Проснуться не от голоса врача, а от будильника Шастуна для Попова было очень неожиданным. При этом, мальчик всего лишь причмокнул губами и повернулся к нему, закидывая руку на мужчину и обнимая его за талию, тихо мыча. Не то, чтобы сердечко остановилось в тот момент, но это почти произошло, потому что Арсений проснулся с первыми нотами будильника, исходящего из телефона юноши. Попов улыбнулся, видя, как мальчик жмётся к нему и погладил его по голове, разминая свою шею наклонами головы в разные стороны. Ему нужно поднять мальчика, ведь тому — на пары, а ещё нужно, как минимум, принять водные процедуры. Об этом, на самом деле, Арс подумать вечером не догадался, да и сейчас, смотря на младшего, такая мысль в голове так и не появлялась.
Арсений провел рукой по спине Антона, тихо шепча:
— Антош, пора подниматься.
Но Антоша не то, что подниматься, он даже глазки открывать не хотел, лишь ближе жался к мужчине, хотя, казалось бы, куда ближе-то? Арсений лишь улыбается и поворачивается так, чтобы его лицо было напротив лица Шастуна, который смешно морщит носик и хнычет.
— Дай мне еще пять минут, — просит парень, но Арсений начинает обцеловывать его лицо — начиная с лба и заканчивая подбородком, из-за чего парню приходится открыть (хотя бы) один глаз, смотря на мужчину с явным недовольством. Он хмурится, но после прикусывает губу и решает поменять правила игры. Одно резкое движение — слишком неожиданное для Попова — и Антон оказывается на его бедрах, разместив свои ноги по сторонам от ног мужчины, а затем ложится на него и закрывает глаза. Арсений смеется, тихо, мягко, так по-доброму, что Антон снова приоткрывает один глаз и смотрит на него, — что смешного?
— Ты сегодня такой милый, — играет бровями Попов и буквально ощущает, как двигает бедрами младший. Из-за этого ему приходится прикусить губу и прикрыть глаза, дабы его бурная фантазия и молодой (а разве нет?) организм не попытались устроить подлянку.
— Я хочу спать, — мямлит Шастун, вздыхая и прикрывая глаза. Ему тепло, удобно, да и такой мужчина рядом, что думать о парах желания вообще никакого.
— Мне позвонить Паше или твоей матери? — тихо шутит Арсений, из-за чего Антон сразу же подскакивает, слишком резко садясь на бедра старшего и во все глаза смотрит на него. Тот снова прикусывает губу, но только для того, чтобы сдержать свой смех. Его руки автоматически сползают на бедра юноши, а глаза горят не очень-то нужным блеском сейчас.
«Господи, Антон, почему ты такой?» — проскальзывает в голове у Попова.
— Кому? — переспрашивает Антон, смотря на мужчину сонными глазами. Спать, и правда, хотелось безумно, да и почему бы не провести время в кровати, когда есть такая возможность?
— Тебе пора на пары, солнце, — отвечает Арсений, немного поглаживая руками бедра юноши. Тот только хмурится и дует губы, но все же кивает и, вздохнув, ложится обратно на грудь Попова.
— Я не хочу с тебя вставать, — признается Антон, прикрыв глаза. Его целуют в макушку и пробегаются по ребрам пальцами, из-за чего юноша тихо визжит, приподнимаясь на ладошках, упираясь ими в грудь мужчины, — ну А-арс.
