***
— Тебе обязательно ехать? На сообщение об отъезде мастер Форро внешне отреагировал спокойно и ровно, но Фёдор очень даже видел, как сильно чародей беспокоился внутренне. Он совершенно не хотел отпускать сына, но и слов для отказа не находил. Бывший навигатор тихонько вздохнул, отложил вилку и нож, хотя куропатка была великолепна, а он после очередной магической тренировки голоден, и накрыл чужую ладонь, чуть её сжав. Ему действительно нравились оба нечаянных родственника. Мастер Уриэль был проще и понятнее брата, и Басманову импонировала его прямота. Но мастер Форро, конечно, был вне конкуренции по части симпатий. — Я ненадолго и недалеко. Если тебя это сколько-нибудь успокоит, могу отправлять по весточке в день, что со мной всё хорошо, — Фёдор повернул руку ладонью вверх, сжал в кулак, а когда открыл — на ладони парил змеевидный дракончик. Здесь их называли уэрсе, и, насколько Басманов понял, огнём они не плевались. — Всегда зелёно-синие. Сойдёт? Наместник взял дракончика аккуратно, тот обвился вокруг большого пальца чародея и исчез. Маг только вздохнул. — Хорошо, Эри. Ты уже не маленький и я не вправе тебя держать, тем более если тебе что-то нужно. Фёдор несмело улыбнулся и вернулся к ужину. «Дядя» смотрел на диалог неодобрительно, но молча. Потом долго пилил свой кусок жаркого и, наконец не выдержав, отбросил приборы. — Эри, это глупость! Форро, ну хоть ты ему скажи! — отчаянный жест в сторону наместника, но тот и не подумал поддерживать брата. — Эри, мы чародеи. Чернокнижники. И ещё очень много кто, только не в таких благозвучных определениях. Мы с твоим отцом держимся от столицы на расстоянии не просто так, и ты знаешь почему… — Уриэль! — наместник неожиданно властно окрикнул брата и хлопнул по столу. Хотя следующим же жестом словно бы огладил столешницу. — Ури, мы это мы. Если Эриен когда-нибудь захочет жить и работать в столице, это будет его выбор. И никто не станет заставлять его оставаться на болотах. Да, мы ушли, но то было наше совместное решение. Но не его. А конкретно сейчас Эри нужны знания, книги и опыт. И если он хочет путешествовать, то пускай. — Твой сын один раз уже попутешествовал до обморока! — Больше этого не повторится, — Фёдор аккуратно закатал верхний, широкий рукав накидки, потом ещё два узких — от нижних одеяний. Его так сильно смущала текучая красота собственного тела, что пришлось прибегнуть к многослойным одеждам. Они вряд ли спасут от ожидаемых неприятностей и всё же хоть как-то скрадывали все прелести новой конституции. На тонком запястье под всеми слоями одежды небольшой серебряный браслет с выгравированными чёрным рунами. — Нашёл в нашей сокровищнице. Можно же его взять? Мастер Форро провёл кончиками пальцев по браслету на запястье сына. — Конечно, родной. Всё наше — твоё, но ты уверен? Руа — не самый лёгкий артефакт в использовании для начинающего мага. Он будет довольно сильно сдерживать тебя. — Тем меньше вероятность, что я натворю глупостей, разве нет? Братья переглянулись, но без умысла, а словно бы советуясь. В итоге главный охотник на болотную нежить пожал плечами. — Наверное, он прав. Обретёт наари и снимет. На том и порешили. Ужин все маги доедали уже в холодном виде, но более или менее спокойном состоянии духа.***
Иерэ корабль не нравился. Фёдор со своей демонической кобылой был полностью согласен, и это притом что самому-то ему предстояло путешествие в каюте и на палубе, а никак не в трюме. Бывший навигатор ласково потрепал смоляную шею лошади. — Ничего, девочка, переживём. Братья-маги провожали единственного наследника до самого трапа и уходить, пока корабль не отчалит, видимо, не собирались. Вещи — самый минимум, и всё равно еле поместились в две седельные сумки, Басманов предусмотрительно оставил в каюте и полностью занялся обустройством кобылы. Пожитки в теории своровать были