Афганский синдром

Бильбо не просто так рассказывал в тот день Кили сказки про море. Он придумал покрасить ванну в бирюзовый цвет, чтобы у детей оно было всегда своё, персональное. - Ишь ты, мне бы в голову не пришло, – хмыкнул Торин и отправился в строительный магазин за краской и необходимыми инструментами. По своей привычке основательно подходить к важным вещам, он и за это дело взялся вдумчиво и с полной отдачей. Искушение просто нанести новую краску поверх старой отмёл сразу, долго и занудно расспрашивал продавца:какую лучше брать краску, как грунтовать, чем лучше обезжиривать. Продавец оказался на редкость словоохотливым, с удовольствием ответил на все его вопросы, помог с выбором необходимого и даже рассказал в назидание историю про молодую пару. Эксцентричная жена хотела покрасить ванну в чёрный цвет, это казалось ей невероятно оригинальным, а бедный муж всем своим видом выражал сомнение, но послушно кивал и подбирал вместе с ней краску. Тут пришлось вмешаться продавцу, и он, нагнетая мрака, объяснил дамочке, что чёрной ванну делать категорически нельзя потому, что любой хранитель тайных знаний шамбалы может заверить, что чёрный цвет – это очень опасно, он может нести в себе отрицательную энергетику, и ни в коем случае нельзя смешивать темную энергию цвета с текущей водой, тем более с водой не из природного источника, а прошедшей через трубы и потому получившей плохую карму. Всё это может закончиться очень печально, в лучшем случае - смертью хозяев этой ванной, а в худшем - проклятьем всего их рода до восьмого колена, а потому даже и думать нельзя о таком кощунстве. Впечатлительная женщина поверила сразу, дрожащими пальцами достала из сумочки мобильный телефон и закричала в трубку: «Куся, ты знаешь, я только что услышала из тайных знаний каббалы, что нельзя делать чёрную ванну. Как хорошо, что мы ещё не купили краску!». Муж потом долго благодарил продавца, а тот сверкал хитрыми зелёными глазами и посмеивался в роскошные усы. Торин тоже похмыкал одобрительно, поблагодарил продавца и пообещал непременно заходить ещё, если ему потребуется что-то для дома. Бильбо отправился гулять с детьми, пообещав, что домой они придут как можно позже, не будут болтаться под ногами и мешать. Пока они одевались и толклись в коридоре, Торин краем уха слышал разговоры о зоопарке, мороженом и сладкой вате и понимал, что с Хоботовым они точно не заскучают. Выпроводив домочадцев, хозяин переоделся в любимые старые тренировочные штаны, удобно растянутую в плечах футболку и с удовольствием взялся за дело. Он сам давно приметил за собой, что у него были странные взаимоотношения с бытовыми и повседневными делами. Торин мог преспокойно не замечать потёртых и ободранных обоев, не обращать внимания на сломанный бачок в туалете или на протекающий кран, запросто по много дней не мыл посуду и выкидывал на пол пачки из-под сигарет и пустые бутылки, но иногда он ловил кураж и с головой погружался в какое-то дело. Так, например, он старательно и любовно починил старый отцовский письменный стол, хотя казалось, что легче его просто выкинуть, но на него нашло странное упрямство, и он, провозившись очень долго, сделал почти невозможное. Вот и теперь, покрасить ванну и сделать это толково и качественно стало для Торина чуть ли не делом чести. Работал он долго, иногда разрешал себе небольшие перерывы и выкуривал сигаретку, а когда работа была сделана, сел в кресло и с удовольствием открыл бутылку пива, припасённую в холодильнике. Вытянул ноги, расслабился, наслаждаясь тишиной и покоем, сделал первые несколько глотков и блаженно прикрыл глаза, а потом неожиданно для себя понял, что не может в полной мере наслаждаться и получать удовольствие, именно потому, что было слишком тихо. Взглянул на часы и обомлел, где же их носит таким поздним вечером. Набрал номер Бильбо, нервно забарабанил пальцами по подлокотнику, прислушиваясь к гудкам в трубке и вдруг понял, что слышит радостный перезвон колоколов, который стоял у Хоботова в качестве сигнала, звучащий где-то поблизости. Удивлённо пооглядывался, хмыкнул на собственную глупость и догадался выглянуть в окно. Так и есть, на детской площадке в вечерней темноте можно было различить три силуэта: взрослый и два человечка поменьше. Они чинным рядком сидели на скамейке, и самый мелкий беспечно болтал ногами. - Эй! – закричал Торин в открытую форточку. – Идите домой. И не стал даже пытаться понять, что это такое, что затопило всё его сознание болезненно-мягким светом и теплом всего лишь от простой мысли, от знания о том, что