***
— Маааненькой ёвочкеее хононо зимооой! Из еесу ёвооочку зяли мы… — Линусь, пожалуйста, перестань. Уколешься иголками и будет бо-бо. Екатерина забрала светловолосую девочку от дерева, ветки которого уже были облачены в ее маленькие рукавички. — Но ей хононо! — возмутилась Анжелила. — Уже тепло. — подтягивая ребенку колготки, Катя заметила, как на них поглядывает Елена Анатольевна, расставляющая на стол тарелки. — Что? — Ничего, ничего. — женщина мягко усмехнулась и отвела взгляд, стараясь скрыть улыбку. — Я нашла наши старые бокалы, смотрите! — из прихожей в комнату матери забежала Полина. — Они такие красивые. Почему мы никогда ими не пользовались? — Потому что это твое приданое. — Елена забрала у дочери фужеры и бережно начала протирать. — Мама, какое нафиг приданое? Ты в курсе, что это пережитки прошлого? — Без «нафиг». Не мусори в своей речи. — Интересно-интерееесно… А почему это у меня нет приданого? — удивилась старшая из сестер. — Как это нет? А чья посуда и постельное белье у вас с Ритой, м? А комодик? Немного, но все-таки есть, правильно? — Ой, мне пофигу, будем пить из них. — заявила Полина. — Потом обратно запакую и как будто не доставала. Она забрала у мамы бокалы обратно, а когда та безнадежно покачала головой и ушла, то поставила их на стол и пристроилась сбоку к сестре, аккуратно раскладывающей вилки. — Так вооот, я тебе недорассказала. Когда я была у Маши, общаюсь, значит, с Танькиной женой… Правда, сначала я подумала, что это какой-то пацан и у нее такой голос, оказывается… Но я не об этом. — Полина, я не хочу о них говорить. — отрезала шатенка. — И без этого проблем хватает. Кстати, недавно я видела Галину Александровну. Она тебе привет передавала и с наступающим поздравила. — Так эта дура мне чуть по голове сапогом не заехала! — Кто? — Катя уставилась на сестру. — Галина Александровна?! — Ты че, ку-ку? — покрутила пальцем у виска Поля. — Хи-хи-хи. Мама ку-ку. — весело подхватила Лина и принялась прыгать на диване. — Ку-ку, ку-ку, ку-ку! — Все, не учи мне тут ребенка! Иди, помоги маме. С Танями со своими… — Капец. Ты такая старая стала. — поразилась Полина. — Говоришь прям как она. Отделавшись от младшей сестры, успокоив Анжелину и сняв с ёлки варежки, Екатерина ушла в свою комнату. Сегодня праздник — Новый Год. Так почему именно в этот день о себе всегда напоминает человек, о котором думать она не желает? Разве спустя столько времени, она не должна реагировать так же равнодушно, как и показывает снаружи? Отделаться от мыслей, также как и от Полины, не получалось. Этому поспособствовал еще и большой черный мешок, пылящийся в шкафу и замеченный там, при попытке достать подарки для близких. «Твою ж мать… Твои вещи тут. Бурая, вот че ты здесь забыла? Ты реально набросилась на Полину? Если я ее правильно поняла… Может, стоит поговорить с тобой? Начать новый год с прощения друг друга? Это не такая уж и плохая идея…» — поймав себя на подобных мыслях, Катя испугалась. Возникло чувство дежавю. Разве не те же самые размышления привели однажды к тому, что произошло на свадьбе их общей подруги? И даже не к тому, что было конкретно там. А к тому, что было после. Но нет, ничего похожего она бы больше не допустила. Виной их грязному поведению за рестораном послужил алкоголь и они обе допустили ошибку. Все это было неправильно. А не ошибка ли снова пытаться наладить какую-то взаимосвязь, если каждое их столкновение всегда приводит к тому, о чем они потом обе жалеют? Оставив подарки на месте, Катя закрыла шкаф. Взяв с тумбочки смартфон, набрав нужный номер и поднеся его к уху, она слушала гудки, пытаясь подобрать правильные слова для того, с кем решила связаться. — Да, Кать. Слушаю. С наступающим тебя! — Эльвира, здравствуйте. Вас тоже с наступающим. — девушка улыбнулась. — Извините, что беспокою в такой день, просто я бы хотела вас попросить… Не могли бы вы погадать на одного человека? Желательно, если получится в этом году. Правда, извините, просто если вы сможете… — Нет, нет, ничего. — успокоила ее собеседница на том конце провода. — Но ведь ты и сама начала практиковаться. — Да, я знаю, но… Я бы не хотела, чтобы кто-то из моей семьи знал. К тому же, все мои, эм… Принадлежности, остались дома. — Поэтому каждая уважающая себя ведьма носит карты с собой. — посмеялась Эльвира. — Ладно, я шучу. Если у меня будет время, я все сделаю. Только скинь мне фото и имей ввиду, если не судьба, то значит, так тому и быть. До связи. Женщина из длительного круиза так и осталась для Кати очень хорошей знакомой. Даже чуть больше. Шатенка изредка виделась с ней, общалась на тему эзотерики, магии и набиралась опыта. Не так давно она и сама начала осваивать карты Таро, но пока никому не говорила об этом. В то, что они могут дать так много ответов, совпадающих с реальностью, Марго бы точно не поверила. Да и сама девушка могла бы сомневаться, не лицезрей некоторые пророчества своими глазами. Например, когда ради практики она погадала на Машу, карты показали разлад в отношениях, а на следующий день подруга рассказала о ссоре со своим парнем. Точно таким же способом подтвердилось то, что к праздникам Рита не вернётся домой. Вот и сейчас Катя надеялась, что может быть что-то свыше подскажет, насколько её намерения верны? А может, все стоит оставить как есть? Свет в комнате внезапно моргнул. Буквально на секунду девушке показалось, будто в ее глазах потускнело. Изображение стало нечетким и она рефлекторно удержалась рукой за стену, но когда потерла веки, все снова пришло в норму. — Кать, ты тут? — заглянула к ней Полина. — Рита с бабушками по скайпу звонят, пойдем! — Да, да, я… Я сейчас. — У тебя все нормально? — Да, говорю