Denying2: Confrontation

Ночь. Первая минута первого января, две тысячи пятнадцатый год. Где-то вдалеке, со свистом в небо взлетают снаряды салютов. Разлетаясь на множество разноцветных искр и постепенно угасая, они феерично красивы в своем падении вниз. Только этой красоты Екатерина увидеть не могла. Максимум, вспышки яркого света в потускневше-мутном пространстве. Цепляясь за ткань чужой куртки и беспорядочно мечась ослепшими глазами по сторонам, она испытывала самый настоящий ужас. Этого не должно было вновь повториться. Ни в коем случае. Ни сегодня. Ни сейчас. Никогда. — Я… Я… Я ничего не вижу… — заикалась она. Лишь потом пришло понимание, что тот, кто помог ей подняться, говорил на английском языке. В панике шатенка терялась ни то, что в иностранных словах, даже в русских. — Hey, hey, it's okay. It's okay. (Эй, эй, все хорошо. Все хорошо.) — попытался успокоить незнакомку случайный прохожий. — Я русский плохо… But… Я… Я помогать тебя. Катя слышала его молодой голос и пыталась взять себя в руки, дабы у них получилось нормально коммуницировать. Но все произошло настолько неожиданно, что она совсем растерялась. «Наверное, это один из тех чернокожих ребят, что постоянно раздают листовки у метро.» — подумала напуганная девушка. — I… I speak English. (Я… Я говорю по-английски.) — наконец смогла она хоть что-то произнести. — My eyes… I lost my sight. (Мои глаза… Я потеряла зрение.) — Oh. This is terrible. How can I help you? (Оу. Это ужасно. Чем я могу помочь?) Но после своего признания Хорошенко вдруг замолчала. Обомлев от собственной неосторожности, она медленно убрала руки от стоящего перед ней человека. Поблизости никого нет. Все весело кричат «ура» в своих уютных квартирах или дворах под бой новогодних курантов. Темно. Она ничего не видит. Что может быть на уме у парня, шатающегося здесь в такой час? И что может прийти ему голову теперь, когда он узнал о ее проблеме? Возможно, кто-то другой и не задумался бы об этом, но в её памяти прочно отложились воспоминания с печальных времён. О том, как однажды она училась ходить с тростью, потерялась на улице и услышала шутки от мимо проходящих ребят. Вместо того, чтобы помочь, они смеясь рассуждали о том, что можно сделать с ослепшей девушкой, когда та не в состоянии увидеть их лиц. И уже в то время она лишилась какого-либо доверия к представителям мужского пола. «Но он иностранец, ему проблемы не нужны, да?» — попыталась переубедить себя Екатерина, осознавая, что в данный момент это единственный человек, способный помочь. Молодой человек же оглядывался вокруг, придерживая остолбеневшую девушку и желая найти подмогу. Взглядом он искал хоть кого-нибудь, но в этот час улицы пустовали. — Should I call an ambulance? I'll call, just tell me how. (Мне вызвать скорую помощь? Скажи как, я позвоню.) Оказаться в больнице Хорошенко не желала. Она хотела только одного — как можно быстрее попасть домой, где ее скорее всего уже потеряли. — No, no. Not to the hospital. (Нет, нет. Не нужно в больницу.) — помотала она головой. И в то же время подумала: «Будь он каким-то маньяком, вряд ли бы предложил позвонить в скорую, верно?»  «На бездомную она не похожа.» — параллельно с ней подметил про себя юноша. — «Опрятная, симпатичная, молодая…» — Taxi? (Такси?) — предложил он. — Should I call you a cab? Do you have a home? (Вызвать тебе такси? У тебя же есть дом?) — Yeah, yeah. I live… I live near, but… (Да, да. Я живу… Я живу недалеко отсюда, только…) — Екатерина смотрела мимо него и примерно представляла, сколько придется ждать автомобиль в новогоднюю ночь. — It will be a long time. At this hour. You… Could you walk me out? (Это будет долго. Такое время. Ты… Ты мог бы меня довести?) — попросила она на свой страх и риск. — Yes, of course. (Да, конечно.) — парень вновь потерянно огляделся. — Well, except I don't… (Только я не знаю…) — I will show you. (Я покажу.) — уже более решительно сказала попавшая в беду девушка и попыталась уловить яркие цвета вокруг. — Is… Is here the orange shop, yes? So… We go right. (Здесь… Здесь оранжевый магазин, да? А значит… Нам направо.) — она показала рукой. Все ещё часто моргая, в надежде, что зрение вернётся, Катя позволила незнакомцу вести себя к тротуару. Приходилось успокаивать упрямое недоверие мыслями о том, что он иммигрант и не станет так глупо нарушать закон. Туристы в этой части города бывали крайне редко, поэтому сомнений в его статусе не оставалось. «Мне кажется, или он вроде как и не африканец совсем? По акценту и голосу совсем не похож…» — What is your name? (Как тебя зовут?) — спросила Хорошенко, идя медленно чтобы снова не поскользнуться. — Where are you from? (Ты откуда?) — Charles. I'm… (Чарльз. Я из…) Прежде чем дать ответ, молодой человек вспомнил о наставлении супруги. Перед полетом в Россию, та уверяла, что отношение некоторых ее соотечественников к его родине не самое дружелюбное, от чего рекомендовала лишний раз не болтать о том, откуда он прибыл. Сначала совет казался смешным и глупым, но в его пользе довелось убедиться на примере настойчивых, а местами агрессивных, политических расспросов от ухажёра тещи. — I'm from Canada. (Я из Канады.) — приврал он, конечно же сомневаясь, что слепой