***
Прозвенел звонок и все поспешили зайти в класс. Вирн прошел в кабинет и занял первую парту на среднем ряду, чтобы хорошо видеть все то, что будет написано на доске, а также слышать учителя. Сейчас был урок биологии. Так как Тейнбрис решил в будущем стать врачом, этот предмет ему как никак был очень нужен. Странное желание связать свою жизнь с этой профессией пришло ему в прошлом году, когда они с братом сидели в больнице, ожидая своей очереди среди белых стен, среди таких же детдомовцев: они проходили медкомиссию. Вирн тогда заметил, как врачи о чем-то переговариваются, спорят, а потом уходят в свой кабинет. Тейнбрису стало интересно в чем причина конфликта и он пошел за ними, тихо приоткрыв дверь кабинета и продолжая подслушивать. Они спорили о диагнозе пациента, которому становилось все хуже и хуже, приводили различные гипотезы и вычеркивали болезни, не подходящие под симптомы. Все это показалось Вирну очень интересным, он начал в свободное время ездить в больницу, смотреть на врачебную жизнь, слушать разговоры и наблюдать, как иногда врачи, что-то крича друг другу, бежали по коридору больницы, таща что есть мочи с собой каталки, на которых были пациенты, чья жизнь зависела исключительно от людей в белых халатах. И наблюдая за всем этим, он понял, что это его. Что это ему интересно и нужно. Была у него и другая профессия, с которой он бы хотел связать жизнь, но он прекрасно понимал, что это лишь глупая мечта. Крепко задумавшись, он не сразу посмотрел на доску, а когда сделала это, обнаружил, что на ней уже была тема и какие-то понятия. Быстро переписав все, что там было, Уай уже открывал учебник на той странице, которую озвучил преподаватель, и начинал делать конспект. Ему действительно нравилась биология. Вирну вообще, если честно, нравилось учиться. Он был одним из отличников, которых было немного. Остальные были ботанами, которым они с Дэмианом будут помогать сажать деревья сегодня и на протяжении еще двух дней в качестве наказания. Не то чтобы Вирн так не хотел помочь природе, но с одним из зубрил у него были терки, а именно с тем, что был самым мерзким из всех — Лесли Фоудж. Русый, тощий очкарик с брекетами и подтяжками. Они с Вирном всегда соревнуются на олимпиадах, различных интеллектуальных конкурсах и прочих мероприятиях, где требуется мозг (все это, на удивление, проводится даже тут). Сколько же желчи и унижений потом выплескивает победитель в сторону проигравшего. И если Лесли нужны эти победы, чтобы самоутвердиться, то Тейнбрису − чтобы иметь шанс выбраться отсюда для осуществления своей врачебной мечты. Ну, а пока он может отдохнуть. Просто расслабиться и почувствовать себя свободным. Легким. Прозрачным. Вирн любил такую дождливую погоду осенью, когда за окном во всю льет, он сидит в школе и в комнате в детском доме, холодный воздух проскальзывает в здание через трещины в стенах, от чего в помещении становится немного прохладно, тебя клонит в сон и ты чувствуешь, как твои плечи опускаются, голова расслабляется, веки слегка прикрываются и ты вдыхаешь этот свежий дождливый воздух, набирая полные легкие, и в этот момент чувствуешь себя просто невесомым. Постепенно в глазах темнеет, дыхание становится тише и ты, уже не контролируя свое тело, летишь вниз, отключаясь. Тейнбрис дернулся от того, что кто-то подхватил его под руки, и распахнул глаза, приходя в себя. — Эй, ты чего? — испуганно тряс Вирна Томас, придерживая его. В последние время состояние своего друга его не радовало, а только заставляло беспокоиться: он был вечно уставший, сонный и злой. К сожалению, Барнс прекрасно знал, что заставляет Тейнбриса быть таким. - А? Да нет, ничего. Все... Все в порядке, — если честно, Уай даже не помнил, как они оказались посреди коридора школы и почему была перемена, ведь он только что сидел на биологии, а сейчас уже прижатый к стене стоит и пытается прийти в себя. Неужто он так погрузился в свои мысли, что не заметил окончания урока и того, как они покинули класс? — Пойдем в столовую?***
