***
Против мирных уверений Кауэссе, Фёдору приходилось несладко. В себя он пришёл в импровизированном кресле, связанный по рукам и ногам. С него сняли все украшения, и без них, со своим скромным запасом силы, впрочем, бережно запечатанной так, что он не мог ей воспользоваться, бывший навигатор был как без рук. Шею заковали в стальной ошейник и явно не только для того, чтобы удержать на месте голову. Более того, Мастера Истины не сочли нужным представляться и вообще говорить с узником, а сразу преступили к «допросу». Мозг не обдало болью, но чародей как-то сразу почувствовал, что его прощупывают, проминают, надавливают и ещё немного — и безжалостно изнасилуют самым грязным способом. Если бы какой-то душевнобольной додумался разбить ему голову и вытащить содержимое, зарываясь пальцами в извилины, а после разламывая полушария, что грецкий орех, это и то вполовину было бы не столь ужасно, как то, что хотели сотворить с его несчастной головой пятеро телепатов. …он орал, бился и совершенно не давался. Самое крохотное воспоминание отдавал с таким неистовым отпором, на который был способен. Вот только он был один, а Мастеров Истины пятеро. Они не торопились и пока что бросили на борьбу молодых и неопытных коллег, которым Фёдор ещё мог как-то противостоять, пусть и чисто на интуитивном уровне. Двоих сдерживал, с троими боролся, но последние двое промяли всю защиту, что была, и словно бы вогнали в шею и затылок гвозди. Это была даже не боль — агония сознания, которое понимало, что после того, как всё закончится, от него ничего не останется. Чужая воля перемелет всё его существо в муку. Потом натиск прекратился. Да так резко, что загнанное в самую глубину осознание реальности не сразу решило выглянуть вовне. Фёдор бы сравнил это новое чувство с обмороком, только он, если можно было так выразиться, был в себе. Начисто не помнил фрагмент вторжения и явно выпал из пространства и времени, но тело сопротивлялось даже без контроля духа. — Всё, всё, всё, всё… Всё, всё, всё, всё… Максим? Нет, Артас сидел на импровизированном кресле, прижимал к своей груди его голову, гладил по плечам, спине и, как мантру, шептал это своё бесконечное «всё, всё». Кауэссе бродил по комнате и без почтения ногами отпихивал бело-серые кули. Потом Фёдор сообразил: маг пихает тела Мастеров Истины. Те были живы и постанывали. Лениво перекатывались по полу, у всех носом шла кровь. У Артаса тоже. Тёплые алые капли падали Фёдору на лицо и скатывались через губы к подбородку и на тунику. Вьеско был, пожалуй, самым целым, вменяемым и бодрым из всех собравшихся. — Йа-я… в-в-в н-норме… Голос бывший навигатор безнадёжно сорвал. Шея болела и распухла. Ошейника не было, но, надо полагать, он сделал своё чёрное дело и почти придушил своего недолгого обладателя. — Да ни хрена это не норма, — Кауэссе пнул кого-то из коллег телепатов так яростно, что наверняка сломал этому кому-то ребро. Как минимум стон «кого-то» был жалостлив и надрывен. — Видел бы себя сейчас — позавидовал бы покойнику. На болота ты так не поедешь, твой родитель сдерёт шкуры с половины двора и будет прав. Но это мелочи будущего, потому что сейчас вам обоим придётся собрать остатки сил и мужества и подняться. Мы идём к королю. Фёдор не спорил. Тащиться куда-то в поганом физическом состоянии было почти привычно. По дороге Кауэссе ещё умудрялся чаровать и выбил у лекарей чего-то стимулирующего, тут же залив это в глотки подопечных. Максим зашипел, а бывший навигатор невольно заплакал: повреждённое горло отозвалось адской болью. Совсем недавно Рейна придушил его и то нежнее. В королевских покоях он и вовсе смог только стоять. И хлопать глазами. У него что-то спросили, но казалось, распухшие мозги не смогли вынести из звуков смысл. Перед тем как упасть в обморок, в этот раз самый настоящий, с потерей сознания, начинающий чародей лениво отметил, что Артас очень похож на отца. Так что с возрастом Максим, скорее всего, обзаведётся такими же глубокими морщинами на лбу и въедливостью, подозрительностью во взгляде.***
