Бракованная невеста

Поутру все стало только хуже. Гаара полночи не мог спокойно заснуть. Слова Наруто никак не хотели покидать его мысли. Кажется, они оба заигрались и просто вовремя не поняли, что пропали друг в друге. Не среагировали на все то, что указывало на влюбленность. Не осознали, или не хотели это понимать, что игра уже не игра. Борьба кто кого, может, и сохранилась, но чувства… они были правдивы. Неужели они оба влюблены? Эта мысль радовала, тешила и согревала, но… Было еще с десяток этих самых противных но, мешающих понять и простить. Оправдать в своих собственных глазах Наруто, которая принесла в его жизнь уйму проблем, так ещё и забралась туда, куда никто не мог попасть и навела там свои порядки, было тяжело. Верить людям — ему всегда было сложно. А поверить вновь тому, кто все же причинил ему вред, вдвойне сложнее. С доверием у него кардинальные проблемы. Но все же он решил начать с малого — порвать письмо. Выбросить, уничтожить, чтобы оно не досталось старикам из Совета. И жить в ожидании этой самой свадьбы, осознавая и принимая свои чувства и учась верить чужим чувствам. Ну и заодно все же идти до конца в этой борьбе со старейшинами. А там все приложится. Поживут вместе, притрутся к друг другу вновь, и все, возможно, встанет на свои места. Он научится ей доверять, и будет им обоим счастье. Но с началом рабочего дня пришло и разочарование. Глубокое и болезненное, вновь переворачивающее все с ног на голову. Придя на работу раньше времени, он обнаружил взломанный кабинет, охранников под иллюзией и выдвинутые ящики стола. Его кабинет вскрыли. И явно искали письмо. То самое. Совет этого сделать не мог, иначе давно бы уже все провернул, и тем более, не так открыто, но тут… — О-о-о, взлом кабинета Казекаге? — Менма нарисовался за его спиной. Его опять отправили на миссию в Суну, или точнее он ее выпросил сам. И мчался сюда на всех парах, тем более нехорошее чувство подгоняло его бежать во всю прыть, а ощущение, что сестре нужно помогать и расхлебать то, что заварил, не отпускало всю дорогу и вообще все то время, что он был не в Суне. — Похоже на то, — Гаара подошел к своему столу, заглядывая в ящик, где хранил то письмо. Не было ни письма, ни брачного договора. Это его не удивило. — Наруто, — догадка ударила со всей мощи под дых. На уголке одного ящика висело несколько длинных светлых волос, что подтверждало его теорию. Хотя, только Узумаки могла взломать систему защиты в кабинете, ведь была мастером фуиндзюцу. Черт, столько вещей указывает на ее вину. — Наруто? — Менма не понимал того, что происходит. И зачем его сестре взламывать кабинет своего будущего мужа? — Казекаге-сама, Казекаге-сама, — в кабинет вбежал запыхавшийся администратор гостиницы, той самой, где жила его супруга. Лицо его было бледным, а глаза полны испуга. — Говори, — все его догадки подтверждались, и ее вина крепла. — Ваша невеста, она… сбежала, — администратора затрясло как осиновый лист от свирепого взгляда правителя. — Сбежала? — Менма был в растерянности и совершенно ничего не понимал. Наруто же ведь хотела быть тут, и, более того, она влюблена в Гаару, да так сильно, что, скорей всего, без него уже и не может. Обманула и его что ли? — Да господин, сбежала. Причем спешно, будто бы торопилась, — на свой страх и риск вдавался в подробности гражданский, чем ухудшил ситуацию. — Спасибо, можете идти, — замогильным голосом проговорил Гаара, сжимая кулаки. Администратор