же. Сейчас я приду. «Опять? Нет, это из-за переутомления. Не думаю, что это что-то страшное. Врач говорил, что даже спустя годы травма может давать о себе знать, но… Это не повод паниковать, да? Всего лишь помутнение. Такое уже было и ничего ужасного не произошло.» Чувствуя себя вполне хорошо, шатенка не стала заострять на этом внимание и вышла из комнаты, желая как можно скорее поговорить с Маргаритой. — Teddy, what were you saying to her? (Медвежонок, а о чем вы говорили?) — М? В комнате, на постели, изголовьем к стене лежал Чарли. Тыкая в телефон, он отвлекся на жену, надевающую серьги у зеркала и поглядывающую на него в отражение. — Who are you talking about? (Ты про кого?) — You know who I'm talking about. (Ты понял, про кого я.) Полина. — Oh, yeah. So… Everything… (А, да. Да так… Про все подряд…) Relax, we didn't talk about you. Again, I didn't know it was your ex's sister. (Расслабься, о тебе мы не говорили. Ещё раз повторяю, я же не знал, что это сестра твоей бывшей.) — So, what if you did know? (А если бы знал?) — усмехнулась брюнетка, подойдя к краю постели. — Wouldn't? (Не стал бы?) — Mmm… I don't know… (Не знаю, не знаю…) — Чарльз сделал вид, что задумался. — Hm… So your ex is pretty, too? (Хм… Получается, твоя бывшая такая же хорошенькая?) — What? (Чего?) — лицо Бурой возмущённо вытянулось. — Are you an idiot? Are you nuts?! (Ты идиот? Ты совсем охренел?!) Она схватила подушку и принялась дубасить ей супруга, пока тот веселился и прикрывался. — Stop, stop, stop! I'm just kidding, stop. (Стой, стой! Да я пошутил, хватит.) You resent me for being a sad piece of shit. I try not to be like that. (Ты же сама наезжала на меня за то, что я унылое дерьмо. Стараюсь им не быть.) — Yes? (Да?) — Таня остановилась. — So you don't think she's «pretty», then? (Значит, ты не считаешь её «хорошенькой»?) — I can think of anyone as pretty, but the most beautiful for me will always be only you. (Я могу считать симпатичным кого угодно, но самой красивой для меня всегда будешь только ты.) — Yes? Okaaay… You better watch yourself, a crappy prankster. (Да? Ну ладно. Смотри мне, шутник хренов.) Усмехнувшись, Попозже ещё раз шлепнула его подушкой, но случайно попала кулаком по согнутому больному колену. — Ouch. (Ауч.) — Ой. Прости-прости-прости. Протараторив это на русском, она склонилась и поцеловала юношу в губы. — I accidentally. But... (Я случайно. Хотя…) — Татьяна хитро заглянула в темные глаза. — Maybe you should be punished for such jokes? On New Year's eve, that would be nice. (Может и стоит тебя за такие шутки наказать? В канун Нового Года это было бы неплохо.) С шаловливой улыбкой на губах, она уложила Чарли на постель и уселась на его бёдра. Брюнетка уже успела навести красоту к празднику, но пока не надела платье и расхаживала в одной лишь домашней футболке. — Is it okay that your mom's boyfriend is in the next room? (А ничего, что бойфренд твоей мамы в соседней комнате?) — с сомнением уточнил Ратлифф. — Ew. Don't call him that. He's not a boy anymore. (Фу. Не называй его так. И он уже давно не бой.) — Таня сморщила нос. — We'll make this quick. (Мы быстро.) — Okay, you convinced me. (Ладно, убедила.) Чарльз заулыбался и полез ей под футболку, одновременно приподнявшись и целуя в алые губы, но его резвые руки были быстро остановлены. — No, no, no, wait a little. (Нет-нет-нет, подожди немного.) — Таня прижалась ближе и зашептала на ухо. — Remember what we talked about? When you're comfortable, you'll let me do to you what you do to me. (Помнишь о чем мы договаривались? Когда тебе станет комфортней, ты дашь мне сделать так же приятно тебе, как ты делаешь мне.) Энтузиазм парня тут же поугас. — No. (Нет.) — помотал он головой и отстраняясь. — Why? (Ну почему?) — Because I'm still uncomfortable. (Потому что мне ещё некомфортно.) — When will it be? I think you're ready… I've been talking to miss Simen, and if I understand correctly, your… Ahem… (А когда будет? Я думала, что уже… Я говорила с мисс Симен, и если правильно поняла, твой… Кхм…) — девушка потыкала пальцем вниз. — Your clit should become a small dick… (Твой клитор должен стать небольшим членом.) — No, that's… (Нет, это…) — Ратлифф очень сильно смутился. — That's not exactly. It's already bigger, but… (Это не совсем так. Он уже начал расти, но…) — Really? (Реально?) — супруга вытаращила на него глаза. — Holy shit. Show me! (Ахренеть. Покажи!) Без церемоний и практически насильно она сама же начала стягивать с него штаны. — What? No! Stop it! (Что? Нет! Да не надо!) — Чарли еле слез с постели и прикрылся подушкой. — Why? (Почему?) — его жена расстроенно надула губы. — I… I… I'm not used to it yet. I don't want you looking at me like I'm at a gynecologist's appointment. Maybe… Maybe later, okay? Oh, look, mom's calling. I'm going to talk. (Я… Я… Я сам ещё не привык. И не хочу, чтобы ты разглядывала, как на приеме у гинеколога. Давай… Как-нибудь потом, ладно? О, мама звонит. Пойду поговорю.) Чарли схватил свой телефон с постели и буквально сбежал из комнаты, оставив огорченную и одновременно озадаченную Таню в одиночестве. С матерью он, конечно, говорить не стал. Уйдя в ванную комнату и отклонив вызов, американец напечатал ей сообщение о том, что все хорошо, но ему некогда и проще общаться в текстовой форме. Он сам понимал, что все эти отговорки уже не кажутся убедительными, но поговорить начистоту смелости не хватало. Таня убеждала, что если поговорить откровенно, то все пройдет легко. Учитывая изначальное принятие «ориентации», какие могут возникнуть проблемы? Она не понимала, каково это, сначала шокировать родителя один раз, а потом