***
— В смысле? Че за хуйня? Тааак. Ладно, еще разок. Рен-де-ринг или рес… Ра… Сра… Сука, да какая «сра»?! Или ра-сте-ри-за-ци-я — это процесс интер-претации всего объекта и данные о его освещении для создания картины в том виде, в каком она должна выглядеть. Бляяя! Да я это никогда не запомню! Я не понимаю нихуяяя. — прохныкала Татьяна и топнула ногой под столом. Она посмотрела на монитор ноутбука, где в окне отображалась программа трехмерного моделирования. — Вот че это за поебендия? Ниче же непонятно! Брюнетка уже готова была расплакаться и все бросить, но попыталась собраться. Один глубокий вдох, второй, третий… На удивление, у нее получилось. Шла третья неделя без употребления кокаина. Как бы девушка не старалась отрицать свою зависимость, она даже сама замечала улучшение своего состояния. Дело не только в том, что в груди не повторялись болезненные ощущения. Сумасшедшие эмоциональные всплески хоть и не ушли, но становились реже, а пробуждение по утрам прекратило напоминать страшный похмельный синдром. Сам сон стал крепче, да и проваливаться в него теперь получалось значительно проще. Правда вот брюнетка предпочитала списывать свое успокоение на посещение психолога. К тому же, ей почему-то казалось, что учиться она стала наоборот хуже, хотя даже преподаватели отмечали ее исправления в дисциплине и оценках. Несмотря на это, во время любых неудач в академии ей все еще хотелось раздобыть запрещенное вещество. К счастью, ей либо вовремя что-то мешало и помогало отвлечься, либо просто напросто было негде его взять. Весь этот период Мэри на учебе не появлялась. Лишь пару раз она зазывала на вечеринки с предложением «вмазаться и оторваться», но стоило в эти два раза ответить отказом и приглашения поступать перестали. Конечно, все могло бы сложиться иначе, если бы в один прекрасный день они с Чарли… — Поехали! Поехали, я тебе говорю! Нет, я сказала, мы поедем! Я хочу! Хочу!!! Да какого, блять, хуя, а?! Я хочу, чтобы мы съездили с тобой отдохнуть! Вместе! Ну… Мы… Мы… Ну и все! И все, блять! Ниче, я сказала! Короче, я одна еду! В смысле «нет»? В смысле «нет»?! Я че, теперь под замком?! — надрывала Попозже голосовые связки, после того как дозвонилась до супруги и сообщила, что Мэри позвала их в клуб. Однако, та, почему-то, оказалась категорически против. — И что? И ЧТО?! — продолжала она орать. — При чем здесь то, что я обещала не нюхать?! Я про это хоть слово сказала?! Это просто клуб! Я максимум прибухну и все! Неееет, дорогая моя. Да я предлагаю тебе поехать со мной, але!!! Все, короче! Все, блять! Я поехала! Если так переживаешь, то тоже приедешь, иначе тебя вообще не вытащить из… Не успела она закончить фразу, как дверь в прихожей громко хлопнула. Уже через считанные секунды на кухню вошла Чарли и вырвала из рук ошарашенной девушки телефон. — Ты че вопишь как сирена?! Слушать надо, что я тебе говорю! Я же сказала, сейчас приеду и поговорим! — Да потому… Потому что я хочу, чтобы мы поехали! — Таня всплеснула руками и потянулась за телефоном. — Отдай! Но вместо этого Ратлифф спрятала гаджет в задний карман. — Нет. — Да какого… Отдай, блин! Вот сволочь… Ты не будешь отбирать у меня мои вещи и все решать за меня! — истерично взвизгнула русская девушка, после чего подлетела к гарнитуру, схватила с него чашку и на одном духу запустила в сторону жены. И она бы попала в нее, если бы не реакция с которой та увернулась. Татьяна словно испытала беспокойное чувство «дежавю», когда увидела, как осколки посуды рухнули на пол от стены. Она не сумела понять или вспомнить откуда оно, но в ее голове в долю секунды вырисовался один сценарий — Чарли сейчас психанет, обидется и уйдет. — Успокойся, окей? — американка даже слова по поводу кружки не сказала и спокойно продолжила диалог. — Мы никуда не едем не потому, что я выебываюсь и даже не потому, что я устала. Нам завтра очень рано вставать. Ты забыла, что у вас мастер-класс по колористике? Притихшая брюнетка будто немного пришла в себя. Все, связанное с учебой, у нее действительно вылетело из головы, но остановить себя так просто она уже не могла. — Бля. Ну… Ну… Мы недолго и я встану. — Принцесса, не встанешь. И я не встану, если мы куда-то попремся. — супруга подошла к ней, подвела к невысокому стулу, усадила, а сама села перед ней на корточки, желая сгладить новый скандал и найти компромисс. — Давай так… Сегодня мы останемся дома, а тусовки оставим на выходные, хорошо? Обещаю, мы обязательно куда-нибудь сходим. — Ты снова уедешь на съемки или будешь учить свой текст. — обижено надула губы Татьяна. — Ты вообще со мной время не проводишь. Мисс Симен говорит… — Да, да. Я помню. Мисс Сперма заливала какую-то хуйню про то, что мы могли бы вместе с тобой, эм… «Как это делает молодое поколение, оторваться и чем-нибудь простимулировать раскрепощенность Чарли». Но тебе не кажется, что это полный бред? Такое ощущение, что вы сговорились. Психолог не должен советовать нам что-то употреблять. Это как минимум странно, а после твоего диагноза… — Да я, блять, не к этому! — снова начала злиться темноволосая. — Ни с кем я не сговаривалась! Почему ты вечно даже до конца меня не дослушиваешь?! Дома задвигаешь телегу, а в кабинете у нее молчишь как вредный ребенок. И хватит ее так называть! — Ты тоже ее так называешь. — обиженно заметила Чарли. — Я подумала мы потусим, выпьем, ну может… Максимум ганджубаса покурим и все! Че такого? — Ага, уже «максимум ганджубаса»? Таня, я не против травки, но не когда ты пропиваешь курс таблеток! — Я уже поняла! — Попозже попыталась сменить тактику, сделав несчастные глазки. — Ну… Ну… Давай отдохнем немножко, малыш? Срать на эти мастер-классы. — Отдохнем? Да от чего тебе отдыхать? Когда ты устать успела? И если приспичило, то уборная наверху, но срать на учебу достаточно. — Ой, все… Короче, понятно. — Принцесса, что «понятно»? Ты хоть осознаешь сколько бабла снова будет проебано в пустую, если тебя отчислят? Во-первых мне маман шею свернет, во-вторых… — Ну дааа… Ты опять думаешь о своей маме! — А почему я не должна о ней думать? — Ратлифф очень по-наивному удивилась и почесала затылок. — Она нам учебу оплатила вообще-то. — Угу… — Да что «угу»? — Да ниче. — Бурая скрестила на груди руки и отвернула лицо в сторону. Пока супруга хмуро пыталась сообразить, что же такого нелогичного или обидного говорит, она украдкой метнула на нее взгляд. И время на мгновение словно встало на паузу. — Дааа, детка. Ты знаешь, что делать. — крохотная брюнетка с левого плеча прикусила нижнюю губу. — Только посмотри на эти напряженные руки… На эту венку на бицепсе… Похуй на этот клуб. Давай, скажи ей что-нибудь гадкое. Пусть разозлиться. Даже эта нюня не будет против, если вместо тусича нас как надо оттрахают. — фыркнула она, покосившись на свою скромную копию. — Отстань. — светловолосая, восседающая на правом плече, мигом покраснела и, опустив взгляд, принялась что-то вырисовывать пальчиком на ладошке. — Ну… Раз так надо, чтобы мы остались дооома… Время обрело свой обычный ход и Татьяна не придумала ничего лучше, кроме как не сильно пнуть Чарли по коленке. — Эй! Ты че пинаешься-то? Не пачкай. — американка отряхнула серые спортивные штаны. — Тебя больше волнуют мамины деньги, чем я. — Че? Че ты несешь? Ты… — Нет, нет. То, что ты только что сказала именно об этом и говорит. Ты не сказала, что волнуешься за меня или… Ратлифф понимала, что вставить хоть слово не удастся, поэтому терпеливо смотрела в сторону. Держа эмоции в руках и пропуская какие-то обидные для себя вещи мимо ушей, она смиренно ждала, а черноволосая тем временем не прерывала свою объемную тираду. — И знаешь, если тебя это так волнует… — высказывалась провокаторша. — Ты не думала, что тебе пора наконец-то выпустить изо рта мамкину сиську и самой зарабатывать больше? — Упс. — даже темная сторона попятилась назад с плеча, увидев, как меняется лицо Чарли и та медленно возвышается над ними огромной тенью. — Дебилка, это был перебор. Я… Это… Короче, кажется, мне пора… Только сейчас Бурая поняла, что именно сказала. Затронула ту тему, без какой не обходился ни один обидный упрек со стороны деспотичного