Доброе утро

Внутри бушевал ураган. Такое ощущение, что штормовое не за окнами, а в душе, внутри Антона, будто все органы мгновенно отказали, затекли или онемели. Казалось, что кислород не поступает в легкие, кровь не поступает в мозг, а живот режет бензопилой. Антон в истерике прислонился к стене. Он не знал, что делать. Что думать. Что, блять, произошло? В голове крутилась куча мыслей, а желание скатиться вниз по стенке пришло как-то не заметно. А может, это просто коленки подогнулись? Антон прижал голову к стенке и поджал колени к груди, обхватив их руками. Хотелось закурить. Руки трясутся, а в кармане настойчиво вибрирует телефон. Антон берет его в руки и еле-еле проводит по экрану, чтобы ответить на звонок. — Да, мам? Мимо Шастуна проходит какая-то женщина в белом халате. Ему приходиться подскочить, из-за чего он тихо ойкает и, кинув маме тихое «я перезвоню», здоровается с сотрудницей. Она осматривает юношу и хмыкает. Антон пытается увести взгляд или слиться со стенкой, но выходит не очень, так как работница сразу же останавливается перед ним. — Ты к кому? — спрашивает женщина. У нее приятный голос, но выглядит она немного странно. Возможно, так действует на Антона больница, но он не видит в ней человека. Лишь врача. Запах медикаментов будто залезает под кожу, а слова застревают в горле. — К Арсению Попову, — тихо произносит юноша, снова прижимаясь к стенке. Он сглатывает и смотрит на женщину. Та удивленно смотрит на юношу, но после засовывает руки в карманы и улыбается. — Так пойдем, чего ты. Он у нас все отделение веселит, — смеется женщина, подзывая мальчика и утягивая за собой обратно в коридор. Антон идет с ней, бледнея с каждым шагом. Внутри все разрывается, и, кажется, ему правда повезло, что он сейчас именно в больнице, и никуда не нужно будет ехать, чтобы получить первую помощь. Что он скажет? Что сказать Арсению? А вдруг тот не захочет его увидеть? В голове появлялось миллион вопросов, а сердцебиение так и заставляло мальчика подумать о том, что сердце, похоже, бежит кросс, а не медленно бредет за женщиной вместе с Антоном. Они подошли к одной из стоек регистрации, на которую и оперлась женщина. Перед ними сидело двое человек — один из них в кресле, а второй — парень, лет 15-17 на вид, на подоконнике. У него были забинтованы руки, а глаза такие грустные и тусклые, что хотелось спрятаться, лишь бы не видеть их. — Эй, Попов, смотри, кто к тебе пожаловал, — громко говорит сотрудница, подталкивая Антона к мужчине. Тот поворачивает кресло, а затем смотрит на пришедшего юношу и улыбается. — Антоша, привет, — восклицает мужчина, подъезжая к студенту. Тот пытается сглотнуть ком в горле и улыбнуться, но на его лице написано, что он — напуган до чертиков, — ты чего такой бледный? — Меня сейчас стошнит, — признается юноша, стараясь дышать через нос. Он судорожно пытается схватиться за что-то, но единственное, что оказалось под рукой — это локоть сотрудницы. Она хмурится и смотрит на парня, хмыкая. — Ты чего такой бледный? — повторяет свой вопрос Попов, улыбаясь, как безумец. Он так рад видеть мальчишку, но в голове лишь одна мысль, — о, смотри, как я могу! Арсений начинает крутиться на коляске, наклонять ее назад, что заставило сотрудницу и мальчика за спиной засмеяться, а Антона — перевести взгляд с преподавателя на нее. — И что в этом забавного? — через силу спрашивает юноша, еле держась на ногах. Арсений хмурится и перестаёт дурачиться. Он медленно осматривает Шастуна, чьи ноги и правда готовы просто подогнуться, и это почти происходит — колени