Детройт: Противостояние

Soundtrack: Tori Amos — A Sorta Fairytale 6 ноября 2038 года Манистик стрит Джефферсон Чалмерс, Детройт 10:48 pm Тихий вечер в одном из пригородных кварталов Детройта был потревожен визгливыми криками и шумом, слегка приглушенными стенами одного из тех обшарпанных домов, что ютились по обе стороны узкой, плохо освещённой дороги. Вскоре ночную тишину прострелил грохот захлопнутой двери, рявкнул пару раз, для порядка, соседский брехун, и все снова погрузилось в сонное спокойствие, только на присыпанной первым снегом обочине замаячил чей-то сгорбленный силуэт, быстро шагающий вниз по улице. Жителям этого района такая картина была далеко не в новинку и никто даже не стал выглядывать в окно, пытаясь выяснить, в чем дело. Всем и так все было ясно, как божий день – у Ньюманов снова скандал и мать семейства опять недовольна своей старшей дочерью, которая, как всегда бывает в таких случаях, ушла из дома, оставив озлобленную родительницу захлебываться собственной жёлчью. Так что вид заплаканной Кейси Ньюман, понуро топающей под матовыми фонарями и нервно выпускающей облака сигаретного дыма из-под опущенного козырька кепки, не удивил бы никого из местных жителей, встретивших её на своём пути. Но вечер был поздний, поэтому девушка шагала вдоль дороги в гордом одиночестве, хлюпая носом и бурча себе под нос какие-то затейливые ругательства. Семья Ньюман, состоявшая из истеричной мамаши, двух её дочерей и чередующихся сожителей, жила на этой улице уже очень давно и имела дурную славу. Психологи называют такие семьи токсичными, социальные работники – неблагополучными, а простые люди давно приклеили к ним хлесткое название «белый мусор»*. После изобретения гениальным Элайджей Камски и повсеместного внедрения андроидов, а как следствие, замещения ими живых работников во множестве профессий, доля такого «белого мусора» в населении Детройта, да и всей Америки в целом, продолжала неуклонно расти. Бедность и отчаяние превращали некогда приличных граждан в алкоголиков, наркоманов и бродяг, озлобленных и опустившихся, ненавидящих творения мистера Камски всеми фибрами своей огрубевшей души. Процесс, уже случавшийся в истории Ржавого Пояса во второй половине двадцатого века, с небольшими отличиями повторялся теперь в веке двадцать первом. Именно андроиды, по мнению Кейси Ньюман, были виноваты во всех бедах её семьи, ведь как раз с момента их создания и начались все её злоключения. Они когда-то были абсолютно нормальной, даже уважаемой семьёй: отец – Адам Спанидис, был врачом в одной из детройтских клиник, мать – Абигейл Спанидис, урожденная Ньюман, там же работала медсестрой, Кейси, Кассандра Спанидис, тогда ещё не стеснявшаяся своего полного имени, была беззаботной школьницей, которую только-только приняли в команду чирлидеров, а в кроватке агукала новорожденная малышка Лидия, с которой сидела улыбчивая няня. На кухне же безраздельно царила немного чопорная, но ласковая бабушка Пенелопа, чистокровная гречанка, умеющая готовить такое вкусное ризогало, что все домохозяйки округа напрашивались к ней на мастер-класс. Бабушка родилась в Гриктауне, когда в этом районе ещё присутствовала развитая греческая диаспора, но не покинула Детройт вслед за многочисленной роднёй даже в период его первого упадка. Она почему-то любила этот город, и вообще считала своим долгом жить там, где были могилы её предков и рано ушедшего мужа. Их семья являла собой живое воплощение Американской мечты, словно с плакатов двадцатилетней давности, где избирающийся республиканец Трамп обещал сделать Америку «снова великой». Аккуратный дом с зелёным газоном, детские праздники с пиньяттой и шариками, совместные ужины и поцелуи на ночь. Но эту идиллию быстро уничтожили полчища пластиковых уродцев с голубыми диодами на висках, как какая-нибудь саранча в одночасье уничтожает фермерские поля. Сначала мать потеряла работу медсестры, работу, которую она любила и которая занимала её беспокойный от