тут же испарился, будто бы владел шуншином. Внутри вновь разверзлась буря. Она его предала, второй раз! Второй удар был такой же неожиданный, но ещё более болезненный. Наверное, потому что он принял свои чувства и все же начинал верить в ее. — Не могла! — отрицательно покачал головой Намиказе. Тревога в его груди нарастала. Что-то нехорошее произошло с его троюродной сестрой, и она в беде. Точно. Ведь не могла же она, не могла сбежать. Теперь главное донести эту истину до Гаары. Он всем своим сердцем чувствовал, что это последнее, чего хотела Наруто. — Могла, ты ее не знаешь. Она коварна и расчетлива, и всегда знает, когда нанести удар, чтобы был больнее, — Гаара сел в кресло. Возможно, так и правда будет лучше. Потому что останься она в Суне, он бы точно попытался ее придушить. Своей мысли он ужаснулся. Ни к чему хорошему она его не приведет, он уже вновь испытывает жажду крови, причем конкретного человека. — Черт, да она втрескалась в тебя как последняя дурочка, даттебане, — прорычал Менма, приняв оскорбление его сестры близко к сердцу. — Она не хотела делать тебе больно, ей самой было плохо, от того, что ты сказал, что это было всего лишь игрой! Вы два идиота, причем слепых и упрямых, — негодовал блондин, выступая защитником сестры, вываливая ту правду, которую она поведала ему. — Она лицемерка, — прорычал Гаара, ощущая, как пальцы начинают дрожать от едва сдерживаемого гнева. Слова друга лишь сильнее злили. Это чувство было сравнимо с той же злостью, когда его предал Яшамару. Так же хотелось крушить и ломать. А ещё он чувствовал себя идиотом, что дал ей второй шанс, хотя она об этом и не знала еще, но сути это не меняло. Опять она прошлась по больному. Неукротимая ярость планомерно начинала застилать глаза. — Ее подставили! — возникал Намиказе, закипая. Отстаивать честь своей сестры он собирался до последнего. Он верил в нее и искренность ее чувств. — Меня подставили, — настаивал на своем Гаара, в груди кололо и жгло. Сердце разрывалось. Доверять людям — неприятно. — Она лживая и двуличная с… Договоритесь ему не дал Менма, набросившись на Гаару с кулаками, опрокинув того с кресла. — Где твой здравый разум? — Менма остервенело бил друга, сбивая костяшки пальцев в кровь о его песчаную защиту. — Тебя она вовсе не волнует, эгоист конченый. Ее подставили и точка, я, в отличие от тебя, в людях разбираюсь. Ты зациклен лишь на себе, и даже понять не можешь, что, возможно, она в опасности! Гааре это надоело, и он сам атаковал друга, откинув того ударом в живот в сторону. Даже лучший друг отвернулся от него, встав на сторону лживой девки, которую и сам знать не знает. Между друзьями завязалась хорошая драка. Менма пытался добиться ясности рассудка Гаары кулаками, Гаара же выплескивал весь свой гнев с помощью Менмы, круша кабинет и пытаясь притряхнуть того, кто вообще подал гениальную идею жениться на Узумаки. — Она подло похитила свиток, где я просил ее клан о расторжении брака с их стороны, — прорычал Гаара, пытаясь достучаться до Менмы, который свято верил в невиновность своей родственницы. — И вдруг исчезла из гостиницы вместе с вещами, ещё умыкнув и брачный контракт, — все казалось логичным и таким ясным, словно безоблачный солнечный день. Ее вина была доказана по всем статьям. И наверняка она смогла найти те самые фуины, наложенные матерью, которые должны были остановить ее от побега, и сняла их самостоятельно. Казекаге лишь сильнее уверился в ее