теперь у него есть кто-то, кого он может позвать домой… Бильбо и дети зашли в квартиру. Торин помог малышам снять ботинки и тяжёлые, надоевшие за день куртки и порадовался тому, что мальчики выглядели довольными, но очень усталыми и сейчас осоловело хлопали ресницами. Видимо, совсем не будет проблем с тем, чтобы уложить их спать. Так и оказалось, они послушно переоделись в пижамы и без всяких пререканий залезли в кроватки. Кили ещё пытался что-то рассказывать про белых медведей, высоченного жирафа и большого-большого серого слона, а Фили добавлял про смешного неуклюжего бегемота и тигра, который громко и страшно р-р-рычит, но усталость их одолела, и вскоре мальчишки уже мирно посапывали во сне. - Оставайся переночевать у нас, – предложил Торин Хоботову, когда они сидели на кухне и потягивали пиво. Бильбо признался, что ему было весело с мальчиками, и он очень хорошо провёл день, но устал едва ли не сильнее, чем от походов по кабинетам или от целого дня, проведённого за чтением книг и написанием статей. Только это была другая усталость, «добрая что ли" (на этих своих словах он беззащитно улыбнулся и растерянно развёл руками точно так же, как в первую их встречу, когда рассказывал о своём небольшом опыте в практической работе, но превосходном знании теории) Выпить немного хорошего пива – неплохой отдых в конце трудного дня. - Спасибо, но откажусь,– помотал головой Бильбо. – Я домой поеду, мне там удобнее. Я, в общем-то, почти никогда не ночевал не дома, мне это непривычно, – он снова беззащитно улыбнулся, и, странное дело, Торину не показалось, что это плохо, он не стал взрываться, что взрослый мужик может быть таким домашним одуванчиком, как он непременно сделал бы, если бы на месте Хоботова оказался кто-то другой. - Ну, смотри, как тебе удобнее, – пожал плечами Торин. – А завтра приедешь? Ванну покажу. Он криво ухмыльнулся, поспешно пряча за этой ухмылкой осознание того, что ему действительно важно, чтобы приятель оценил сделанную работу, что ему действительно хочется похвастаться. - Приеду, с утра пораньше приеду, – серьёзно ответил Бильбо. – Вы ведь сами говорили, что мне можно здесь бывать. А мы с мальчиками хотели про животных почитать. Я им книжку привезу, Житкова. - У меня тоже есть, – неожиданно вспомнил Торин. – Старая, мне в детстве мама читала. Смотри. Вылез из удобного кресла, тихо беззлобно чертыхнулся, запнувшись о пустую бутылку, зашёл в комнату мальчиков и вернулся с коричневой потрёпанной книжкой. - Ой, у меня такая же, – Бильбо бережно взял протянутую ему книгу, полистал пожелтевшие страницы и рассмеялся тихим счастливым смехом. Торина почему-то снова накрыло ощущением радости и уюта, он вздрогнул, прогоняя это наваждение, - нельзя расслабляться, надо быть всегда собранным. - И ещё, смотри, что хотел тебе показать, – он поманил приятеля за собой, прижал палец к губам, призывая к тишине, и они вместе зашли в комнату, где спали дети. Он так и думал, мальчики снова лежали, крепко обнявшись, Фили во сне хмурился и что есть силы прижимал младшего к себе, будто защищая от неведомой опасности. В этот раз они оба лежали внизу, мелкий не залез наверх, брат сам к нему спустился; это порадовало Торина, но всё равно ему было тревожно от того, что дети акробатничают в темноте, ну а вдруг навернутся? Они вышли из комнаты, и мужчина рассказал Бильбо, что это уже не впервые, только в прошлый раз младший перелез к старшему, и надо с этим что-то делать, пока мальчики не свернули себе шеи. Хоботов снова пообещал разобраться, и на этом они распрощались. На следующее утро мальчики проснулись рано, своими разговорами и шумом разбудили дядю, он покормил их, приготовив завтрак на скорую руку и понял, что продукты заканчиваются, и надо снова пополнять запасы. Но он не справится без помощи Бильбо, так как не запомнил, что они покупали в прошлый раз, и чем по правилам надо кормить детей. Потом они все вместе ждали Хоботова, и мальчики поминутно спрашивали: «Ну, где же он?», прожужжали Торину все уши и вымотали все нервы своими вопросами, пока ему не пришла в голову счастливая мысль дать им бумагу и найденные в ящике стола огрызки карандашей и усадить рисовать зверей, который они вчера видели в зоопарке. Фили и Кили с энтузиазмом принялись за дело, а дядя смог насладиться спокойствием. Наконец, появился Бильбо. Он смущённо улыбался и долго извинялся за опоздание, объяснял, что ему ещё надо было заехать по одному неотложному делу, снова смешно и беззащитно разводил руками. Мальчики радостно набросились на него с объятьями и стали показывать