Кауэссе поменял одно полотенце со льдом на другое и обтёр руки. Эриен в сознание пока не вернулся, но к его щекам хотя бы прилила кровь, а чудовищный синяк на шее удалось прикрыть целебными бинтами. Телепат грешным делом подумывал, что происшедшее — большая удача. Не для Фёдора, конечно, но, с другой стороны, не умер и ладно. Лечили-то за счёт Мастеров Истины, а сколько ещё они всего выгадают от случившегося… Максим в ярости. И эта ярость смешана с азартом и абсолютно неудержимой волей. На ковре у правителя Кауэссе даже рта раскрывать не пришлось, Максим вломился туда первым, наплевав на собрание министров, и с места в карьер начал о самоуправстве Мастеров Истины. Гневная речь произвела должное впечатление — наследник трона, та ещё льдина и сволочь, с окровавленным лицом и полудохлым чародеем на поруках, вдруг начинает с праведным гневом говорить о правах одних и самоуправстве других. Да с таким запалом, что не поверить нельзя. Наследному принцу телепаты наступили на хвост, и если монарх какие проступки и игнорировал, то точно не этот. Король Людо если кого и любит больше себя самого, так только Артаса, и, уж конечно, послушает сына. Тем более с таким эффектным сопровождением: Кауэссе с ещё сверкающими от гнева глазами и Эриеном, почти не стоящим на ногах и норовящим упасть с минуты на минуту. — Арта, мы разберёмся… Монарх примирительно поднимает руки, вот только в отличие от Кауэссе не знает одной маленькой детали: несмотря на все слова, Максим говорит вовсе не о самоуправстве дворцовых телепатов, не о несовершенной системе распознавания магии, не о своём потенциальном убийстве — он говорит о любимом человеке, которого кучка идиотов посмела пытать у него на глазах. О, в этом состоянии для бывшего капитана не было горы, которую он не мог бы свернуть. И Кауэссе всем сердцем надеялся, что эта истинная подоплёка вылезет на поверхность не скоро. Пусть министры и пара некромантов, не покидающих монарха, думают, что принц так радеет за права аристократии. Что аффект у него от того, что пострадал его друг из академии. Пусть думают что угодно, кроме истины. Пока запальчивость и гнев Максима им на руку. Пока он облёк его в удачную форму и подгадил господам дознавателям так, что лучше пожелать невозможно. Но эмоции схлынут, и следующие шаги станут невероятно важны в этой партии. Эриен пошевелился и слабо застонал. Длинные ресницы задрожали и через мгновение явили почти прозрачный взгляд, смущённо обозревающий потолок. — Комната Артаса, так что не переживай. Чародей медленно перевёл взгляд на Кауэссе и коснулся своей замотанной шеи. — Говорить может быть больно, но телепатия в ближайшую неделю тебе строго противопоказана. Так что, если у тебя есть силы, давай поговорим. — При Максиме, будь добр. Потом я весь твой. Бывший навигатор хрипел, но несильно. Своя магия не ощущалась в теле, а вот от чужой только что воздух не искрил. Подлатали его знатно, одно слово — по-королевски. Телепат машинально крутил перстень на пальце, пока смотрел в окно, и, видимо, мысленно говорил с подопечным. Артас и правда появился, в прямом смысле на пороге меняя личину, потому как входил ещё принц, а вот к кровати кинулся бывший капитан. — Федя, ты как? Сильно болит? — Максим попробовал потрогать другу лоб, почти уронил полотенце со льдом и получил от телепата по руке. — Ау! — А ты не лезь куда не надо. Не для того этот лоб охлаждали, чтобы ты вредил. — А для чего? Чтобы вдобавок к удушью гайморитом его обеспечить? Телепат закатил глаза. — Какой дурень. Я кому объяснял основы атакующей телепатии неделю