— Я тоже не хочу, — признается Попов, — не хочу, чтобы ты с меня вставал, в смысле, — тихо смеется мужчина, а потом подается вперед, чтобы поцеловать младшего. И тот с радостью, наплевав на утреннее дыхание, тянется к его губам, сминая их в поцелуе. В ленивом, утреннем, прекрасном, нежном, —сколько можно еще подобрать прилагательных? — поцелуе. Младший держит ладони на щеках мужчины и немного улыбается, чувствуя небольшую щетину. Он и забыл, что Попов — старше, а значит, что растительность на его лице растет быстрее, чем у самого Шастуна. Он почти засмеялся от своих мыслей, но отрываться от Арсения не хотелось от слова «совсем». И это бы продолжалось долгое время, если бы телефон Антона не начал разрываться от приходящих сообщений. Поэтому, тихонько простонав в губы
своему мужчине, Антон, стараясь не переставать подставлять свое лицо для поцелуев, тянется рукой к полу, но, когда понимает, что ему просто не хватает длины рук — все же отстраняется от Попова и наклоняется вниз, немного елозя на бедрах старшего. А тот лишь кладет руку ему на талию, чтобы придержать, но губу все-таки закусывает — что за утренние пытки, а, Шастун? Но он ничего не говорит, улыбаясь мальчику, который возвращается на (уже) излюбленное место, положив голову на его плечо, зевнул и разблокировал телефон, немного прищурившись смотря на экран.
— Это Алина, — озвучивает Антон, причмокивая губами. Ему все еще хочется спать, да и вылазить из постели, где такой мужчина — желания не было, — спрашивает, не трахнули ли меня сковородкой по голове, случаем?
Арсений вздрагивает, слыша слова «трахнули». Нет, он, конечно, порядочный гражданин, и прекрасно понимает, что «трахнули» можно воспринимать, как «ударили», но воздухом поперхнуться или просто устремить на младшего взгляд, а-ля «ты адекватный?», слишком нужно. Но юноша не обращает внимания, лишь снова зевая и прикрывая глаза, расслабляет руку, которая еле-еле сжимала телефон. Шастун прикрыл глаза и вытянул ноги, укладываясь между ногами Попова, который лишь хмыкает и качает головой.
— Антон, вставай, — снова пытается Арсений, но Антон лишь кидает тихое «нет», ластясь головой к телу старшего. Тот аккуратно гладит его по талии, но после вздыхает и решает взять ситуацию под свой контроль. Он спокойно выхватывает из рук младшего телефон (а тот реагирует лишь тихим «ой», даже не открыв глаза) и открывает контакты, радуясь, что парень даже пароль не поставил на него. Он улыбается, когда видит одним из первых в журнале звонков контакт под именем «Алинка-Вагинка». Откуда такие оригинальные названия? Он нажимает на значок трубки и ставит на громкую связь. Когда идет гудок, Антон приоткрывает глаза и поднимает голову. Он хмурится, когда видит телефон в руке Арсения, но когда из динамика раздается громкое «блять, Шастун, да что тебе нужно?», глаза округляются, — привет, Алин.
Из динамика слышится бурчание, а потом «здрасте, Арсений Сергеевич». Антон подскакивает, аккуратно садясь между ног историка, который хитро улыбается, но через пару секунд пытается выхватить телефон. Арсений отодвигает руку и хмыкает, смотря на юношу.
— Алин, Антон хотел тебе сказать, — начинает Арсений, но потом Антон верещит и снова пытается забрать телефон, начиная пищать что-то очень похожее на «Алина, не слушай его, я ничего не хотел сказать», прекрасно понимая, что она будет подшучивать над ним после. Антон стоит на коленках между ногами старшего, тянет руки к телефону и почти ноет, — он хотел сказать, — повторяет Арсений, но Антон решает сделать по другому. Он понимает, что мужчина играется, что он просто пытается его растормошить, поэтому Антон подается вперед и целует Арсения. Настойчиво, руками притягивая к себе за шею и вновь седлая бедра старшего. Арсений сначала удивленно смотрит на мальчика, который прикрыл глаза и прикусывает его за нижнюю губу, слегка оттягивая, а после она возвращается на «место» с характерным звуком. Арсений телефон все же опускает и отвечает на поцелуй, пока Алина на фоне спрашивает «что случилось? Арсений Сергеевич?». Девушка пытается позвать сначала историка, а потом и друга, но выходило, честно говоря, не очень.
