***
Недавние события насильно заставили Юнги стать более осторожным и внимательным к своей безопасности. После случившегося наступило затишье, нарушаемое лишь бурлящей водой в кипящем чайнике. Кипящем, как и голова Юнги от всевозможных вариантов дальнейших действий. Любитель продумывать каждый свой шаг, каждый возможный исход в той или иной ситуации. Просто прекрасный игрок в шахматы. Однако даже такую машину, как человеческий разум, можно вывести из строя, забрав то, к чему она успела привыкнуть. Третья по счету бессонная ночь терзала неспящего парня. Такой умный и рассудительный человек и не может разобраться в себе. Бесконечный поток вопросов жужжал, словно рой пчел в улье. Смысла скрывать волнение за рыжую макушку уже не было. Слова могут спрятать что угодно, но эмоции ни за что не позволят притворяться. — Я не могу так, — резко поднявшись и легким движением накинув на оголенный торс первую попавшуюся футболку, Юнги уставился в белеющий экран, будто стараясь разглядеть что-то знакомое внутри, — если думаешь, что можешь так пропадать, то не сегодня. Плавно, по одному пальцу, далее по руке и телу разлился свет, и оно, лишенное признаков жизни, начало падать на просевшее кресло. Совершив скоростной акт перемещения, Юнги по-хозяйски стоял в знакомой ему комнате, будто профессиональный проводник. Неспеша, прогулочным шагом направляясь вперед, брюнет наблюдал процесс выстраивания мира вокруг него. В этом мире ночь оставалась для него незнакомкой до сегодняшнего дня. Непривычно молчаливые улицы, ярко светящие звезды и ядовито-желтая луна — все это складывалось перед глазами как мозаика, как пазл. Даже запах здесь веял пластмассовыми деталями конструктора. Он здесь. Тишина на улицах была слишком идеальной. Ни единой души не осмелилось выйти на потускневшие, будто разряженные, дороги. Находясь среди этого, Юнги чувствовал, будто нарушает табу. Выйти ночью на улицы значило попасть в запертую клетку с голодными псами, которые смотрят на тебя из-под лба и не успевают подбирать текущие слюни, реакцию на свежую плоть. Первый цепной пес не заставил себя ждать. Тихо, словно мышь, он исследовал порученную ему улицу на присутствие любых признаков жизни. Пойман — немедленно доставлен вниз, на уровень С. Несколько суток там, и желание устраивать ночные прогулки отпадает разом. Задержав дыхание, Юнги нырнул в покрытое тенью пространство между домов, прижимая свою спину к стене и сливаясь с ней. Бесшумное дыхание никак не могло совладать с бьющимся напролом сердцем, что никак не могло угомониться то ли от напряжения, то ли от предстоящей встречи. Спустя несколько секунд, парень выглянул наружу, убеждаясь, что далее его путь чист. Продолжая движение более аккуратно и оглядываясь, парень шел по знакомой ему ранее дороге в квартиру Хо. Ему до злости и бешенства хотелось узнать, откуда этот парень знает о нем то, чего он сам не смог предсказать. Голова гудела от вновь и вновь прибывающих мыслей и всевозможных вариантов начала и продолжения диалога. Глаза были направлены вперед, изредка осматривая окрестности по бокам и, в случае чего, позволяя Юнги моментально среагировать. Прямо сейчас. — Долго ты собирался следовать за мной тенью?! — резкий толчок, и худощавое тело оказалось прижато к кирпичной стене. Тихий стон от неожиданной боли в спине вырвался из уст парня и заставил его зажмуриться. Но тут же опомнившись, он плотно закрыл рот Юнги рукой, не давая тому и звука издать. Протяжно шикнув на стоящего напротив, пойманный приложил к скрытым за маской губам палец, после неспеша показывая свое лицо. Лунный свет упал на знакомые прищуренные глаза и четко прорисованную линию острого подбородка, окрашивая их в мягкий желтоватый цвет. Спокойные, раннее прищуренные глаза, оказались широко распахнуты в неподдельном удивлении и возмущении. — Что ты здесь забыл?! — немой вопрос, заданный лишь движениями зрачков глаз и изогнутыми в форме вопросительного знака бровями. — Какая тебе разница? Убери руку с моего рта! — такой же немой ответ нахмуренными бровями и опешившим взглядом, указывающим на приклеенную ко рту чужую ладонь. — Тогда веди себя тише, — приказной и строгий взгляд завершил немую дискуссию этих двоих, и рука упала вниз трепетно сохраняя на себе мягкость губ напротив. Сверля друг друга глазами, они, казалось, забыли, где находятся, а главное, в какое время. Отвлекаясь друг на друга, они каждый раз все больше разрушали мир вокруг себя, оставляя лишь стоящего рядом человека. Вызвано это было ничем иным, как.. — Бегом отсюда! — резко ударивший по глазам свет фонаря, и эти двое уже несутся прочь с того места с единственным желанием не попасться, скрыться и убежать куда подальше от посторонних глаз. Крепко держа брюнета за рукав, Хосок тянул его в известном лишь ему направлении, оббегая дворы и маленькие скрытые переулки. Юнги послушно следовал за рыжей макушкой, взяв на себя роль смотрителя по сторонам и в случае чего направляющего Хо то влево, то вправо. Наконец, облегчив страдания ноющего от сухой боли горла, они остановились где-то на окраине, где