природы характер. Наследственность у Абигейл оказалась с изъяном, а изъян был представлен на генеалогическом древе Ньюманов прабабкой и тёткой со стороны матери, которые закончили свои дни в сумасшедшем доме. У женщины начались истерики, нормотимики помогали плохо, она то и дело срывалась на дочерях и свекрови, стала изматывать отца своими подозрениями в измене, а он все чаще задерживался на работе, так как не хотел идти домой, где его наверняка ждал очередной скандал. Бабушка очень переживала из-за их ухудшившихся отношений, будучи представительницей народа, свято чтящего семейные узы, поэтому довольно скоро её увезли в больницу, из которой она уже не вернулась. Отец тяжело воспринял смерть своей матери и вскоре, устав от истерик мающейся без работы супруги, покинул семью, после прельстившись, как и многие другие мужья и бойфренды, на идеальные характеристики жены-андроида, разработанной и выпущенной на рынок компанией Киберлайф. Живые женщины, со всеми их недостатками и потребностями, не могли соперничать с идеальными, нестареющими куклами, которые говорили только то, что хочет слышать мужчина, умели готовить как заправские шеф-повара, не нуждались в еде и отдыхе, а по ночам ублажали своих владельцев в постели, исполняя любой каприз. Абигейл не смогла выдержать такой удар судьбы, найдя утешение в выпивке и срыве злости на дочерях предателя. После развода она сразу же вернула себе девичью фамилию, заодно прилепив её и своим детям, отчего их греческие имена стали казаться претенциозной нелепицей, зато теперь о сбежавшем муженьке ничего не напоминало. Через какое-то время алкоголя ей стало не хватать и в доме появилась эта чертова крысиная отрава – Красный лёд. Забвение для потерянного поколения будущего. Относительно дешёвый, очень распространённый и быстро превращающий потребителя в полубезумную скотину наркотик. Даже тут не обошлось без участия кибериндустрии: в состав этого адского зелья входил тириум, та самая дрянь, которой пропитывали начинку андроидов. Кейси не знала, откуда производители наркоты берут столько тириума, но считала, что Киберлайф сами делятся с ними этим дерьмом, чтобы травить американцев, замещая их своей человекоподобной продукцией. Она вообще верила любым слухам, если андроидов в них выставляли казнью египетской. Мать крепко подсела, запустила себя, запустила дом, и жила лишь на пособие и алименты, которые «подлый извращенец», как она обычно называла бывшего супруга, перечислял на своих оставленных дочек. Когда Кейси выросла и отец прекратил выплаты на её содержание, мать стала срываться на ней пуще прежнего, называя нахлебницей и периодически выгоняя из дома. Дочь пыталась вернуть расположение матери, отдавая ей часть от своих случайных заработков, но это не особо помогало. Впрочем, Кейси и сама зачастую была рада сбежать, чтобы вырваться из этого кошмара, только беспокойство о единственном дорогом ей человеке – младшей сестре Лидии, неизменно возвращало её обратно. Кроме того, что отец бросил семью ради пластиковой партнёрши и перестал давать деньги на старшую дочь, он окончательно отвратил от себя детей тем, что спустя некоторое время купил себе ещё и андроида-ребёнка. Киберлайф мало было вымести людей с их рабочих мест. Их продукция стала претендовать даже на их семьи. Общие знакомые, которые любили своими змеиными языками нашептать бывшей миссис Спанидис новости о муже, а потом обсуждать её истерики и завывания, как интересный спектакль, регулярно сообщали несчастной женщине как хорошо ему живётся с его суррогатами, и как он счастлив быть отцом идеального мальчика, играющего в шахматы как гроссмейстер и бегло говорящего по-гречески. Он снова вернул себе жизнь в Американской мечте, хотя Кейси считала его счастье таким же иллюзорным и искусственным, как и хихиканье матери, словившей кайф от очередной дозы. Ну, а вишенкой на этом многоярусном ядовитом торте стали многочисленные ухажеры мамаши, которые тоже имели пристрастия к