не должны, даже если очень хотели — проклятие на замочках предостерегающим огоньком мерцало в гранях мелких камушков-вставок. Если возьмёт кто-то чужой — простой чесоткой не отделается. Возможно, не слишком гуманная мера, но Фёдор с детдома не любил, когда его личные вещи оказывались в чужой собственности. Иерэ стригала ушами, но покорно шла за хозяином. В относительно просторном стойле свободно разворачивалась во все стороны и, немного обвыкнув, засунула любопытный нос в пустую пока кормушку. Фёдор со вздохом просунул ладонь между прутьев двери и похлопал единственную спутницу по боку. Корабль он парадоксальным образом ощущал всем нутром — от носа до кормы и в особенности днище, которое вполне уместно было сравнить с двигателем. Принцип-то похож, только в виде источника энергии лётные кристаллы. Тёмно-синие, а не ярко-голубые, как на столичных судах. Всё же «Звезда Юветы» — маленькое торговое судно, его самого взяли только из-за происхождения, приличного денежного взноса и то ненадолго. Он бы, конечно, предпочёл добраться до Юмаша на своих двоих, вернее, на четырёх ногах Иерэ, но это действительно было дольше, а, кроме того, местные аналоги кораблей занимали. Это сейчас судно покачивалось на волнах, но большая часть пути предстояла по воздуху, и уже это было вроде как приключение. — Мастер, отчаливаем. Пройдёмте наверх. Басманов вежливо кивнул позвавшему юнге и с раздражением поймал очередной влюблённо-восхищённый взгляд. Был бы некромантом, так хоть чёрный дар уберёг бы от такой волны восторгов, но нет, нужно же было попасть в тело чародея и отдуваться за Эриена. Чернокнижников почему-то боялись меньше, хотя, если верить книгам, это как раз они развязали Войну Гнева, которая привела к катаклизму. Конечно, без «братьев по дару» не обошлось, но от некромантов всё же меньше проблем. Мёртвую плоть уложить обратно легче, чем духов и демонов. Они же, чёрт возьми, нематериальны и их ещё нужно суметь изловить, не говоря уж про отправить обратно. Но человеческая память так хитро устроена и так любит перевирать и забывать очевидные факты… Ветер ударил в грудь и подхватил волосы, прихваченные серебряной заколкой. На пристани всё тот же гвалт и сутолока, до отплывающего корабля никому нет дела. Разве что двум чародеям, парной тенью расположившимся у здания учёта. На прощание мужчины дружно кивнули, раздался особенно сильный плеск, и «Звезда Юветы» отплыла. Добрую половину дня Басманов бродил по кораблю без дела и всё пытался привыкнуть к тому, как внутреннее естество реагирует на инородную магию, окружающую его теперь в немереном количестве. Кристаллы генерировали энергию крайне неохотно, взлёт с поверхности воды не впечатлил. Ну разве что тем, что из моря в туче брызг, поднятых днищем, мелькнул огромный кальмар. Судя по брани торговцев, это были незапланированные «спецэффекты» и вредное беспозвоночное могло навредить судну, из любопытства попытавшись отодрать из креплений кристаллы. Глядя на размеры — вполне могло. — Хорошо хоть эта пакость не умеет левитировать, — капитан непочтительно сплюнул в море. — И так много водно-воздушных тварей, никакого покоя в воздушном пространстве. О, помяни чёрта… Фёдор отследил взгляд моряка и обернулся чуть поспешнее, чем следовало по статусу, но как раз вовремя, чтобы увидеть мелькнувший в облаках хвост. Если зрение не обмануло, то он был слишком похож на китовый. Следующие три дня оказались невыносимо скучными, несмотря на карты, путеводитель и шпионаж за членами команды. Последнее не совсем умышленно, просто Басманову был интересен процесс управления и навигации. Всё это здорово отличалось от привычного распорядка на борту «Фобоса». Сам он к звёздному ориентированию ранее не прибегал и здорово сомневался в его эффективности, но тут оно работало, так что чародей на всякий случай запомнил созвездие