А Арсений просто сбрасывает вызов, убирая телефон в сторону и укладывая руки на бедра юноши, крепко к себе прижимает Антона, который даже слегка приподнимается, стараясь стереть все возможное расстояние между телами. Старший уже тяжело дышит, ведь мальчик так и не дает успокоиться, вздохнуть. Он не может найти даже секундочку, чтобы заполнить легкие кислородом, просто сильнее сжимает бока парнишки. И именно в этот момент Антон отстраняется, тихо скуля. Арсений же хватает воздух ртом, становясь похожим на рыбу, которую выкинули на берег. Он не открывает глаза, лишь прижимается лбом ко лбу юноши и тяжело, отрывисто дышит. Перед глазами — фейерверки, а в легкие наконец-то поступает достаточная порция кислорода, чтобы спокойно дышать. Но Антон на этом не останавливается. Он аккуратно сжимает плечо мужчины в руках и улыбается, хлопает глазками, в общем — выглядит так невинно, что хочется в голос застонать, лишь бы не видеть этого (наоборот, видеть, постоянно, везде и знать, что Антон — его). Шастун наклоняется, но не целует, лишь дразнит, тяжело вздыхает в губы старшему. Арсений подается вперед, но Антон вскакивает с его бедер и потягивается.
— Я встал, доволен? — улыбается юноша, делает круг вокруг себя и зевает, — теперь можно и собираться, — Антон хмыкает, уходя в ванную, пока Попов следит за ним. Он тяжело дышит, а потом берет подушку и, приложив ее к своему лицу, гортанно стонет.
— Не только ты, понял? — передразнивает тихо мужчина, тяжело вздыхая. За стенкой слышится звук открывшейся воды, заставляющий подняться самого Попова. Он подходит к чайнику, щелкая на кнопку включения, а после возвращается в кровать, ложась на живот. Арсений тяжело дышит в подушку, прикрыв глаза. Есть еще время перед обходом врача и обследованиями, процедурами и прочим лечущим дерьмом. Поэтому, Попов кладет голову так, чтобы была видна дверь из ванной, смотрит на нее, но все же сдается царству Морфея и прикрывает глаза. Однако, сладкая нега продлилась недолго — из ванной вышел Шастун, который с радостью приземлился чуть ниже ягодиц Попова, мокрыми руками заползая под его футболку и оглаживая поясницу.
— Поднимайся, — тихо шепчет Антон, наклоняясь и оставляя поцелуй на загривке мужчины. А у того мурашки табунами бегают. Он поддается на провокации, и его это не капельки не радует. Он молча открывает глаза и пытается подняться, упираясь руками в кровать. Это легко — будто отжимаешься, но парень сверху начинает верещать, а ребра — трещать по швам, из-за чего Попов возвращается на место и утыкается лицом в подушку, надеясь (всем сердцем), что мальчик не заметил смену выражения лица историка. Одну из рук он опускает на заболевшее ребро, прижимает к нему и пытается дышать тихо, размеренно, аккуратно. Антон замечает, что что-то поменялось, поэтому, сползает и садится рядом, наклоняется к нему и тихо спрашивает, — ты в порядке?
— Дай мне пару минут, — просит Арсений, сквозь боль смотря на юношу, — сейчас все пройдет.
— Позвать врача? — спрашивает Антон, опуская руку на спину Попова. Тот качает головой, еще раз глубоко вздыхает и старается улыбнуться:
— Нет, не нужно, — Арсений берет Антона за руку, крепко сжимая. Он поворачивается, притягивает мальчика к себе и целует его в висок, — собирайся в университет.
И Антону ничего не остается сделать, кроме как начинать собираться. Он старается не хмурится, быстро закидывает в рюкзак зарядку и поправляет волосы, запуская в них пятерню. Он отодвигает обувь в сторону, но после смотрит на Арсения, который уже отдышался и с улыбкой смотрел на юношу.
— Можно, — начинает Антон, заламывая пальцы. Он смотрит на мужчину и тяжело вздыхает, садится рядом с ним, но взгляд переводит на дверь, — Арс.