отца. Округлив глаза, она прикрыла рот рукой. — Медвежонок, я не совсем то имела… — Что ты сейчас сказала? — размеренно уточнила американка, стараясь сохранить терпение. — Любимая… А ты, блять, не прихуела? От ее интонации у Татьяны даже появились мурашки на руках. По вспыхнувшим огонькам в темных глазах она поняла, что своими словами шагнула на слишком тонкий лед. Так и было. «Медвежонок» начинал больше походить на разъяренного медведя и спокойствие махнуло на прощание белым платком. — ТЫ НЕ МНОГО ЛИ СЕБЕ ПОЗВОЛЯЕШЬ, А?! — разгневанно рявкнула Чарли, заставив Таню вздрогнуть и свести кулачки вместе. — Я УСПЕВАЮ И РАБОТАТЬ, И УЧИТЬСЯ, МАТЬ ТВОЮ! ЭТОГО ТЫ, СУКА, НЕ ВИДИШЬ?! Ее собственный увесистый кулак с грохотом врезался в столешницу, от чего на поверхности звякнула посуда, а истеричная особа вновь вздрогнула и вовсе поежилась. — Я. Блять. Все. Успеваю! Я стараюсь изо всех сил, чтобы мы продолжали жить в комфортном доме! Не беря для этого у матери ни цента! Ни на ее деньги тебе куплена вся новая техника! Ни на ее деньги мы ходим к этому дорогущему ебаному психологу, которого ты, блять, нашла! Ни на ее деньги ты разъезжаешь на такси и жрешь все, что тебе вздумается! И не она платит зарплату нашей горничной, которую ты не даешь мне уволить и которую ты, походу, наняла только для того, чтобы лишний раз на ком-нибудь оторваться, потому что убирается она как дворник-ампутант, блять! Зато деньги моих родителей ушли на ебаную гору наркоты и на квартиру твоей охуевшей подружке. А она даже пизду не чешет, чтобы их возвращать! И я молчала… Я дооолго молчала! Но ты уже перешла все границы! Ты в край охуела и ведешь себя как свинья! Ты даже без прогулов неделю продержаться не можешь! Хотела, блять, на графического дизайнера учиться? Пожалуйста, учись! Хотела этот свой огромный планшет для рисования? Пожалуйста, блять! Держи! Хотела самые лучшие краски и мольберты?! Да у тебя все есть, зажравшаяся ты стерва! Хули тебе еще надо, а?! Клубы? Тусовки? Ну пиздуй! Пиздуй, блять! Проебывай свою мечту, о которой мне с горящими глазами рассказывала грезящая этим ученица языковой школы. Не верящая ни в свои таланты, ни в свои возможности, ни в себя! Но я, блять, почему-то до сих пор в тебя верю! Только видимо тебе это уже нахуй не всралось. То, что перепуганная девушка промямлила в ответ, хозяйка дома даже не разобрала, а унять злость казалось очень сложной задачей, но она постаралась совладать с собой. — А теперь послушай меня еще более внимательно. — Чарли сбавила громкость речи. — Если еще хоть раз. Хоть каким-то намеком. Ты. Позволишь себе брякнуть что-то подобное, а уж тем более касаемо моей матери, которая, кстати, тебя очень любит, то ты пойдешь зарабатывать самостоятельно. На свою косметику. — она начала загибать пальцы. — На свои тряпки. На свои салоны. На свои побрякушки. На свои краски. И на прочую. Ссаную. Поебень. Са-ма! Ты меня услышала? Таня молча хлопала глазами. В них читался страх и она уже забыла, для чего вообще старалась вывести жену из себя и смогла лишь кивнуть. — И я сейчас не шучу. — добавила Ратлифф, глядя на брюнетку сверху вниз. — Я благодарна за то, что ты уже пытаешься сообща решать какие-то проблемы, но ты стала конченой и избалованной сукой. И если ты стала такой из-за меня, то со мной ты и будешь исправляться, поэтому или учись как следует, или иди работать. Твои «хочу» впредь сокращаются и выполняются только по моему собственному желанию. Я доступно объясняю? — Да. — выпалила Попозже и опустила взгляд, теребя свои пальцы. — Извини. — Что «извини»? Это все, что я от тебя услышу? — Н-нет. Я… Я буду стараться. — Будешь стараться что? — Буду стараться вести себя лучше. И… И учиться. И не вести себя как свинья. — Таня часто заморгала и быстро вытерла навернувшиеся слезы. — Значит, так с тобой надо общаться, чтобы до тебя дошло? — Чарли глубоко вздохнула. — И запомни, если в следующий раз захочешь разозлить меня просто для секса, используй что-то попроще. Ясно? — Но попроще на тебя… — Ясно, я спрашиваю? — Ясно. Американка молча достала из кармана отобранный ранее телефон, положила его на стол и ушла на второй этаж. В доме повисла давящая тишина. Лишь в темноте за окном лаял Донат на пару с соседской собакой. Недавно кричащая в истерике Таня поникла, сама не понимая, почему ведет себя именно так, как ее только что называла супруга. А что, если однажды она не станет ее терпеть? Просто скажет, что больше не любит? Или любит кого-то другого? От этих мыслей и от собственной невозможности себя контролировать брюнетка горько расплакалась. Закрыв лицо ладонями, она судорожно вздрагивала. В голове звучала только одна фраза жены, от которой ей становилось невыносимо стыдно — «Но я, блять, почему-то до сих пор в тебя верю!». Верит… Почему? Почему она сама забыла обо всем, чего так сильно хотела? Даже мать уже общалась с ней как с совершенно чужой девушкой. Хорошо запомнились как-то брошенные в свой адрес слова: «Доча, ты так изменилась. Как жаль, что далеко не в лучшую сторону». Конечно же было обидно. А подруги… Подруги стали одним лишь названием. Рейко старалась не слишком часто посещать их дом, несмотря на то, что живут они теперь в одном городе. Да, у нее теперь съемки, репетиции, учеба… Но даже когда маленькая подружка жила далеко, она почти каждый день писала, рассказывала какие-нибудь истории из школы, отправляла картинки или просто спрашивала: «Как дела?». Таня терпеть не могла этот вопрос, но ей всегда на него отвечала. Однако, благодаря случаю на Новый год и совместной игре в «Правда или вызов?», они заметно отдалились друг от друга. Та же Юля, добравшись до Лос-Анджелеса все чаще пропадала на вечеринках… С кем? Да, именно с Мэри. Она прилипла к ней как банный лист и Бурая узнала о том, что они тусуются вместе только из сегодняшнего звонка. Действительно ли ей хотелось так сильно поехать к ним и в очередной раз прожить ночь сурка? А Гога? Гога, она в Нью-Йорке, вся в модельном бизнесе и отвечает крайне редко. Общение со всеми стало каким-то поверхностным, фальшивым, будто никому особо и не нужным. Как для галочки. А жена до сих пор верит в нее… Наверное, одна единственная. До сих пор отвечающая на намеки чужих людей о истеричности возлюбленной тем, чтобы они шли куда подальше. «Она даже Саманте всегда говорила: «Моя детка у меня просто очень эмоциональная, но самая охуенная. Отъебись!». Когда Павлушка пыталась меня как-то задеть, то смеялась над ней, хотя обычно так не делает. Бабушку не слушала никогда. Когда ее отец фыркал и говорил, что наши отношения несерьезны, она настаивала на своем. Помню я как-то заглянула к ней на актерское мастерство… Там какие-то пёзды в уголке ей втирали, типа я ее недостойна и спрашивали, что раз уж она по телкам, то может ей кто-то из них нравится? «Чисто гипотетически». — передразнила Татьяна в мыслях одну из них и громко всхлипнула. — «А она меня не видела и так спокойно ответила им че-то вроде: «Девчонки, вам до нее как до луны, извините». Но я тогда опять устроила скандал… Господи, почему я такая тупая?» Стерев с красных глаз слезы, она оглядела кухню, где за считанные минуты успело стемнеть и посмотрела на телефон. Экран загорелся, показывая входящее сообщение: Marynow