— Как ты думаешь, это съедобно? — с полным серьезности лицом спросил Том. — Рискни, — Вирн усмехнулся и поставил на поднос что-то наподобие картофельного пюре, надеясь, что сильно не отравится. Как уже говорилось ранее: в столовой питались те, кто имели сильный желудок. Ну или не боялись схватить пищевое расстройство. Пюре и салат — это то, что было на подносе у Вирна, а еще то, чем менее всего было возможно отравиться. Дойдя до кассы, Тейнбрис полез по своим карманам, вытаскивая всю мелочь, которая у него была с собой, чтобы оплатить еду. — Не хватает, — на немой вопрос Вирна работница столовой лишь разозлилась и раздраженно повторила, — салат подорожал. Недостаточно денег. Либо доплачивай, либо проваливай. Парень быстро зашарил руками по карманам, понимая, что отдал все свои деньги и больше уже ничего не было. — Можете не считать салат? Я не буду брать, — женщина сморщила нос, потянувшись за салатом, но ее остановили. — Оставьте. Я доплачу. Надо ведь помогать нищим и убогим, — кидая мелочь на стол, мерзко смеясь, съязвил ботан, коим являлся Лесли. — Надеюсь, подавишься, уебок, — хихикнул он прямо в лицо Вирну. Тейнбрис бы с удовольствием прямо сейчас засунул этот салат очкарику куда подальше и поглубже, но, понимая, что вся очередь уже шипит на него, а кассирша, кажется, планирует, какие блюда сможет сделать из него, если он прямо сейчас не уйдет отсюда, он просто схватил поднос и направился к другу, который уже сидел за столом, смотря на всю эту картину. — Чего это он? Деньгами раскидывается направо и налево, — откусывая котлету, проговорил Томас. — Фу, черт, она сырая. — Ты думаешь, он это от чистого сердца? — фыркнул Вирн, — просто нашел способ унизить меня, вот и воспользовался. — Ну да, лучше бы было, если бы та тетка приготовила из тебя борщ, потому что ты задерживаешь очередь. Оба парня тихо засмеялись, опустив голову, но вскоре замолкли. — У тебя совсем денег не осталось? — Нет, — Тейнбрис почесал бровь, понимая, что он в полной жопе. До четырнадцати лет детский дом обеспечивал детей деньгами на нужды, выдавая определённую сумму на месяц, но так как район, в котором они жили, был далеко не благополучный, государство средств на обеспечение детей выдавало очень мало. Директор этого детского дома решил, что после четырнадцать лет дети уже могут искать себе подработку где-нибудь, чтобы самим обеспечивать себя, ведь деньги им больше выдавать не будут. Выросли уже, — завтра пойду стричь газон миссис Пейнри, она даст мне доллар, а может побольше. Но скоро похолодает, вряд ли ей ещё потребуется стрижка газона. — А если там листья расчищать и зимой снег убирать? — Не знаю. Некрасиво напрашиваться, она и так платит мне за стрижку газона больше, чем положено. Но даже если она согласится, вряд ли этих денег хватит, чтобы купить зимние вещи. Вероятно, придется просить вещи у кого-нибудь из старших. Может, у них завалялось пару ненужных свитеров, — ветер загудел, сдувая со стола салфетки, а мальчики лишь проводили улетающие белые листочки полным грусти взглядом.***