алкоголю и наркотикам, устраивали в доме дебоши, нигде не работали и были очень рады помочь миссис Ньюман пропить алименты, выданные любителем говорящих манекенов на ещё не подросшую Лидию. Неудивительно, что к своим двадцати двум годам Кейси обладала недоверчивым и даже угрюмым характером, имела только школьное образование и ненавидела разумные машины, вместе с их создателями, едва ли не больше, чем своих ненормальных отца и мать. Возможно, её судьба сложилась бы гораздо трагичнее и она сама вскоре пополнила армию невменяемых потребителей красного льда, копошащихся на обочине жизни, если бы лет пять тому назад судьба не свела её с одним удивительным человеком, ставшим для неё чем-то вроде маяка в этом мрачном море. Кейси хорошо запомнила их первую встречу, когда она, будучи ещё семнадцатилетней оторвой, бродила вечером по местному супермаркету, ожидая, когда стихнет заставший её на пути к дому проливной дождь. К сожалению, мать не выдавала ей никаких денег на карманные расходы, а спрашивать про отцовские алименты было вообще чревато хорошей взбучкой в стиле «неблагодарная тварь», но Кейси и не собиралась ничего покупать. Зачем тратиться, когда можно просто стащить что-нибудь вкусненькое? Она высматривала плохо лежащий шоколадный батончик, или пачку крекеров, чтобы потом, ночью, съесть это вместе с Лидией, посмеиваясь над простаками охранниками и посыпая кровать колючими крошками. Ей часто удавалось добыть себе и сестре какую-нибудь мелочь в обход кассы, но в этот день удача явно от неё отвернулась. Точнее, наоборот. Удача нависла над ней, словно утёс, пока она запихивала ореховое печенье за ворот толстовки, стараясь не шуршать упаковкой. Тяжёлая ладонь упала на её плечо и резко развернула на сто восемьдесят градусов, отчего сердце сделало в груди резкий кульбит и ушло в пятки. Она ожидала увидеть перед собой разгневанного продавца, заставшего её на месте преступления, но вместо работника супермаркета перед ней предстал высокий мужчина, лет сорока на вид, с вихрастыми светлыми волосами, тронутыми первой сединой, умными голубыми глазами и в совершенно невозможной рубашке под замшевым пиджаком, над дизайном которой, наверное, трудилась команда любителей галлюциногенов. Вид у мужчины был строгий. Глядя на Кейси сверху вниз он прошипел: — А ну сейчас же вытаскивай, что взяла, и клади назад. Девушка решила попробовать отвертеться и захлопала ресницами. — Я не понимаю о чем вы… — Вот об этом! — мужчина несколько раз ткнул Кейси указательным пальцем в живот, отчего подлое печенье предательски зашуршало под толстовкой, выдавая своё присутствие и намерения девушки. Неудачливая воровка разочарованно выдохнула и вытащила упаковку из укрытия, а затем швырнула её обратно на полку. — Довольны? — спросила она развязным тоном и уже собралась уйти, но бдительный говнюк явно не собирался оставлять её в покое, потянув за лямку старого рюкзачка с вытертой эмблемой Detroit Lions. — Теперь показывай, что у тебя в сумке, — потребовал он. Кейси аж задохнулась от такой наглости. — Да что ты о себе возомнил, урод? — с вызовом спросила она, выдергивая рюкзак из его руки. — Не имеешь права! — Ещё как имею, — спокойно ответил мужчина, вытаскивая из внутреннего кармана удостоверение полицейского. Судя по этому документу, урод имел звание лейтенанта и звали его Хэнк Андерсон. Утёс, нависший над девушкой, резко превратился в Эверест. Сердце Кейси зашлось в бешеной скачке, но она сглотнула набежавшую от страха кислую слюну и послушно сняла с плеча сумку, прикидывая в уме возможные негативные последствия такой встречи. У камер здесь была слепая зона, печенье она вернула на полку без свидетелей, а в рюкзаке лежали только её личные вещи: обёрнутая в бумагу книжка, косметичка, начатая пачка прокладок и бутылка для воды. Если чёртов коп не сильно оскорбится на «урода», ей, возможно, удастся отделаться лёгким испугом. Полицейский, тем временем, неторопливо осмотрел содержимое сумки, а затем нагло