— Что, Антош? — спрашивает мужчина, улыбаясь. Боль прошла, а единственное, что осталось — волнение за юношу. Внутри сидело это чувство, будто поселилось там около недели назад и не хотело выезжать. И здесь нет понятия «лучшие гости — короткие гости», потому что волноваться за Антона стало привычным за такой короткий срок. Хотя, знаете, еще кое-что внутри, но было. Была вина. Огромная вина за то, что он не смог сдержаться, что Антон видел гримасу боли на лице Попова, что не смог уберечь мальчика от волнения.
А сам Антон сейчас смотрит на Попова и думает, думает, думает. Он не знает, стоит ли поднимать сейчас эту тему, но когда видит взгляд, каким на него смотрит Попов, делает выбор.
Не сегодня.
Антон нежно улыбается, смотря на мужчину и тянет к его лицу руку, кладет ее на щеку и аккуратно гладит по ней большим пальцем.
— Дашь мне кофту какую-нибудь? — просит юноша, улыбаясь так, что внутри Арсения начинает расцветать сад. И плевать на «космос» на ребрах, слабость организма и остальные последствия пожара — он безумно хочет прижать к себе этого парня и никогда не отпускать. Но он лишь кивает, улыбается и притягивает его к себе, целуя в висок.
— Возьми в стеллаже, — тихо шепчет Попов, проводя носом по линии скулы юноши, вдыхая его запах и улыбаясь, — и, может, тортика?
Антон качает головой, не переставая улыбаться. Он чувствует, как мужчина питает его теплом. Волшебством. Антон подскакивает, но аккуратно — чтобы не задеть Попова, и подходит к стеллажу, прямо рядом с ним поворачиваясь и смотря на мужчину. Тот скрещивает руки на груди, кивает и улыбается.
Лишь бы Антон всегда ходил в его одежде.
И поэтому футболка, в которой спал Антон, летит в голову Арсения, закрывая весь вид на смеющегося и переодевающегося мальчика, который натянул на себя одну из найденных футболок с нашивкой. Антон уже понял, что мужчина — эстет и мастер по выбору очень-странных-фраз для футболок, но его это лишь забавляло и, на самом деле, в них юноша чувствовал себя безумно комфортно. Затем, туда же летят и шорты, а после парнишка быстро натягивает джинсы. Следом, он натягивает свою толстовку, а затем и белоснежный бомбер, который за ночь высох только благодаря заботе историка — тот повесил его на спинку стула и повернул его к батарее. Поэтому, когда бомбер оказывается на мальчишке, тот обнимает себя руками и вжимает голову в плечи, улыбаясь.
— Тепло.
Подходит к кровати, чмокает мужчину в щеку и садится рядом, наклоняясь к кроссовкам. Он вставляет в них ноги, шнурует обувь и, закончив, поворачивается к Попову, даря ему улыбку. Арсений не может перестать улыбаться от слова «совсем». Несмотря на боль в ребрах, не смотря на все, что происходит в его жизни сейчас.
У него есть Антон. Даже если тот играется, что подумает. Он уже знает наверняка ответ этого «крутого засранца». Мальчик тянет руку к лицу Попова, но ее нагло перехватывают и тянут на себя, заставляя юношу заверещать, а Попова громко и злобно (как будто он — злой герой) засмеяться, прижимая Антона к себе за талию. Тот пытается скинуть руки историка, крутясь и пища, но улыбка все равно не покидает его лица.
Когда Антон прекращает вертеться, они смотрят в глаза друг другу и улыбаются. Разве не это счастье?
Антон кладет руки на щеки мужчины и прижимается к его губам своими. Поцелуй никто не углубляет.
Они не нуждаются в этом сейчас.
— Тебе пора, — тихо произносит Арсений, позволяя Антону подняться с кровати. Но он не остается на месте — встает тоже, вставляет ноги в тапки и запускает руки в карманы шорт, — провожу тебя?
— Не стоит, — улыбается Антон и прижимается к мужчине, целуя его в линию подбородка. Арсений обнимает мальчика за талию поверх его рук и улыбается в ответ.