Hey bitch, expect 4u or not? (Эй, сучка, тебя ждать или нет?) Можно было бы поехать, напиться, забыться, нажаловаться и получить от подруг пьяные слова поддержки вперемешку с «гениальными» советами… — Да ладно тебе. Она щас поорала, поугрожала, да успокоилась. — на левое плечо снова забралась его постоянная жительница. — Вернешься домой, извинишься сама знаешь как и… Ай! — ей по ногам прилетел тухлый помидор. — Уходи отсюда! — выкрикнула блондинка, на всякий случай прячась за шеей и с опаской выглядывая. — Лучше пойти работать, чем слушать тебя! Да хоть посудомойкой! Я могу доказать, что она еще не зря в нас верит, а ты… Ты… Ты - какашка! Как можно сильнее она замахнулась и запустила в свою темную копию еще один вонючий помидор. С неприятным звуком он влепился той прямо в лицо. Потеряв равновесие, дьяволенок чуть не упала, но смогла удержаться. Злобно хихикая, она устремилась вперед, но вдруг поскользнулась. Беспорядочно выплясывая на красной жиже, крохотная брюнетка быстро замахала руками и, в этот раз не обуздав гравитацию, полетела вниз с криком: — Суууууукааааааааааааааааааааааааа! — Так-то. — светловолосая с усмешкой отряхнула ладони друг о друга, уселась на плечо и, свесив ножки, собралась укусить тухлый помидор. — Фу. — вовремя спохватилась она. Малявку передернуло и она быстро выкинула его назад. Таня же в это время взяла телефон. Ее ответ на сообщение был короток и ясен: «No». Поднявшись на второй этаж, она тихонько вошла в комнату. Судя по мокрым волосам, Чарли успела побывать в душе и теперь сидела на постели с электрогитарой подключенной к усилителю. Сдвинув брови, она поглядывала в тетрадь, где что-то записывала. — Я думала, ты легла спать. — брюнетка подошла ближе. Между ними теперь чувствовалось напряжение, а супруга так и вовсе предпочла ничего не отвечать. Взяв в зубы ручку, она что-то пробрынчала на инструменте, а потом с очень серьезным лицом зачеркнула записанное. Но Попозже сдаваться не собиралась. — Что ты делаешь? — заведя руки за спину, она с любопытством заглянула в тетрадь. За что удостоилась недовольного взгляда. — Первого марта концерт в академии. Я участвую. Попросили написать партию для мюзикла. Будто больше некому. — пробурчала Ратлифф и продолжила заниматься своими делами. — Ааа… — Татьяна медленно прошлась по комнате. — А че за концерт? Еще один осуждающий взгляд. — Меньше бы уходила с занятий, знала бы. Национальный день цветных женщин. Нам о нем уже все уши прожужжали. Странный праздник. — Ааа… Да, я помню, Сэм когда-то его упоминала. — темноволосая задумчиво прикусила указательный палец. — А почему странный? По-моему у тебя самой есть немного… Испанские черты или типа того. — Спасибо за причисление к латиносам, но нет. По отцу предки англичане, по матери… Не помню, но точно нет. Все, не мешай. Сейчас начало положу и уйду вниз. Ответы звучали все еще довольно грубо. Понятия не имея, с какой стороны лучше подобраться и привлечь внимание, Таня оглядела спальню. Наконец-то американке удалось подобрать мотив для первого фрагмента. Дабы запомнить его, она начала повторять, но сбилась. Супруга чем-то громко звякнула. — Извини. — тихо отозвалась брюнетка. «Вот специально же мешает и отвлекает.» — подумала Ратлифф, прибавив громкость и вновь попыталась что-нибудь наиграть. Получалось что-то неспешное и простое. То, что нужно. Покачивая головой, она старалась запомнить мелодию, но очень скоро в нее тихой трелью вмешалась Попозже. Повернувшись, Чарли увидела, что та уселась за ударную установку и осторожно постукивает по тарелкам. Улыбку она сдержала с трудом, заметив настолько непосредственный взгляд, но все же продолжила играть свое. А супруга все равно не унималась и норовила мелодично подстроиться. На удивление удачно, ведь они уже давно не играли вместе. Выходило угловато, но злиться или держать обиду уже было невозможно. Девушки поглядывали друг на друга и та, что владела гитарой в конце концов оттаяла и беззвучно посмеялась. Когда она вновь застопорилась, Татьяна не остановилась. Наоборот, негромкой дробью помогла вернуться в нужный ритм. Обе стремились прочувствовать друг друга в музыке, вместе с тем отпуская все размолвки и погружаясь в совместную импровизацию. Струны с барабанами слились в целостную композицию. Они синхронно ускорились. Стали живее, гармоничней, смелее, а голубые и карие глаза с азартом сцеплялись и порождали что-то волшебное. Не только словами можно сказать друг другу о преданности, любви и попросить прощения. Инструменты в эту секунду пели за них куда лучше. Окна открыты и, наверное, супружеская пара мешала соседям, но было плевать. Разогнавшись, они обожали друг друга в своем инструментальном экспромте. Они стали не просто дуэтом. Они стали чем-то одним. Словно иначе не может и быть. — Да реально, как такое возможно, Катюх? Она же вам и про похороны рассказывала и про… Господи, это пиздец клиника. Надо же похоронить свою собственную сестру заживо? Тебе точно это не приснилось? — Точно, Маш. — Хорошенко мрачно пялилась в окно, располагаясь на заднем сиденье автомобиля. — У нас так дед в подъезде свою старуху «схоронил». — усмехнулся Давид за рулем. — Ну и это… Все ему там сочувствовали, пожрать приносил кто-то, кто-то водяры, а потом его бабка с дачи через две недели вернулась и все охуели. — Не хотела бы я, чтобы ты до такого в старости додумался. — Кузьмина тоже посмеялась, но потом заметила, насколько поникшая сегодня подруга. — Хорошенко, да че ты так переживаешь? Выкинешь ее щас за шкирятник и все. Ну, если… Кхм. — видимо, поняв, что именно так волнует девушку, она осеклась. С самого раннего утра пара молодых людей откликнулась подбросить ее до дома, так как все равно ехали от Марии в институт. Вместе они не жили, но то и дело проводили время друг у друга. С этим парнем бывшая одноклассница Екатерины определенно расцвела, а самое главное, на ней больше не доводилось видеть побоев. Единственное, что напоминало ей об Алексее, это бесконечные письма из армии о любви. — Ну ты потом позвони, расскажи как че пройдет, договорились? — обернулась назад Маша, когда машина остановилась у подъезда. — И тете Лене бы хоть сказала, че к чему, а то я когда зашла, у нее было такое лицо, будто ты опять бухать начала. И не вздумай начать, если все будет плохо. Тебе нельзя, понятно? — Ой, Мах. Не напрягай. — Катя отмахнулась. — Все, я пошла. Спасибо, что довезли. Совсем без настроения, она выползла из автомобиля. Как провинившейся девочке ей было страшно идти домой, а то, что Третьякова старшая оказалась жива, теряло какое-либо значение на фоне разоблачения измен. Рита уже наверняка все узнала со слов их вруньи-сожительницы. «Интересно, вещи уже стоят в коридоре в чемоданах? Или нужно будет самой их собрать? Если Рита вообще дома…» — подумала шатенка и повернула голову вправо. — «Дома. Это пиздец». — она глубоко вздохнула, заметив неизменную Тойоту Марк II и задрала голову на свой этаж. Ноги просто не двигались и под ложечкой тревожно сосало. Что говорить? Как просить прощения? Всю ночь только об этом она и думала, но в голове пустота и есть ли смысл готовить заранее какую-то речь, если эмоции все равно возьмут верх? Медленно выдохнув, Екатерина пошла в дом. На этаже она около пяти минут крутила в руке ключ, но бесконечно тянуть время было нельзя. В любом случае, сначала нужно прогнать Елизавету, а потом выяснять отношения со своей девушкой. «Ну… Поехали.» — Хорошенко быстро отворила дверь. Уже с порога она решила не тормозить и первой выложить все карты на стол. — Че, Лиз? Как дела?! — крикнула она, быстро разуваясь и намереваясь врезать гостье пощечиной по лицу для своего собственного успокоения, а потом отправить за дверь квартиры. С чего-то казалось, что так Марго поймет — на Лизу ей начхать и все, что между ними было — случайность. — Ну?! Не хочешь рассказать, как твоя сестрица вылезла из могилы?! Быстрым шагом Катя вошла в зал, в полной боевой готовности, но… Здесь находилась только Марго. Восседая за компьютером с чашкой кофе в руке, брюнетка уставилась на нее и приподняла бровь. — И тебе доброе утро. — Где эта лгунья?! Ты знаешь, что ее никто не насиловал?! — девушка быстро окинула взглядом помещение. — Знаешь, что она все это время пиздела?! Ника живая, а отец у них даже не пьет сейчас! — Что, прости? — Он закодирован и работает без всяких пьянок! Так Ника сказала! Эта сказочница в ванной, да? — шатенка торопливо подошла к уборной и дернула дверь. — Выходи! Ты выметаешься из… Но там никого не было. Никого не оказалось и на кухне. — Кать… Шаманка быстрым шагом вернулась в комнату. — Где она? — В университете. — спокойно ответила Майорова. — Кажется, я сейчас не очень понимаю… — Рит, она… Она… Она нас обеих обманула! Ей вообще верить нельзя! Она… — Отдышись. Все хорошо, что за паника? Маргарита подошла к своей девушке и успокаивающе погладила ее по плечам, пытаясь заглянуть в глаза. — Она… Все, что она говорит — это вранье. Не веришь — спроси Нику. Нам надо выгнать ее и все. Ей есть где жить, понимаешь? Она