вытащил её книгу и открыл на странице, заложенной подаренной когда-то Лидией самодельной открыткой. Он прищурился, чтобы прочесть написанное детским корявым почерком поздравление с Рождеством, проиллюстрированное не менее корявым рисунком, где можно было различить две круглых рожицы разного размера: та, что поменьше, целовала в щеку ту, что побольше. Затем мужчина пробежался глазами по тексту книги, пытаясь определить содержание, так как обложка была скрыта шершавой плотной бумагой, в которую заворачивали покупки в крупных торговых центрах. Кейси всегда оборачивала и берегла свои книги, стараясь сохранить их для Лидии. Никаких планшетов им не покупали, да и на интернет мать предпочитала особо не разоряться, ей хватало того, что льют в уши из телевизора. Старый ноутбук, давным-давно подаренный отцом, еле работал, и девочки включали его только когда не удавалось воспользоваться школьным компьютером и приходилось что-то из домашних заданий доделывать дома. Впрочем, Кейси уже давно наплевала на свои домашние задания, помогая с ними только младшей сестре. Поэтому именно книги стали для неё всем. Бегством от мрачной реальности, утешением, развлечением, окном в мир, советчиками и друзьями. Библиотеку бабушки забрал отец, невзирая на протесты старшей дочери, хотя что-то ей удалось припрятать, но в основном Кейси находила, что почитать, когда лазила со знакомыми подростками по заброшенным домам. Те всегда искали что-нибудь ценное, что можно было бы перепродать и оттянуться на вырученные деньги, а она укладывала в рюкзак оставленные прежними хозяевами книги. Иногда – истрепанные и пожелтевшие, иногда – почти новые, но всегда покрытые толстым слоем пыли. Забытые древние носители знаний и историй, ставшие ненужными в эпоху универсальных электронных накопителей, вмещавших в себя тысячи томов. Девушке нравилось думать о том, чьи же руки держали читаемую ей книгу до неё. Кем были эти люди, какой была их жизнь или характеры. Кто оставлял пометки на полях, кто загибал уголки их страниц, или вкладывал между ними цветы и осенние листья. Это был её персональный Гейдельбергский проект. Память о тех, кто оставил детройтские пригороды, и об эпохе, оставившей их всех. Теперь одно из её бумажных сокровищ держал в руках наглый коп в дурацкой рубашке. Кажется, эта книга была ему знакома, потому что он аккуратно закрыл её и протянул девушке, глядя уже не строго, а, скорее, с неким удивлением и интересом. — «Гроздья гнева»? — спросил он, приподняв одну бровь. — Значит, читать Стейнбека у тебя ума хватает, но не хватает осознать, что воровать нехорошо? Кейси убрала томик обратно, но на вопрос не ответила, закусив щеку и глядя в пол. Ей хотелось уже поскорее отвязаться от этого полицейского и убраться подобру поздорову, забыв эту встречу, как неприятный сон. Набравшись смелости, она процедила сквозь зубы:  — Это всё? Я могу идти? Лейтенант молча кивнул и девушка быстрым шагом направилась к выходу, спиной ощущая, как её провожает внимательный взгляд голубых глаз. На улице Кейси встретил так и не стихший ливень, крупные капли которого в свете старых оранжевых фонарей казались щедро сыпавшимся с неба конфетти. Она остановилась под коротким козырьком магазина и закурила, собираясь с духом перед тем, как отправиться по пузырящимся ручейкам домой и промокнуть до нитки. Адреналин от встречи с полицейским выветрился и вместо него подкатило чувство ноющей тоски. Её достала эта чертова жизнь, где она не могла себе позволить даже пачку какого-то занюханного печенья за два доллара и пятьдесят центов, достала истеричная мать, вечно пьяная или под кайфом, сидящая в захламлённой гостиной перед телевизором, и храпящий рядом с ней очередной вонючий урод, которому место в тюрьме, а не в её доме. Достали тупые приятели, теперь вечно норовящие облапать её потными руками, и их идиотские шутки после раскуренного косяка. Достал этот город, где пластиковые куклы с пустым взглядом вытеснили людей, и эти вечные