виновности. — А весь ее разговор о раскаянии и искренних чувствах был фарсом, проверкой, собираюсь я или нет расторгнуть свадьбу, — прорвало Сабаку но. И на Менму смотреть было тошно. Ведь у них почти одинаковые черты лица. Наверное, поэтому он пытается задеть друга, да побольнее. Черт, кажется, он ненавидит и презирает эту долбанную бракованную невесту, которая лишь испортила ему жизнь, и теперь ее образ будет отрицательно влиять и на его дружбу с Менмой. Намиказе повалил друга на лопатки, на то место, где до этого стоял стол, сдерживая Гаару и с помощью чакры Кьюби, иначе это просто будет продолжаться долго. Надо было заканчивать этот бесполезный мордобой. — Выплеснул свой гнев? — зло прорычал Намиказе, пытаясь отдышаться. — Если нет, то и убивайся дальше, считая, что тебя предали. Строй из себя жертву. А Наруто не стала бы так поступать, ее подставили, и, возможно, сейчас она в опасности, пока ты жалеешь себя и зализываешь свои раны, съев хорошо поставленный спектакль. Она где-то там продолжает волноваться о тебе, даттебане, — его кулак просвистел аккурат возле уха Гаары, со всей силы врезаясь в деревянную половицу. Громко охнув, Намиказе тут же поднес к лицу руку, смотря на торчащий из плоти сенбон. Место укола саднило и жгло, а кожа вокруг ранки начала неметь. — Кажется, отравлена, — заключил Намиказе, переваливаясь на бок, тем самым перестав прижимать и тяжестью своего тела, и с помощью чакры лиса друга. Разрыв бумаги, на которых они лежали, он увидел и капли крови. Игла, видимо, закатилась под стол или еще где была, а пока они устраивали драку, вправляя друг друга методом кулака свою правду, она перекатилась, застряв между половиц, и он точнехонько на нее приземлил свой кулак. — И на другом конце кровь, — рука начинала неметь. Курама подтвердил, что это яд, а ещё что тревога за Наруто была обоснованной. Дело официально запахло жаренным. Гаара принял сидячее положение, рассматривая находку друга. По спине пробежал неприятный холодок. — Черт, она и правда в беде, говорил же, ее подставили, отравили, пока она пыталась уничтожить то письмо, чтобы ты не сорвал свадьбу, — Менма попытался встать. Просиживать штаны, пока его родственница в опасности, он не собирался. Но у него ни черта не получилось. Ноги становились ватными. Яд стремительно парализовывал тело. Гаара нахмурился, вертя в руках иглу. Сейчас, спустив некоторую часть своего гнева на друге, он мог посмотреть на ситуацию со стороны, под другим углом. И то, что он увидел его запутало. Взлом кабинета, побег и эта отравленная игла… слабо верится, но возможно… И тут он вспомнил, что она вчера говорила о старейшинах. Они хотели заручиться ее поддержкой, но она отказалась, и ей угрожали. Он слепой идиот! — Старейшины, — сердце сжалось от напряжения. Менма был прав, она не предавала его, не сбежала, ее подставили и похитили? Менма с грохотом шлепнулся на пол, потеряв сознание. Тяжело вздохнув и встав с пола, он все-таки позволил АНБУ войти в разгромленный кабинет, перестав сдерживать песчаный барьер, поставленный для того, чтобы никто им под руку не сунулся, пока они друг друга методично избивали. — Ирьенина сюда, и приведите тех, кто стоял в карауле у ворот, и созвать экстренный совет старейшин, — Гаара раздавал приказы, начиная трезвым умом осознавать, что его ловко провели, сыграв на чувствах, и это была не Наруто. Все таки прав был Шукаку, что привязанность к людям — это слабость. — И Канкуро сюда.