Когда у них лица-то треснут?
Антон поднимает и закидывает на плечо рюкзак, достает из маленького кармашка наушники и подключает их к телефону. Арсений внимательно смотрит за его движениями, но руки с талии не убирает. Антон, поправив сползающую лямку рюкзака, смотрит на Попова и чмокает, не забыв (снова?!) улыбнуться. Он крепко обнимает его за шею (знает же, что ребра болят) и тихо шепчет.
— Я не хочу тебя отпускать.
И Арсений не хочет тоже, но младшему нужно на пары. И Добровольский его убьет, если Шастун пропустит хоть одну лекцию. Поэтому, оставив еще один поцелуй на виске мальчика, Арсений отпускает его, улыбаясь. И мальчик, помахав на прощание, выходит из палаты, прикрывая за собой дверь.
Арсений садится на кровать, проводит по волосам рукой и откидывается назад. Его ноги стоят на полу, а руки разведены в стороны, лежат на кровати. Он смотрит в потолок и глупо улыбается.
Кажется,
он пропал.
***
Антон выходит из здания и улыбается. У него прекрасное настроение, а в наушниках играет одна из песен участника шоу «песни». Он быстрым шагом идет к остановке, пытаясь вспомнить (удачно, кстати, попытался) дорогу до нее. Он даже не смотрел на карту в телефоне — сам нашел, да еще и трамвай так быстро подошел. Он залетел внутрь и, осмотрев салон, садится на свободное место к окну. Антон снимает блокировку на телефоне, заходит в звонки и набирает Алину. Та отвечает через два-три гудка. У нее голос невозмутимый. Антон даже немного тушуется из-за этого.
— Привет, — тихо отвечает он, прикусив губу. Слава богу, что он подключил наушники и телефон к уху не нужно прижимать, поэтому он спокойно смотрит на экран и следит за тем, как счетчик длительности звонка постепенно увеличивается, — ты где?
— Я где? Я в пизде, — отвечает Алина, заставляя Антона рассмеяться. Она хмыкает, — а ты чего такой веселый?
— У меня настроение прекрасное.
— Я бы сказала: прекАРСное.
Девушка смеется, понимая, что ее «каламбур» попал именно в нужное место. Антон краснеет и радуется тому, что его сейчас не видит подруга.
— Да, именно так, — соглашается Антон, не справившись с улыбкой, — так где ты?
— Я подхожу к Лэнд’у, — по ту сторону экрана телефона раздается шорох, — Тебе взять что-нибудь?
— Да, возьми мне с лимоном, пожалуйста, — просит Антон, зевая и переводя взгляд на окно. Алина кидает «понятно» и, назвав место встречи, скидывает звонок. А Антон переходит во вкладку с смс-ками, открывая диалог с мамой и печатая короткое «еду на учебу. забегу после университета», и откладывает телефон в карман. Он зевает и прикрывает глаза, слушая речитатив в наушниках. До университета полчаса дороги, что дает время поспать.
***
Арсений поднимается с кровати как раз в тот момент, когда открывается дверь, а внутрь проходит врач. Он покачал головой, завидев блестящие глаза пациента, но слова не сказал. Частные клиники — они такие. Слово пациента — закон.
Поэтому он заставляет Арсения лечь обратно на кровать, приподнимает его футболку и рассматривает ребра. Нажимает на определенные места, слышит шипение мужчины, видит, как тот сжимает кулаки и жмурится.
— У вас почти переломы ребер, и единственное, почему мы разрешили вам снять повязку — ваше обещание не делать глупостей, — напоминает врач, поправляя очки.
Арсений же сидит и думает, как не ударить в рожу этому психопату. Ну, а как еще назвать человека, который будет тыкать в болящие места?