назад? Массированная атака может обернуться кровоизлиянием в мозг, может в прямом смысле вскипятить мозги, а может травмировать сознание до той степени, что из человека выйдет половая тряпка. Всё, что сейчас нужно твоему другу, — покой и холод. Покой нам всем и в гробу не видать, так, ради духов, оставь ему хоть что-то! Максим пристыженно замолчал. Фёдор же, и впрямь чувствуя себя лучше, хотел было сесть и тут же нарвался на тычок в грудь. — Лежать. О духи, мальчик, я с трудом справляюсь с одним придурком, давай ещё и ты не будешь добавлять мне проблем? Вспомни, что ты самый сознательный из этой компании. — Постараюсь, — чародей аккуратно поправил полотенце на лбу и вернул руку на покрывало. Максим тут же сжал ему пальцы. — Я не чувствую свою силу. — И не должен. Она сейчас отрезана от тебя. Магия чародеев — во всех смыслах неприятная вещь. Она агрессивно реагирует на всех, кто не является носителем. Вплоть до того, что лечить тебя было бы проблематично. Когда обзаведёшься наари, прочувствуешь это во всех красках. Если будешь без сознания, твой демон будет решать, кого к тебе подпустить, а кого нет. А покладистостью эти твари не отличаются. — Допустим. Но мне нужно отправить весточку мастеру Форро. Он будет волноваться, если сын вдруг не сообщит о себе. И нужно забрать Иерэ с пастбища. Вот она точно меня уже потеряла. При упоминании последней Максим тут же оживился. — А это кто? Твоя уэрсе? — Моя кто? А-а-а… Ездовой китайский дракон. Бывший капитан рассмеялся, одним этим сбавляя себе серьёзности, настороженности и возраста. Что фактического, что ментального. — Я их тоже так поначалу называл. Ну или ещё Мушу. Не знаю, помнишь ли… — Да, хранитель дома Фа. Если кто и помнит кучу ненужных фактов, так ты по адресу. — У меня свой тоже есть. Вернее, не мой, Артаса. Морго. Я хотел бы тебе показать, он взаправду изумительный. — Верю и посмотрю, если получится. Иерэ лошадь. Ну как лошадь, тешкаде. — Ездовой демон, я так понимаю, — Максим ещё раз хохотнул, тряхнув головой так, чтобы белая коса упала на покрывало с другой стороны. — Надо ещё Егора обеспечить необычным транспортом, и мы будем самой отбитой компанией этого мира. — О, можешь не переживать, — Кауэссе недобро сверкнул глазами и подчёркнуто медленно сложил руки на груди, — вы и так отбитые дальше некуда. По части весточки мастеру Форро — придётся написать от руки. Чаровать тебе никак нельзя. Отправит мастер Юнес. Сколько помню, он знает твоего родителя, да и на тебя смотрел как-то странно. — Мы встретились на въезде в столицу. Хорошо, пусть. Но, духов ради, смотри, чтобы он ни слова не написал от себя о моём нынешнем состоянии. — Разумеется. И попрошу тебя о том же. Фёдор надменно фыркнул и всё же сел, отнимая полотенце ото лба. Мир чуть качнулся перед глазами, но после выровнялся. — Спасибо, не дурак, догадался. Но что это всё же было? Вчера меня пропустили. — А ты вспомни, что тело, вообще-то, не твоё. Феномен иномирцев плохо изучен, но что-то мне подсказывает — дух влияет на магию. Чем дальше, тем меньше в Эриене останется от прежнего владельца. Вы трое старше своих «коллег по несчастью». Я бы сказал, что ваши сущности менее гибкие, и тело будет подстраиваться под них, не наоборот. Но пока в тебе достаточно от Эриена, чтобы сработали «гончие». И это приводит нас к любопытному заключению. Эри был на месте дуэли и смерти Артаса. А возможно, и активно участвовал. Максим подался вперёд, чуть загораживая Басманова. Кауэссе возвёл очи горе. Чужая любовь и преданность его порядком достали. — Говорю тебе ещё раз — Эри меня не убивал! То есть Артаса, то есть… — Почему не убивал? Двое телепатов одновременно повернулись к чародею, и тот примирительно поднял руки. — Ну как, может, конечно и попробовал, но, если начистоту, чародеи без наари — так себе