во второй. Хотя, беря во внимание реакцию тещи, может быть уже и понимала… Но как об этом сказать? Какие подобрать слова? «Не, мам, все в порядке, я не лесбиянка. Это была ошибка. Во мне сплошная гетеросексуальность! Я — гетеросексуальный мужчина!». Так? «Пфф… Очень смешно. Я просто чертов комик.» — саркастично одернул себя трансгендерный парень, глядя в зеркало. На самом деле то отражение, которое он там видел сейчас, устраивало куда больше, чем-то, что было «до». И он действительно думал, что сможет пойти жене на уступки, когда станет чуть проще относится к своему телу, но… Он редко думал об этом. А каждый раз, когда вспоминал, хотелось зажмуриться, будто это поможет стереть воспоминание из головы. Если это всплывало в памяти, он как манекен мог замереть в любом положении и глазеть в никуда. Ведь даже во время уголовного процесса он не смог рассказать об этом. — Тот парень был не совсем здоровым фанатом сериала, где я снимаюсь. — сообщал Чарли при допросе. — Называл меня именем моего персонажа, признавался в любви и все такое… А когда предложил мне встречаться с ним и услышал отказ, разозлился. Развязал меня, начал бить и пытался задушить. Грозился убить этой железкой, но она выпала и потом оказалась у меня в руках. Мне не оставалось ничего, кроме как ей воспользоваться. Так если же результат один, то зачем прилюдно себя унижать? Унижений ему уже хватило сполна. А жене знать об этом и вовсе не обязательно. Только вот раньше он не страдал вспышками гнева, не страдал грубостью, на которую теперь так часто натыкается его супруга. И также, Чарли понятия не имел, что именно на том месте, где он сейчас стоит, когда-то стоял человек, переживший очень похожую историю. — Что ты говоришь? Зай, повтори ещё раз. — Мы сегодня… — Муся-Муся-Муся! Кись-кись-кись-кись! — Мама, ну я хочу шапочку из сыра, а не из майонеза! — Хотеть не вредно. Шум, гам, стандартное приготовление салатов, закусок и горячих блюд на кухне сопровождались общением с родными, отмечающими сегодняшний праздник в нескольких тысячах километров от семьи Хорошенко. Анжелина бегала по квартире, таская за собой мишуру и играясь с кошкой Мусей, Елена Анатольевна включила новогоднюю передачу на первом канале и спорила с Полиной, а Екатерина ругалась на них, так как совсем не слышала то, что ей говорит Маргарита. — Я говорю, мы сегодня поедем на главную площадь. — в третий раз повторила Майорова, демонстрируя на экране себя и светлое время суток, при этом прогуливаясь по двору двухэтажного дома. — Может, ты выйдешь туда, где потише? Я хотела спросить, как там Лина, но уже слышу, что она очень даже хорошо, в отличие от Муськи. — Дааа, она её бедную загоняла. Катя вернулась в комнату матери, где уже был накрыт стол, ожидающий еду и гостей. — Вот, смотри, мы только сегодня ёлку поставили. Эндж пыталась нарядить ее в свои варежки и шарф, думая, что она мерзнет. Рита с умилением посмеялась, глядя на свою девушку, принарядившуюся к празднику. — Ты такая красивая сегодня… Я соскучилась. — призналась она. — Грустно от того, что не встречаю Новый Год с вами. — Мне тоже. — Шаманка села на стул и поджала губы, ощутив постоянно гложущую ее тоску. — Почему нельзя просто перемещаться куда захочешь? — Это противоречит законам физики. Но я как-то читала, что Чарльз Беннетт — физик, математически доказал теоретическую возможность квантовых перемещений. Точнее, это не совсем перемещение объекта в пространстве, а скорее информация о его состоянии, поэтому… — Нет, нет, пожалуйста, не начинай. — смеясь, Катя остановила заумную речь. — Мой вопрос был риторическим. — Наверное, поэтому я на него и ответила? Они обе замолчали, задумчиво улыбаясь и не отрывая взгляд от изображений на телефонах. — Я люблю тебя. — произнесла Екатерина негромко. — Я тебя тоже, солнце моё. В этот неподходящий момент Катю отвлек звонок на собственный телефон, но она его отклонила. — Кто-то уже звонит поздравлять? — поинтересовалась Марго. — Да это… Это Эльвира. — не стала обманывать Хорошенко. — Потом перезвоню. — Ааа… Снова она? Тон Майоровой не скрывал, что дружба такого рода ей не по нраву. Подробнее о новой знакомой она узнала уже после круиза, как и о роде её занятий, что, естественно, восприняла со скепсисом. — Кстати, я хотела спросить, что это за оплаченный счёт с нашей общей карты за двадцать восьмое число? — вспомнила брюнетка, спускаясь со двора ближе к побережью. — Счёт? Ах, да… А ты что, проверяешь мои расходы? — Катя с подозрением прищурилась. — Нет. Но они отображаются у меня в приложении. — напомнила Рита. — Не уходи от ответа. — Да так, ерунда. Я свою карту дома оставила, вот нашей и расплатилась. Пару безделушек купила и книги. — Понятно… В «Мире Оккультизма»? «Блять…» — подумала про себя Екатерина, совсем не подумав об этом. Но вслух она, конечно, этого не сказала и вида не подала. — Просто название магазина тоже показывает. — пояснила Марго. — Ритуль, ну… А че такого? Мне просто интересно почитать. Я уже сто раз говорила, если ты не веришь во что-то, это не значит, что этого нет. Я же не заставляю тебя принимать участие. Считай, что это моё хобби. — Я не против каких-либо увлечений, естественно. Это даже звучало бы глупо, но… Это? Тебе мало примера с той гадалкой, к которой мы ходили по поводу твоего зрения? Я уверена, если бы не та самая Эльвира, как она себя называет, ты бы даже лезть в это не стала. Екатерина закатила глаза, зная, что спорить со своей девушкой аналогично, что спорить с матерью — бесполезно. Однако, уступать не желала. — И с чего такая уверенность? Мне это было интересно и до нее, ты прекрасно знаешь. — А ещё я знаю, что на этом «интересе» она тебя и