свои рисунки, спорить, кто нарисовал лучше, и спрашивать, когда они снова пойдут гулять, и когда будут читать, и поиграет ли Бильбо с ними в зоопарк, и чем кормят жирафа – и всё это они спрашивали одновременно и болтали без умолку, радостно сияя глазами. Торин от этого начинал потихоньку сходить с ума, а психолог улыбался и терпеливо отвечал на все их вопросы, рассказы и предположения. Как же им всем повезло с таким другом семьи – ухмыльнулся про себя Торин, начальственно рыкнул, что все вопросы и игры потом, а сейчас они пойдут смотреть ванну. Бильбо зашёл туда первым, одобрительно присвистнул и радостно рассмеялся. Следом просочились мальчишки и восхищённо завизжали. Торин довольно ухмыльнулся и не без доли самолюбования поинтересовался, нравится ли им. Понравилось всем. Он сделал детям приятный сюрприз и в приступе любви к искусству не просто покрасил ванну в цвет морской волны, а нарисовал на дне жёлтый песочек, что-то отдалённо похожее на морскую звезду, а по стенкам зазмеились зелёные полоски, призванные изображать водоросли, и даже парочка кривобоких рыбок угадывались на одной из стенок. - Море! – восторженно заверещал Кили. – Смотрите, настоящее-пренастоящее море, как в сказке. День прошёл по-домашнему уютно. Бильбо читал детям рассказы про животных, Торин сидел за столом и делал вид, что читает газету, но сам давно уже забыл переворачивать страницы, заслушавшись мягким голосом, который читал хорошо известные с детства истории. Потом они гуляли на детской площадке, Торину и Бильбо пришлось изображать слона, бегемота и тигра, и дядюшка почему-то совсем не возражал, и сам почти что радовался, дурачась вместе с племянниками, особенно хорошо, конечно, ему удалось стр-р-рашно р-р-рычать, как самый настоящий тигр. Позже они все вместе ходили в магазин за продуктами, и Хоботов терпеливо объяснял Торину, что детям необходимы молочные продукты, крупы, фрукты и овощи. На предложение не мучиться и взять сосиски или пельмени, взвился и сказал, что как врач, он категорически это запрещает. Торин, признаться, не ожидал такой яростной вспышки, снова был изрядно озадачен тем, что мягкий Бильбо умеет в некоторых вопросах быть таким непреклонным. Вечером мальчики начали зевать и тереть глаза, и снова Хоботов вызвался их искупать. Фили вымылся первым, настала очередь младшего. Он послушно залез в ванну, радостно поплескался в мыльной воде, снова поверещал восторженно, что у них есть своё собственное море и даже не возражал против помывки головы, только зажмурился на всякий случай сильно-сильно и крепко уцепился за руку мужчины, будто боялся, что может упасть и удариться, как это уже с ним было когда-то. А потом Бильбо, улыбаясь, достал из кармана резинового утёнка для ванны и сказал, что это теперь будет друг, и с таким другом в ванной можно ничего не бояться, ничего плохого не случится, он будет защищать Кили. Пустил его в воду плавать, и мальчик заворожено уставился на игрушку, как на какое-то невиданное чудо. - Как ты его назовёшь? – добродушно спросил мужчина. - Как назову? Почему назову? – удивлённо нахмурился Кили. - Ну, какое ты дашь ему имя? У всех есть имя. Тебя зовут Кили, брата Фили, дядю Торин, а меня Бильбо. А как ты назовёшь друга? - Торин, конечно, – светло улыбнулся Кили. – Ты же сказал, что он будет меня защищать. - Будет защищать, – эхом откликнулся Бильбо и подумал в очередной раз, сколько же в мальчишке наивной доброты и любви к окружающему миру, и, кажется, он будет прощать этот мир, даже если тот снова и снова будет делать ему больно… Он уложил мальчишек спать, рассказал им короткую сказку и строго велел закрывать глаза и засыпать. Посовещавшись, они с Торином решили сразу положить мальчиков вместе, чтобы никому не пришлось никуда перелезать. Кровать была узкой для двух детей, но братьям это совершенно не мешало, они обнялись довольные, и вскоре снова уснули без долгих уговоров. Мелкий сопел старшему в плечо, а из кулака у него торчал крепко зажатый резиновый утёнок, с которым он не пожелал расставаться даже на ночь. Уже одеваясь, стоя в дверях, Бильбо рассказал Торину, как мальчик назвал свою новую игрушку, порадовался удивлённо-недоверчивому выражению его лица, но деликатно не стал ничего говорить. Он видел, что мужчина всё ещё не может окончательно принять неожиданно свалившихся на голову детей, угадывал, что тот борется сам с собой, что вроде бы, хочет полюбить их обоих, и всё ещё не понимает, как он относится к мелкому. - Это прекрасно, – одобрительно пробормотал Бильбо себе под нос. – Теперь всё будет хорошо