Весь день дождь то лил, то прекращался. Земля превратилась в жижу, по которой было тяжело ходить, но Тейнбрис, пачкая обувь, шагал на эту дурацкую отработку. Будь его воля, он бы в жизни сам добровольно не вызвался сажать деревья в школьном саду. Что они собрались озеленять в этом дряном месте? Почву, напрочь прогнившую от алкоголя, наркотиков и сигарет? Придя на место, он обнаружил, что Клауди там не было. Весело получится, если он не придет вообще. Но раз не было Дэма, значит, Вселенной надо подсунуть Тейнбрису еще кого-нибудь мерзкого. На горизонте появилась шайка ботаников. Все как один повторяли за Лесли: подтяжки, клетчатые рубахи и противное выражение лица. Хотя, вероятно, с последним им посчастливилось родиться. Вирн почувствовал, как капля упала ему на руку, и поднял голову вверх, смотря на собравшиеся тучи. Дождю точно быть. Ну а пока блондин смотрел вверх, шайка заучек уже подошла совсем близко. — А вот и сам Уайвирн Тейнбрис! — воскликнул Лесли и его шестерки заржали подобно настоящим коням, — не боишься испачкать свои белоснежные ручки в земле? Ну не молчи же, наше нищее солнышко. — Закрой рот, — Вирн подлетел к Лесли совсем близко, буквально соприкасаясь с ним лицом. Если бы взглядом можно было бы убивать, то этот Фоудж давно бы уже был мертв. — Не повышай на меня тон, — толкнув руками Тейнбриса прямо в грудь, крикнул зубрила, пытаясь выглядеть грозно, но прозвучало это скорее истерично. Однако, впервые поевший за трое суток Вирн, запнувшись о небольшой камень позади него, полетел на землю, приземляясь на руки и спину. Лесли усмехнулся, склонившись над ним, — Еще хоть раз повысишь на меня голос, скажу директору, что ты закидываешься вместо отработки. И чтобы ты там ему не утверждал, спроси себя честно: кому он больше поверит? Ты на моей территории, так что указы здесь раздаю я, а ты будь хорошим мальчиком и выполняй, — Фоудж сморщил нос и плюнул рядом с Вирном, одновременно сплевывая и маленькие кусочки еды, которые застряли в брекетах, и шмыгая носом. Как бы Лесли не пытался казаться крутым, ему это не удавалась (ведь для этого ему нужно, как минимум, сменить жизнь) и потому в такие моменты триумфа он пытался выложиться на полную. Ведь далеко не каждый день можно поиздеваться над Уйавирном Тейнбрисом и не получить пару тройку переломов. Тут двое других ботанов вонзили в землю старые лопаты, которые были покрыты ржавчиной, и выглядели так, будто ими копали еще кроманьёнцы, — на сегодня задание простое: элементарно раскопайте ямы в земле, чтобы туда сажать деревья, - Отдернув свои подтяжки, Фоудж, довольный собой, махнул своим щенкам и они удалились прочь. — Круто он тебя, — послышался издевательский голос позади. Ушел один объект ненависти, как сразу появился другой. Вирну оставалось лишь прикрыть глаза, тяжко вздохнуть и смириться. Может, когда-нибудь и на его улице будет счастье. — Отвали по-хорошему, окей? - настроение и так было хреновым, еще и люди портили его как могли. Уай был безумно зол на Лесли, представлял, как втаптывает его в землю и хорошенько приминает той самой лопатой, которую им дали, — думаю, задание ты слышал, а если и нет, мне плевать, — схватив лопату, которая на первый взгляд казалась менее старой, Тейнбрис принялся капать там, где было отмечено белыми палками, размышляя о том, как он докатился до такой жизни. — Как братец? — минут через десять, фыркнув, поинтересовался Дэм. Дождь начался почти сразу, как они принялись копать, так что Клауди не совсем понимал, а будет ли вообще какой толк от их труда, потому решил развлечь себя хоть как-то. Конечно, он почувствовал себя редкой сволочью, задавая такой вопрос, но ведь разве не так морально уничтожают врагов? — Хочешь сам у него спросить? Могу устроить, — оскалив зубы, поинтересовался блондин, но, тут же припоминая слова Эрика, продолжил, — С чего твои дружки взяли, что мой брат ложился под кого-то? Он не трахался с парнями, так что ищите шутки, которые хотя бы на чем-то основаны. — Вообще-то, говоря слова: «Там тоже под всех ложится», мы имели в виду бетонную плиту, под которой он распластался, а не человека, но раз ты такого мнени... Договорить Клауди не успел, ведь налетевший на него Вирн повалил его на землю, хорошенько прописывая кулаком по лицу. Вот и завязалась бойня, однако длилась она