Деловое предложение

Стоило Леви оказаться в этой части города, как он не мог удержаться от соблазна заглянуть в Коулун-Сенчай*. Город менялся на глазах: на месте старых домов с грязными, закопченными окнами вырастали презентабельные жилые многоэтажки, открывались сверкающие моллы и бизнес-центры, метро, как гигантский спрут, опутывало город, обнажая все новые и новые станции. Леви сидел на лавочке, в тени огромных деревьев, и наслаждался тишиной — сложно было поверить в то, что еще каких-то двадцать лет назад тут кишел огромный людской муравейник, но сейчас ничего не напоминало об этом, кроме уродливого остова Южных ворот**. Лишь став взрослым, Леви понял, в каком чудовищном месте он вырос. Чем старше он становился, тем более призрачным и далеким казалось детство. Он ничего не знал о своем прошлом. Кем была его мать? Что могло заставить молодую белую женщину поселиться в городе за стеной, на территории, подконтрольной триадам? Каждый раз очутившись тут, в Коулун-Сенчай, Леви накрывало это чувство — горькой ностальгии, разочарования и печали. Словно он надеялся, что однажды город-призрак восстанет, он найдет там мать, Кенни, и наконец-то получит ответы на вопросы, которые мучают его всю жизнь. О деле думать не хотелось, вся ситуация ужасно раздражала: он ненавидел, когда кто-то пытался манипулировать им и диктовать условия. С самого начала он понимал — с Лобовым не будет просто, потому и не хотел с ним работать. Добравшись на метро до Ван Чая, Леви решил заглянуть в любимую чайную лавку: шоппинг такого рода всегда действовал успокаивающе. Дома его встретила Изабель, одетая в ярко-красный шелковый халат, вышитый фламинго — она и сама напоминала экзотическую птицу. Нежно чмокнув Леви в щеку, продолжая мурлыкать что-то себе под нос, девушка вернулась на кухню. — Фарлан скоро вернется, — сказала она, помешивая соус, — вышел за вином. Леви улыбнулся, доставая из пакетов бутылку аргентинского Мальбека, которое они так любили. — Ну, значит, напьемся вдрызг, — подмигнула подруга. Леви сидел, закинув ногу на ногу, наблюдая, как Иззи колдует над плитой. Здесь, в их маленьком мирке, всегда было хорошо и спокойно. Больше всего на свете он боялся, что рано или поздно им придется расстаться — кто-то влюбится, захочет создать свою семью, но годы шли, им было уже за тридцать, а ничего не менялось. Все трое бегали на свидания, порой не приходили ночевать, но никогда не стремились познакомить друзей со своими любовниками. Для них словно существовало два мира — в одном они были добропорядочными госслужащими, где было место бизнес-ланчам с коллегами и одноразовым связям. И другой, который начинался за порогом их маленькой квартирки, мир — существовавший только для них троих. — Пффф… Ну и жара! — проворчал Фарлан, появляясь на пороге, — Как все прошло? — Нормально. С понедельника начнем. — То есть мы все-таки беремся за это дело? — в глазах друзей блеснул знакомый азарт. — Да. Правда, я вашего энтузиазма не разделяю. — И как он тебе, ну, в жизни? — Изабель раскладывала по тарелкам пасту. — Скользкий тип. Темнит. Ненавижу, когда они примешивают к бизнесу личные мотивы. — О, да! — расхохотался Фарлан, — Помнишь того придурка, который захотел пустить по миру компанию любовника своей жены? Хлебнули мы с ним говна! — Боюсь, в этот раз все сложнее, — Леви невольно улыбнулся, вспоминая дело трехлетней давности, — Все-таки Лобов это не мелкий инвестор с оборотом в десять миллионов в год. — Так кто наша мышка? — Одно из предприятий Закклая. — Дариуса Закклая? — Изабель присвистнула, — Серьезно? В прошлом году мы закрывали отчет по одной из его компаний. Там не миллионы. Там миллиарды. И все чистые, как слеза младенца. — Лобову не нужен Закклай, ему нужен Эрвин Смит, президент венчурного фонда “Крылья свободы”, слышали о нем? — Хах, кажется, я знаю, о ком ты. Высокий смазливый блондин, похож на чертова принца из влажных девичьих снов, — ухмыльнулась Изабель, — Тебе он понравится, братишка. Леви пропустил мимо ушей ее шпильку. Он не скрывал, но и не афишировал своих предпочтений, но лучшие друзья, конечно же, знали правду. Аккерман предпочитал общество мужчин во всех отношениях. Женщины казались существами с другой планеты, непонятными, раздражающими, рядом с ними он всегда чувствовал себя настороженно и некомфортно. — Я не собираюсь лезть в этот чертов фонд. Отправлю Петру. И вообще, чем меньше мы будем светиться в этом деле, тем лучше. — А мне-то что делать, умники? — возмутился Фарлан, — Я не разбираюсь в ваших высоких финансовых материях. Для