дожди, от которых в озёрном штате было не продохнуть. Память, для пущего контраста, издевательски подсунула девушке образ покойной бабушки, отдающийся в сердце теплом и заботой. Рядом с ней все казалось понятным и безопасным. Тени в шкафу, скрип под лестницей, раскаты грома — бабушка все могла объяснить и лишить пугающих черт. «Если ты где-то есть – вспомни обо мне, giagia*», — попросила у образа Кейси, закрыв глаза, хотя она вряд ли могла назвать себя верующей в Бога и загробную жизнь. Но сейчас ей просто была нужна хотя бы призрачная точка опоры. Она собрала языком сбежавшую в уголок рта слезу и всхлипнула, потерев кончик носа рукавом. На руку с сигаретой упала жирная капля с козырька и намочила фильтр, испортив последнее удовольствие. Кейси выругалась и собралась было сделать последнюю затяжку, но тут над её ухом неожиданно прогремел уже знакомый хрипловатый голос: — О, замечательно! Она ещё и курит! Не успела девушка отойти от лёгкой оторопи, как чья-то рука резко выдернула из её пальцев сигарету и раздраженно швырнула в стоящую рядом урну, щедро заливаемую потоком дождевой воды, бегущей с крыши. Подняв глаза, Кейси увидела все того же долбанного полицейского, который успел отовариться в магазине, судя по пухлому бумажному пакету в его руке и висящей на указательном пальце упаковке пива. — Да что с вами такое?! — завопила девушка, устав от такого навязчивого внимания со стороны незнакомого человека, но тот лишь бесцеремонно схватил её за подбородок и оглядел блестящие дорожки от слез на её лице, а затем усмехнулся. — Что, так расстроилась из-за пачки печенья? Кейси оттолкнула его руку и быстро вытерла щеки ладонью. — Ничего я не расстроилась. Это просто дождь попал мне на лицо, ясно? Как назло, в носу у неё набежали сопли и пришлось им шмыгнуть, окончательно разбив неубедительную отговорку. — Отойдите, — попросила она стоящего перед ней копа, одновременно одевая на голову капюшон, чтобы нырнуть под льющий с ночного неба водопад, но мужчина проигнорировал её просьбу, оставшись у неё на пути. Девушка зарычала от раздражения и собралась обогнуть настырного придурка, но он сдвинулся в сторону, не пропуская её, а тяжёлая ладонь снова легла ей на плечо. — Ну и куда ты собралась? Ты же промокнешь насквозь, — спросил полицейский, пытаясь поймать её взгляд. — Ничего, я живу недалеко, — отмахнулась от него Кейси. — Ну вот и отлично, что недалёко. Пойдём, я тебя подвезу, — кивнул головой мужчина в сторону парковки. — Спасибо, не надо, — буркнула девушка, хотя коп уже сделал несколько шагов под дождём, рассчитывая, что она не откажется. Лейтенант резко развернулся, удивлённо уставившись на насупившуюся Кейси. — Слушай, не надо строить из себя оскорбленную гордость и страдать хернёй, — укоризненно сказал он. — Я устал на работе, меня дома ждёт пёс с полным мочевым пузырём и долго уговаривать тебя я не собираюсь. Предлагаю последний раз. Едешь или нет? Кейси задумалась. Ей было совершенно непонятно, с чего вдруг этот коп решил проявить к ней такое участие. На задворках сознания зашевелилась нехорошая мысль, что у него могли быть совсем не добрые намерения. Хотя андроиды сделали секс доступным каждому, и в специальных заведениях можно было арендовать себе говорящую куклу для утех за тридцать баксов, а в местах попроще найти и за двадцатку, все ещё оставались любители снять себе живую проститутку. Кейси иногда поступали такие непристойные предложения от всяких озабоченных говнюков и было вполне вероятно, что этот мужчина тоже увидел в ней лёгкую добычу. Он мог рассчитывать на благодарность за то, что отпустил её, поймав за руку на воровстве, а ей потом никто бы не поверил, что это не она сама полезла ему в брюки. Девушка ещё раз внимательно посмотрела на мужчину, стоявшего в ожидании её ответа, пока дождь покрывал его пиджак пунктиром из капель. Он вовсе не был похож на озабоченного говнюка. У него были умные и добрые глаза, дурацкая рубашка, и он мог сказать «страдать