подловила. — также не сдавалась Маргарита. — Все эти «маги, колдуны, экстрасенсы» — это же ни что иное, как секта. Если бы ты увлекалась вязанием или интересовалась программированием, понятное дело, я бы тебе и слова против не сказала. — Зря ты так. — Хорошенко прискорбно вздохнула. — Просто ты очень приземленная. А «это» — наука о неизведанном. — Это не наука. — Психология тоже. — Психология считается научной дисциплиной. — Это все формальности. Кстати, когда последний раз, когда я виделась с Эльвирой, она рассказывала, что в их сообществе есть мужчина, который вылечил своего брата от Альцгеймера и я подумала… — А вот сейчас лучше остановись. — порекомендовала ей Марго. На секунду Кате даже показалось, что та научилась злиться. — Я помню про опыт твоей семьи с какой-то шарлатанкой, но Рит… — Без «но». — строго прервала Майорова. — Я очень прошу тебя подумать лучше на эту тему, а так же научиться распределять расходы разумно, учитывая то, что ты желаешь усыновить ребенка. Первоначально Екатерине показалось, что ей послышалось. — Что ты сказала? Ты сказала «ты»? — переспросила она. — Я имела тебя в контексте иррациональных… — Нет. Ты сказала «ты». — настаивала на своем задетая шатенка. — Ты всегда так об этом говоришь, как будто… Как будто… Мне интересно, ты сама этого вообще хочешь или нет? А то очень удобно устроилась. Уехала, а теперь, видите ли «ты»! — Сейчас ты наговоришь лишнего. — спокойно предупредила Рита. — Да ничего лишнего. Я вообще-то помочь хотела, а ты просто меня засрала и, видимо, под Новый Год решила настроение подпортить, да? Теперь уже вздохнула девушка, сидящая по ту сторону океана на деревянном крыльце. — Конечно. Именно за этим я тебе и позвонила. Всю ночь не спала, думала, как бы тебе настроение испортить. — На твоём языке, то, что ты сейчас делаешь, называется обесценивание — форма психологического насилия и манипуляции. — выдала Хорошенко. — Все. Я пошла, там кто-то пришел. С Новым Годом. Пока. Более обиженно, чем сейчас, Катя бы это произнести не смогла. Но не соврала — в дверь действительно позвонили. Когда она открыла, перед ней стояли долгожданные гости, прибывшие в самом, что ни на есть, праздничном амплуа. — Хо-хо-хо! — порог квартиры переступил сам Дедушка Мороз, волоча на спине мешок с подарками, а в руке держа посох, которым случайно стукнул себя же по голове. — Блять… — Давид. — шикнула на него вошедшая следом Снегурочка. — Здрааавствуйте, мои хорошие! Не ждали? А мы тут с дедушкой мимо проходили и узнали, что здесь живет одна маленькая непоседа! Облачившаяся в костюм Маша покосилась на своего «деда» и пихнула его локтем в бок. — Да-да-да! — тут же спохватился Давид, стараясь говорить громким басом и поправляя ватную бороду. — Доброго новогоднего дня! То есть, вечера. Очень рады вас видеть! С Новым Годом! С новым счастьем! Смотри, Снегурочка, не обманули нас. Какая красивая девочка здесь живет! Нарядная, как ёлочка новогодняя! Все столпившиеся в коридоре посмотрели на Катю, но потом заметили, что именно за ней спряталась Лина. — Ну же, зайка, выходи. И стишок нам расскажи! — подбодрила ее волшебная гостья. — У нас подарков целый пуд! Ты знаешь, как меня зовут? Малютка сначала скромничала, но потом перестала стесняться и, оглядев всю толпу, вышла вперед. Держась за подол сиреневого платьица, она уверенно кивнула. — Знаю. Маша. Под всеобщий смех, хотя бы Деда Мороза удалось спасти от разоблачения. Ему Анжелина с гордостью рассказала выученное стихотворение, стоя на невысокой табуретке. Потом туда же полезла и Полина. — Что? — возмутилась она. — Я тоже подарок хочу! Поздравление от друзей удалось. Чуть погодя, их пригласили к столу, но Давид второпях уехал, сообщив, что в двенадцать обещал быть с родителями, а после курантов обязательно вернется. — Вот я тебе о чем и говорила. — шушукалась Маша с Катей, пока Елена Анатольевна и ее младшая дочь спорили о том, что оставить на экране телевизора. — Думаешь, это нормально? Он меня к своим не позвал. Просто перед фактом поставил! Нет, у него точно кто-то есть. Мне кажется, на этот Новый Год я буду реветь как белуга. — Не будешь. Мах, ну серьезно, ты или проверь его, или перестань паниковать. Если есть кто-то, то нахрен тебе этот лгун нужен? — шатенка повторяла подобное уже раз пятый, печатая в телефоне сообщение.Эльвира
Как я понимаю, получилось выполнить мою просьбу) Но я наверное не хочу знать. Я сама для себя все решила. Все равно спасибо большое. Еще раз с Наступающим!
— Легко тебе говорить. — дула губы Кузьмина. — А представь, если бы Рита так сделала? Да кому ты там все строчишь? Я с тобой разговариваю или нет? К ней в этот момент подбежала трехгодовалая девочка. — А ты у Снегулочки сменсица, да? — подергала она Машу за подол голубой шубы. — Как у нас Юя в магазине? — Да, Линчик. Как у вас Юля. — Мария посадила малютку к себе на колени. — Кстати, а че Юлёк, не придет? — После двенадцати обещала заехать. Она со своей братвой отмечает. — фыркнула Хорошенко. — Ой, все, мам. Хочешь свою Пугачеву — смотри. — уступила Полина, отдавая матери пульт. — Каждый год одно и то же. Дайте-ка мне бутербродик с икрой. Жрать хочу, трындец! — Давайте хотя бы сегодня без «трындеца». — попросила глава семейства и подняла бокал шампанского. — Девочки, я хочу сказать тост. Надеюсь, что следующий Новый Год мы отметим уже с прибавлением… От услышанного Поля чуть не выплюнула на стол еду. — В смысле? Кто беременный? — Полина, никто не беременный. Я про то, что те, кто сегодня не с нами, вернутся и мы будем все вместе. — Ааа… И даже баба Люба? — И даже она. — улыбнулась женщина. — Или мы все будем праздновать у океана. — с улыбкой добавила