маги. А Эри и подавно. Мальчик добрая душа, и о том в три голоса поют его дядя, отец и любовник. — Кто? Артас спал с лица, и Кауэссе мучительно захотелось отвесить подопечному затрещину. — Любовник. Рейна, ка`халин. Ох, ты же не в курсе… — Русал. Кау мне немного объяснил про местную нежить. — Русалы не нежить. Они не топят людей ради забавы или еды, только для защиты. А вот их убивают ради жемчуга в теле, а это не понравилось бы никакому разумному существу. Так вот, отношения у Эри и Рейны были такими же глубокими, как наши с тобой. Там не просто дружба с привилегиями, там привязанность, какую ещё поискать, — одновременно со словами Басманова бывший капитан то приободрялся, то грустнел, как Фёдор этого в упор не замечал, да ещё и при всей своей обычной чуткости, было решительно непонятно. — Собственно, это Рейна первый постановил, что я иномирец. Русалы видят что-то, что мы условно назовём аурой. И я от Эри отличаюсь не слишком по этому параметру. В общем-то про характер мальчика я в основном тоже узнал не от семьи. Ну не убийца он, Кау. Не хочешь — не верь, но, ей-ей, не убийца. — У тебя самого есть воспоминания на этот счёт? — Нет. Я почему-то вообще не помню времени в академии и того, что было до телепортации на болота и непосредственно смерти Эриена. — Так он всё же откуда-то умирать домой подался… — Это не делает его убийцей. Подозреваемым, но не убийцей. Вообще я бы очень хотел разузнать про академию. С ней что-то нечисто. Эринен после блистательного года учёбы почему-то попросился домой, и его тут же забрали. Там что-то случилось. И, возможно, не только с Эри. Кауэссе перевёл взгляд на Максима и чуть нахмурился. — Не смотри на меня, я в душе не чаю, что учудил ваш кронпринц в своей альма-матер. — И это настораживает. Родерик там тоже учился. И его нелёгкая, как и владельцев ваших тел, понесла на Серую площадь. И живыми с неё вынесли тоже только вас двоих. Как мы теперь знаем — троих, у Эриена хватило сил на телепорт. Убийца или нет, но он там был и активно чаровал. Мастера Истины всё же знают своё дело, если их чары среагировали — было основание. Басманов отвёл взгляд и какое-то время сидел молча, разглядывая свои руки. Те пока ещё настораживали. Он бы должен был привыкнуть к куда более длинным и тонким пальцам, чем некогда собственные, но пока не привык. Как и к много чему ещё. — Меня вообще выпустят теперь из замка? — А куда королю деваться. Он слишком любит сына, а твой друг теперь упрётся рогами, чтобы тебе вернули свободу передвижения. Хотя я бы, конечно, тебя не отпускал, — чародей вскинул голову, и Кауэссе спокойно вынес его взгляд. — Не только из-за того, что ваша троица подозрительно неслучайно умерла. Отчасти ещё и ради вашей собственной безопасности. Но я отдаю себе отчёт, что ни черта у меня не получится. — Мы, кажется, уже говорили с тобой на эту тему — мы трое твои ровесники. Не надо обманываться внешностью этих мальчишек. — Ах, если бы дело было во внешности. Одна бедовая голова, не считающаяся с правилами как таковыми. Один идеалист, что всё порывается всем помочь и наплевать на прежний характер Артаса. И самое изумительное — один ты, да ещё и ныне из той семьи, что больше подгадить ещё суметь надо. Я ничего не упустил? Придворная жизнь — это кружево, мой дорогой. Вы трое сорвали мне ряд петель, и от того, успею ли я их теперь подхватить, зависит наша дальнейшая жизнь. Мне сейчас уже не кажется трагедией смерть Артаса. Это ещё в пределах нормы, наследных правителей с регулярным постоянством пытаются убрать во всех странах, но вот если это было не убийство, а осознанная подмена, то дела наши даже не плохи, они катастрофичны. — Минуту, — Максим отрицательно покачал головой, — какая подмена? Это с каких пор ваши маги научились выдергивать души из одного мира и перетаскивать