херней», будучи при этом лейтенантом полиции. По отдельности, эти факты не делали его безопасным, но все вместе производило впечатление неплохого человека. Кейси решила довериться интуиции и потопала в сторону лейтенанта, который улыбнулся уголком рта и поспешил к парковке, забавно перепрыгивая через широкие мутные лужи. Остановился он возле очень старого автомобиля, доставая из кармана ключи. Хотя нет, автомобиль был не просто старым — он был просто ужас каким древним. Девушка скептически оглядела длинномордый раритет и скривилась: — А мы на этом вообще доедем куда-нибудь? Где вы его откопали, на кладбище домашних животных? — Я тебя силком не тащу, — нахмурился полицейский. — Не нравится моя тачка – топай пешком. — Да нет, нет, все отлично, — Кейси миролюбиво подняла руки. — просто я редко вижу на дорогах нечто подобное. Она устроилась на переднем сиденье и, пристегнув ремень, стала озираться, словно в музее Естественной Истории, куда их возили на экскурсию в средней школе. Автомобиль внутри был даже интереснее, чем снаружи. Девушка была готова поспорить, что сиденья здесь обтянуты настоящей кожей. В их прогрессивный век всяких заменителей и показной заботы о природе у какого-нибудь защитника животных тут точно случился бы припадок. Лейтенант, тем временем, бросил покупки на заднее сиденье и сел за руль. — Называй адрес, — обратился он к пассажирке, повернув ключ зажигания. — 115, Манистик стрит, — ответила она, продолжая изучать салон. — Прекрасно, мы почти соседи, — заметил лейтенант, когда загорелся экран навигатора, но Кейси только вздохнула, услышав эту информацию. Её такое соседство пока не слишком радовало. — Я люблю старые машины, — решил мужчина продолжить разговор, выруливая с парковки на дорогу. — Такие автомобили требуют особого подхода, внимательности, но в них чувствуешь себя водителем, а не багажом, как в современных электрических уродцах. Нажал две кнопки и дрыхни, пока автопилот тебя везёт до пункта назначения. Скоро совсем мозги атрофируются с этими новшествами и андроидами. — Вы тоже не любите андроидов? — оживилась девушка, до этого отстраненно наблюдающая за ходом дворников по лобовому стеклу. — Не то что бы я их не любил, но особого доверия они у меня не вызывают, — пояснил он свою позицию, — а что, тебе не нравятся андроиды? — Да, очень бесят, — призналась девушка. — Сама не знаю почему, — поспешила добавить она, не желая рассказывать полицейскому слезливую историю о распавшейся семье. Но её равнодушное отношение к нему теперь приобрело лёгкий оттенок симпатии. Лейтенант скосил глаза в сторону Кейси, но понимающе промолчал. Он наверняка и так знал причину. У оставшихся без работы людей были дети, и теперь эти дети, забытые своими спившимися и сторчавшимися родителями, сбивались в мелкие стайки и банды, постоянно попадались на мелких кражах или вандализме, проходя через руки полицейских, и постепенно наследуя судьбу своих отцов и матерей. Таких подростков, как она, было очень много и у всех истории были похожими, расходясь только в мелких деталях и концовках. Тюрьма, Красный лёд, эмиграция или редкие случаи преодоления обстоятельств. Очень редкие. Так что девушка была даже немного благодарна лейтенанту за его молчание. За то что не стал расспрашивать её, почему она не любит андроидов, или озвучивать свои догадки. Автомобиль свернул на перекрёстке и впереди замаячил дом Кейси. На втором этаже горел свет ночника, а значит, Лидия ещё не ложилась, ожидая возвращения старшей сестры, в то время как окна первого этажа темнели пустыми квадратами, лишь изредка озаряясь цветными всполохами от включённого телевизора. Скорее всего, мать уже отрубилась, но следовало соблюдать осторожность. Миссис Ньюман была скора на расправу, а заметив, что дочь приехала на какой-то машине, наверняка задала бы ей хорошую трёпку, поэтому девушка попросила лейтенанта остановить автомобиль чуть раньше. — Но до твоего дома же ещё двести метров, — запротестовал