Катя, тоже поднимая бокал. — Или так. — сдержанно согласилась Елена, явно не готовясь к подобным переменам. Вскоре, когда хозяйка дома отошла и принимала поздравления по телефону от подруг, девушки вовсю наслаждались праздничным ужином, в то же время обсуждая дальнейшие семейные развлечения. — Может ну нафиг ваших этих крокодилов и конкурсы всякие? Давайте отметим двенадцать и пойдем гулять. — как и каждый год настаивала на своем Полина. — Помните, как раньше было? Весело же! — Чтобы было как раньше, Гоги не хватает и… И… Гоги, в общем. — Маша выдохнула, гордясь умением вовремя себя заткнуть. Вспоминать ту, кто пыталась недавно разукрасить Полине лицо было бы очень некстати. — Хотю сёк. — затребовало дитя, сидя у Кати на коленках и выковыривая из салата горошек. — Мама, хотю сёк. Сёёёк. Позялуйста. — Лина, выговаривай слова. — снова взялась за своё молодая мама и обратилась к сестре. — Поль, налей ей уже сок. Спрятала там у себя под ногами. — Ага. Сек. — Полина вытащила из по стола двухлитровую коробку и виновато похлопала глазами, прожевывая бутерброд. — Ой… А сока нет. Ну ниче, там на кухне еще есть, я принесу. — Поля, блин. Не принесешь. Там нет такого. Я же специально этот для Лины брала, без сахара. Ей нельзя. — Да? А я откуда знала? — Ну и что ей теперь пить? Иди давай в магазин, пока не поздно. — Не поздно?! Сорок минут осталось до презика! — пошла Поля в отпор. — И я устала. Салатами занималась вообще-то. — Занималась? — Катя недовольно усмехнулась. — Их готовила мама, а ты только ела. — Ну я же и говорю, занималась. Не, я так поздно никуда не пойду. И куда идти? Все магазины уже закрылись. — Наш ларек всегда в новогоднюю ночь работал. Для алкашей как ты. И два круглосуточных рядом, что-нибудь точно открыто. Маш? Сходим? — Шаманка посмотрела на подругу, моментально уткнувшуюся в телефон. — Ясно… А ты что? Тоже помогала салатами заниматься? — Не, мне в этом деле помощники не нужны. — хихикнула Полина, уже уминая курицу, но вовремя умолкла, поймав устрашающий взгляд сестры. — Ай, хрен с вами. — Катя махнула рукой. — Сама быстрее схожу. — А куда это ты собралась такая красивая? Если уходишь, то никуда не отпущу. Украдут. — Петя. — смутилась от комплимента нарядная женщина и посмеялась, нарезая помидоры на кухне. — Куда я по-твоему пойду? Праздник, вот и красивая. Не отвлекай, не успеваю. Видишь же, с работы недавно пришла. — Галя, не скромничай. Ты же всегда такая. Одаривая Галину Александровну приятными словами, Петр Богданович взял дольку помидора, за чем на пороге кухни сморщив лицо наблюдала Татьяна. Она даже забыла, зачем пришла сюда и, развернувшись, с топотом ушла обратно. — It's fucked up. It's just. fucked. up. (Это пиздец. Это. просто. пиздец.) — потрясла брюнетка руками у головы, войдя в комнату, где ее супруг с интересом разглядывал старую швейную машинку, доставшуюся семье от прабабушки. — They don't hesitate to flirt there, you know? (Они там не стесняясь флиртуют, ты прикинь?) — They're all grown people. (Они взрослые люди.) — парень пожал плечами. — Такой интересный… Antiques? — Чарли, это не антиквариат. Хотя, наверное, уже да… Все, отстань от машинки. Сядь, пожалуйста, за стол и не беси меня. — Доча, помоги мне все принести. — сверкая счастливой улыбкой, в комнате появилась Галина Александровна. — Ой, столько всего, столько всего… Надо еще бабушке успеть позвонить. — Мама. — Таня остановила главу их семьи у стола, не понимая, откуда вдруг столько радости. — Ты серьезно? Этот дед будет с нами отмечать? — Ну, а что? Вчетвером… Вчетвером веселее, чем втроем, верно? Танюш, Петр Богданович хороший мужчина. Он… — Да он к тебе свои дряхлые яйца подкатывает, мам! — Божечки! Не говори так. — перепугалась женщина, обернувшись на дверь. — Между прочим, он для вас подарок купил. — Да нахрена нам его подарок?! — агрессивно зашипела Попозже. — Пусть идет… Идет… Вот где ты его взяла, пусть туда и идет! — Дорогая… — её мать стала серьезней. — Я ведь не говорю так про твою жен… Кхм. Про твоего мужа. — А это еще как связано?! Мы женаты! Чарли — член нашей семьи! — Ну что, друзья мои? — с торжественной улыбкой к ним присоединился новый житель квартиры и, поравнявшись с Чарли, по-отечески хлопнул его по спине. — Время-то видели? Владимир Владимирович скоро будет поздравлять. Надо уже за стол садится. Праздник, как-никак, семейный. Все в сборе. На этих словах Бурая вытерпеть не смогла. Пронзая мужчину зловещими взглядом, она раздула ноздри не хуже быка. — А вы, простите, каким боком к нашей семье относитесь, а? — Таня. — привлекла на себя внимание женщина. — Я хотела… Ладно. Мы хотели вам сказать за столом, но… Какая уже разница, да? — спросила она у сожителя, подходя к нему. Тот улыбнулся и одобрительно кивнул, приобняв ее одной рукой. — Доча, мы с Петром… Мы решили пожениться. Самое страшное, что девушка только могла для себя представить, она услышала именно сейчас. Всего за час до Нового Года. Сказать о том, что ее словно окатило холодным душем — не сказать ничего. — Вчера Петр сделал мне предложение. — продолжала Галина Александровна. — Скажу честно, сначала я сомневалась… Но её дочь уже ничего слышала. В секунду в ушах зазвенело, стало тошно, а в следующий миг только Чарли заметил, что его жене плохо и вовремя успел подхватить перед падением на пол. Россия, тридцать первое декабря, потеря сознания… Тане это что-то напоминало. Однако, в этот раз, причиной недомогания стала ее собственная мать. Когда-нибудь она сможет прилететь сюда и не пожалеть об этой поездке? — Господи, только не ты. — замотала она головой и зажмурилась, увидев над собой Петра. — Танюша, ты как? Таня? Танечка? — в панике