Сhocolate & Whiskey

Они становятся почти что одного роста тогда, когда на ней эти дерзкие шпильки, которые удивительно ей идут. — У Вас есть что-то еще для меня, господин Эмре? — вызывающе спрашивает у него Айдын. Она смотрит холодно, настолько бесчувственно, насколько это возможно. Выпрямленные плечи и подбородок, чуть поднятый вверх. «И вправду Снежная Королева», — проносится в голове у Дивита. В необыкновенной синеве ее глаз он видит презрение. Лейла гордая, и прощение у нее выпросить будет нелегко, Эмре знает. В самом деле, такие, как она, должны знать себе цену. В каждом ее элегантном жесте, в каждом грациозном движении и в каждом едва различимом вздохе парень видит одно: «Трус». Трус, предатель, изменник. Заставил подпустить себя так близко, заставил поверить. Она открылась ему первой в надежде на что-то большее, что из их отношений могло бы развиться, а он… Обманул, как только появилась малейшая угроза. И теперь девушка его презирает. А Эмре чувствует, как постепенно становится ничтожным. Ничтожным без нее. В холодных глазах Айдын пляшут злые бесенята, и Дивит втайне надеется, что огонь, вызванный ими, растопит сердце девушки хотя бы на мгновение. Однако разожженное пламя отчего-то усугубляет обстановку, и теперь вместе с презрением во взгляде читается вызов. Вызов, который парень проигнорировать не в силах. Эмре чуть поднимает бровь, его губы растягиваются в самодовольной улыбке, которая становится еще шире после того, как он замечает плохо скрытую растерянность своей помощницы. Айдын удивляется. Как он только не боится ее разгневанную — одним взглядом испепелит ведь. Минуту они смотрят друг на друга молча. Лейла глядит на него с недоверием и обидой, Дивит на нее — с нескрываемым обожанием. «Будь по-твоему, сладкая», — мысленно говорит он ей, не отводя глаз, — «мы устроим поединок». — Да, есть, — отвечает парень на давно заданный ему вопрос. — У Вас появились какие-то планы на вечер, госпожа Лейла? Специально переходит на «Вы», чтобы еще больше задеть ее. В глубине души понимает, что играет с огнем, но остановить себя не в силах. Слишком сильно разгоревшееся между ними пламя жжет, обжигает, оставляя на коже незримые глубокие следы. Айдын закатывает глаза. Ее тошнит от этой наигранной вежливости, которая в разы увеличивает и без того огромную пропасть между ними двумя. Сердце ноет и просит ее, умоляет взглянуть на Эмре устало, показать ему всю его боль и сказать: «Прекрати». Но разум и гордость велят бороться, и блондинка, медленно огибая стол, холодно произносит: — Вас это волновать не должно. Громко, ясно, отчетливо. Чтобы он понял, что играть с ней в такие игры не следует. Но Дивит в ответ лишь улыбается. «Слишком резкий выпад, сладкая». Каждое ее слово задевает так, что становится понятно: ей не все равно. Один — ноль. Он открывает счет, но останавливаться на достигнутом все еще не собирается. — Должно, если это касается работы, Лейла. Девушка лишь пожимает в ответ плечами и резко разворачивается на каблуках, чтобы удалиться. Но нет, он не даст ей так просто уйти. Эмре бросается за ней и, когда людей рядом становится чуть меньше, негромко говорит: — Ты говоришь, что я нравлюсь тебе, но через три дня заигрываешь с другим, — парень чувствует, что прежняя самоуверенность постепенно исчезает, когда его разочарованно-растерянный взгляд сталкивается с бесчувственным взглядом Лейлы, однако довольно быстро берет себя в руки. — И ты еще сомневаешься в моих чувствах! Девушка хмурится. — Мои действия Вас никоим образом не касаются, — отвечает, пытаясь защититься. Его очередь подбирать слова. Лейла все же сравнивает счет, и Дивит осознает, что пора взглянуть на ситуацию с рабочей стороны. Здесь он, бесспорно, лидирует: Айдын обязана подчиниться начальству, как бы ей ни хотелось возразить. — Я сказал, что нам нужно работать. Сказал, что у меня есть замечания относительно того, что ты мне написала. Ты должна делать то, что я тебе говорю, Лейла, — резко произносит он и тут же замолкает. Последняя фраза была ошибкой. На некоторое время воцаряется тишина, но Эмре знает: своеобразное затишье перед бурей. Никогда он не видел Лейлу раздраженной, а тут вдруг раз — и нарочно ее из себя выводит. Зачем? Сам не знает. Нравится, должно быть, смотреть, как она, из последних сил сдерживаясь, в полной тишине борется сама с собой, силясь не высказать ему в лицо все, что вертится на языке, что застывает на губах. На ее очерченных, чуть