полицейский, глядя на экран закреплённого на передней панели навигатора. — Нахрена я тебя вёз, если ты все равно собралась промокнуть? — Так надо, — буркнула девушка, натягивая сырой капюшон, пока лейтенант пристраивал поближе к тротуару своего бензинового динозавра. Она щёлкнула ручкой двери, чтобы выйти из автомобиля, но мужчина одернул её, потянув за рукав. — Постой, — коп повернулся в сторону заднего сиденья, и, достав левой рукой шуршащий пакет из злополучного супермаркета, шлепнул его прямо девушке на колени. — Что за… — собралась спросить Кейси, но как только она приоткрыла край намокшей от дождя бумаги, остальные слова застряли у неё в горле. Пакет был заполнен всякими бесполезными сладостями, а сверху красовалось то самое печенье с орешками. Казалось, будто лейтенант просто провёл рукой по полке с товаром, не глядя набрав разных шоколадок, крекеров и маршмеллоу. Под языком девушки забили фонтанчики слюны, но подростковый гонор, ещё не выветрившийся из её взрослеющей головы, мешал принять от незнакомца такой щедрый дар. — С чего вдруг такой подарок? — недоверчиво спросила она, хмуря черные брови. — Я его брать не буду, — заявила девушка, собираясь вернуть бумажный пакет обратно. В сознании снова зашевелилась мысль о возможных приставаниях со стороны мужчины. Если он сейчас начнёт сворачивать разговор в сторону ширинки, она просто выбежит из машины, швырнув эту сладкую мечту ему в лицо. Но лейтенант строго посмотрел на Кейси своим умным взглядом и наставил на неё указательный палец, явно собираясь донести до её ушей что-то важное. — Во-первых, это не подарок, это – задаток. Во-вторых, завтра придёшь ко мне за полтора часа до школы, чтобы выгулять мою собаку. Плачу десять долларов. Харбор Айленд, последний дом справа, — мужчина ткнул большим пальцем в сторону берега реки, на восток. — Ключ найдёшь под ковриком, поводок около двери. Пса зовут Сумо, он большой, но довольно мирный, так что бояться не нужно. Впрочем, лучше без резких движений. Ну, а в-третьих, «Спасибо, лейтенант, за то что простили мне воровство в магазине, и за то, что довезли мою задницу в тепле и сухости, всего вам доброго!» — последнюю фразу он пропищал, имитируя женский голос. Лицо его оставалось серьёзным, но на дне голубых глаз все-таки мелькнула озорная искра. Полицейский явно рассчитывал увидеть бурную реакцию со стороны девушки на свои слова. И Кейси, покраснев до корней волос, уже собиралась наорать на этого самонадеянного придурка, невзирая на его удостоверение, возраст и все остальное. Она начала лихорадочно подбирать слова, чтобы выразить своё негодование и первым на ум почему-то пришло любимое ругательство бабушки: «malaka». Но его тут же сменило отчётливо вспомнившееся бабушкино сердитое лицо. Как она бранилась по-гречески на соседского мальчишку, пытаясь полотенцем отогнать его от поставленного возле кухонного окна блюда с печеньем. Или как все тем же полотенцем она замахивалась на местных котов, решивших выяснить отношения на их заднем дворе. После всего произошедшего этим вечером, и от тёплых воспоминаний, поднятых со дна души чужой заботой, на глаза навернулись тяжёлые слёзы, мигом расколовшие мир на калейдоскоп из пятен и звёздочек.Чтобы не опозориться перед заносчивым лейтенантом, девушка на вдохе бросила лишь неразборчивое «спасибо», и, выскочив из машины, рванула к дому, прижимая к груди пакет со свидетельством существования если не Бога, то как минимум человеческой доброты. За её спиной тихо посмеивающийся мужчина кое-как дотянулся до двери, оставленной открытой его импульсивной пассажиркой, захлопнул её, а потом развернул свою рычащую машину и поехал домой, чертыхаясь от заполненных водой ям на разбитой дороге. Вместе с его поскрипывающим автомобилем сделала крутой разворот и жизнь Кейси. Теперь, спустя несколько лет после той судьбоносной встречи, ноги снова несли её к последнему дому справа на Харбор Айленд-стрит, ключи от которого давно поселились в её кармане.