Дым разлёгся у Фёдора на коленях и даже периодически позволял почёсывать себе животик, что котам было не особенно свойственно. Чародей гладил животное лениво, одной рукой, а второй подпирал голову и наблюдал, как методично Харга перебирает залежи его сокровищ. Демон крутил украшения так и эдак, но явно не эстетствовал, а что-то искал, раскладывая побрякушки на две горки. Спустя два часа после заключения контракта злость на
не обманывающего хранителя проходить не желала.
— Жаль, что я не могу с тобой сейчас же распрощаться…
— О мальчик, ты преувеличиваешь. Ты меня ещё оценишь.
— Ты лжец.
— Отнюдь, — демон запустил руки в самоцветы и на свет посмотрел на драгоценную паутину, повисшую у него меж пальцами. — Я недоговариваю, но никогда не лгу. Что ты не смог задать правильных вопросов — твоя вина, не моя. К тому же приди на твой зов кто другой, ну вот стал бы он тебе рассказывать о мироустройстве этой реальности?
— Можно подумать, ты будешь.
Демон тут же отбросил драгоценности и повернулся к чародею, усевшись по-турецки и уперевшись руками в колени. Длинный тонкий хвост так и ходил из стороны в сторону, как у раздражённой кошки: туда-сюда, туда-сюда.
— А что предложишь?
— О духи, каков нахал! Ты жрёшь мою душу…
— Только оболочку.
— Забрал мою тень!..
— Лишь позволяю тебе обращаться ко мне в любой миг, а не таскать по всему континенту за собой кота.
— Получаешь дивиденды от контракта!..
— И отдаю столько же. Ладно, ладно, ладно, — Харга примирительно поднял руки ладонями вверх. — Не ярись так. Я совершенно за просто так дам тебе лакомый кусочек знания, ты над ним подумаешь, прекратишь на меня гневаться и беспрестанно питать негативом нашу связь, а то она, между прочим, свежа и нежна, напитаешь злостью — через злость и будем взаимодействовать. Тебе же этого не надо? Ну так слушай. Как думаешь, почему я выбрал твою скромную персону? Причина первая: ты иномирец и вдобавок к остаточной силе этого юноши приплюсовал свою, куда более значительную, ибо твоя душа постарше да поопытнее. Вторая: я люблю сильных чародеев. Даже больше, я всегда выбираю
самых сильных. И вот тебе вопрос на размышление — почему я на самом деле тебя выбрал? Думай.
Демон позёрски щёлкнул пальцами и пропал. Фёдор даже на тень посмотрел — та не была темнее и гуще положенного. Дым же задремал и, даже когда его переложили с колен на кушетку, не пожелал проснуться или хотя бы ухом пошевелить.
Басманов прошёлся по комнате, погладил корешки книг новых и старых, посмотрел на разложенные кучки украшений, не найдя никакой логики в их распределении, решил обратиться к куда более опытным магам, чем сам он ныне.
Вопрос демона не имел смысла. Он фактически сам на него ответил. Или нет? Так разве есть то, что интересует наари больше, чем возможность умножить собственный потенциал?
Мастер Уриэль с утра пораньше умчался на болота: в окрестностях соседней деревни утащили под воду четверых людей, и чародей поехал разбираться, какой нежити не спится в трясине в жаркие летние дни. Мастер Форро остался дома и часа два как бодался с делегацией из пограничного городка Кахар. Жители никак не могли поделить луга с соседями-энолаэ. Почему было не выяснить спорный вопрос с ними напрямую, а ехать к магу-наместнику, для бывшего навигатора оставалось загадкой. Хотя… Луга-то были территорией фактически другого государства, пусть и расположенные в пограничье.
Старшего чародея Басманов увидел мельком, и тот сделал ряд быстрых жестов, обещая найти «сына» позднее. Делегация на чернокнижника наседала жутко: мужчины и женщины говорили, перебивая друг друга и сотрясая кулаками, как будто это наместник не позволял коровам пастись на чужой территории.
За неимением прочего Фёдор отправился ждать в библиотеку.
Старший чародей вырвался от гостей сильно после обеда и первое время просто сидел за столом и, видимо, отдыхал в тишине.
— Чая принести?
— Не нужно, родной, скоро ужин. Ты что-то хотел?
Фёдор закрыл книгу и чуть склонил голову, подбирая слова.
— Меня смущает пара моментов относительно наари. Что им нужно от нас кроме оболочки души?
— Каждому своё. Когда призовёшь своего — это станет яснее.
— В этом и проблема. Пока он склонен загадывать загадки.
Мастер Форро добродушно рассмеялся и вытянул из-за ворота подвеску из слоистого агата.