в другой? И чего ради? Я что, покладистый? Так только тебя и слушаюсь. Или это ты у нас великий манипулятор? — Если я и великий, так только неудачник. И вожусь с вами исключительно из-за того, что деваться мне один чёрт некуда. О том, чтобы иномирцев призывать в мир намеренно, я никогда не слышал, но то, что происходит сейчас, меня нервирует, так что я и не в то скоро смогу поверить. Поэтому, духов ради, давайте мы будем бдительны, осторожны и хотя бы друг другу не станем гадить. Если случается хоть что-то странное, что-то, что вас тревожит, вы не разбираетесь в одиночку, а связываетесь со мной. Возвращаясь к началу разговора — Эри погостит в замке дня три. Это минимальное время, за которое твоя голова более или менее придёт в норму, не растекаясь изнутри в кисель. Сейчас я иду за магистром Юнесом, а вы двое строчите убедительное, но предельно осторожное письмо. После ты ложишься спать, и чтобы до завтрашнего утра я вообще о тебе не слышал. Родерика предупредим и кобылу твою устроим. И на будущее — не надо трепать всем и каждому, что вы не из этого мира. Если всё благополучно, то в курсе пять душ. Как по мне — уже много. — И что прикажешь, Рейну на мясо извести? Или Егора в подвал запереть? Фёдор весь подался вперёд, ожидая реакции на свои упрёки, но Кауэссе лишь задумчиво огладил подбородок. Росла бы бородка, так, верно, машинально стал бы наматывать её на палец. Но телепат всего-то прошёлся по шраму-полумесяцу и наконец откликнулся. — Призываю держать голову в холоде. Во всех смыслах. Тасовать карты поздно, нам придётся играть с тем раскладом, что у нас теперь на руках. Вне зависимости от того, нравится он мне или нет.***
— Ну вы, конечно, и скоты, — Егор хорошенько размахнулся и запустил гальку по воде. Та подпрыгнула раз пять и утонула. — Если я хамло, так это же ещё не означает, что я не волнуюсь! С самого утра жду новостей и ради чего? «Подожди, потерпи, завтра поправится, сам придёт». Ладно этот твой, но ты, Макс?! Вот уж от кого я не ожидал. Кауэссе в тысячный раз зашипел на упоминание старого имени бывшего капитана, но двое друзей не обратили внимания. Ещё посидели в парке, посмотрели на озеро и более или менее смирились со сложившейся ситуацией. — И когда его отпустят? — Завтра уже на ноги встанет, и мы обязательно к тебе придём. А потом как и планировали. Фе… Эри поедет доучиваться на болота, я застряну в столице, а ты оправишься в академию Простых Магических Вещей. Только теперь у меня будет для тебя поручение. Бывший техник тут же разжал пальцы, выпуская все подобранные камушки, отряхнул руки и, наполовину по-турецки усевшись на лавочке, обернулся к другу. Ребячливости не осталось и в помине. — Какое? — Тебе придётся поработать дознавателем. Видишь ли, Артас, Эриен и Родерик косвенно, но были знакомы. Они как минимум вместе учились. Я понимаю, что потоки, группы, а тем более разные факультеты вряд ли способствовали близкому общению, но они как-то должны были пересекаться. И уж точно что-то было неладно с Эриеном. — Последнее как раз неудивительно, — друзья обернулись к телепату, подпиравшему иву и усиленно делавшему вид, что он тут вообще ни при чём. — Чародеи — сообщество… м-м-м… сложное. Много силы, много амбиций, мало ограничений. После Войны Гнева обладатели серого дара под колпаком и на короткой цепи у государства, но когда это мешало ненависти в узком университетском кругу, где все стремятся урвать себе место под солнцем. Если верить запрошенным бумагам — Эриен действительно хорошо учился. Это много кому могло не нравиться. А уж его семья… — С семьёй-то что не так? — бывший капитан перекинул косу на грудь и машинально начал её расплетать и сплетать снова. — Магистр Форро не числится ни в каких чёрных списках. — Да по факту его не за что туда занести, кроме одной детали. Он