заканчивался построенный ландшафт, и открывался вид на черную звездную пустоту, окутывающую весь этот виртуальный мир. Тяжелое прерывистое дыхание после убийственной для парней пробежки сквозь весь город разрывало своим шумом бумажную тишину на краю света. — Зачем ты здесь? — отдышавшись, Хосок выпрямился, снимая с себя маску, что приглушала его голос. — Что это было? Три дня назад, твое сообщение, — вот так, без вступления, метнувшись сразу к основному вопросу, не желая вести пустые беседы о погоде, Юнги стоял напротив, все еще успокаивая свое дыхание. — Так я оказался прав. Рано или поздно они должны были начать поиски тебя, — прищурив один глаз, Хо поднял руку, указывая на протез, — ты ведь уже понял все? — Я понял, что с этой рукой на моей заднице куча проблем, но сейчас меня волнует не это, — чуть тише сказав последние слова, Юнги плавно вынул руку из кармана куртки и остановил ее перед своими глазами, — откуда ты знаешь о слежке? — Просто интуиция, — нервный смешок, и Хосок уже повернут лицом к окраине, избегая проницательного взгляда глаз напротив. — Хватит! Ты не просто так появился в моей жизни и перевернул здесь все, — Юнги повысил голос, с надеждой, что хотя бы сейчас добьется правды. Тяжелый вздох и рыжеволосый снова устремил свой взгляд на парня, с сожалением всматриваясь в бездонную чернь его глаз. Утопая в них и теряясь, он не мог больше врать и держать в себе то, что не должен знать никто. В конце концов, они друзья, ведь так? — Это они приставили меня к тебе, чтобы держать тебя на виду. Конечно. Весь мир пропитан этой дрянью, что посеяна цепными псами правительства. Ты, ты, ты и ты, мой друг. Все мы в их власти. Кем бы ты ни был, ты не останешься незамеченным. Скроешься в тени — ты попал в их дом. Окажешься на свету — любой свет окажется тенью. Злись, будь в бешенстве, пусть тебя разрывает изнутри. Они смотрят и наслаждаются. Это то, чего они добивались. Твоя беспомощность. 1:0 в их пользу. — Чертова рука! — сильно сжимая свое предплечье, которое тут же обеспечило своего носителя странными ощущениями. Слегка пульсирующие светом вены, разливающиеся по всей конечности и отдающие ритмом куда-то в область горла. Такой Юнги застает свою конечность впервые, что заставляет его беспокоиться и создавать в голове логические цепочки, ищущие ответ на вопрос: почему? — Реакция на тебя, — резко закатав рукав по локоть, Юнги подставил руку почти под нос юноше, который оказался слегка горящим от света, излучаемого венами. — Что? С чего бы на меня? — недоумевая и недоверчиво отстраняясь от парня, Хосок свел брови на переносице, придавая своему лицу щепотку злости от таких заявлений. — Твои родители, — стягивая куртку с себя и оставаясь в одной лишь футболке, рукав которой был приподнят, Юнги смело оголил худое плечо, — они здесь. Правда на правду. Боль на боль. Раз здесь они двое, на своей личной дуэли, тогда эта ночь готова вскрыть все карты. Твои. Родители. Здесь. Каждое слово врезалось в уши Хосока словно иглы, доставляло ему невыносимую боль и вызывало кровавые картины перед глазами. Дрожащими зрачками изучая проклятый протез, рыжеволосый пятился назад, стараясь отстраниться от протянутой ему руки. Это был выстрел в грудь. — Ты пропал на три дня после того разговора. Раз я должен знать, теперь и ты знай, — поднимая с земли упавшую одежду, Юнги снова намеревался поспешно скрыть руку под нею, но его остановили прикосновения странно спокойного Хо. Грустная улыбка и опущенные вниз глаза как ничто лучше выражали тоску и боль, что хранилась внутри парня все эти года. Привыкнув к ней, у него не осталось слез, не осталось сил страдать и оплакивать потерю родителей. Осторожные движения пальцами вверх по бледной коже, от кисти к предплечью и плечу. Слегка щекочущие, невесомые, они разносились по всему телу мурашками, доходили до груди, впивались внутрь и ложились на сердце, заставляя его трепетать, словно крылья бабочки. Полностью укладывая ладонь на предплечье Юнги, Хосок ощутил тепло, созданное между ними и одаривая аналогичными ощущениями брюнета. — Уже светает, — тихое замечание, после которого на плечи рыжеволосого аккуратно легла куртка, пропитанная запахом сигарет смешанного с приятным шлейфом парфюма. Неспеша повернув голову в сторону восходящего солнца, Хосок вместе со своими мыслями и мягкими щеками оказался освещен приятными теплыми лучами. Отпустил все, отпустил свое прошлое. Наблюдая за тем, как восходит огромная звезда, он смирился и с сегодняшней реальностью. Сегодня он не один и не одинок. Скидывая всю тоску, что висела на его сердце темным облаком, он глубоко вдыхал полной грудью, ловил тонкий аромат Юнги, который теперь отпечатался и на нем. Казалось, эти глаза, мягкого цвета кофе с молоком, снова были прищуренны из-за невидимой улыбки, которой теперь сияла его душа.***
Ты светишься. Светишься, будто само солнце, отбрасывая тень на меня. Я буду единственной тенью в твоей жизни, что защитит тебя всегда, что будет следовать, куда бы ты не направлялся. Прекрасное солнце действительно прекрасно, когда сияет на безоблачном небе.