недолго. Тейнбрису, как бы он не старался, не хватало сил из-за недостаточного количества пищи, потому вскоре его откинули назад и он вновь оказался лежащим на спине в мокрой траве, но, быстро подскочив, он схватил лопату и, замахнувшись ей на Дэма, ударил, задев того по бедру. Старая лопата, совершенно не расчитанная на такие приемы, тут же склеила ласты, ломаясь на куски. Клауди, держась за бедро, засмеялся, а потом взял свою лопату и, облокотившись на нее, повернулся к Тейнбрису: — Интересно, чем же ты будешь копать теперь, м? Отлынивать от работы не получится, а то вдруг Лесли как-то узнает, — дождь лил как из ведра, земля была была уже похожа на болото, а ямы сами себя не выкопают. Вирн так злился. Так он, сука, злился. На себя, на Клауди, на Фоуджа — на всех! — Черт. Черт! Черт! — разламывая до конца лопату, швыряя ее о камни, рычал Уай, — сволочь! Сука! Сидя коленями в грязи и загребая ногтями землю, Тейнбрис изо всех сил старался сейчас не заплакать от обиды и злости. Вода с неба не переставала литься, а лишь усиливалась. Он был до нитки промокший, замерзший и весь грязный. Руки уже болели, лицо, с которого он стирал пот и капли дождя, что так и норовили залить глаза, тоже было все перепачкано. Он чувствовал себя ужасно. Жалким, ненужным, беспомощным. И рядом смеющийся над ним Дэмиан Клауди только усугублял ситуацию. Но Тейнбрис держался. Как и всегда. Сотню масок на лицо, чтобы перекрыть все чувства и эмоции. Чтобы перекрыть самого себя. Чтобы никто не мог сделать его уязвимым и слабым, чтобы никто не узнал, какой он на самом деле, что чувствует и что думает. Ведь как только стоит дать людям ключи и пароли, которые позволяют узнать вас, так сразу же они используют это для себя, так сразу же они растопчут вас и превратят в ничто. Унизят. Уничтожат. Убьют. Потому Тейнбрис никогда не показывал себя настоящего никому, даже своим самым близким друзьям. За всю сознательную жизнь он плакал всего три раза. И два из них в этом году. Этим летом. Первый раз это случилось, когда погибли родители. А другие два... О них лучше не вспоминать. Это слишком больно. Слишком. — Удачи мокнуть дальше, я свои семь ям выкопал. Можешь взять, если хочешь, — хмыкнул Клауди и, бросая Вирну лопату, подобно кость бездомной собаке, развернулся, уходя прочь, не забывая напоследок хорошенько топнуть ногой, чтобы обрызгать продрогшего врага. Завалившись в комнату где-то около восьми вечера, Тейнбрис отмахнулся от друга, не желая тому объяснять, почему он выглядит так, будто принял грязевую ванну, а после этого его ещё и переехал грузовик. Вирн достал чистые вещи из тумбочки и поплелся к душевым. Стягивая с себя вещи, он еле держался на ногах. Тело било дрожью от холода, ноги подкашивались, а руки болели от усталости. Прикрывшись грязными вещами, он прошел до свободной "лейки" и встал под теплые струи воды, бросив одежду рядом. Все равно ее стирать.***
Клауди медленно спускался по лестнице в самый подвал детского дома, который выделили старшим для отдыха, но использовался совсем не по назначению. Само помещение внизу представляло собой несколько комнат, может, чуть меньше десяти. Потому каждая комната была забронирована, в них приходили по расписанию. Найдя дверь с номером шесть, Дэм толкнул дверь ногой, сразу же похабно улыбнувшись: двое его друзей уже во всю баловались с тремя детдомовскими красавицами. Наблюдая за процессом и постепенно возбуждаясь, Клауди медленно стягивал с себя вещи, оголяясь полностью. Третья девица подползла к нему на коленях и принялась поглаживать бедра, а тот запустил ей руку в волосы, насаживая ее рот на свой член. Ну а что было дальше, история умалчивает. Известно только то, что в ту ночь комната номер шесть наполнилась стонами трех крикливых девушек и трех заставляющих кричать их парней.