убил мастера Камориля, а тот до того проклял нынешнего правителя и по совместительству твоего нынешнего родителя. После смерти чародея снять наложенное им проклятие почти невозможно. — А отцу Эриена этот мастер Камориль что сделал? — Сначала украл, а потом убил супругу. — О духи, они по-другому решить проблему не могли? — Ну… История долгая, но вкратце — мастера Камориля лишили титула главы Совета. Его занял мастер Форро. Просто вызвать на дуэль было, видимо, неинтересно, так как мастер Камориль был сильнейшим чернокнижником нашего времени, а мастер Форро и ныне где-то в середине, что, вообще-то, никак ему не вредит, но сам факт того, что сильнейшему предпочли просто мудрого, видно, сильно уколол чьё-то самолюбие. Поэтому никто из двора не жалует нынешнего мастера с Солёных болот. По сути он-то был в своём праве, но кто это объяснит нашему умирающему правителю? Бывший капитан нахмурился и непроизвольно сжал и без того тонкие губы в белую линию. — Фееричный идиот… Сначала притащил прямиком в осиное гнездо, потом ещё и всему этому гнезду представил. — Ну полно. Эриен частично под твоей протекцией, частично под покровительством нашего главного некроманта. Магистр Юнес падок на молодые таланты и не склонен так просто отпускать понравившихся птенчиков на плаху. К тому же твой ненаглядный уедет, и я вздохну с облегчением. Максим дёрнул уголком губ. — Эк тебя корёжит от его проницательности. — Да духи избавь. Не имею ничего против этой самой проницательности. А вот с тобой куда легче работается, когда тебе не сносит голову от его присутствия. Так что, воистину, давай держаться плана. Займёшь трон — и я отстану от тебя с невероятной быстротой. Правда, пристанут министры с требованием жениться, ты прислушаешься, а как обзаведёшься наследником — бегай за своим ненаглядным хоть по всему континенту. Делов-то. Максим приглушённо зарычал от нарастающей ярости, но бывший техник мягко похлопал приятеля по плечам и развернул к себе. — Ну ты нашёл кого слушать, он же тебя просто провоцирует. Давай так: вы возвращаетесь в замок, ты вздыхаешь над Федей, а следующие дня два-три мы пытаемся провести максимально качественно и весело. Дальше я бы не загадывал. И умника своего придворного слушай поменьше. У нас разные интересы, нечего бороться за чужие. Мы так уже жили, и, позволь заметить, это не привело ни к чему хорошему, — рыжий неожиданно обнял друга и похлопал по спине. — Всё, идите. До завтра. Максим со вздохом поднялся и побрёл прочь из парка. Кауэссе и так тенью скользнёт следом, Егор, видимо, ещё посидит и покидает гальку. Если по уму, то техник прав, а если по ощущениям, то как ни гадай — дело дрянь, и чем дальше, тем гаже.***
Фёдор проснулся ещё до рассвета и, не открывая ещё глаз, с наслаждением потянулся. Что в Эриене было хорошо — молодость. Позвоночник гнуть было сладко, как бы это ни звучало. А вот после двадцати пяти мышцы, прежде чем так вот сокращать, лучше было бы прогреть, а то они норовили задеревенеть. Судя по потолку, расписанному стрижами, его так и не унесли из комнаты Артаса. Сам кронпринц обнаружился на другой стороне кровати, спящий на боку и не сменивший штаны и рубашку на более подходящую для сна одежду. Фёдору друга будить было жаль, вряд ли он так же сладко проспал двенадцать часов кряду, но им скоро расставаться и, возможно, очень надолго. Как бы Басманов ни старался, а приличного чернокнижника за два месяца из него не выйдет. Потребуется куда больше времени… Тонкое, но длинное перо очертило сначала подбородок Артаса, потом прошлось по скуле и наконец совершенно бесстыже защекотало ухо. Кронпринц морщился, вертелся и почти начал драться, но нервная система всё же сдалась и Максим открыл глаза. — Привет, — Фёдор сложил руки и положил на них подбородок, даже и не пряча перо между