подгибаются, а Антон почти встречается с полом лицом. Арсений же в этот момент подскакивает с кресла и прижимает мальчика к себе, обнимая за талию. Антон резко вздыхает и почти задыхается от эмоций. Сердце подступает к горлу, стуча там и отдавая в виски, а руки крепко сжимают мужчину. Он цел. — Так ты, вы, ты, блять, — еле шепчет Антон. Арсений не перестает хмуриться и помогает юноше встать ровно. Антон не может перестать произносить «ты, вы, ты», чередуя обращения. Крепко схватившись за футболку Попова, Антон сумасшедшими глазами оглядывает тело историка, который непонимающе уставился сначала на Антона, а потом на сотрудницу. Про мальчика на подоконнике он и не вспомнил, хоть и разговаривал с ним. Точнее, пытался поговорить. Но мальчик, наверняка, поймет — любовь, она важнее. — Что я? — спрашивает Арсений, медленно направляясь к своей палате. Он смотрит на юношу и ждет ответа, но тот бледный, как смерть, а его ноги еле-еле передвигаются. Арсения это не то, чтобы пугает, но это уже не смешно, как-то. — Ты ходишь, — тихо говорит Шастун. Арсений усмехается и качает головой, открывая для него дверь в палату. Когда они оба оказываются в ней, а дверь — закрытой на ключ, Попов помогает Антону сесть на кровать, а сам встает напротив. Он дышит медленно, но дышит. Попов стоит, ходит, а коляска ему не нужна. Это просто прикол, видимо, — ты ходишь, — повторяет Шастун, прикрыв глаза. — А не должен? — спрашивает Арсений, слегка усмехаясь. Он протягивает Антону бутылку с водой и садится рядом, — ты чего такой бледный-то? — в третий раз задает один и тот же вопрос мужчина, но Антон молча отпивает воду. Арсений не перестает хмуриться и оглядывает мальчика, — сними бомбер, идиотина, он же мокрый. Антон медленно снимает бомбер (не без помощи Попова), а затем и кроссовки. Он мокрый, его трясет. Но не понятно, от чего больше — от впечатлений или холода. Поэтому, Арсений быстро кидает в него пледом, а после подходит к столику и ставит чайник. Арсений ставит на стол кружку и достает пакетик чая. За спиной слышится шепот, из-за чего Арсений негромко хмыкает. — Ты ходишь, — все еще не может перестать твердить одно и то же младший, на что Попов качает головой и поворачивается к нему. — А почему не должен был? — Но, коляска, — начинает Антон, но Арсений садится рядом и смотрит ему в глаза. Как же он скучал по этим зеленым, прекрасным глазам. Арсений улыбается и шепчет: — Ну, знаешь, тут безумно скучно, а мой телефон — сломан, так что мне нужно было как-то развлекаться. И тут до Антона доходит. — Просто прикол, — шепчет он, а после хватает подушку и бьет ей Арсения, — просто блядский прикол. Попов смеется и пытается увернуться, но пару раз все же получает по голове. Он подается вперед и роняет Антона на кровать, а сам падает сверху. — Доброе утро, — тихо шепчет Арсений, смотря на губы младшего. — Уже день, идиот, — шепчет Антон, опуская руки на щеки старшего. Они осматривают лица друг друга, но после Попов тихо шипит и приподнимается. Поднимается и Антон, разглядывая мужчину, — что произошло? — Ты не знаешь? — спрашивает Попов. На его лице застыло удивление, но после он улыбается и смотрит на юношу. Он протягивает руку к лицу Антона и гладит по щеке большим пальцем, — пожар в редакции. — Ты ничего не сломал? — тихо спрашивает Антон, поджимая под себя ноги. Он смотрит, не отрывая взгляда. Они не виделись пять дней, а ощущение — будто вечность. Антон прикрывает глаза и наслаждается прикосновениями историка. — Нет, пару царапин всего, — тихо шепчет Попов. Он тяжело вздыхает и поднимается с