просто пытается нас разосрать. — Так, давай на этот месте поподробней, но без спешки и по порядку, хорошо? Брюнетка повела возлюбленную к дивану, куда заботливо усадила и помогла снять куртку. «Она знает или нет? Лиза ей сказала что-нибудь? Ведет себя так, будто бы ничего не произошло.» — размышляла Хорошенко, наблюдая как Марго откладывает в сторону верхнюю одежду и присаживается рядом. — Ну? Рассказывай. Что это все значит? Вероника правда жива? Ты ее где-то видела? Катя кивнула. — Во дворе недалеко от школы. Еще раз, но более подробно она рассказала все, что ей поведала Третьякова старшая. Оказалось, их отец нашел себе какую-то непьющую женщину и та, пока что, очень успешно помогает ему справиться с алкогольной зависимостью. Никакие мужики дома не ошиваются и кому теперь в этом доме не рады, так это самой Нике, вечно находящейся под новой порцией кайфа. Зато Лизу там все очень даже любят, но она говорит, что ей вполне неплохо живется в общежитии. После услышанного, Рита задумчиво посмотрела в сторону. — Интересно… — Что интересного, Рит? Она играла на нашем сочувствие. Выдумала про себя такое… Это неадекватно! Это… Это пиздец! — Пожалуйста, не матерись. Ну и ну… Как же я раньше не додумалась? Такие личности, с очень низкой самооценкой, часто страдают мифоманией. Обычно, чтобы привлечь внимание. Сегодня утром она извинилась передо мной за вчерашнее. Сказала, что ей всего лишь захотелось теплоты, ласки и поддержки… Я зря с ней пила, извини. Вечером она вернется, мы втроем поговорим и все решим. Ничего не отвечая, Шаманка пораженно смотрела на свою наиспокойнейшую девушку. Внутри проснулась кипучая ненависть к самой же себе. Ау! Это не она ей изменяла! Это не она ее предала, пользуясь полным доверием и это в ее адрес сейчас должны звучать извинения, но никак не наоборот. — Я очень прошу, когда она вернется, не нагнетай, хорошо? — попросила Марго. — Она поступила очень плохо и сама этого не отрицает. Я по поводу вчерашнего. Да и я тоже хороша. Просто вымоталась морально, уснуть не получалось, она тоже не спала… Мы выпили только для того, чтобы ускорить этот процесс, а потом засиделись, разговорились… — Нет, я не считаю, что ты в чем-то… — Катюш, правда. Если бы я внимательней с ней пригляделась, то поняла бы, что она лжет. Только сейчас, оглядываясь назад, можно об этом как-то задуматься. Я у тебя совсем потеряла хватку. Раньше аналитическое мышление работало лучше. Возможно, у нее проблемы с психикой и стоит поговорить с ее отцом… Но с другой стороны, она уже совершеннолетняя и это не очень корректно. — Да нет у нее никаких проблем, Рит… — Тогда для чего ей все это? — Рита снисходительно улыбнулась и приобняла за плечи шатенку, опустившую голову. — Я не очень верю в клятвы, но клятву Гиппократа я зачем-то же все-таки давала? Поэтому стоит… — Я изменила тебе. — выпалила Екатерина. — С ней. Последовала самая пронзительная для нее тишина. Остановилось даже дыхание. Где-то наверху что-то уронили соседи, а девушка закрыла глаза, сама не ожидая от себя такого бесцеремонного признания. Но она больше не могла. Не могла сдерживать это в себе, не могла оставить эту ношу внутри и не могла вынести то, насколько доброжелательна брюнетка и к ней самой, и к Елизавете. Насколько же не идет ей роль обведенной вокруг пальца дурочки. Насколько мерзко она поступает, пытаясь изначально выставить все так, словно Третьякова бредит и может «выдумать все, что-угодно». Мысли о своей вине третировали ее так долго, что в последнее время ни о чем другом думать не получалось. Она всего лишь представила, как вечером, при разговоре втроем придется закапывать себя в яму полную лжи еще глубже, если вторая лгунья все-таки выдаст тайное в ответ на разоблачение собственной легенды. Но так больше нельзя. Катя почувствовала, как медленно с ее плеча сползает рука. Как же ей хотелось чтобы Рита наорала на нее, ударили или… Да что угодно! Правда, тогда это была бы не она. Захотелось провалиться сквозь землю, а желательно прямиком в ад, когда прозвучал мирный вопрос: — Как давно? — До операции. — Значит, до того, как она у нас поселилась… Понятно. Нет. Так было еще хуже. Почему она ведет себя так, будто услышала о царапине на своем автомобиле? Ей настолько плевать? Она даже сейчас не разозлиться? Сгорая от стыда, Хорошенко мельком взглянула на нее. — Где это было? Здесь, как я понимаю? — беспристрастно уточняя, Маргарита тоже перевела на нее взгляд, а после короткого кивка задала следующий вопрос. — Один раз? Понадобилось три секунды тишины, чтобы она сама пришла к верному выводу: — Ясно. Значит, не один. — Два. — призналась Шаманка. — Честное слово. Больше не было. — Спасибо большое. — Марго произнесла это с леденящим сарказмом. — Ну что ты так на меня смотришь? Можешь не ждать, что я впаду в истерику или скажу, что вырву Лизе все патлы. Ты отлично понимаешь, что я так не сделаю. Рассказывай мне все от и до. Я желаю знать все. Только на кухне. Хочу покурить. Поднявшись на ноги, она вышла из комнаты, оставив Катю чувствовать себя самым никчемным человеком на этой земле. Никогда раньше шатенка так не оправдывалась. Даже перед собственной мамой. В момент попыток объясниться, она сама превратилась во вторую Лизу, так как изредка запиналась и заикалась. Рита стояла у подоконника, скрестив на груди руки и не отрывая от провинившейся взгляд. Лицо ее не выражало ни единой эмоции. — Нет, подожди. — остановила брюнетка сумбурный рассказ. — Не нужно ничего пропускать. Кто, как и кого? Все. От и до. Я же сказала. — Зачем тебе это? — Катя уставилась на нее красными глазами, еле как сдерживая слезы. — Любимая, я не хочу, чтобы ты это запоминала, я… — Вот именно. Я хочу это запомнить. Только так я могу попробовать с этим смириться и принять. Если буду знать все детали. Только зная картину полностью я смогу ее проанализировать и хоть как-то тебя оправдать. Так что? Ты делала все грубо, так, как давно пыталась сделать со мной? И не нужно называть меня сейчас «любимая». Это слово здесь совершенно ни к месту. — Нет, я… Господи. Первый раз это было… — сидя за столом и закрыв лицо руками, шатенка замотала головой. — Я не могу. Нет, Рит, я не буду. Прости меня. Я не хотела. Я не знаю, чем я думала. Меня словно бес попутал. Это… — Бесов не существует. Есть соблазны, которым мы либо поддаемся, либо нет. В чем заключался для тебя этот соблазн? — Я не знаю… — Знаешь. — тембр голоса Марго стал тверже. Но Катя уже не выдерживала такого давления и вытирая слезы, тихо плакала, не в состоянии что-либо сказать. — Хорошенко, если тебе хочется драмы, то ты можешь дождаться Лизу. Вот она как раз поплачет, пострадает, вы вместе попускаете сопли… Может, тебе действительно нужен такой человек для отношений? Подумай над этим. Легко оттолкнувшись от подоконника Майорова покинула кухню. — Я съезжу до родителей и вернусь. Прошу тебя собрать свои яичники в кулак, чтобы я приехала и мы обсудили, что будем делать дальше, либо же можешь собрать свои вещи. — спустя время сказала она из коридора. — Я правда очень жалею! — выкрикнула заплаканная Екатерина, подскочив на ноги, но дверь уже хлопнула и прозвучало четыре оборота ключа. Спустившись на улицу, Маргарита подошла к машине. Поездка к родителям была лишь предлогом. Усевшись за руль, она захлопнула дверь и просто смотрела вперед. Перед лобовым стеклом мельтешили люди, идущие куда-то через дворы. Асфальт без снега, ясная погода, пение птиц — все отдавало весной. Кроме ее состояния. Ни за что она бы не показала слез человеку, поставившего свои примитивнейшие плотские желания выше понятия «верность». Это было ниже ее достоинства. Но стоило остаться одной и чувства оказались выше ее самой. Мимо проходила пара с совсем маленьким ребенком, который начал изображать вождение и что-то кричать, показывая пальчиком на ее черный автомобиль. Те посмеялись над этим, а отец поднял его на руки, по всей видимости решив показать «самолет». Пока Марго наблюдала за ними, она улыбнулась. Но по щекам стекали слезы, просочившиеся без ее собственной воли. «И она предложила нам усыновить ребенка. Катя… Боже мой, Катя, какая же ты