пальцев. Улыбка, дурная и потому абсолютно счастливая, наверняка была дурацкая, но он ничего не мог поделать со своим хорошим настроением. — Как сны, спящий красавец? — Не помню. Но давай сделаем вид, что мне снишься ты, а значит, мир почти прекрасен. — У тебя очень странные вкусы, мой король. Но кто я такой с тобой спорить? — Фёдор всё же пригасил улыбку и сменил тон. — Поздно вчера лёг? — Мог раньше, если бы не сцепился языками с Кау. Можно подумать, я бы согласился оставить тебя тут совсем одного. — Кому я нужен кроме тебя и Рыжего… Ладно. Хочешь, небольшую диверсию устроим, нервы потрепим твоей няньке? — Я весь внимание. — Сбежим на часок из этой золочёной клетки? — Да хоть на всю жизнь… Утро выдалось волшебным. И не только потому, что Максим, как когда-то давно, мог очертя голову полезть за другом, и потому, что видеть высокий силуэт впереди чертовски приятно, но и потому, что утром Арнора, как любая столица любого мира, просыпалась поздно. Километры мощёных улочек в их полном, почти единоличном владении, свежий воздух пьянит не хуже вина, и день воистину прекрасен. Егора они разбудили совершенно зверски — бросанием камушков в окно. Заспанный техник чуть не вывалился на улицу, пока грозил двум гогочущими внизу друзьям. Но всё обошлось благополучно, неразлучную троицу даже затянули на завтрак, хотя Егор сопротивлялся как мог. Ему не хотелось знакомить «семью» с друзьями, но ему самому и делать ничего не пришлось. Всех забалтывал и очаровывал Басманов, и заодно так старательно уводил беседу от упоминания титулов, что рыжее семейство даже не поняло, что «друзья Родечки» не просто из зажиточных семей, а из самых сливок аристократии. — Ну зачем? Что я теперь им говорить буду? На пастбище Егор плёлся в расстроенных чувствах, а потому неустанно попрекал спутников. Фёдор это нытьё сносил стойко, щипал булку с маком и делился ей с Максимом. Кронпринц он там или кто, а булка пользовалась таким же спросом, как и в детдоме, словно больше ничего и не надо. — Правду, мой милый, чистую правду. Что мы друзья и что ты с нами учился. И ещё ты будешь всем им говорить, что любишь их и не станешь срывать свой дурной характер на этой чудесной семье. — Чего это ради?! Они любят Родерика, а я… — А ты занял его место и сам мне втирал, что у этих мальчиков больше привилегий, чем было у нас. Пользуйся и заодно помни, что вместе с привилегиями идут ответственность, долг, жертвенность. И прекрати нам заливать, что они тебе неприятны: ты возишься с Ликой куда больше, чем многие братья с родными сёстрами. Так что давай хотя бы ради неё ты обуздаешь свой дурной нрав. Егор ещё что-то бурчал, но его уже не слушали. Басманов своё чёрное дело сделал: семья техника была в восторге от новости, что у их замечательного мальчика есть не менее замечательные друзья, что в академии его не гробят и что, кажется, у него есть надежда заняться тем, что ему нравится, а не тем, к чему обязывает дар огневика. На пастбище резвилась, бесилась и игралась Иерэ. Сначала кобыла, как и положено, обиделась, что хозяин забыл о ней на целый день, но за вторую маковую булку милостиво простила и начала выпрашивать ласку. — Свят-свят-свят, — совершенно не религиозный Егор даже перекрестился. — Ты не обижайся, но твоя коняка здорово походит на труп лошади. Издалека вместо головы череп. — Ничего ты не понимаешь в лошадях чародеев. Иерэ — золото. Как я на Земле без неё обходился — вообще не понимаю. — Завёл бы собаку и был бы счастлив. Фёдор не стал объяснять, что лошадь — это намного круче любой собаки. Особенно лошадь, которая вовсе таковой и не является. После пастбища честную компанию нашёл-таки Кауэссе, попытался сделать выволочку, но так и не смог сломить чужого хорошего настроения. Максим был абсолютно счастлив, и в эти три дня не было вещи, способной