— Так вот в чём дело. Притирание — процесс непростой, наари — народ своенравный, но незаменимый и, видят духи, относительно всех прочих жителей изнанки — неплохой. Но раз уж такое дело, ты можешь пообщаться напрямую с другим представителем этого рода. Нгаай, приди, пожалуйста.
Фёдор не успел возразить или что-то сделать. Позади чародея возникло белое пятно, через миг обернувшееся женщиной под тридцать, абсолютно белой, за вычетом голубых глаз и симметричных алых пятен на щеках. Демоница повернулась к бывшему навигатору, всем видом выражая ожидание вопроса. Вот только Басманов замер и даже дышать боялся, так что собеседница начала первая.
— Спрашивай.
— Что тебе даёт договор служения? — вопрос получился так себе, но хорошо, что хотя бы он прошёл через сухое горло.
— Силу, свободу, покой.
— Покой? — последнее было слишком неожиданно.
Демоница пожала плечами.
— Я ленива, и вместе с тем мной движет гордыня, как и большинством моих собратий. Вернее, это вы называете такое поведение гордыней. Сейчас мы не свершаем прежних деяний, — наари положила руку своему чародею на плечо, — и я предпочитаю дремать. Если только ему не грозит опасность.
— И ты поэтому пришла на зов?
— Я пришла на зов того, кто меня заинтересовал. Так действуют почти все. По крайней мере, кто предпочитает стабильность.
— Есть другие?
— Конечно. Например, твой. Я встречалась с ним ранее и не перепутаю этот отголосок.
Его всегда влечёт любопытство.
На минуту Фёдор выпал из реальности и аккуратно замотал головой. Упоминая Харгара`йа, Нгаай назвала его полное имя. Бывший навигатор его услышал и, казалось, узнал знакомые звуки, но на практике оно оглушило и словно бы ударило.
— О. Прошу прощения, я не учла, что он мог ещё не успеть представиться. Обычно он с этим не тянет, ему слишком нравится звучание собственного наименования.
— С тобой всё хорошо? — мастер Форро перегнулся через стол и взял руку сына, чуть сжимая ему пальцы. — Может, полежишь? Так бывает, они не всегда думают о последствиях своих действий.
— Нет-нет, всё нормально. Последний вопрос — и я пойду полежу. Он пришёл ко мне из-за любопытства?
— Если выбрал кошку как носитель — точно да. Ты кровь от крови его прошлого контрактёра — ему безумно интересно, что ты такое.
С этими словами демоница ушла. Басманов поднялся и пошатнулся бы, но вовремя опёрся о стол.
— Что-то я подустал и действительно полежу.
— Тебе помочь?
— Нет, спасибо. Ты сам вымотан, а у меня всё-то кружится голова. Я быстро приду в норму.
Кое-как преодолев лестницу и два коридора, Фёдор ввалился в свою спальню и рухнул на кровать. Почти как барышня, закруженная в вальсе, только дыхание ему спёрло отнюдь не от восторга и быстрого танца.
— Ну здрасьте… — Харга положил когтистую ладонь чародею на макушку, а после переместил под затылок, так что боль подутихла и чуть ослабила свою волчью хватку. — Я тебя за ответами послал, а не за тем, чтобы ты помирать ко мне вернулся.
— Она ведь тоже поняла, кто я. Она скажет.
Демон расхохотался, но потом посмотрел в совершенно больные глаза мага и перешёл на грудное хихиканье.
— Нужен ты ей. А впрочем, давай спросим напрямую, — демон выдернул подушку из-под головы подопечного и уселся заместо неё, пристроив голову Фёдора себе на бедро. — Нгаай, подойди сюда.
Белое существо просочилось ртутью сквозь пол, переливчатыми шариками ядовитого металла зависло в воздухе и собралось воедино очень лениво.
— Нашего общего милого друга терзает вопрос, что ты разболтаешь батюшке этого молодого человека, что его тело заняла чужая душа.
— Он собирается вредить Форро?
— Он лягушке без надобности не навредит, не то что твоему магу.
— Тогда зачем мне говорить, если меня не спрашивают?
Харга на чародея посмотрел во всех смыслах свысока и крайне самодовольно.
— Видишь?
— Нет, не вижу, — Фёдор приподнялся на локте и весь повернулся к гостье. — Не верю, что ты не понимаешь. Твой чародей потерял сына. Он в самом прямом смысле лишился ребёнка. Вопрос не в том, что я наврежу или нет, это подмена. Это самый настоящий обман.
Демоница лениво пожала плечами. Слова на неё эффекта не произвели.