На самом деле, боль была не такая сильная,
особенно когда рядом Антон. Тоша. Его мальчик, который пытается показать себя таким взрослым, будто понимает все. А ведь он даже больше половины проблем Попова не знает. И не нужно это ему, да? Попов, по крайней мере, уговаривал себя в этом максимально долгое время. Поэтому, он снова слушает наставления врача, расписание процедур на сегодня и вздыхает, понимая, что еще один рентген и капельницу (пр.автора — при отравление угарным (хддд) газом вводят гидрокарбонат натрия (соду)), еще какие-то тупые процедуры, а значит — он сможет вернутся в кровать лишь к вечеру. И все бы ничего, но сегодня ему должны вернуть телефон, причем Ляйсан обещала привезти его к 10 часам, а после поехать в полицию.
Если вы решили, что за эти пять дней Арсений не предпринял ничего — вы очень сильно ошибаетесь, потому что заявления на столе генерала полиции положили сразу, как только Арсений пришел в себя. Ему и правда повезло, что в тот вечер, когда случился пожар, Ляйсан успела выбежать вслед за мужем, чтобы напомнить ему взять еще сладкого, но вернуться назад она уже не смогла. Потому что, когда открыла дверь в помещение — кислород насытил пламя, и оно разбежалось по всем углам комнаты. Она пыталась кричать, звала Арсения, но ничего не смогла сделать, начиная задыхаться. Ее оттащил охранник, который и вызвал пожарную.
А Арсению повезло чуть меньше. Пожарные не успели буквально на минуту — упавшая балка сильно ударила мужчину по спине, а ребра будто молотком били. Но Попов не чувствовал только потому, что воздух из легких выбило сразу — а сознание покинуло его раньше, чем он мог бы осознать это. Очнувшись через пару дней, ему было сказано, мол, тебе нереально повезло, что балка — не загорелась, а твой свитер оказался снятым раньше, чем Арс потерял сознание. Он мог спокойно сгореть, но ожогов он не получил. Это и правда радовало, будто за его спиной тогда стоял ангел-хранитель. А еще ему повезло, что он оказался на полу — там меньше дыма и, хоть он и отравил организм Попова, но это (опять же) обезопасило от страшных последствий. Сначала, конечно, ему все равно было тяжело дышать, но капельницы, процедуры и постоянный контроль сделали свое дело. Через еще два дня он уже катался на коляске по этажу, веселя маленького Анатолия, которого отправил сюда богатенький дядя на выздоровление. Нет, мальчику бы к психологу, а не в частную больничку. Мальчик попытался покончить с собой методом «обратите на меня внимание» — вскрыть руки. По горизонтали, между прочим. Порезы были глубокими, почти до костей, но он говорит, что даже ничего не почувствовал.
А Арсений видит в нем маленького, испуганного ребенка. Он представляет, что было бы с ним, если Антон был на месте Толика — но после его перетряхивает, а мысль прямым текстом послана «нахуй».
Арсений решает составить ему компанию. Да и все равно скучно здесь. Работать — нельзя. Ходить — нельзя. Зато общаться с маленьким, сломленным мальчиком можно, да и наперегонки кататься на колясках — никто не запрещал.
И плевать, что ему почти тридцать. Плевать.
***
Все эти процедуры и тупые медсестры, который только и делают, что строят глазки, а не лечат, выводят Арсения. Он устал, хочет вернутся в кровать (а лучше — домой), накрыть себя одеялом и вообще.
Когда его отпускают в палату, на часах уже почти шесть часов вечера. Почему так поздно, спросите вы?
Ну смотрите. Антон уехал в начале девятого утра. Плюс-минус десять-пятнадцать минут. Врач приходит каждый день в одно и то же время — к часам девяти, просидел с Поповым около получаса. Потом приехала Ляйсан, завезла телефон и продуктов, потому что прекрасно знала — Арсений, конечно, покушает и здесь, но Антона-то тоже кормить надо. Особенно, после знакомства с ним, она была уверена, что откармливать нужно не только ее мужа. Синдром мамочки, куда уж от него деться.