безрассудная. Еще такая глупая. Ты могла сделать так, чтобы я никогда в жизни об этом не узнала. Я знаю, что могла бы. Если бы ты и дальше врала мне в глаза, я бы тебе верила. Лучше бы так и было.» — брюнетка откинулась на подголовник и закрыла глаза. Теперь каждое нервное слово, действие и раздражение по отношению к Лизе стали понятны. Память показывала каждое лживое оправдание. Каждое отрицание. И каждый обман. — Ты даже не представляешь, какая я на самом деле верная. Только с тобой меня один раз потянуло на поцелуй, когда я была не свободна, но ты — это исключение. В отношениях я не изменяю. Опираясь на локоть, шатенка лежала на боку в номере отеля Праги и заботливо убирала волосы Маргариты за ухо. Их разговор как-то спонтанно зашел об изменах. — Никогда не стоит зарекаться. — темноволосая улыбнулась, с нежностью погладив свою девушку по щеке. — Я старше тебя. Мало ли чего или кого тебе захочется в будущем. — Готова поклясться, кроме тебя мне не захочется никого. — искренне промолвила Катя, не отрывая взгляд от манящих ее серых глаз и склонилась для нежнейшего поцелуя. — Ты — моё. — Я же говорила… — вслух произнесла Рита и усмехнулась сквозь слезы. — Что ж, Вась, может быть ты была права? Она открыла глаза и встретилась с теми, что отражались в зеркале заднего вида. Их нельзя было не узнать. Когда-то тоже смотрящие на нее с безмерной любовью, а сейчас источающие ничто иное как жгучую ненависть. — Ну здравствуй. Резкое движение, но Майорова не успела уклониться. Шею обвила тонкая удавка, с болью сдавившая горло. Себя она явно переоценила в тот момент, когда даже не испугалась присутствия этой особы в машине. Пытаясь ухватиться за бывшую заключенную руками, попавшая в западню брюнетка брыкалась. Тщетно. Василиса не давала себя схватить и с остервенением душила свою бывшую. — Ты меня обманула. — прошипела она, морщась от натуги, глядя на мучения девушки в зеркале. — Ты сказала, что подумаешь и решила просто меня игнорировать? Вовремя случилась амнистия, да? Сдохни, блять. Сдохни. Если ты не моя, то ты ни с кем не будешь. Никогда. Маргарита кряхтела, оставив попытки схватить обидчицу и попыталась дотянуться до бардачка. Там должен был лежать складной ножик, но слишком далеко. Дышать нечем, ноги лупят по педалям и единственное, что оставалось — попробовать завести автомобиль. — Живучая, сука. Как и твоя малолетка. Я любила тебя. Я до сих пор тебя люблю, тварь. Но только когда ты сдохнешь я смогу спокойно существовать. Надеюсь, твоя подружка дома. У меня для нее есть твой нож из бардачка. Кислород перестал поступать в мозг. Лицо Риты надулось и сначала было красным, но сейчас приобрело синюшный оттенок. Рукой она никак не могла повернуть ключ, а в итоге, без полной потери сознания, ее тело непроизвольно забилось в агонии. Конвульсивные движения грудной клетки и попытки вдохнуть воздух открытым ртом напоминали припадок. И уже было поздно. Жертва ничего не могла сделать в этих адских мучениях. Разве что… Глубокий вдох и она открыла глаза. Но все еще никак не могла двинуться с места, ощущая удушье. В этот раз будто бы от давления на грудь. Лишь через несколько секунд, кажущихся вечностью, это состояние начало отпускать. Оказывается, откинув голову назад, брюнетка погрузилась в дрему и ее одолел сонный паралич. Тяжело дыша, Марго пыталась прийти в себя от этого жуткого состояния и в этом ей помог телефонный звонок. Не сразу сообразив, но все же достав смартфон, она не глядя подняла трубку. — Да. — О, Маргарита, здравствуй. — зазвучал голос бабушки Екатерины. — Надеюсь, я не сильно отвлекаю? Просто Катя не берет трубку и я как обычно звоню тебе. — Что-то случилось? — все еще переводя дух, уточнила брюнетка. — Нет, нет, что ты? Хотя… Да, дорогая, случилось! Нам в голову пришла гениальная мысль. «Нет. Это какая-то поебень.» — вздохнула Татьяна. Она все еще пыталась разобраться в новом предмете, но безуспешно. На компьютере студентка что-то понажимала и не знала, как вернуть все обратно, а от чтения учебника по предмету заболели глаза. Наконец-то ее отвлекли от мучений знакомые прыжки по лестнице. — Ежевичка, ты здесь?! — раздался бодрый голос из коридора и следом открылась дверь. — Смотри! В комнату, вместо Чарли, с механическим звуком вошел желтый маленький робот. — Приветствую вас, прекрасная леди. — скрипучим голосом озвучила его американка, стоя в коридоре и игрушка помахала рукой. — О-оу! Вот это ножки на уровне моих окуляров! Кажется, они запотели. Вжик, вжик, вжик! Робот начал выполнять неприличные движения, от чего Таня рассмеялась. — Чарли, блин! Че это такое? — Это же робот! Трансформер. Бамблби! — по-ребячески восхищенная Ратлифф вошла в комнату с пультом управления. — Дядя отдал, потому что его сыну подарили два одинаковых. Крутой, правда? Смотри, он еще танцевать умеет. Из динамика зазвучала восьмибитная музыка, под которую маленький робот начал двигать руками, ногами и головой или же вовсе крутиться на месте, а его счастливая обладательница тоже начала пританцовывать, веселя расстроенную супругу. — У тебя даже лучше получается. Давай, двигай попкой и иди ко мне. — Ага. — увлеченная роботом девушка подошла, не впуская из рук пульт и играясь, но Попозже мягко забрала его. — Ну все, хватит. Потом будешь баловаться. Как сходила? Ты же была на приеме? — Ага. Сперма пыталась ввести меня в гипноз. Че-то у нее ничего не получилось. Она сказала, что дело во мне и в моем отрицании. Слушай, может ну ее? По-моему это бесполезная трата времени и денег. Дерет она вообще не хило. — Малыш, ну мы же договорились. Ты и так прогуляла два раза, наверное в этом проблема. Я вот к ней хожу и разве ты не видишь результаты? — Ну да… Ты меньше психуешь. Даже не помню, когда ты последний раз истерила, не считая твоих выкидонов на кухне. — Вооот. И я ни разу не прогуляла учебу целых… — Бурая начала считать по пальцам. — Две недели подряд! — Ты умничка. — склонившись, Ратлифф поцеловала ее в макушку. — Надо будет договориться с преподами, чтобы пока будем в России, ты могла продолжать учебу дистанционно. — Я вот подумала тут… А может… Может я не полечу? Че мне там делать? Тем более съемки у тебя будут не только в Санкт-Петербурге, но и в Москве. — А с мамой увидеться? С друзьями? С сестрой? Ты можешь съездить к бабушке. — Да у меня там… Короче, не осталось толком друзей-то. Гога и так близко, а родственники… Ну… Я не знаю. Сама говоришь, что придется много пропустить и ты будешь опять на меня ругаться. Мне кажется, что как раз месяц и понадобится, чтобы разобраться с этой хуёвиной. — Таня подняла несчастные глаза, а потом поставила локти на стол и подперла щеки кулаками. — Вот. Я нихуяшечки не понимаю. Не умничка, а тупичка. Она обреченно оглядела тетради, два учебника и открытую программу на компьютере. Американка тоже склонилась к экрану. — Ооо… Я видела, как создатели мультфильмов и монтажеры в чем-то похожем работают. Но ты у меня совсем не глупая, не спорь. — темноволосая голова заслужила еще один поцелуй. — Тыковка же не пустая. — Ну блииин. — Попозже мило заулыбалась и сама прижалась головой к животу супруги, чтобы ее обнимали. — Тыковка не соображает и вообще там одни эти… Как же это? Короче, скорлупа от семечек. — последнее слово она произнесла на родном языке. — Сэмьячек? Это что? — Такие маленькие штучки из подсолнуха. Пиздец, хочу семечек теперь. — Все равно не понимаю. — помотала головой Ратлифф. — У меня такого точно нет. О! Зато у меня есть… Вот. Она что-то достала из кармана синего бомбера и положила на стол, от чего глаза Тани с удивлением расширились. — «Мамба»? — она посмеялась и взяла упаковку с конфетами. — Блииин. Я их ела только в младших классах. Когда мама давала деньги на обед, а я не кушала нормально и потом на них покупала всякую ерунду. Чипсы там, газировку, сухарики… И вот «Мамбу» тоже. Вот именно такую, малиновую. Еще была лимонная и она такая кииислая. Беее. Русская девушка поморщилась, хорошо представив ее вкус. — Я помню, ты рассказывала. — сняв с плеча рюкзак, Чарли отправилась в гардеробную. — Спрошу у дяди, может он скажет, кто смог бы помочь тебе разобраться в этой проге