— Мне сказать? Ты этого от меня хочешь?
Фёдор застонал от бессилия втолковать элементарную вещь и упал обратно на своего хранителя.
— Я сам планировал рассказать, но не сейчас. Вопрос не в этом, а в том, что это бесчестно.
— Я не понимаю, чего ты тогда от меня хочешь.
— О, давай просвещу, — Харга зарокотал, посмеиваясь, и вместе с тем запустил пальцы подопечному в волосы, массируя голову и забирая остатки боли. — Это угрызения совести. Он, — указующий жест вниз, — пытается сохранить свою жизнь и при этом быть хорошим, потому что с какого-то перепугу думает, что чем-то обязан этим людям. Ещё он не может понять, что мы не люди, и натягивает на нас человеческие понятия. А они не натягиваются, потому что мы как раз таки
нелюди. У нас нет тел, мальчик. Нет души. Нет пола, возраста, роста и веса. Мы не даём потомства и не влюбляемся. Наши эмоции похожи на ваши, но не тождественны, не все ваши человеческие понятия имеют для нас вес. Лежи и осознавай.
Слушающая всё это демоница скучала и томилась.
— Я могу идти?
— Конечно, Нгаай. Дальше он сам разберётся. В этой очаровательной голове неплохие мозги, я проверял.
Демонесса истаяла. Видимо, пошла дремать обратно в чужую тень, пока её носитель не решится на новые героические или просто масштабные поступки, достойные её внимания.
Фёдор полежал ещё немного, дождался, пока пройдёт головокружение и пропадёт даже тень боли, и уселся напротив своего хранителя.
— Я тебе интересен потому, что у тебя не было чародея-иномирца, так?
— Какой ты догадливый, — несмотря на откровенно ироничный тон, Харга оскалился, но вполне дружески. — Всего у меня было десять подопечных. Все довольно разные, но поверь мне — я приловчился на них разбираться в ваших натурах и выбирать себе подходящие экземпляры.
— Прошлый твой подопечный был из этой семьи?
— С чего ты взял?
— Но ведь…
— Нгаай сильно моложе меня и, как ты мог заметить… м-м-м, флегматичнее. Да, удачное слово. Ну так вот, она не так бережно относится к вашим чувствам, так как во многом их не понимает. И выражается так себе.
— Ты не ответил.
— Я сильно сомневаюсь, что этот ответ тебе сейчас нужен. Ещё вопросы?
Фёдор подобрал ноги, усевшись поудобнее. Вопросов было много, но периодически они вылетали из головы, стоило только в очередной раз заметить и сфокусироваться на длинном тонком хвосте хранителя, плетью стенавшем туда-сюда.
— Если у вас нет пола, почему в книгах написано про обличье? На бестелесный дух ты не похож.
— Мы выглядим так, как вы нас хоть немного представляете. По моим наблюдениям, пол вы нам присваиваете исходя из вашей ориентации, что в твоём случае несколько дико — мужчины тебе столько вреда причинили, а ты всё туда же.
— Уж извини, ты не в моём вкусе, — Фёдор реплику выдал с особенным чувством желчности. Упоминание прошлых каверз судьбы было неприятным — он и сам прекрасно помнил, кто, как и когда его обидел. — Шатены не интересовали.
— О, это тут ни при чём. Наша цветовая гамма — это больше отражение истинной формы. Я в ней довольно тёмный, с яркими искрами, системами, завихрениями… И да, прекрасно, что тебя не влеку. Функции, знаешь ли, другие. Просто вам, магам, приятен рядом определённый типаж, а нам нетрудно в этом помочь.
Фёдор ещё помолчал, посмотрел за окно, рассеянно погладил меховую декоративную накидку на кровати.
— Мне непонятно ещё кое-что. Тебе доступны мои мысли и воспоминания?
— Не все и не всегда, но есть то, чем от тебя «фонит». В целом ощущения довольно болезненные. Что-то из «пиков боли» я могу раскрутить, просмотреть до конца, до первопричины. Ты можешь закрыть от меня разум и сердце, но понимать я тебя буду похуже, а вот принесёт тебе это покой или нет — вопрос неоднозначный.
— Ты всему свету можешь разболтать, что у меня за душой.
— Мальчик, я — хранитель. Не низшая сущность, не побирушка с улицы. Я — сундук для всех твоих богатств, и ключик к ним только у тебя. Настолько хитрый ключик, что нет способа заставить меня заговорить. Я не открываюсь никому, кроме своего чародея. Я — сторожевая собака, и стоит только кому задышать в твою сторону подозрительно — я зарычу, и ты будешь знать.