Мыши и приноровился быстро его находить. В крайнем случае будет находить на болотах север. Неясно, на кой чёрт, но пусть будет. В Мирсе, только сойдя на землю и забрав Иерэ, Басманов постарался побыстрее отделаться от спутников. Всё его путешествие пока было большим крюком ради того, чтобы забрать часть товаров с Рыбьего плавника. Нет, остров был хорошенький, вот только ему даром не сдался, и три дня он потратил ради расстояния, которое на Иерэ покрыл бы за день. Мирсе ведь город на тех же болотах. Разве что посуше да нежити поменьше. Иерэ гордо гарцевала по улочкам, всем видом демонстрируя, что она самая резвая, самая смелая и самая красивая. Фёдор, не имевший дела с застоявшейся лошадью, не всегда мог предотвратить пакости и выходки кобылы, поэтому за сворованное с прилавка яблоко, чужого покусанного жеребца и сбитого посыльного пришлось приплатить. После чего бывший навигатор пустил кобылу в галоп и та, час порезвившись на кочках, успокоилась. В город возвращались уже ближе к вечеру и в слегка запылённом виде, но вполне себе довольные. Постоялый двор чародей выбирал придирчиво, оценивая и расположение, и внешний вид. Кормить клопов желания не имел, платить втридорога за сомнительную честь спать на главной улице — тоже. В итоге остановился в «Жареном карасе» и то в основном из-за Иерэ. Конюшня была просторная и чистая, а мальчик-конюший уверенно и спокойно принял повод, хотя точно заметил фиолетовый язык кобылы. Что ж, от его девочки не шарахаются и это ощутимый плюс. Комнату Басманову сдали без лишних вопросов. По слегка напряжённому взгляду хозяина и подчеркнуто вежливому «мастер» угадывалось, что он представляет, с кем имеет дело, и предпочитает не нарываться на неприятности. Тем лучше. В комнате нашлось зеркало размером с ладонь. Почти роскошь. Толком, конечно, не осмотришься, так что, скинув пропылённый плащ, обозревать себя пришлось долго, хотя радовало уже это. Фёдор надеялся, что его серая туника не будет сильно выбиваться из общей среды. Лишнее внимание ему ни к чему, а хоть толика «обычности» очень на руку. В общем зале пришлось сесть не на самое удачное место, да ещё и спиной к собравшимся. А хотелось бы не только послушать, но и «обозреть» контингент. Наверняка кроме местного населения забредёт парочка-другая чужаков. Всё же городок портовый. А значит — свежие сплетни, новости и байки всех сортов. Однако, против всех ожиданий, в Мирсе было невыносимо скучно. Даже моряки говорили не о том, что хотелось бы знать бывшему навигатору. Неурожай брюквы, взвинченные на шелка цены и прерванная торговля с Шакатой. Почти ничего о политике, и даже монарху никто не перемывал кости. Фёдор всё же слушал, не теряя надежды хоть что-нибудь выяснить, и лениво цедил холодный шаф. Напиток чем-то напоминал сильно разбавленное вино с пряностями. Надо отдать должное — жажду утолял, а вкус чародея заботил мало. Единственный раз Басманов отвлёкся, когда по плечу мазнули не очень чистые женские пальчики. Неожиданно даже для себя Фёдор презрительно сморщил нос, от чего не больно красивая, но пышненькая девица надула губы и отшатнулась. Нет, он не презирал проституцию и конкретную девушку, быстро нашедшую менее придирчивого клиента, и всё же было неприятно. Чародей чуть обернулся и осмотрел зал. Всего в заведении появилось трое девушек и мальчиков определённой специализации и, судя по всему, пользующихся спросом. Стало в разы дискомфортнее. Собственное нутро противно царапалось, а взгляд против воли выхватывал фальшивые улыбки и слышался наигранный смех. Мда, видимо, сам он дома терпимости посещать уже не сможет. Если жизнь пойдёт по накатанным рельсам прошлого бытия — оно будет и не надо, «работы» хватит через край, а если решится-таки держать данное Рейне обещание, то можно будет идти в евнухи. По любви всё равно не получится в связи с