меня вы все равно что на арабском говорите. — Ну, начни с того, чтобы пробить по базе этого Эрвина Смита: кто он, откуда приехал, не числится ли за ним хотя бы административных правонарушений, может быть, айдишник у него купленный. В общем, все, что сможешь нарыть. Иззи — с тебя финансовая подноготная этого чертового фонда: откуда приходят деньги, имена всех инвесторов, как финансы распределяются между стартапами, какую отчетность требует фонд… Да ты и сама все знаешь. — Яволь, майн фюрер! — Фарлан картинно отдал честь. — Чем быстрее мы с этим разделаемся, тем быстрее уедем. — Уедем? — недоуменно спросила Изабель — Я думала, если мы все сделаем, от нас отстанут. — Иззи, ты же всегда хотела в Европу, — устало сказал Леви, — Сможешь наконец-то покупать себе дорогие шмотки, не нужно будет притворяться “девочкой со средней зарплатой, одевающейся в масс маркете”, год поживем на полную катушку, а потом где-нибудь осядем. Денег нам хватит. — Леви прав, мы и так слишком далеко зашли. Иззи, тебя саму не задолбал этот город? Жара, духота, влажность и вонь, — Фарлан явно был не против уехать. — Но тут дом… бизнес… Я просто боюсь, что если мы уедем, то ничего уже не будет, как раньше, — она закусила губу. — Вот глупенькая, — Леви ласково погладил ее по волосам, хотя она озвучила и его страхи. На помощь пришел Фарлан: подхватив бутылку вина, он потянул друзей за руки, увлекая за собой: — Пойдем на крышу? Тыщу лет там не были… Одним из немногих плюсов их квартирки было то, что она была на последнем этаже, и вся крыша принадлежала им одним. Фарлан притащил лежаки и плетеные стулья, Изабель разводила там цветы, а Леви иногда тренировался. Это было их особое место: ночью город расцветал миллионами огней, превращаясь в сверкающий диско-шар, отсюда открывался вид на залив и можно было считать огоньки-корабли, зависшие вдоль горизонта. Фарлан приобнял друзей и наполнил их бокалы: — Выпьем за успех, и за нас! — За нас! — хором откликнулись Леви и Изабель. Они так и сидели, обнявшись на крыше, созерцая ночной Гонконг, каждый в своих мыслях. Чувство смутной тревоги беспокоило всех троих, даже Фарлан понимал: что-то очень важное подходит к концу, и перемены неизбежны.

***

Леви подошел к Центральному правительственному офису — серому непримечательному зданию, которое терялось на фоне зелени и небоскребов. Дослужившись до небольшого начальника, ему была позволена роскошь уединения — в крошечном кабинете всегда была стерильная чистота. Леви отрегулировал кондиционер, вытер пыль и, наконец, нажал на кнопку, чтобы вызвать своего ассистента. Петра была совсем юной девушкой, милая и еще по-детски наивная, она явно питала романтические чувства к своему начальнику. Это сквозило в чрезмерной услужливости, подобострастных взглядах и неумелом флирте. Иногда это ужасно раздражало, но Леви находил ее щенячью преданность невероятно полезной. Сама того не подозревая, Петра была частью слаженного оркестра, которым дирижировал Аккерман. — Доброе утро, сэр! — девушка расцвела улыбкой, — Сегодня привезли новые дела. Больше, чем обычно. Петра раскладывала папки по алфавиту: за несколько лет работы с Леви она хорошо уяснила, как любит порядок этот человек. — Вам принести чаю? — Спасибо, не нужно. Если хочешь, можем вместе пообедать и обсудить работу, думаю, мне понадобится помощь со всем этим, — Леви махнул рукой в сторону стола. — Конечно, — вспыхнула девушка, — Я забронирую нам стол. Хотите куда-то конкретно? — Выбери на свое усмотрение. Она хотела что-то добавить, но Леви уже погрузился в изучение файлов. Ассистенты Лобова хорошо знали свою работу, остальные дела не уступали Закклаю — несколько крупных трастовых фондов, инвестиционные компании, и даже корпорация Родса. Себе Леви выбрал самый жирный кусок, а “Крылья свободы” отдал Петре вместе с невнятным благотворительным фондом. Легче было отвести подозрения. И хотя он терзал гугл все утро, ничего толкового об Эрвине Смите он не смог найти: англичанин, сын достаточно известного ученого, сам закончил Оксфорд, несколько лет отслужил в Медицинской службе ВВС Великобритании, а потом поступил в аспирантуру при Гонконгском университете. Казалось, что такого человека вообще не должен интересовать бизнес, вся его жизнь была плотно связана с медициной и наукой. Как вообще он может возглавлять венчурный фонд? Леви рассматривал фотографии с благотворительных балов, разглядывая высокого статного мужчину во фраке, и думал, что его уже тошнит от Эрвина Смита: слишком гладкий, слишком холеный, слишком идеальный. Просмотрев