начала спрашивать её мать. — Мама, отстань. — простонала Бурая. — Чарли, ты где? Забери меня отсюда, а? Меня щас вырвет. — Princess, you alright? (Принцесса, ты в порядке?) — Not alright. (Не в порядке.) — нащупав и взяв мужа за руку, Таня обнаружила, что лежит на диване и немощно приподнялась. — Мам, ты прикалываешь? Нет, мне это снится… Она снова упала на спину под озадаченные взгляды новоиспеченной пары. — Почему ты так реагируешь? — распереживалась Галина. — Иногда люди вступают в союз… Уж тебе ли не знать? — Мне кажется, я сейчас нахожусь в Советском. — произнесла Татьяна, пустыми глазами пялясь в потолок. — Там же так было, да? Просто так женились? С нихера собачьего? Брали, и женились… — Это не так. И у нас все не так. — заверила её мать. — Просто я не знала, как лучше посвятить тебя в наши отношения… — Да лучше бы и не посвящала. Господи… За что мне все это? Да вы же даже жили в разных комнатах! — Конечно. А как иначе? Это ни как у вас, молодых, тяп-ляп и готово. Каждая уважающая себя женщина… — Господи, нееет. Ничего не говори! Пожалуйста. Я не хочу знать. Девушка все-таки поднялась. Так и не отпуская руку супруга, она развернулась к столу и выдохнула. — С новым, блять, счастьем. Ладно, давайте просто отметим этот долбанный Новый Год и пока сделаем вид, что вы ничего не говорили. — Знаешь, голубушка, не пристало так при матери выражаться… — начал было Петр, но Чарльз поднял на него хмурый взгляд. — Не надо говорит ей. Она… Она плохо. — Спасибо, Чарли. Кажется, ты тут единственный еще в адеквате. Тут… Тут душно, мне… Мне надо в ванную. Таня поднялась и вышла из комнаты, оставив остальную троицу в неловкой тишине. Усевшись на диван, Чарли оглядел трагичные лица будущих «молодоженов» и кашлянул. — Like a… It's… It's Оливей? — попытался он разрядить обстановку, указывая на один из салатов. По возвращению Татьяны еще минут десять висела гробовая тишина. Даже телевизор оставался выключен, а праздник напоминал самые скучные поминки на свете, украшенные мигающей на окне гирляндой. В голове американца складывалось впечатление, что именно так русские и встречают Новый Год, поэтому он не решался что-либо говорить. В итоге первая заговорила его жена, неожиданно взбодрившись. — Ну? И чего у всех такие кислые рожи? Женитесь, значит женитесь. Плевать. Все должны быть счастливы. Меня это вообще не касается. Я бы в вашем возрасте тоже долго думать не стала. Да я и в своем не думала. Да, малыш? — она склонилась к Чарли и, без лишней скромности, смачно чмокнула его в губы, затем взяла пульт от телевизора и включила. — О, «Голубой огонёк». Еще полчасика и Владимир Владимирович начнется, как вы и хотели. Таня широко улыбнулась Петру и принялась накладывать по тарелкам салаты. — Мам, там курица не сгорела? — Ой, Господи, и правда что. — спохватившись, Галина Александровна тоже подскочила и убежала на кухню за горячим. Казалось, что атмосфера стала налаживаться, но было видно, как спутникам двух женщин слегка неуютно. — Татьяна, скажи пожалуйста, ты правда успокоилась и не против? — спросил седобородый мужчина. — Дааа, конечно! Че теперь поделать? Повеситься что ли? Будешь папка мне. — Попозже хлопнула его по плечу через стол. — Только имей ввиду, у мамы квартира в кредит. Надо будет его выплатить. А еще мы планируем для вас внуков, так что на каникулы будем отправлять их сюда… — Таня. — с горячим в руках вернулась ее мать, расслышав странные небылицы. — Прекрати врать. — Чтооо? Да я просто шучу, ладно тебе! Успокойтесь. Че вы такие напряженные? Новый Год же! Ура! — брюнетка подкинула руки вверх. — Ой, я забыла. Мы подарки же с собой привезли. Так в чемоданах и оставили. Charley, can you bring me some presents? (Чарли, можешь принести подарки?) — Ооо… — Ратлифф тоже вспомнил о забытых презентах. — Yes, sure. (Да, конечно.) Он встал и пошел в комнату. Но стоило ему только выйти за дверь, как глаза Татьяны округлились, будто она что-то вспомнила. — Стой! Подожди, я… Я помогу. — девушка выскочила из-за стола и помчалась следом. — Honey, wait, I'll do it! (Милый, подожди, я сама!) Влетев к себе в комнату, она практически оттолкнула мужа от чемодана. Тот же мрачно сдвинул брови и почесал затылок. — What happened to you? (Да что такое с тобой?) — Nothing, just… I'll do it, you can go. (Ничего, просто… Я сама, ты можешь идти.) Сначала юноша так и хотел сделать, но сомнения не дали уйти просто так — Таня сидела на корточках и не торопилась открывать при нем чемодан — Stop. I don't like it. (Погоди. Мне это не нравится.) — он сам полез проверить вещи, но супруга начала сопротивляться. — Nooo. I told you I would do that. Charley, don't touch it! (Нееет. Я же сказала, сама справлюсь. Чарли, не трогай!) То, что жена что-то скрывает, подтверждалось. Физическое превосходство позволило парню отнять чемодан, бросить его на кровать и раскрыть его там, при этом отпихивая Таню, норовящую помешать. Долго рыться надобности не составило. Отодвинув ворох вещей, он обнаружил на дне чемодана то, о чем на секунду уже проскользнула мысль, когда Татьяна так молниеносно взбодрилась. — Again? (Опять?) — двумя пальцами Чарльз достал пакетик с порошком бледно-кремового цвета. — Bae… (Малыш…) Где-то под ребрами все крепко и неприятно стянуло. Чарльз не хотел верить снова в то, что видит. Как же он устал от этого… Это было в третий раз за полгода. В первый, после завязки, он верил жене. Он поверил, что найденный в гардеробной наркотик принадлежал Мэри. Да она и сама это потом подтвердила. А его возлюбленная так убедительно врала… Рьяно убеждала в том, что так сильно переживает за своё нездоровое сердце, что НИКОГДА В ЖИЗНИ больше не прикоснется