отсутствием такового чувства в реестре ему доступных. — Если что, самый симпатичный из них я. Фёдор резко обернулся в другую сторону. Почти задохнулся от неожиданности, но зрение обмануло. Бывший навигатор выдохнул, с необъяснимым облегчением осознавая, что обознался. Мальчишка напротив смотрел на него задумчиво-иронично, чуть кривя в усмешке полноватые губы. Хорош и очень похож на него самого раньше. По крайней мере, глаза такого же карего оттенка, а чёрные кудри обрамляют скуластое лицо. Действительно жгуче-красивый, почти порочный — ровно то, что обычно и ищут в потаскушниках: опытность, замаскированная под кротость и покорность. Внешних отличий совсем чуть. В основном цвет кожи. У Басманова он даже летом никогда не становился таким бисквитно-смуглым, с почти золотистым отливом. Да и что взять с вьеско? Они все смуглые и темноволосые. Ну и, не в пример его прошлому телу, гибкие, чем-то напоминающие не то котов, не то ласок. — Ну что, неужели не нравлюсь? Это чудо чуть наклоняется, опираясь руками на стол, так что за полами полураспущенной на груди накидки видно всё вплоть до низко сидящих на бёдрах свободных штанов. Худощавое, но всё же крепкое тело. Есть и за что подержать, и что приласкать, а вот роста немногим больше, чем в среднем подростке. Карие глаза насмешливо блестят — видно, мальчик пользуется особенным спросом, слишком хорошо играет заинтересованность, хотя за всеми улыбками и пошлостями никакой радости. — Нравишься. Когда не кривляешься. Удивление так быстро сменяется показным недовольством, что Фёдор бы и сам не поручился, что видел эту эмоцию, если бы не одно «но». Эту палитру чувств и эмоций он знает назубок. Вьеско уже почти отошёл, когда бывший навигатор не слишком ласково ухватил его за тонкое запястье. Молодой мужчина, по виду никак не старше восемнадцати, резко и гневно обернулся, готовясь сказать гадость. — Ну и сколько ты хочешь за свою красоту? Мальчик поджимает губы, полувозмущённо оглядывает зал и замечает других желающих. И они в большинстве своём отличаются от чародея в худшую сторону — кто комплекцией, а кто запахом. Да, молодой аристократ, даже завравшийся, может быть лучшей компанией на ночь, чем мужлан или моряк, дорвавшиеся до плотских радостей. Карий взгляд «добреет», хотя на деле лишь чуть смягчается. — Четыре серебрушки. — Договорились. Монеты меняют хозяина, звонким ручейком перетекают в смуглые ладони и теряются в лёгкой ткани совершенно магическим образом. Наверх парочку провожают не самые довольные взгляды, но очень быстро теряют всякий интерес к опустевшей лестнице. Уже в комнате Фёдор неспешно зажигает свечи. — Тебе света луны не хватит? — Хочу ясно тебя видеть. А не фрагментами. Юноша вскидывается, словно от обиды, и так решительно сбрасывает своё цветасто-широкое одеяние, что впору опасаться по поводу того, кто тут и кого будет иметь. — Ну и что ты тут видеть хочешь? Басманов только вздыхает, оглядывая худощавое, бесспорно красивое и здоровое тело собеседника. Но характер… Мальчика наверняка побивают периодически, для острастки. — Одевайся обратно и не злись. Мне совсем без надобности твои постельные таланты. Это вихрастое чудо успело поднять часть тряпок, но не надеть, так и застыло с открытым ртом и смотрело, как чинно чародей усаживается на кровать и подгребает к себе подушки. — Ты бы оделся, прохладно. — А зачем же вы… Я не!.. — Тихо! — о, какая балаболка! Он ему слово — в ответ два! — Мне нужно не твоё тело, а мозги. И нет, не отдельно от тебя. Показалось, что ума у тебя более чем достаточно, но чем дальше, тем больше мои сомнения. Вьеско переменился вмиг. Натянул шаровары и стал медленно и методично застёгивать мелкие тайные пуговки в накидке. — И что же интересует мастера? — Слухи, сплетни, последние новости и всё, что выбалтывают тебе твои клиенты. Юноша насмешливо вскинул