все документы, все стартапы, в которые вкладывался фонд, Леви оказался в еще большем замешательстве: одним из условий финансирования была прозрачная бухгалтерия. Абсолютно каждый мог залезть к ним в кишки и поковыряться там. Вся информация лежала на сайте фонда. Деньги они получали от инвесторов Закклая, и из этого тоже никто не делал тайны. — Вот ведь черт, — пробормотал Леви, — святые бизнесмены. С таким он столкнулся впервые: венчурный бизнес подразумевал под собой определенные риски, нередко через фонды действительно отмывались деньги, особенно в таких крупных компаниях, как у Закклая, но здесь все лежало на поверхности. Леви понимал, что с таким подходом фонд обречен — он был абсолютно убыточным, деньги просто вылетали в трубу, — но все равно как-то умудрялся существовать. После ланча он решил переключиться на Родс Инкорп, набросав в ежедневнике схему раскрутки компании. Изучив документы, он понял, что там есть, чем поживиться: они явно экономили на страховых выплатах. “Надо будет пообщаться с сотрудниками”, — подумал Леви. Идеально для отвлечения внимания. Он кинул смс-ки Фарлану и Изабель, назначая встречу в Сохо. Сегодня хотелось выбраться в свет, проветрить мозги. Голливуд роуд как всегда была полна туристов, люди облепляли маленькие кафешки и барчики, сидели прямо на ступеньках, попивая коктейли. Каждый вечер здесь была атмосфера неудержимого праздника. Тут и там раздавались взрывы хохота, играла музыка, все наслаждались жизнью. Леви скользнул в проулок. В Сохо было множество секретных мест “только для своих”, и он знал их все. Темный барчик без вывески, где играют Битлы, отвратительно готовят Фиш энд чипс и наливают настоящий Гиннес. Бармен махнул Леви рукой, показывая, что их любимые места — в самом дальнем углу зала — по-прежнему свободны. — Привет, братишка! — раздалось над ухом, обдавая знакомым нежно-цветочным парфюмом, — Наш господин полицейский прибудет только через час. Они заказали по пиву и взгромоздились на высокие стулья: — Все хреново, да? — спросил Леви. — И да, и нет. Этот Эрвин — какой-то маньяк, я еще никогда не встречала людей, которые так упорно топят бизнес в угоду правилам и законам. Помнишь Джен-Фармасьютикалс? Изначально их финансировал фонд Смита, но потом выяснилось, что они проводили исследования на людях. Нет-нет, все добровольно, это были сами лаборанты. Не суть. В общем, был грандиозный скандал, и фонд перекрыл им финансирование. — Подожди, но ведь Джен-Фармасьютикалс в итоге купил Байер? Причем сделка была на несколько миллионов. Они разработали там какую-то сыворотку. — То-то и оно. Фонд просто выкинул курицу, которая несет золотые яйца. — Полный провал. У меня, кажется, тоже ничего. Не думаю, что Петра что-то раскопает. — Не унывай, можно крепко взяться за Закклая. Я просмотрела документы, его Юникорн не такой уж радужный и сказочный. Если потянуть за ниточку, может раскрутиться много всего интересного. — Ладно, может, у Фарлана что-то есть. Они уже болтали на отвлеченные темы, когда к ним присоединился взмыленный и, как всегда, недовольный Черч: — Эта жара меня доконает, чувствую себя потным бегемотом. — Продолжишь в таком же темпе жрать пончики на работе, то им и окажешься, — прыснула Изабель, — Ладно, выкладывай, что у тебя. — Тебе биографию его рассказать, или что? — Не надо, мы уже в курсе. Спасибо гуглу, — мрачно сообщил Леви, вкратце обрисовав все, что ему удалось узнать. — Ну, мне особо нечего добавить. Не привлекался. Миграционный режим не нарушал. Единственное… Мне кажется, на него как-то повлияла смерть отца. Он тут работал, в Гонконге. Я просто все думал — парень служил в ВВС, и ему явно нравилось, потому что он два раза продлевал контракт, получил несколько наград. А потом он вдруг бросает все, переезжает из Англии сюда, и поступает в университет, в котором работал его отец. На тот же факультет и на ту же кафедру. — А отчего батя откинулся? — спросила Изабель, сосредоточенно ковыряя лак на ногтях. — Вроде как инфаркт. Но ему шестидесяти не было. И в деле написано, что Смит настаивал на вскрытии, но, пока он выхлопотал себе увольнительную и добрался из Лондона в Гонконг, отца уже кремировали. Короче, это — единственный мутный факт его биографии. В остальном, просто гребаный сын маминой подруги. — Может, все-таки дернем Юникорн? Сейчас его возглавляет Найл Дот, он куда более стремный типчик, чем Смит. — Нет, — покачал головой Леви, — Лобов ясно дал понять, что его интересует. У нас есть время до пятницы. Если ничего не найдем, значит, я приду с тем, что есть.