***

Узумаки чувствовала себя даже более, чем паршиво. Во рту сухость и горечь, мышцы одеревенели, каждую косточку ломило, да ещё и пекло жутко. А про то, что пошевелиться невозможно, лучше промолчать. Открыв глаза, она увидела, что находится посреди пустыни. Да ещё по ногам и рукам связанная, для надёжности. И самое хреновое во всем ее положении, она ощущала давление фуина на ногах. — Спасибо, матушка, — прохрипела Наруто, обреченно засопев, поняв, что ей поставили блок-печать на ноги, как для узников темницы страны Демонов. Да ещё эта штука подавляла чакру. Весь, мать его, ее огромный резерв. Никакой всплеск чакры не снесет это к чертовой бабушке. И даже если она освободит руки от пут, это ей не поможет, без возможности пользования чакры — его не снять. Специально против Узумаки разрабатывали. Ее участь была ясна и понятна. Ее кинули умирать в пустыне, выдав в Суне за сбежавшую невесту. И Гаара, в свете ее последних слов, мог принять это как очередное предательство. Замечательно! Вывод один — будет она подыхать тут, изнывая от жары и ломая голову, не разрушила ли она жизнь Гаары, утопая в чувстве вины с головой, будучи всецело в безвыходном положении. — Многое на себя берешь, Наруто. Ты для него так, развлечением была, — пробубнила она себе под нос, прикрыв глаза от слепящего солнца, которое так и било в глаза. — И прикрытием для его худощавой задницы, этакий щит между ним и старейшинами. И что в итоге? Теперь я пойду на съедение скорпионам и всяким падальщикам, пока меня там считают трижды виноватой и обливают мое имя грязью, — злилась она на Гаару. И на себя, что влюбилась в него без оглядки. И что так отчаянно хотела этой свадьбы и кинула все свои силы дабы сохранить ее, что не почувствовала подвоха. «Глупая девчонка»,— раздался голос в голове, и от его интонаций и тембра волоски на загривке становились дыбом, а каждую косточку холодом замогильным промораживало. — Кто здесь? — шуганулась Узумаки, съежившись. — Это ты меня сюда притащил? Может, договоримся? Я как никак наследница клана Узумаки, — пошла она на переговоры, пока ее сердце заходилось от испуга. «Ха-ха, — рассмеялся этот кто-то. — Нет, я не тот кто тебя сюда притащил, но тот, кто всю твою жизнь находится с тобой, хоть и не в полноценной своей форме. Давай так, я помогу тебе выбраться, а ты вернешь меня назад. Быть раздробленным не комильфо, понимаешь?» — Ты пугаешь меня, и звучит бредово, — Узумаки сконцентрировалась, пытаясь понять откуда исходит звук. Но даже интуиция отмалчивалась, и на радаре шестого чувства было пусто. Ни единой души вблизи нее. Неужели с ума сходит или там мираж словила? Точно, она уже при смерти и бредит! «Раньше бы я и правда тебя напугал, до мокрых штанишек, знаешь, это весело, но ещё лучше, поглотить тебя. Но так как я лишь жалкая часть самого себя, то сделать это полноценно не могу, максимум четыре хвоста и все, — грозный голос с рычащими нотками продолжал заливаться соловьём. — И нет, я не мираж, и не твое сумасшествие», — и этот некто протолкнул в нее импульс чужеродной чакры, которая, к слову, жгла каналы. — Хвосты? Ты биджу? — Наруто нахмурилась, зашипев, изображая и мимикой мыслительный процесс. Она совсем ничего не понимала: голос из головы, странная чужеродная энергетика и кровожадное Ки. Она ощущала все яснее и яснее кого-то постороннего, но… Нет, это бред, бред, и еще раз бред! Она не поверит в эти изощренные игры воображения. «Горячо», — ехидно пропел голос. Наруто шокировано разинула рот. В ней биджу? Нет, такого быть не может! Все биджу были освобождены из Гедо Мазо Намиказе Менмой во время войны, и единственный ныне живой джинчуурики как раз и есть Менма. А она то тут при чем? Нет, бред, бред, и еще раз бред. Она умирает, вот мозг и генерирует белую горячку. «Кьюби но Йоко, так что, смертная, для тебя это великая честь, что кусок меня в тебе запечатан, а моя помощь — бесценна. Приготовься», — вещал голос, да с такой интонацией, будто бы она еще ему и обязана будет по гроб жизни, а все, что он собирался делать, одолжение. И чем больше он говорил, тем сильнее она сомневалась