бровь. — И всего-то за четыре серебрушки? Откуда такая уверенность, что я знаю то, что вам нужно? Ещё один вздох сожаления вырвался у мага помимо воли. Ну что за упрямец? Да, похож внешне на него самого, но вот по мозгам что-то всё меньше сходства… Сложный мальчик, слишком импульсивный. Басманов чуть сменил позу, подобрал под себя ногу и слегка склонил голову, вглядываясь в чужие глаза. — Мне просто нужны свежие новости. И новости старые, на болотах не очень-то ими разживёшься. Я, знаешь ли, в прямом смысле только вчера из чащи вылез. А ты явно пользуешься… м-м-м, популярностью. Если ты не хочешь говорить — можешь идти. Даже деньги обратно не требую, хотя мне казалось, лучше заработать ещё столько же болтовнёй, чем постельным трудом. Но дело твоё. Вьеско на удивление по-доброму хмыкнул и чуть покачал головой, прикрыв глаза. А потом, когда поднял голову, чуть склонил её к плечу, зеркаля чужую позу и улыбаясь столь же иронично, как и чародей. — Нечасто учат меня жизни мастера моего возраста. Фёдор мысленно обругал себя последними словами. Боже, какой идиот! Собственное ощущение возраста и тело Эриена сильно друг другу не соответствовали. Эри и внешне, и по факту немногим старше этого невольного наложника. Фривольным «шлюшонок» его назвать язык не поворачивался. Вьеско может вести себя как угодно, но вот позолоченный ошейник раба на смуглой красивой шее «тонко» намекает, что стезя постельного утешителя — явно не его выбор. У небольшого по численности народа с Кофейных островов не особенно был выбор, когда войска империи делили население по степени «полезности». Этому мальчику не повезло: раз он тут, то явно нарушил закон ещё при родном «правлении». Кроме как из Дома позора или Следственного комитета этого юношу для утех имперцев забрать не могли. Нет, всякое, конечно, возможно, но что-то же родственное он в вьеско чувствовал. Похож, слишком. Слишком. Между тем юноша уселся на край кровати и по-островному (или в привычном навигатору земном варианте «по-турецки») скрестил ноги и протянул смуглую ладонь. — Лаасэ. Чародей помедлил лишь миг. Чужая горячая ладонь в тонких белых пальцах Эриена, казалось, утонула. — Эри. Чёрные брови дугами взлетели вверх. — Вот так просто? — Ну я же не спрашиваю твоё родовое имя, Лаа. Любовь островитян к сдвоенным звукам творила странные вещи. Какие-то имена у них звучали жёстко, какие-то, как у нового знакомца, очень уж напевно и мягко. Лаасэ вздохнул и прищёлкнул по «ожерелью». — Вот эта цацка лишает меня не то что родового имени, но и статуса человека как такового. Не говоря уж о возможности носить серьги и бирюзовый воротник. Настала очередь Басманова удивляться. — Даже так? Ну надо же… — судя по тому, как просто вьеско говорил об украшениях высшей знати островитян, то когда-то и впрямь имел на неё право. В любом случае широкое бирюзовое ожерелье на этих золотистых плечах смотрелось бы чу́дно… — И что же нужно было сделать младшему мужу, чтобы оказаться так далеко от дома и, уж прости, — Фёдор дёрнул накидку на чужом плече подальше на грудь, а то на полуодетого собеседника смотреть холодно, — в столь неподобающей роли? — А мастер любопытен. — Извини. Можешь не отвечать. Вообще Басманову было интересно. Его редко интересовали конкретные личности, да ещё и так сильно, но если Лаа не хочет говорить, что ж, вольному — воля. Вьеско тряхнул головой так, что кудри рассыпались по плечам, и полуприкрыл глаза. Не язвительно, но со спокойной грустью, явно не желая говорить на тему прошлого. — Ты хотел новости. С какого исторического момента начинать? Падения Башен Славы устроит? Вьеско задорно хмыкнул, и чародей, не удержавшись, повторил улыбку. — Ты ещё Войну Гнева вспомни. Меня вполне удовлетворят полугодовалые старости, если уж нет новостей. — Изволь. Лаасэ говорил долго. Уже за полночь у вьеско явно заплетался