— Допустим. Но это возвращает меня к самому началу нашего разговора. Если наари моих новых родственников видят меня так же, как видишь ты, то почему не говорят?
— Тут нет дурного чувства, а тут — дурной мысли в отношении их магов, — Харга поочерёдно ткнул ногтем Басманова в грудную клетку и лоб. — Они спокойны.
— Меня видела вся столица и некроманты…
— О, эти господа слепы как кроты во всём, что касается тонких материй. Что взять с тех, кто работает исключительно с плотью, но не с духом. А что до остальных… Мне по силам сокрыть твою ауру раз и навсегда. Ни одна живая душа не поймёт, что ты иномирец. Хочешь?
— Звучит как очередной договор с подвохом. И что ты за это хочешь?
— Почти ничего — чтобы ты перестал на меня злиться. Иные чародеи своих наари не видят месяцами, и всех всё устраивает. Вызывают тем способом, что ты видел, но, кроме того, вкладывают эмоцию. Тебя могут оглушить, связать, заткнуть рот, но и тогда ты в силах ко мне обратиться, только правильно позови. Наши имена — не пустой звук. Это сама наша суть и жизнь. Чародеи, называвшие истинное демоническое имя, могли нас убивать, а могли призывать в этот мир всю нашу силу. Твоя злость мне неприятна, хоть и не губительна или критична. Ты можешь звать через неё, но нам обоим это очень быстро опостылеет.
Фёдор вздохнул, а после встал и прошёлся по комнате под размеренный свист и хлопки гибкого хвоста о покрывало.
— Скажу честно: я все ещё зол за обман.
— Какой же? Я не буду тебе мешать, квартируя твою тень. Зато кого другого в неё не подцепишь.
— Да чёрт с тенью. Ах да, ты он и есть. Не было договорённости на неприятности и ухудшение моего характера. Он, знаешь ли, и так не блещет.
— Ты ошибаешься, но позволь утешить. Неприятности — неизбежная часть жизни чародея. Ты не нравишься миру, как не нравится организму паразит, делающий больно. Мир не будет разбирать, во благо ты используешь силу или нет. Сам факт твоего существования его бесит. Далее. Я притягиваю беды, но поверь, большую их часть я и решу без значимых для тебя потерь. Качества же… Это твоя вотчина. Я могу сказать, чего больше в тебе на данный момент, что-то ты сможешь смягчить и «выпятить» другую характеристику.
Фёдор отвернулся от демона и подошёл к зеркалу. Коснулся поверхности, вгляделся в почти уже привычные серо-серебряные глаза.
— Я знаю, что Эри был мягок. Добр. Чуткий, живой и нежный. Это никак не мешало его стойкости и мужественности, хоть в моём мире его природные качества приписывали мужчинам моей ориентации. Почему-то человечность — это женская черта, а женское всегда слабее и хуже. Никогда не понимал этой логики. Эриен был чудо. Но чудо сломали, а потом он ввязался в очень крупную неприятность. Я же никогда не был мягок. Терпелив, расчётлив, снисходителен — да. Я не очень приятная личность. Ценю себя, думаю, что поумнее половины человеческого рода, гордец. Но ещё я жесток и мстителен. Больше всего из прежней жизни мне нравилось расправляться с теми, кто посчитал меня игрушкой. Это очень и очень просто — самоуверенные люди с большим самомнением редко проверяют, насколько идиотка их постельная кукла. Потому, что она идиотка по умолчанию. А потом они так удивляются ножу в печени и кастрации… Это нельзя возвести в абсолют, Харга. В моём мире это и так вызывает опасения, а уж если эти качества возобладают — маньяк, вот верный термин. Я не хочу себя такого. Я не хочу не контролировать свою жажду крови и отмщения.
— Так контролируй её, мальчик.
Харга в мгновение оказался рядом и приподнял подопечному голову за подбородок, так что чародей глядел в зеркало почти царственно.
— Видишь ли, мальчик, большая сила всегда требует большой жертвы. Ты можешь откупиться простым путём — не ты первый, не ты последний чародей со вздорным характером. Твоя жестокость не идёт ни в какие сравнения с той, что бывала у моих прежних подопечных. Но если ты хочешь бороться — борись. Мне в сущности всё равно, какие поглощать эмоции: от соглашательства или от сопротивления. У тебя есть выбор. Нет, правда, никакого судьи, что вынесет тебе приговор, и в толк не возьму, почему ты так за него цепляешься, если наказывать тебя решительно не за что, но пусть. Я только даю возможности и играю вероятностями. Всё прочее — исключительно твоя воля.