в своем здравомыслии. Ведь мираж же никогда в жизни не будет кричать, что он мираж, а также галлюцинации и гендзюцу. Если выживет, то надо обязательно ко врачу сходить, мозгоправу. А пока лучше игнорировать голос якобы Кьюби, который пугает, и вообще, может быть, его в природе и не существует, и это просто психоз. И все что с ним связано, тоже бред. Головку ей напекло, и яд не выветрился, вот и чудится всякое, ах да, и умирает она, медленно и мучительно, вот в своем одиночестве и придумала себе компанию. Скептически хмыкнув, Наруто вновь погрузилась в печальные думы о Гааре, который, возможно, теперь ее ненавидит из-за того, что она бессердечно бросила его после такой громкой и трогательной речи. Чёртовы старейшины, как же они хотят и власти оттяпать, и Гаару под себя подмять, если не сместить вовсе. Потому что когда она сдохнет, а ее родителям придет письмо, ему будет туго, а для снятия с нее вины — поздно. Трупам это уже ни к чему. И думала бы она и дальше, продолжая тонуть в жалости к себе и убиваясь по Гааре, если бы не сильное жжение в районе живота. И словно от очага возгорания боль распространялась с феерической скоростью по всему телу. Узумаки завыла раненым зверем, выгибаясь до хруста, а веревки, стягивающие руки и ноги, ещё сильнее впились в кожу, натирая ее до крови. Было больно, адски больно. А помимо мук, ее тело и разум заполняли ярость и гнев. Больше тонуть в жалости и горе не хотелось, да и некогда было, а еще сильно так захотелось крушить и ломать, а лучше уничтожить, испепелить, порвать на кусочки того старого хмыря, который отравил да в пустыне бросил, обрекая на долгую и мучительную смерть. «Сказал же, приготовься, хотя, это бы тебя не спасло, но такой бы неожиданностью не было», — Кьюби, если считать что это он и есть, явно развлекался. — Чего так больно-то? — Наруто, согнувшись пополам, ухватилась за живот, царапая кожу, будто бы могла взять и выковырять источник, причиняющий боль. Поверить в то, что это реально был Кьюби было все равно тяжело, ведь Менма и Девятихвостый всегда были вместе. Но ясная боль и уже не такой уж и бредовый голос в голове не казались выдумкой измученного сознания. «Мы с тобой никогда не работали вместе, твои предки упекли меня наглухо и забыли как страшный сон. Знаешь, первый раз всегда больно, но потом совсем другие ощущения, — пояснял биджу, проталкивая свою чакру в обход печати. Как ее умудрилась сломать Узумаки, он не в курсе. Может, психологические травмы влияют на фуин? Демон не знал да и знать не хотел, главное, что барьеры печати полопались. — Терпи, ещё чуть-чуть, и все будет готово». Боль с каждым импульсом чужой чакры утихала. Наруто даже не сразу сообразила, что ни руки, ни ноги больше не держат веревки, как и собственная чакра начала входить в резонанс с чакрой Лиса. Вот так вот: живёшь, живёшь, и узнаешь на грани смерти, что в тебе сидит нечто сильное и зловещее, причем всю твою жизнь. И как оно там оказалось? Как это возможно? В ней и Кьюби? Ну или какая-то его часть, если вспомнить, о чем вещал голос несколько минут назад. Охренеть можно!!! И эта часть девятихвостого помогла ей. Вот так с ходу. «Иди давай, пора выполнять твою часть сделки, — подталкивал ее Лис, подгоняя. — Все посторонние печати и объекты устранены, вперед, и давай мы все же порвем этого гада, я кровь проливать хочу!?» — Правда что ли? — с сомнением промямлила Наруто и попыталась встать, что получилось почти мгновенно. Если не считать того, что ноги жутко затекли, кровь только-только начала нормально циркулировать и удержать равновесие было чертовски тяжело. И контроль чакры снова был при ней, как и возможность пользоваться ею, ибо она автоматически попыталась приклеиться с помощью чакры к песку, чтобы не упасть. Это было правдой — Кьюби был запечатан в ней. — Но никаких убийств, а потом мы с Менмой решим, как передать тебя обратно, к твоему, эм… основному телу, — Узумаки, довольно улыбнувшись, тут же опрометью бросилась по направлению к Суне с желанием достичь справедливости и наказать главного злодея, раз ей выпал такой замечательный шанс.