испортить ему настроение. Морго покатал всю троицу над столицей, Кау быстро перебесился и не мешал подопечным развлекаться, разве что иногда заставлял учиться, но даже это не печалило бывшего капитана. Книги в компании Басманова не казались наказанием, фехтование окончательно переросло в статус забавы, особенно когда Федька попробовал попрактиковаться с кинжалами. Спать не хотелось, а вечерами можно было говорить до самой полуночи, и даже перспектива короны не казалась ужасной. Всё было хорошо и недолго, потому что утром третьего дня Басманова всё же пришлось проводить до ворот. — Не расстраивайся так. Я обязательно вернусь под твои очи. Кто же тебе править поможет, мой король, если не я? Несмотря на то, что Фёдор шутил и Максим верил каждому его слову, он всё равно не желал размыкать объятий и отпускать чародея от себя. Басманов не вырывался, гладил по плечам и заранее начинал скучать по друзьям. — Мы справимся, Арта. Мы всегда справлялись. Вместо ответа вздох. Максим разомкнул руки, но только для того, чтобы положить их другу на плечи и вглядеться в глаза. Да, они теперь серые, не карие, и голову опускать для зрительного контакта не надо, но какая разница? Это его Федя. Его Басманов. Как было его отпустить, только-только обретя вновь?.. — Каждое утро буду присылать тебе дракончика. Я всегда на связи, если нужен тебе — надо только позвать. — Ты нужен мне уже сейчас. Фёдор улыбнулся и ласково взъерошил другу волосы. Те ещё не были заплетены, так что взлохматились моментально. — Ты прекрасно справляешься. У тебя есть Кауэссе. Может, не так чтобы доверять ему на все сто процентов, но пока он играет на твоей стороне и ему важно твоё благополучие. Береги себя. — И ты себя. Недолгое касание лба ко лбу — и Басманов взлетел в седло. Иерэ взяла с места в карьер, не дав всаднику возможности оглянуться, даже если он и хотел. Кауэссе неспешно подошёл к подопечному и постоял рядом, пока тот не собрался с мыслями. Телепат честно дал друзьям попрощаться тет-а-тет и даже не думал подслушивать. — Уехал. — Ты мог его остановить. Ты мог даже сказать о своих чувствах. Я, может, и был бы против, но что бы я сделал? Ты сам решил отпустить. Максим долго не отвечал и лениво заплетал волосы в косу. Выходило уже привычно, почти так же, как если бы он занимался этим всю жизнь. — Какое право я имею его держать?.. Нечасто соглашаюсь с Егором, но в чём-то он прав. Это другая жизнь. Шанс переиграть всё совсем по-другому. Мы знаем друг друга почти два десятка лет, мы были вместе всё это время. Но то ли это, чего желает его сердце? Ты не представляешь, какой Федя верный и обязательный. Как только я признаюсь, это свяжет его по рукам и ногам, а ему, возможно, хочется любви совершенно иного порядка. Без того, чтобы быть чужой тенью. Без каждодневного чувства ответственности за страну, — Максим вздохнул и отвернулся от дороги. Восходящее солнце играло на шпилях и крышах столицы. — Я не буду этого говорить. Не теперь. Кауэссе смотрел на небо, на гладь моря, на отходящие от пристани корабли. Через двадцать минут на один такой сядет Эриен и начнёт путь обратно, на болота. Мастеру всю компанию было искренне жаль. Они спутали ему все карты, но уж точно не по своей вине. Да и что греха таить — чужое чувство пусть и бесило, но не могло не вызывать сострадания и какого-то внутреннего мальчишеского желания счастья всем симпатичным людям. Жаль, что мир был устроен не так просто. Перед отъездом Эриен о чём-то целых полчаса говорил с королём Людо. Без свидетелей и без разглашения разговора. Но, судя по тому, как выговаривали высшим чинам Мастеров Истины, отца Артаса ответы чародея устроили. За два месяца случилось слишком многое. И слишком многому было положено начало. Вьеско даже загадывать не стал, к чему всё это вообще может их привести.