Харга ушёл. Фёдору было о чём подумать, и после ужина и даже глубокой ночью он не сразу уснул, прикидывая варианты. Какие-то ему не нравились, но вместе с тем… Максиму он в столице нужен сильным. Может быть, самым сильным из всех, чтобы если что — до нечаянного и негаданного монарха не добралась ни одна живая душа. Максиму нужен страж, такой же преданный и даже лучше, чем тот, который есть у него самого. А Кауэссе хорош, но вьеско всегда играет немного за себя. Что ему чужая голова, если он сможет сделать так, чтобы его собственная не лежала на плахе?
***
— С ума они, что ли, посходили? — мастер Уриэль гневался не на шутку. Выходило вдвойне экспрессивно, с учётом того что чародей разделывал перепёлку, а кухарки не наточили ножи, так что мужчина успешно справлялся прямо руками. — А замшевую подушку им из-под задницы нашего сиятельного правителя не выдернуть и не принести? Луга энолаэ! Кашага, конечно, империя, но не до такой степени, чтобы расползаться на запад, на территории дружественного народа из-за крестьянской глупости!
— Не шуми. Твои оппоненты нас не слышат и половины доводов не поймут, — мастер Форро передал брату тарелку и получил свой кусочек перепела. — Да и кроме того, не пускать же и впрямь коров в болото.
— Об этом надо было думать, когда они взялись их разводить. Живут на болоте, нет — подавай крупный рогатый скот, вот на черта?!
Перепёлку порвало надвое. Мастер Форро несколько манерно поправил прядь волос, сверкнув перстнями, и картинно возвёл к потолку глаза, подчёркнуто игнорируя бедлам на столе. Помогая убирать локальную бурю, Фёдор в который раз отметил разницу в поведении братьев, так похожих внешне и таких разных во всём остальном.
— Поедешь договариваться?
— Я?! Форро, из меня дипломат как из козы виолончелистка. Может, в кои-то веки сам кости разомкнёшь?
— А ты смирно посидишь в доме и попринимаешь просителей?
Младший из братьев так тяжело вздохнул, словно ему предложили заточение в темнице.
— Мне кажется, там не очень сложный вопрос. Я мог бы с ним справиться, — у Фёдора чуть дрогнула рука с соусником: он не ожидал, что к нему так резко повернутся.
— Нет в этом сомнения, мой мальчик. Но ты только из столицы, — старший чародей положил руку на руку, этакий кошачий жест — вроде и заигрывания, а вроде могут моментально показаться когти. — Я и так тебя вижу теперь нечасто. Конечно поезжай, если надо, но я, право слово, надеялся, что это черта твоего дяди — мотаться по всем буеракам.
— Не то чтобы именно хочу. Но это нужно кому-то сделать. Вероятно, будет полезнее, если я это сделаю, а болота останутся под прежним надёжным присмотром, чем ослабить это направление.
Мастер Форро прикрыл глаза, а вот мастер Уриэль разулыбался.
— Строгая логика и рассудительность. Это твой сын, Форро, истинно твой.
***
— Ты хочешь путешествий?
Фёдор собирался и пытался не отвлекаться на наари, раскручивающего собственный хвост, как пропеллер.
— Я хочу попрактиковаться в магии, что отлично получится на болотах: там нельзя не встретиться с какой-то поганью. Хочу увидеть энолаэ. И главное — Эриен всяко бы поступил так же. Кроме того, я обдумал твоё предложение. Я хочу, чтобы моя душа и аура стали нечитаемы для других, и хочу то же своим друзьям.
— Это можно. Только будущему королю это не надобно. Поверь — его собственная тень заменяет ему меня у тебя на службе.
— Его тень — человек.
— Зато какой. Ты недооцениваешь его — думаешь, навредит. Но хотел бы — сделал.
— Может захотеть потом.
— А ты недоверчивый, — против своих слов, демон довольно осклабился, оставил свой хвост в покое и поднялся. — Но хорошо, я сделаю что просишь. Прежде чем поедешь к длинноухим, подбрось кота на корабль до столицы. Не потеряется, я доведу куда надо и обратно.
— Спасибо. И второе. Я больше не злюсь. Какую эмоцию предпочитаешь?
— По большому счёту мне всё равно, но есть у нас с тобой общая черта — любознательность. Так что интерес вполне подойдёт. Договор?
— Опять?
— О, это совсем другое. Это обещание уже союзников, мы же союзники, Федя?
Басманов на довольного наари смотрел со здоровой долей скептицизма и сомнения, но после хмыкнул и вложил руку между двух чёрных ладоней демона. Договоры с выходцами изнанки начинали входить у него в привычку.