доступным языком. Жаль, что я не шарю… Но я хочу, чтобы ты все равно полетела со мной. — говорила она, скрывшись за дверцей. Бурая же распечатывала жевательные конфеты и с умилением улыбалась. — Я подумаю, ладно? А ты, значит, запомнила и купила или просто так? — А? Ты про «Мамбу»? Увидела в магазине и вспомнила. Там такая жесть была. Я вот не понимаю, как они это делают? Иду в кепке, в очках, рожей не свечу, но два ребенка на кассе меня узнали и потом откуда-то столько людей набежало, чтобы сфотаться. А на светофоре из соседней машины мне махала какая-то парочка. Это так странно. Раз в десять больше чем обычно. Приятно, но моментами начинает пугать. — посмеялась американка. — Меня твои поклонники бесят, они навязчивые. — Им просто нравится то, что я делаю. Не вижу в этом ничего плохого, не считая того, что задерживают, если куда-то торопишься. — Ну да. А еще ты видела, сколько обсуждений в интернете о том, что ты жената? Там опять подключились эти «миллиард мамашек» или как там их. И тебя засирают. Короче, я создала фейк и написала, что они все говно. — гордо заявила Таня. — Вот, слушай, че пишут: «Общественная ассоциация «Один миллион матерей» не раз выступала с протестами против аморальности, жестокости и богохульства в СМИ. Уже не впервые «мамы» возмущены фэнтези-сериалом «Академия Нигредо». В этот раз они разглядели в шоу открытые намеки на лесбийские отношения. В новом эпизоде, премьера которого состоялась в минувшее воскресенье на телеканале Эй-Би-Си, героиня Пиро (Шарлотта Ратлифф) знакомится с новым персонажем по имени Архания (Дороти Хейли). — Ууу… Опять они. — Нет, ты слушай дальше. «Их взгляды друг на друга, а также очевидный флирт говорят далеко не о дружеском интересе. Ничем не лучше новость о том, что актриса играющая Пиро связана однополым браком и совершенно этого не стесняется. Детский сериал превращается в гнездо разврата, а актеры пропагандируют безнравственность, разрушают моральные ценности и своим примером негативно влияют на неокрепшие умы. Медиа же потакают подобным людям и дают ложное представление зрителям, в частности детям, о том, что является нормой в обычной жизни.» — говорится в пресс-релизе социальной группы.». Эти суки вообще адекватные, нет? Походу у них там у всех климакс или мужья говноеды, раз так бесятся. Ебаные ублюдины! — Лапуль, да не читай ты это дерьмо. Они могут писать все, что угодно, но наш брак законен, а то, что происходит в сериале тоже никак не запрещено. На минутку Татьяна задумалась. — А че, у вас правда будет развиваться любовная линия? Ратлифф в это время переодевалась, а услышав вопрос, напряглась. Неужели снова нужно морально готовиться к скандалу на почве ревности? — Нам не раскрывают полный сюжет, поэтому я точно не знаю. — честно призналась она. — Но дядя сказал, что если изменений не будет, то максимум возможен поцелуй. Хах! Эта организация тогда ведь вообще с ума сойдет. Надо спросить, читал он вообще этот бред или нет? Смена темы не удалась и недолгая тишина свидетельствовала о том, что Таня задумалась. — Мне не нравится такое развитие сюжета. — прозвучал довольно спокойный голос. — Когда я видела, что ты целуешься в постановке, то как дура свалила в туалет и расплакалась. Чарли стало немного совестно от такого признания. Она ведь сама понимала, что с трудом бы смогла принять подобную особенность работы со стороны жены. — Извини. — американка виновато выглянула из гардероба. — Но это ничего не значит и мы это уже обсуждали. Это даже не я целуюсь, а те, кого я играю. Мне партнеры вообще параллельны. Главное, чтобы чистые были и изо рта не воняло. Хотя парней целовать противно. — поморщилась она, вспомнив неприятный для себя опыт. — Тогда уж лучше с чуваками, раз тебе неприятно. Я помню, вы выглядели как два мальчика, а мне вот… Лет в четырнадцать-пятнадцать, немножко нравился яой. — Попозже смущенно усмехнулась. — Это че? Фууу! Это аниме-порнуха с геями, да? — Ниче не «фу»! Ты же юри смотрела, какая разница? Короче, не обижайся, если я не буду смотреть серию, где ты будешь лупиться в десна. Мне неприятно. И еще мне кажется… Ну… «Мою жену точно не подменили?» — коренная жительница настороженно повела бровью. — Что? — Бля. Ну… Короче, мне кажется, что тебе понравится целоваться с другой и ты меня бросишь. — Бурая почувствовала себя очень глупо, когда произнесла это вслух, а когда заметила реакцию, то окончательно расстроилась. — Это не смешно! Вообще ни капельки! — Принцесса, прости. Прости, я не смеюсь. — Ратлифф пришлось сделать максимально возможный серьезный вид и она подошла, чтобы приобнять ее. — Просто это такие глупости. Ты вообще знаешь, что с твоими поцелуями никто не сравнится? — Правда? — Конечно. Это все как… Даже не знаю как объяснить. Это обязанность. Механическое движение губами от которых лично мне вообще никак. Как отрепетированные диалоги и фразы, с которыми в жизни я могу не согласиться и вообще не иметь к ним никакого отношения. Проклятие… Я дерьмово объясняю. — Наверное… Мне все еще хочется оттаскать за волосы ту телку, которой достанется такая привилегия. — Таня грустно вздохнула. — Я постараюсь об этом не думать, но если меня вдруг накроет, ты знаешь что делать. — Оттрахать тебя? — Балда, блин! — рассмеявшись, Татьяна шлепнула жену по животу, а потом показала на свои губы. — Целоваааать. Продемонстрировав ямочки на щеках, Чарли улыбнулась. Склонившись, она мягко поцеловала пухлые губки. — И сюда. — Таня тыкнула себе в левую щеку, а следом в правую. — И сюда. — после чего в подбородок. — И вот сюда. И в носик. — просила она, закрыв глаза и получая нежные поцелуи по всему лицу. — И в бровки? — Дааа. И опять в губы. И всю-всю-всю. Ухватившись за шею, Татьяна позволила поднять себя на руки. Обхватив жену ногами, она повисла на ней, упиваясь долгим поцелуем. Та же охотно отвечала, с легкостью удерживая ее на весу. — Тебе не тяжело? Мне кажется, я жирею. — Не. Да и чем больше счастья, тем лучше. — американка задела кончик носа супруги своим. — И бугорки твои тоже становятся больше… Посмотрев вниз, на ее грудь в декольте, она уткнулась в нее лицом и немного потерлась. Таня снова рассмеялась, крепче схватившись за шею. — Твоя мордочка в моих сиськах — это лучший комплимент, ладно. — Потому что я их обожаю. — раздался приглушенный голос, а за ним последовали поцелуи и очень нежные покусывания. Татьяна вдруг выпучила глаза. — Секундочку. А если я буду весить сто килограмм? Они же станут вообще огромные, уродливые и обвиснут. Ты все равно-все равно будешь меня любить? — А куда деваться? — Чарли подняла довольное лицо. — Только ты будешь уже не ягодка, а дыня. Нет. Дабл-дыня, которую я поведу в спортзал. — Ну спасииибо. Не будет такого. — посмеялась брюнетка. — И почему я у тебя постоянно какая-то еда. Ты хочешь меня съесть? — Если я тебя съем, тебя не станет. А так как ты мне нужна, то приходится только облизывать. Мою маленькую… — Ратлифф лизнула ее нос. — И сладенькую девочку. Ты как конфетка. С чили. — С чили? Типа с перцем? Таких не бывает. — Бывает. И они, как ни странно, очень вкусные. Сладкие и острые, прям как ты. Таня с блаженной улыбкой склонила голову вбок, чувствуя как шаловливый язычок добрался до шеи. — Ммм… А тебе и правда понравилось быть моим песиком, да? — шепотом спросила она, запуская пальцы в жесткие волосы. — Что ты там помимо поцелуев предлагала? Но Чарли неожиданно отвлеклась и подняла голову. — Ты что-то хотела? Она обращалась к домработнице, молча вставшей в двери. Заметила она ее только сейчас, но та стояла так, словно уже какое-то время здесь находилась. Бурая тоже на нее обернулась. — Кэт, а постучать, не? А если бы мы тут… Ну… Любовью занимались? — Откуда в тебе пенсионерский сленг? — с удивлением посмеялась Ратлифф, ведь обычно таких слов супруга никогда не использовала. — Но правда, не делай так больше. — обратилась она ко второй девушке. — Это немного жутковато, когда ты так стоишь и смотришь. — Извините. — Кэтрин оглядела молодую парочку, но уходить не торопилась. — Я хотела спросить, можно мне завтра дополнительный выходной? Хочу съездить к маме. — Ого. Я от тебя за все время