приоткрытых, им целованных губах. Айдын смотрит на парня спокойно, ловит на себе его нескромный, долгий взгляд, и Эмре чувствует, что еще немного — и он окончательно сойдет с ума. Ну же, Лейла! Хоть малейшее проявление чувств, о которых ты говорила! Закричи, обзови, ударь, на худой конец, в ответ! Но девушка молчит, словно чего-то выжидает, словно испытывает его и так далеко не бесконечное терпение своей холодностью и сдержанностью. В самом деле, примерно так и должны выглядеть красивые и гордые женщины: они привыкли хладнокровно решать свои проблемы самостоятельно, не торопясь и обходясь без помощи других. А в особенности, без помощи мужчин. И Дивиту до безумия нравится смотреть на то, как Айдын играет в «гордую», превращая их жизни в адскую пытку, в нехватку друг друга. Наконец, Лейла чуть слышно вздыхает и тут же ядовито бросает в ответ: — Нам с Вами не нужно ничего делать вместе. Предсказуемо, более чем. Эмре знал, что этим все обернется. Что же, на этот случай у него есть еще одна фраза. — Брось, Лейла, — он подходит к ней осторожно, настолько близко, насколько он может себе позволить перед большим скоплением людей, — зашла бы ко мне чуть позже, — незаметно для других кладет теплую ладонь на ее тонкую талию и победно улыбается, чувствуя, как Айдын напрягается от его прикосновения. — А Вы наглец, господин Эмре, — еле слышно произносит девушка в ответ и отходит назад. Не нравится, значит. То-то же. — Я бы озвучил тебе все, что нужно исправить, — заканчивает Дивит свою мысль и тут же впивается взглядом в свою помощницу. Едва сдерживается. Наплевать бы на всех и на все, что сейчас происходит. Ему не хватает ее, ее дыхания, опаляющего его шею, ее улыбки, ее прикосновений. Так и хочется подойти ближе и прошептать еле слышно: «Прикоснись ко мне, Лейла, так необходимо.» Айдын молча глядит на него в ответ, одаривает этим своим строгим, буравящим взглядом. Будь у него выбор, Эмре воткнул бы тысячи маленьких ножей в свое сердце или, в конце концов, сбросился бы с крыши, лишь бы только не стоять сейчас под прицелом этих больших, таких холодных, но таких любимых глаз. Она его в своих глубоких омутах топит, раз за разом окунает его туда с головой и не дает вдохнуть. Он видит свет, тянется к нему, пытается вынырнуть, но, Аллах, как же манит его туда, вниз, эта темно-синяя бездна! Он кричит, зовет на помощь, молит о пощаде в то время, пока верно идет ко дну. До спасения не дотянуться. Пощады не будет: выиграет только один. И сейчас блондинка чувствует, что она как никогда близка к победе. Остался последний, решающий штрих. — Как Вам угодно, господин Эмре, — произносит она и слова растягивает нарочно, чтобы как можно дольше действовать ему на нервы. — Я сейчас же, сию минуту этот вопрос решу! Дивит улыбается: решить было бы неплохо. Решить и раз и навсегда расставить все точки над «i», постараться забыть обиды и уж точно вычеркнуть из их общей жизни Османа. И чтобы ничего лишнего! Но Лейла решать совсем другое собирается. Она уверенной походкой идет к столам в другом конце коридора, специально замедляя шаг. Знает же, что он все еще смотрит и никак не может отвести полный страсти и желания взгляд. Не в силах оторваться. Вот и все. Айдын сдержанно протягивает ему чистый, неисписанный блокнот и, наслаждаясь, шепчет: — Пожалуйста, господин Эмре. Пишите. Каждое Ваше замечание мне. Я непременно прочту, обещаю. Дивит сверлит взглядом злосчастную тетрадь: очень некстати. Не хочет он вот так заканчивать. Лейла же, в свою очередь, вновь заглядывает ему в глаза. Снова топит, тянет вниз, на самое дно. «Берите», — говорит. А ведь он взял бы, с огромным удовольствием взял бы все, что только мог. Но сегодня Эмре выбирать не из чего. Вот она, его любовь, перед ним, так близко и так далеко одновременно — смакует вкус победы, наслаждаясь его позорным поражением. А что он? Ушел в минус, померк на ее фоне, потерял все то, что совсем недавно выиграл. С досадой он берет из ее рук блокнот, намеренно мимолетно касаясь ее длинных пальцев своими. Девушка замирает, а затем приходит в себя, хмурится: не на что ему надеяться. Чуть приподняв подбородок напоследок, она удаляется к себе в кабинет с улыбкой победителя, чтобы продолжить работу. Пусть радуется, пока может. Тем же поздним вечером Дивит догоняет ее на выходе из опустевшего агентства. Резко хватает за руку, разворачивает и прижимает к стене, не давая уйти. — Я все равно выиграю, слышишь? Ты все равно будешь моей.