язык и слипались глаза, так что Фёдор мягко, но настойчиво уговорил его «на минутку прилечь» и накинул сонные чары. Заодно попрактиковался. Ничего принципиально нового не узнал. Ну разве кроме того, что наследник трона — чрезвычайно бедовая личность и, видно, зазнавшийся, коронованный мерзавец. Ничего неожиданного, хотя и неприятно. Пока он не думал о перспективах жизни придворного чародея, но в городе жить как-то привычнее. Хотя болота с их спокойствием и размеренностью… Рай, пусть и сырой. Особенно после той клоаки, в которой в моральном и физическом плане он извалялся на Земле. Опять туда же? Ну нет. Интриговать — да. Да, он с удовольствием занялся бы чем-то средним между политическими играми и отловом чудовищ, но опять класть себя на алтарь ради чужих интересов? Нет уж. Раньше хоть Макса и Егора нужно было оберегать и уводить из-под удара. Теперь в этом нет никакой нужды, потому как друзей тоже рядом нет. Чародей вздохнул и прошёлся по комнате, успокаивая мысли. Воспоминания отдавались болью. Острый стык потери и неожиданного приобретения в виде нового мира и нового шанса впивался в душу, что угол в плоть при падении. Боль такая же массированная и неважно, что не физическая. Басманов устало потёр лицо и сел обратно на кровать. Лаасэ уже глубоко и мирно спал. Чёрные кудри разметались по всей подушке, а одеяло мальчик зажал между ног, извернувшись каким-то совершенно немыслимым образом. Хотя какой он, к чертям, мальчик?.. Ещё вопрос, у кого из них двоих больше опыта в чужом ублажении. Не то, чем можно гордиться, и не то, что хотелось бы иметь в арсенале навыков, да только теперь рвать на себе волосы глупо. Вьеско что-то неразборчиво пробормотал и улыбнулся. Значит, снится что-то хорошее, ну и отлично. Всё-таки ещё совсем дитя. Хотя и развращённое, и циничное не по годам. Но да, умница. Может, не до той степени, что он сам когда-то, но всё же за всей вспыльчивостью и ребячеством есть цепкий ум. Фёдор аккуратно стал отвоёвывать одеяло у стройных смуглых ног, не желавших оное отпускать, и укрыл это чудо нормально. Всё же ночи прохладные, а выгонять этого мальчишку откровенно жалко, хотя это, наверное, отголоски многолетней привычки заботы о Егоре. Тоже вечно засыпал чёрт-те как и черт-те где. Одно слово — младший. Самый юный из их троицы, никакого самоконтроля. Бывший навигатор опустился в глубокое мягкое кресло и какое-то время смотрел на своего гостя. Потом потушил почти перегоревшую свечу и обратил взгляд за окно. Звёзды рассыпались по небу обильно и ярко. На Земле ночью уже не полюбуешься. Ещё кое-как Луной, но и та едва видна за постоянным смогом. Довели родную планету до черты и ещё удивляются, почему почти не осталось здоровых людей. Впрочем, о чём это он, об экологии думают только такие, как он, взбалмошные недоинтеллигенты, остальные пытаются выжить в военном хаосе. Ещё один короткий вздох. Фёдор поднял руку и развернул ладонью к звёздам. Мышь нашёл почти моментально, как и парочку других созвездий попроще. …Было бы здорово показать Максу. Он бы оценил. Чародей совершенно незаметно для себя задремал, а после крепко уснул, так и не выбравшись из кресла. …Тень упала на страницу, и Фёдору пришлось поднять глаза на её обладателя. Максим сделал полшага влево, чтобы совсем заслонить солнце и оно не било нового приятеля по глазам. — Привет. Максим не ответил. Вернее, он попытался, по крайней мере нахмурился и указал на книгу. — Что ты читаешь? Басманов аккуратно придержал страницу и повернул книгу обложкой к Максиму. «Чёрная стрела» порядком потрёпана, но приключенческий сюжет это никак не умаляет. — Иду по подземельям замка Мод. — А вернуть подвески королеве? — Так уже. «Трёх мушкетёров» я ещё на выходных закончил. Очень рекомендую, они весёлые, — Фёдор чуть подвинулся, освобождая место на скамейке. — Присоединишься? Максим