столько слов подряд не слышала. — усмехнулась американка. — Конечно, можно. — Спасибо, миссис Ратлифф. — Не называй меня так. Достаточно просто Чарли. Только приготовь что-нибудь… Ммм… — Ничего не надо. Я сама. Можешь даже сегодня, если хочешь. Но послезавтра чтобы точно вернулась. — по-хозяйски наказала Татьяна, приземлившись на пол, но не отцепляясь от жены, словно Кэт сию секунду может ее похитить. — Все, иди. — Но я уже приготовила. Персиковый пирог, для вас, эм… Чарли. Вы же его любите, да? — служанка облизнула губы и посмотрела на Таню. — И второй для вас. Мне показалось, вам больше нравятся бананы. Ну, и еще кое-что… У вас классные кеды. — ни с того ни с сего добавила она, после чего с услужливой улыбкой удалилась. Обе девушки озадаченно смотрели в пустой дверной проем, а потом одновременно опустили глаза вниз. У обеих на ногах красовался именно этот вид обуви. — Она реально странная. И кому она это сказала? — хозяйка дома дубовато почесала затылок. — Кажется, мне… — А почему это не мне? У меня типа стремные? — Нет. Просто… — Бурая отстранено отвела взгляд. — Наверное, я не могу сказать. Ты будешь злиться. Нахмурив густые брови, Чарли быстро изменилась в лице. — Ты че, ебалась с ней? — Чегооо? Совсем дурная? — Почему я тогда злиться буду? Или она к тебе приставала? — усмехнулась американка. — По такой вообще не подумаешь. Она по-любому натюрлих. — Да нееет, не приставала. Ну… Короче, я когда ее наняла, мы затусили в отеле и она за бабки делала всякую хуйню. Типа песни пела, столовую ложку васаби сожрала, на коленях ползала, плевала в стакан и пила это… Фу, это было и правда не очень. Ну и еще она… Лизала мне туфли, пока я крыла ее матом. Глаза Ратлифф с каждым предложением становились соразмерны паре четвертаков. — Ты серьезно? И зачем тебе это надо было? — Я тогда так обдолбалась и мне хотелось кого-нибудь унизить. И если честно… Она напомнила мне мою бывшую. — Значит, ты на нее смотришь все время, вспоминаешь бывшую и бесишься? Поэтому так с ней себя ведешь? — Я бы так не сказала… Они похожи только цветом волос, может ростом и тем, что обе работали официантками. Еще на ней была такая же форма и меня, блять… Клинануло. Ну и… Еще мне давно хотелось кого-нибудь так, вот прям… Не знаю. Даже когда какие-нибудь клуши в салонах передо мной стелятся, мне это нравится. Я не знаю, почему так. — И тебя это заводит? — Чарли совершенно спокойно отреагировала на это и убрала с ее плеча темные локоны. — Поэтому тебе так понравилось меня мучить и ты захотела немножко БДСМ? — Ну да, наверное… Мэри вот сказала, что я совершенно нормальная извращенка и мы какие-то свищи. А мисс Симен, когда узнала, сказала, что это потому что меня обижали в детстве и потому что я весы по гороскопу. Поэтому меня и кидает из стороны в сторону. — Как-то странно, что она апеллирует гороскопами, тебе не кажется? Но это пиздец… Наша домработница нализывала тебе обувь. Точно ничего больше не было? Раз уж в этом есть какой-то сексуальный подтекст... — Точно. Меня это возбудило, но… На что-то большее я бы пошла, только если с тобой. — русская девушка выжидающе и с опаской посмотрела на супругу. — Со мной, типа… Кхм. Ну… Не знаю. Туфли лизать меня не очень прельщает, если честно. Но ты могла бы и раньше прямо сказать о своих пристрастиях, а не ходить вокруг, да около. — Кто бы говорил. Как будто от тебя я все сразу узнала. — брюнетка мельком взглянула на ее ширинку. — Так ты согласна попробовать что-то пожестче, чем в прошлый раз? Правда, с тобой сложнее… Тебя-то я люблю, в отличие от других. — Еще жестче? Уффф… Ты меня озадачила. Но не с моими странностями, наверное, выпендриваться, да? Давай попробуем, но… Если будет перебор, то я скажу и ты прекратишь, хорошо? Глаза Татьяны сразу же заблестели. Пальцем она медленно повела по животу американки вниз, при этом соблазнительно прикусив губу. — Я сделаю так, чтобы тебе тоже понравилось. А если, все-таки перебор… То запомни свое стоп-слово. — Какое? — Фуджи. Подброшенное в воздух красное яблоко, легко приземлилось в миниатюрную руку. С сумкой на плече и веселой музыкой в ушах, Лиза вышагивала от метро в сторону дома, где уже жила почти месяц. Она знала, что сейчас будет. Главное, сделать очень виноватый взгляд, побольше заикаться и всплакнуть, сказав Кате, как же сильно сожалеет о содеянном. И это не было ложью. Она правда жалела, но о том, что все сложилось так, а не по ее замыслу. — Извините, сколько времени, не подскажите? — обратился к ней прохожий. — Да, да. Сейчас. — Третьякова взяла яблоко в зубы, достала телефон из рюкзака и, откусив фрукт, совершенно спокойно сообщила: — Без двадцати семь. Прошу прощения, восемь. Получив благодарность, она отправилась дальше, а уже в подъезде на первом этаже вытащила небольшое зеркальце и простой карандаш. Первым делом, девушка надавила поочередно на свои глаза костяшкой большого пальца и с силой потерла их. Добившись покраснения, она растушевала стержень карандаша на подушечках, а потом нанесла под нижние веки. Получились очень правдоподобные, но не слишком яркие синяки. Теперь ее внешний вид соответствовал человеку, который очень плохо спал и весь день плакал. Напоследок, подумав обо всех своих настоящих несчастьях в жизни, Елизавета обрела скорбный вид и поднялась в квартиру. Ее встретила полная тишина. Первой, кого она увидела из коридора, была Екатерина, лежащая на диване и читающая книгу. Чуть выглянув, обнаружилась и Маргарита, сидящая за ноутбуком в наушниках. — Не раздевайся. — сказала она, когда заметила гостью и вытащила один наушник. — А чт-т-то случилось? — Лиза ощутила тревожную обстановку, а следом метнувшийся в ее сторону ненавистный взгляд Хорошенко, от чего нервно сглотнула. — Кать, я хотела из… Извиниться за-за-за вчерашнее. П-просто я… — Не надо с ней говорить. — обзор преградила Рита. — Иди сюда. Без лишних церемоний она взяла сожительницу под руку и подвела к спортивной сумке с вещами. С ее вещами. Они были собраны и очевидно ждали свою хозяйку. — Ри-рит, мы ведь утром го-го-говорили. Ты не была против, чт-т-то я останусь, если п-п-порошу у К-кати… — Ты можешь прекратить строить из себя такую сильную заику. — спокойно произнесла Марго. Перепуганные круглые глаза явно не понимали, почему все настолько кардинально? Лиза не поддалась и продолжила спрашивать, в чем дело, извиняться, оправдываться тем, что вчера просто перепила. С ее слов обе девушки на самом деле прекрасная пара. И конечно же, Катя достойна Риту, как и наоборот, а все, что она говорила на кухне, было лишь от свидетельств, как несправедливо шатенка иногда обижается на свою вторую половинку. — Я… Я… Я п-плакала сегодня весь день от… От… От своего ужасно-но-ного поведения. Я… — Смотри сюда. — брюнетка подвела ее к ноутбуку и открыла вкладку. — Я… Я… — Смотри. Елизавета замолчала и уставилась в экран.Кириллов Димон
Давай как в тот раз, только не так больно. Я хотела соблазнить ее девушку, как и говорила, а Катя нас застукала раньше, чем нужно было( Я так надеялась, что после этого она ее бросит. Теперь не знаю, что делать. Сегодня надо быть побитой как собака. Поможешь?
Лизок да ты ебанутая. Скажи этой телке тип будь сомной или я раскажу что ты меня ебала хахахаха и всеДим, ты такой дурак. Если я буду в открытую шантажировать ее, то она будет на меня злиться.