к этой дряни. А в последний раз, два месяца назад, она все же призналась, что сорвалась. Она рыдала. Стоя на коленях, посреди их комнаты, она билась в истерике и клялась, что больше НИ ЗА ЧТО не поддастся на этот соблазн. Умоляла помочь ей, оправдывая себя завалами на учебе, недостатком внимания со стороны мужа и тяжелым поведением. И это снова было так убедительно, что даже сейчас, держа в руке этот злосчастный пакетик, он на долю секунды обвинил именно себя. Вспомнилось то, что произошло пару дней назад у Марии. Эти хаотичные перепады настроения, бесконечные отлучения «в туалет» где бы они ни были… Перед перелетом в Россию Таня сходила туда аж четыре раза! И это была совсем не малая нужда. Как оказалось сейчас, нужда была очень даже большая. Пазл складывался слишком очевидно, а сам Чарли уже не впервые ощутил себя полнейшим идиотом. — Bae, it's… It's not… (Малыш, это… Это не…) — Again… Again. And again, again, again. (Опять… Опять. И опять, и опять, и опять.) I have had it. (С меня хватит.) — What… What's it mean? (Что… Что это значит?) — Попозже сглотнула и не смогла придумать ничего лучше, чем соврать. — I didn't use it. (Я не употребляла.) — Lie. (Врешь.) — юноша даже не желал смотреть на нее. Внезапно он схватил чемодан и запустил его в противоположную стену. — You're lying to me again, bitch!!! (Ты опять врешь мне, сука!!!) — его точно слышали в соседней комнате, но казалось, ему уже наплевать. — I'm so sick of you. (Как же ты меня достала.) Обезумевшие глаза наполнялись злобой, а тело потряхивало, из-за чего казалось, что он немного не в себе и перед Таней совсем не тот заботливый парнишка, держащий ее за руку пятнадцать минут назад. — Every time. Every time I try to get the shit out of you. EVERY. FUCKING. TIME!!! (Каждый раз. Каждый раз я пытаюсь выбить из тебя это дерьмо. КАЖДЫЙ, ЁБАНЫЙ, РАЗ!!!) Бурая съежилась, бегая глазами по комнате и все время останавливаясь на двери. — Please, Teddy, don't… (Пожалуйста, медвежонок, не…) — Do I have to do this physically? (Мне надо делать это физически?) — свирепо посмотрел он на вновь сорвавшуюся жену. — What should I do, tell me?! (Что я должен сделать, скажи?!) — Teddy, don't yell, mom will hear you… (Медвежонок, не кричи, мама услышит…) — I'M NOT TEDDY!!! (Я НЕ МЕДВЕЖОНОК!!!) — взревел Ратлифф, ударив кулаком сбоку от нее и попав по комоду. — Tell me, are you stupid? You're really stupid, yes?! (Скажи мне, ты тупая? Ты реально тупая, да?!) You're addicted to this shit! (Ты же зависима от этого дерьма!) Он потряс пакетиком прямо перед ее лицом. — You could die of this stuff, you hear?! (Ты же можешь умереть от этой дряни, слышишь?!) — Stop shouting, please. Me… I… I didn't know what to do… (Пожалуйста, не кричи. Мне… Я… Я не знала, что делать дальше.) — No, no… You don't really hear anything. (Нет, нет… Ты реально ничего не слышишь.) — парень схватился за голову и прошелся по комнате. — You didn't want to go to the clinic! You said you didn't need it! I believed you! I shouldn't have, but I believed you! (Ты не захотела лечиться в клинике! Ты говорила, что тебе это не надо! Я верил тебе! Я не должен был, но верил!) Чарльз вновь перевел покрасневшие глаза на ту, что молча пялилась на него и в очередной раз сумела разочаровать. — Now that's enough. Stay in Russia. Stay in Russia and you can shove that shit up your ass. (Теперь хватит. Оставайся в России. Оставайся в России и хоть в жопу себе этого дерьма напихай.) В этот раз он не стал отнимать запрещенный препарат. Бросив кокаин на постель, парень вышел из комнаты и с силой захлопнул дверь. Таня без промедления побежала за ним, не замечая, что из другой комнаты за происходящим наблюдает ее мать и новый житель квартиры. — Don't you walk away from me! (Не смей уходить от меня!) Charley, please! Where you going? (Чарли, пожалуйста! Куда ты собрался?) — Fuck off. (Отъебись.) — бросил он, надевая куртку в прихожей. — It's easy to leave, right?! (Так просто взять и уйти, да?!) — подбежав к супругу, Бурая с силой толкнула его двумя руками в плечи, заставив удариться спиной о навесное зеркало. — This is your fault! It's all because of you! (Это ты виноват! Это все из-за тебя!) What was I supposed to do if you didn't talk to me? (Что мне оставалось делать, если ты не говоришь со мной?!) Она мало о чем думала, продолжая толкаться и не давая выйти за дверь. Теперь уже ее крики перешли на вопли, которые могли услышать даже соседи. — You only think about yourself! You forgot about me with your fucking computer! (Ты же думаешь только о себе! Ты забыл про меня со своим этим сраным компом!) You're looking at me like I'm an idiot! I always try to support you! (Ты же смотришь на меня как на идиотку! А я все время пытаюсь тебя поддержать!) If it weren't for me, you'd have is mouldy in your room long ago! (Если бы не я, ты бы уже давно покрылся плесенью в своей комнате!) — Would you like me to be mouldy in the basement? (А может быть, ты бы хотела, чтобы я покрывался плесенью в подвале?) — процедил Ратлифф, когда сам оттолкнул Татьяну и та замолкла. Она стояла как вкопанная и пыталась понять смысл услышанных слов. Они прозвучали двойственно. Но выяснить их значение она не успела — Чарли успел обуться, захватить куртку и вылететь прочь из квартиры. — Танюш… Ошарашенная скандальной сценой Галина Александровна вышла к дочери. — Пиздец… — не стесняясь в выражениях, Таня тоже быстро начала одеваться. — Куда он один поперся? Он же тут ничего не знает. — Вы что, белены объелись совсем? Ты-то куда собралась? Нет, подожди. Женщина остановила ее, не давая надеть обувь. — Почему она так с тобой обращается? Я слышала, как