Они посидели около часа вместе — обсудили по поводу редакции, Ляйсан максимально держалась, чтобы не начать плакать снова — она чувствовала свою вину максимально, хотя, по сути, и ни при чем здесь. Однако, чувство не оставляло ее, поэтому она все-таки разревелась. Арсений уложил ее голову к себе на коленки и гладил по волосам, успокаивая. И это сработало. Через пару минут, женщина поднялась и отправилась в ванную — поправлять макияж: стрелки потекли, ресницы склеились, а покрасневшая кожа на щеках имела неровный цвет.
Когда подруга ушла — на часах почти двенадцать дня, Арсений быстро завтракает (хотя, время уже обедать), пьет кофе (хотя, ему запрещено) и медленным шагом направляется к кабинету рентгенолога. И все бы ничего — он просидел у кабинета почти полчаса, потому что пришел не очень вовремя: то есть, он ждал пять минут врача с перекура, потом пропустил вперед девушку, которая сидела рядом со старушкой, которая сжимала локоть рукой. Потом он просто заигрался в телефон — ну, а что? устройство вернули, а уровни сами себя не пройдут.
В кабинете его мучили почти час.
Итого — на часах два, а еще нужно на капельницу — это, как минимум, два часа. После пары процедур для легких — названия Арсений так и не запомнил — и вот, он валится с ног, подходит к своей палате и открывает дверь, вваливаясь внутрь.
И начинает улыбаться.
На кровати сидит Антон — он переоделся в шорты, в которых спал, в слишком длинном даже для него свитере бежевого цвета. Антон читает какую-то книгу и настолько увлечен ей, что не замечает, как Арсений проходит к нему и садится рядом, улыбаясь, как сумасшедший.
— Что читаешь? — спрашивает Попов, все-таки не справляясь с собственной усталостью и ложась. Антон, который сидел на кровати, прислонившись спиной к стене, а ноги согнув в коленях, немного вздрагивает, но от книги не отрывается, лишь улыбается.
— «Поэтика сюжета и жанра», — спокойно отвечает Антон, чувствуя, как мужчина прижимается к его боку, — мне Павел Алексеевич посоветовал.
— Паша, — поправляет Арсений, на что Антон даже не отвечает. Он просто продолжает читать, пока Попов не решает нужным взять его за свободную руку. Антон ставит книжку так, чтобы она держалась о коленки, смотрит на мужчину и вытягивает из-под себя одеяло. Попов замечает, что на ногах у юноши — теплые, вязанные носки, из-за чего сильнее улыбается и тихо зовет его, — ты такой уютный сегодня, — признается Попов, но Антон сразу же возвращает внимание книжке, а Арсений прикрывает глаза и медленно погружается в сон.
В комнате становится темно довольно скоро, из-за чего Антону приходится вытянуть руку и включить ночник. Он переводит взгляд на Арсения, который спокойно дышит и спит. Даже сквозь сон он реагирует на каждый шорох в комнате, заставляя Антона улыбнуться.
Сам же Антон подошел к двери и защелкнул замок. После, он поставит чайник и пересядет на кресло, подгибая под себя ноги и вновь погрузится в чтение, забывая о только что вскипевшей воде для чая. Он продолжит читать, пока на кровати мужчина не откроет глаза, тихо фыркнув, прежде чем позовет к себе. И Антон пойдет, стягивая огромный свитер, оставаясь в футболке и шортах. Он ляжет рядом, повернется на бок и позволит притянуть к себе, обнимать со спины и чмокнуть в затылок, провести по шее носом и крепче прижать к себе.
Он позволит Арсению все, пока тот нуждается в этом.
А Арсений будет пытаться сделать так, чтобы Антон нуждался в этом тоже.
Палата погружается в сон. Антон, вместо подушки, предпочитает руку Арсения, и получается, что он со всех сторон окружен мужчиной. Теплое одеяло спасает все участки кожи от холодного воздуха, а сильные руки прижимают к себе. Что может быть лучше?
Только телефон Арсения, который лежал рядом с устройством Антона, начинает вибрировать, но даже это не будит мужчин.