Я седня не могу. Завязывай с этим а то реально начнешь жеско заикаться и пиздеть им не придется — А я действительно хотела тебе помочь. — с долей разочарования Рита посмотрела на ту, что по своей глупости забыла выйти со своей страницы в соцсети. — Я… Простите меня. Пожалуйста, простите… Катя, я... — Пойдем. Майорова поняла, что оправдания нежеланной в их доме гостьи могут затянуться еще надолго. Толка в них все равно никакого не было. Подняв спортивную сумку, она понесла ее в коридор, однако обладательницы этих вещей уходить не собиралась. Подбежав к Екатерине, она плюхнулась на колени возле дивана, где та лежала и схватила ее за руку. — Пожалуйста, извини меня. Ты же знаешь, насколько небезразлична мне. Ты — единственная, кто у меня есть — торопливо зашептала девушка. — Мне некуда идти. Я клянусь, я… В этот момент ее под руку с пола подняла Марго. — Своей сестре пожалуйся. — только и сказала Хорошенко, в то время как ее девушка приложила силу к тому, чтобы повести Лизу в прихожую — Я… Я… Что? Пожалуйста, Рит, не выгоняйте меня. Не надо. Я не пойду! У хрупкой лгуньи уже начиналась истерика, но Рита была непреклонна. Не смотря на торможения ногами, она с легкостью уводила ее, в то время как принявшая сидячее положение Катя совершенно беспристрастно наблюдала за этим. Третьякова вскоре оказалась на лестничной клетке и туда же за ней брюнетка выставила ее вещи. За дверью еще минут пятнадцать доносились завывания. Когда просьбы пустить ее обратно, простить и выслушать затихли, в квартире уже вновь образовалась давящая тишина. Будто ничего и не произошло. Маргарита продолжила заниматься чем-то связанным с работой за компьютером, а Екатерина молча лежала и пялилась в потолок. Но если первая выглядела так, словно ей совершенно все безразлично в данный момент, то провинившуюся девушку не прекращала грызть совесть. Она слышала лишь отдаленные звуки музыки из наушников, а комната все больше погружалась в темноту. Ее освещал лишь свет от экрана по левую сторону. Подвешенное состояние сводило с ума и было совсем не ясно, что дальше? Вернувшись домой, Марго более не затрагивала тему измены. Ни единым словом. Лишь показала переписку, обнаруженную в устаревшем браузере и все. Все! «Нет, так просто больше невыносимо. Она ведь сама говорила, что мы должны все обсудить. Почему она молчит? Может быть, она хочет, чтобы я отправилась вслед за Лизой за дверь? Но даже если так, я не уйду.» — Катя повернула голову в ее сторону и очень долго, внимательно смотрела, перед тем, как подняться. Подойдя сзади, она осторожно вытащила из ее уха наушник. — Рит, прости меня… — повторила она уже затертую до дыр фразу. — Я понимаю, что ты, возможно, хочешь, чтобы я ушла, но… — Не надо сейчас меня трогать, пожалуйста. — прозвучал неизменно спокойный голос. Шаманка опустила взгляд и покорно убрала руку. Обратив внимание на то, что Рита отвечает на письмо поставщику, она не знала, куда себя деть. Говорить с ней не желают, а занять себя чем-то было просто невозможно, поэтому заторможенное состояние приковало к месту и оставляло ее стоять над душой. Долго это игнорировать брюнетка не стала. — Из дома я тебя не выгоняю, если ты об этом, но отойти тебя попрошу. — она хотела вернуть наушник в ухо, но Катя помешала. — Давай мы поговорим? Глубокий вздох и Марго все же посмотрела на нее. — О чем нам сейчас говорить? Я подумала и да… Наверное, ты права. Мне не стоит знать все детали. — Я хочу, чтобы ты знала только одно. — стоя сбоку, шатенка опустилась рядом с ней на колени. — Я очень жалею и я не знаю, как еще тебе это доказать. Все это время меня не отпускали мысли о том, как гадко и мерзко я поступила по отношению к тебе. Ты не заслуживаешь такого. Я готова просить твоего прощения столько, сколько… — Хватит. — прервала ее Рита. — Встань. В ее голове воспроизвелось детальное воспоминание того, как однажды эта девушка уже извинялась перед ней подобным образом. В офисе, на работе, придя с букетом цветов. Но в этот раз она уже не готова была сказать, что прощает ее. — Я уже слышала твои слова сожаления. Оставь их при себе и лучше скажи мне, ты перезвонила своей бабушке? — Что? — Катя растерялась, полагаясь совсем на другой разговор. Какая бабушка? Какая сейчас разница, кому она перезвонила и зачем это надо? — Если нет, то позвони, пока не слишком поздно. Ей есть, что тебе сказать. Это будет поважнее, чем мусолить то, что никак уже не исправить. — Но… — Позвони. — с настойчивостью повторила Марго. — Хорошо. Хорошенко ничего не оставалось, кроме как послушать ее, подняться и в несколько шагов вернуться к дивану с помятым пледом. — Я звоню. — зачем-то сообщила она. — Звони. — Звоню. Обычно от такого дурачества Маргарита всегда становилась чуть мягче, но не в этот раз. Повторно столкнувшись с ледяной королевой, не проронившей более ни слова, удрученная Екатерина все же нажала на контакт под именем: «Новая бабушка». — И тебе здравствуй. — мягко сказала женщина, отклонив входящий звонок на телефон, попутно снимая обувь и стараясь не замечать озадаченного взгляда дочери. — Можно вешалку для пальто? — Полины дома нет. — холодно произнесла Елена, доставая вешалку из шкафа, но не спеша передавать ее пришедшей матери. Однако, та сама высвободила предмет из ее рук. — Знаю, я звонила Поле около получаса назад и она сказала, что собирается на детскую площадку с Анжелиной. — на пару секунд женщина замолчала. — Лен, у меня есть к тебе разговор, а зная твою импульсивность я подумала, что лучше будет провести его без девочек. — Не думаю, что нам есть, что обсуждать. — бросила собеседница, уходя на кухню. Стоически вздохнув, Любовь последовала за ней, а пройдя в комнату села на «любезно» предложенный стул. — Ну? Начинай. — Елена выжидающе посмотрела на мать, но та лишь кивнула в сторону чайника. Без лишних слов хозяйка дома подошла к кухонному шкафчику. Достав две кружки, она положила в каждую по пакетику и залила кипятком, но один из пакетиков лишь несколько раз опустила в горячую воду, а затем выбросила в мусорное ведро. Присев напротив матери и пододвинув той кружку без заварки, она вновь продемонстрировала ожидающий взгляд. — Ты помнишь, что я люблю слабо заваренный чай. — наполовину вопросительно, наполовину утвердительно сказала Любовь, улыбаясь уголками губ. Казалось, такая мелочь заставила ее приятно удивиться. — О чем ты хотела поговорить? — устало выдохнула хозяйка квартиры и отпила из кружки, упорно не желая вести непринужденных бесед. — Полагаю, ты в курсе о заинтересованности заокеанских ученых в научном открытии Маргариты. — начала женщина, но опешила от того, как внезапно ее перебили. — Конечно я в курсе. В отличии от некоторых, я участвую в жизни своей дочери. Пропустив колкое замечание мимо ушей, женщина продолжила. — Это прекрасно. Так вот... Я знаю, Катя была очень расстроена тем, что не сможет быть с Ритой в такой важной период ее жизни. И мы подумали... Раз уж ей нельзя летать, плавать ведь разрешено? Ограничений на передвижения подобным образом нет? — задав несколько риторических вопросов, Любовь заметила взгляд дочери с прищуром. — Да, это займет больше времени, нежели перелет, но ведь оно того стоит. К тому же, те круизы, которые мы просмотрели - семейные, а значит располагают к отдыху семьями. — волнительно проговорила гостья. — Это, конечно, неплохая идея, но позволь уточнить, при чем здесь я? — При том, что я предлагаю тебе отправиться с нами. Такое прямое приглашение немного выбило Елену из колеи. — Мам, скажи честно, это старческое, да? Что в тебе сейчас играет? Ты прилетела, влезла в нашу жизнь, заявляешься к нам, как к себе домой, предлагаешь какие-то путешествия... Где ты раньше была, когда нам действительно была необходима твоя помощь? — Лен, пожалуйста, выслушай меня. Я всего лишь прошу тебя дать мне один шанс, чтобы доказать тебе как сильно мне дорога моя дочь и мои внучки. Да, я понимаю, что в свое время не была рядом с тобой. Не была в те моменты, когда была очень нужна. Я пропустила рождение Кати, Полины... И никогда не смогу изменить это. Да и вряд ли смогу полностью заслужить твое прощение. Но я смотрю на твоих замечательных девочек, которых ты вырастила сама, вопреки всему, и понимаю, что ты замечательно справилась без меня. Я пропустила слишком много лет их жизни, и никогда не смогу наверстать упущенное время, как бы сильно не хотела этого. Но я верю, что у нас еще есть возможность стать настоящей семьей, какой мы и должны быть. Пусть эта поездка станет решающей. Если твое мнение обо мне не изменится, обещаю, оставлю тебя в покое. Но, несмотря ни на что, с внучками общение я не прекращу. Раз уж я не смогла стать для тебя такой мамой, какую ты всегда заслуживала, то попытаюсь хотя бы для девочек быть хорошей бабушкой. Да, с опозданием, но я стараюсь. Лен, все о чем я прошу — это шанс. Шанс, чтобы быть бабушкой двух прекрасных сестер. Шанс, чтобы быть матерью тебе. Шанс, чтобы нам быть одной семьей.