она начала кричать на тебя в комнате. — Мама, говори про него правильно, ладно? Это он. Я его приведу. — Нет. — Галина Александровна придержала Татьяну за руку. — Мужчины так себя не ведут. Я видела, как он толкнул тебя. — Мама, я… — Я говорила, что это ничем хорошим не кончится. А скоро этот человек начнет тебя бить. Нет, я тебя не выпущу. — женщина заперла дверь на торчащий из замка ключ и забрала его себе. — Если вернется, а такие невежи всегда возвращаются, то может быть откроем. И я еще сама с ней поговорю. А пока пусть померзнет. Будет знать, как обижать мою дочь. Все, пойдем в комнату. Каждый раз — это расстрел. Расстрел терпения, любви, нервной системы. Как человек может так безупречно убивать все, что дорого? Может он сам вдохновлял ее на саморазрушение? Он уже не понимал. Какой толк в его физическом комфорте, если мечты о чем-то безупречном превращаются в прах? Плетясь по запорошенной снегом дороге, под ногами Чарли видел только то самое убивающее вещество. Он помнил, как возненавидел его в детстве. Так как же он мог не обращать внимание на пагубную зависимость любимой женщины, а иногда сам лично развлекаться с ней подобным образом? Он виноват? Или просто пора бежать от той, что не способна бороться? Но как он может в действительности бросить ее наедине с этим демоном? Мысли в голове путались, под ткань тонкой куртки пробирался холод, уши покраснели от мороза и ветра, а он все шел вперед, даже не задумываясь, куда именно идет? Как бы хотелось вернуть ту Таню, в которую он был безгранично влюблен, когда совершенно не должен был влюбляться. Он бы сделал все возможное, чтобы давать ей все, но при этом изъять из ее жизни только одно — наркотики. Ведь он знал, она уже сбегала от них. Но теперь, что дома — в Америке, что здесь — в России, она попадает в эти капканы снова и снова. Как он может спасти ее окончательно? Или его самого уже давно пора спасать? И речь теперь не о том, что в заложниках его держат похитители. «Нет, правда, как она могла такое ляпнуть? Она ничего не говорит просто так. Она же во всем видит «рациональность». Ах, да, это я «иррациональна». Или как там она сказала? Или же… Это я придираюсь к словам. Эх… Какой бред. Надо прекратить себя накручивать лишний раз. Позвоню ей ровно в двенадцать. Сама. Сейчас точно у нас не тот период, когда стоит спорить по пустякам. Но Лина… Лина это не пустяк. Может быть, она и правда против этого удочерения, но не может честно признаться?» — не менее запутанные мысли сейчас заполняли разум другого человека, вышагивающего по заснеженной дороге. Магазинчик неподалеку от дома оказался закрыт, чего Катя не ожидала, поэтому пришлось в темпе мчаться в сторону ближайшего круглосуточного супермаркета. Она очень надеялась, что он все же работает. Не зря же она вышла за полчаса до нового года? На улицах пусто. «Сколько уже времени? Я же успеваю? Блин, вот курица.» — желая проверить точное время, девушка обнаружила, что телефон оставила дома. Перед выходом на него еще звонила Лиза, объявившаяся совершенно не вовремя. Хотя, для данной особы, «вовремя» уже быть и не может. Вероятно, хотела поздравить и заодно помириться. Что ж, ей не повезло. Сейчас Екатерина не в духе для примирений, поэтому, пусть радуется, что звонок остался без ответа. «Еще и с Эльвирой так неудобно получилось… Но нет. Мне не нужна эта встреча. Кого я обманываю? Она ничего не изменит. Конечно, за Полину, я бы по мордам надавала, но пусть живет. Мириться нам незачем, друзьями мы не станем. Чем-то больше — тем более. И сейчас меня волнует только одна проблема — какого хрена они закрыты?! Мне нужен сок!» Подойдя к огромному гипермаркету с надписью «Лента», она поняла, что двери заперты и раздвигаться в стороны не желают. Надо бы разворачиваться и бежать домой. «Но вообще-то, если обойти здесь, то можно пройти мимо второго круглосуточного. Разница в пять минут.» — привычка не отступать понесла девушку в обход. Прямиком навстречу летящим в её лицо снежинкам и ветру. — Слава богу! — она буквально залетела внутрь, но следующую по счету дверь запирала женщина в оранжевой форме. — Подождите! Мне всего сок надо купить! Не подскажете сколько время? — Девушка, Новый Год! — крикнула ей за дверью пухленькая продавщица, тыкая на наручные часы, а услышав «Галя, тебе наливать?!», убежала куда-то за кассы. Хорошенко уставилась сквозь прозрачное стекло в пустой супермаркет и не верила, что ее так нагло не пустили. — Вы издеваетесь?! — крикнула она, но конечно же, Галя ее уже не слышала. — Супер! Просто супер! Оказавшись на улице, Катя зло оглянулась на уже ненавистные оранжевые вывески, но вдруг остановилась. Эти самые вывески перед ее глазами покрылись мутной пеленой. Она начала моргать и потерла глаза, как сделала это в прошлый раз. Но когда с надеждой открыла их, с ужасом поняла — все стало еще хуже. Зрение неумолимо начинало падать. За секунды она переставала видеть то, что вполне отчетливо находилось прямо перед глазами. Ориентир в пространстве потерялся. Охватила паника. Зачем-то она шагнула назад. Обо что-то споткнувшись, ее тело повалилось назад и шатенка упала на твердый асфальт, больно ударившись спиной. Но даже боль от удара не пересилила тот страх, что ее охватил. Она попыталась встать, но поскользнулась и теперь беспомощно ползала по земле. Только не снова. Только не сейчас. Не в эту же ночь! Она до сих пор не видела ничего, кроме ярко различимых цветов. Она снова видела так, будто смотрела через сильно запотевшее стекло. — You all right? — вдруг услышала Хорошенко над собой английскую речь. В следующий момент чьи-то крепкие руки помогли ей подняться, а в небе загремели залпы фейерверков.