присел рядом, почти впритирку, так что локтями толкаться придётся при каждом движении, а не предложишь, так будет стоять и нависать скалой, вот же… С другой стороны, в обществе Берга была масса плюсов. Во-первых, «турецкую нерусь» в присутствии главного драчуна никто не задирал. Федька и сам пребольно врезать может, но вот Макс ударит ещё похлеще. А оно надо кому? Да и вообще рядом с новеньким «домашним» главный драчун почти душка, так что уж пусть. Во-вторых, Макс хороший слушатель. Вообще лучший во всём детдоме. Егора послушать ещё уговорить надо, балаболка не заткнёшь, а вот чтобы добиться диалога от Макса — его долго приходится «комфортить» и ждать, пока он расслабится и оттает. Но слушатель да, чудо. Не перебьёт и в то же время понимает с полуслова, удивительным образом договаривая чужую мысль. Кто бы мог подумать, а ведь такая бука внешне. Впрочем, во многом только внешне. Сам Фёдор с главным задирой подрался рекордно низкое количество раз и то по глупости. И не очень уловил тот момент, когда перестал видеть в Берге недруга. Вернее, не так: он вообще никогда его в этой ипостаси не рассматривал, и с Максом, который тоже неожиданно обнаружил, что его не считают за врага номер один, оказалось очень даже можно дружить. С Егором Берг сходился плохо, ибо острый язык при тощей комплекции — горе, но если систематически Рыжего остужать, то он переставал цеплять Макса по поводу и без. А после тот научился почти буддийской пофигистичности и прелесть подколов вместе с жаждой приключений на задницу как-то потеряли для Егора смысл. …а ещё после чужое умение слушать трансформируется в полное понимание и доверие. В конце концов, тот факт, что тогда, в шестнадцать, когда вся жизнь непоправимо сломалась, он позволил Максу утешать и быть рядом. Только ему. Егор при всём своём сопереживании часто делал хуже, не следя за языком, а очень неразговорчивый Берг умудрялся находить мягкие и нужные слова. Или просто был рядом и молчал, но даже так всячески показывал, что больше ничему ужасному случиться не позволит. Конечно, не смог этого выполнить. Но совсем не по своей вине. Просто кто ж виноват, что у Басманова внутри что-то сломалось, да так нормально и не срослось. Вечная червоточина и источник бед и проблем. Слава богу, только его проблем.***
Утром Лаасэ неловко потирал шею и неуклюже шутил, что всё-то вчера было, кроме того, за что обычно платят. Получил подзатыльник и ещё четыре серебряных монеты. Может, и много за простую болтовню, но за какое-то внутреннее чувство покоя и «правильности» Басманову денег было не жаль. Кроме того, вьеско посоветовал успокаивающую конскую мяту, чтобы Иерэ не изводила себя метаниями по стойлу в трюме, и какой-то сбор от качки, хотя чародею-то как раз на корабле было комфортно, только скучно. До Юмаша ничего нового и интересного так и не произошло. Разве только ещё пара остановок, во время которых Басманов старался держаться дальше от своей команды и слушал, слушал, слушал. Столица кипела новостями и скандалами, покушения на королевскую семью здорово взбаламутили общественность, и все готовились к охоте на ведьм. Может, и не самое удачное время для посещения, а с другой стороны — в растревоженном улье много разного интересного. Фёдор чуть тронул каблуками бока Иерэ, и кобылка охотно перешла с шага на рысь, пыля по широкому тракту. Когда тот из пролеска свернул к обрыву, бывшего навигатора перестал терзать вопрос «странствующих земель». Высоко над головой, почти загораживая солнце и разбрасывая брызги бликов от стеклянных и позолоченных крыш, парила столица империи Кашага, Золотого архипелага и пятнадцати воздушных островов, сердце сердец, великая и ни разу не взятая Арнора. Налетевший с моря ветер ударил в грудь и растрепал гриву Иерэ. Далеко в вышине почти хрустальный звон смешивался с низким пением китовых стай.