кровати, — чай будешь? — Нет, — отвечает Антон, поднимаясь с кровати, — думаю, тебе нужен покой, а я тут пришел, разнервничался, прости, не мог просто, — Антон начинает тараторить, из-за чего Арсению приходиться прижать к его губам палец. Попов шипит, заставляя юношу заткнуться, а после улыбается и тянет его к кровати. — Ну, не хочешь чай, значит, просто полежишь со мной? — спрашивает мужчина, первым ложась на постель. Он двигается на край и бьет по месту рядом с собой, — выглядишь отвратительно, на самом деле, — смеется Попов, смотря на подростка. А ведь это так. Бледный, взъерошенный парень с огромными кругами под глазами. Антон тихо фыркает и ложится к мужчине, слегка дрожа. — Я не спал все это время, — признается Антон, когда чувствует, как его обхватывают руками и прижимают к себе. Он прикрывает глаза и тяжело вздыхает, — я думал, ты игнорируешь мое существование, что ты просто забыл. — Как я могу забыть тебя, Тош? — спрашивает мужчина, оставляя поцелуй на макушке студента. Он поправляет одеяло, зевая, — не хочешь немного поспать? — Я был бы не против. Но от сна их отвлекает тихое шипение Попова. Антон поднимает голову и вопросительно смотрит на мужчину. Тот качает головой, но Антон привстает и кладет руку на ребра Арсения. Снова шипит, прикрыв глаза и крепко сжав челюсть. Антон смотрит на Арсения, и в его глазах читается вопрос. Арсений кивает, и Антон сразу же медленно приподнимает край футболки мужчины, ахая. На ребрах мужчины были синяки. В большом количестве. Антон с сожалением смотрит на историка, но тот уже закрыл глаза и просто ждал, когда Антон хоть что-то скажет. Но Антон не говорил. Арсений чувствует, как прогибается кровать под юношей, который явно что-то задумал, но глаза так и не открыл. Футболка на место не вернулась, а в районе ребер вдруг почувствовались сухие, теплые касания. Арсений приоткрыл глаза и понял, что Антон аккуратно целует синяки, с сожалением смотря на мужчину. Арсений улыбнулся, а затем потянул мальчика на себя, шепча «иди ко мне». Антон грустно улыбнулся и, аккуратно поставив руки по бокам от ребер Попова, подался вперед. Они буквально застыли друг напротив друга на пару секунд. Просто смотрели, слушали и чувствовали дыхание друг друга. И, стоило Антону облизать свои губы, Попов почти подался вперед, но на тумбочке что-то завибрировало, вызывая у Антона смешок, а у Арсения громкий, разочарованный стон. Антон потянулся к своему бомберу и вытащил из кармана новенький телефон. Арсений изогнул бровь, но Антон лишь кинул «мама подарила», принимая звонок и опускаясь рядом с мужчиной. Арсений почти успел шлепнуть его по бедру, но Антон прикусил губу и покачал головой, прижимая телефон к уху. — Да, мам, слушаю тебя, — громко произносит Антон, заставляя мужчину хмыкнуть, — да, я сейчас у Арсения Сергеевича, — Арсений сразу же дернулся и нахмурился. Он посмотрел на юношу, а тот пожал плечами и улыбнулся, — нет, мам, мы не будем… Мам, — восклицает парень, будто женщина говорила о чем-то непристойном, — да, я напишу, если задержусь. Нет, думаю, я вернусь домой на ночь. — Не факт, — тихо шепчет Попов, за что получает по руке, которая поглаживала Шастуна по боку. — Все хорошо, я позвоню. Целую. Телефон возвращается на тумбочку, а Антон поворачивается спиной к Попову и хмыкает. — Антош? — зовет Арсений, пытаясь заглянуть в лицо парнишке, — ты чего? — Я не целуюсь с друзьями, — тихо шепчет юноша, прикрыв глаза. Он поджал под себя ноги, сплетая их с ногами Попова, который наклонился к уху Антона и прошептал: — А кто назвал тебя — моим другом?