девушке вообще есть дело до его национальности, но не стал рисковать. — Really? (Серьезно?) — Катя искренне удивилась. — Why are you here? I mean… Everyone on the contrary leaves. You live here? (Почему ты здесь? В том смысле, что… Все наоборот отсюда уезжают. Ты здесь живёшь?) Она даже усмехнулась, не понимая, что может привлечь человека, по её мнению, из очень комфортной страны, в ее собственную. — No, no. I came for work. (Нет, нет. Я приехал по работе.) — пояснил юноша. — It's odd that everyone is leaving. I think it's a beautiful place, but always cold. Brrr! (Странно, что все уезжают. По-моему здесь красиво, только холодно. Бррр!) — Not always. (Не всегда.) — опровергла Екатерина. — You better come here in the summer. (Лучше приезжай сюда летом.) Слушая его ответы, ей хотелось в них верить. Даже в таком состоянии незнакомец смог вызвать улыбку и был правда похож на шаблонно-дружелюбного, слегка наивного жителя запада. Вместе с тем, это вводило в ещё большее недоумение. Вполне понятно, если он приехал сюда по работе. Допустимо даже нахождение в спальном районе, так как неподалеку имеется скромный отель. Но что он забыл на улице? Ночью. Один. В самый разгар праздника. Вряд ли как и она решил сходить в магазин в столь неподходящий момент. — Did we pass… Em… The temple? (Мы не прошли мимо… Эм… Храма?) — спохватилась Хорошенко. — Turn right before it. And go straight. (Перед ним направо. И прямо.) — What's your name? (А как твое имя?) — I'm… I'm Kate. It's easier for you. (Я… Я Кейт. Тебе так проще.) — Okay, Kate. You mean the church? Turn here? (Окей, Кейт. Ты имеешь в виду церковь? Здесь поворот?) — Yeah, yeah. It's right. (Да, да. Правильно.) Идя рядом с иностранцем, Катя почти перестала бояться, но из-за своего положения оставалась немного напряжена. К тому же она задавалась вопросом: почему знакомства с любопытными людьми всегда происходят в отвратительном для неё состоянии? Такую закономерность удалось подметить уже давно. Сейчас её интересу мешала тревога. Что, если она останется такой навсегда? Операция должна была помочь распрощаться с недугом. Не на время. Она должна была помочь насовсем! Из ее головы убрали ту жуткую гематому, так в чем дело? Что ей теперь делать? Неужели впереди снова эти ужасные походы по больницам и ощущение собственной бесполезности? Она не готова возвращаться к инвалидности. Она этого просто не вынесет. — Be careful. (Осторожно.) — Чарли придержал свою спутницу, не дав споткнуться о бордюр. — Пе… Перепятствие. Не к спеху. Отвлёкшись и переступив преграду, Екатерина удивленно хмыкнула. — How do you know Russian? (Откуда ты знаешь русский?) — I hardly know the language. (Я почти не знаю.) — честно признался лжеканадец. — My wife is Russian. She taught me a little bit, but I like it. I think I'll continue. (Моя жена русская. Она немного учила меня, но мне понравилось. Думаю, я буду продолжать.) — Wow, are you married? That's cool. So… Excuse me to pry into your affairs… What are you doing out here so late? Do you know that today is a… Holiday? (Ого, ты женат? Это здорово. Но… Извини, что лезу не в свое дело… Что ты делаешь на улице? Ты знаешь, какой сегодня, эээ… Праздник?) — Yeah, sure thing. We also celebrate New Year's, though a bit differently. (Да, само собой. Мы тоже празднуем Новый Год, хоть и немного не так.) — Yes, I know. Oh, damn it… Exactly. (Да, я знаю. А, черт… Точно.) — шатенка только сейчас поняла, что задала глупый вопрос и посмеялась. — Well… That's a little strange. It seemed to be twelve o'clock, and people don't usually walk around the city alone at this time… If only a little later. (Просто… Это немного странно. Кажется, уже наступило двенадцать и обычно люди не гуляют в это время одни по городу… Только если чуть позже.) — Heh. You know… It's a long story. (Хех. Ты знаешь… Это долгая история.) — уклончиво ответил молодой человек. — Just crappy New Year. Why are you outside? (Просто дерьмовый Новый Год. А почему ты на улице?) — Oh… As you can see, I understand. But my story is short and stupid. I just went to buy juice. (Ох… Я тебя понимаю, как видишь. Но моя история короткая и тупая. Я всего лишь пошла купить сок.) Катя усмехнулась и уже общалась с иронией. Желание скорее переступить порог квартиры немного уменьшилось. Хуже ей уже быть не может, но она представляла, что сейчас будет дома. Мать, сестра, подруга, все начнут охать и ахать. Спрашивать, как это с ней произошло и как такое возможно? Можно подумать, она сама знает. В любом случае, праздник превратится в траур. Надо будет позвонить Маргарите, рассказать ей… И все снова, с самого начала. А сейчас, со временем диалога ей становилось необъяснимо комфортно. Будто она знала этого человека раньше, как старого друга, и они встретились спустя множество лет. Общаясь, новоиспеченные знакомые не спеша подходили к дому, куда весь путь их направляла память Екатерины. — It's nice to know that a foreigner likes our city. (Приятно знать, что иностранцу нравится наш город.) — говорила она практически без акцента. — Now we will pass this track and ahead the first door is mine. (Сейчас пройдем эту дорожку и впереди, самая первая дверь — моя.) Но сделав несколько шагов, Катя остановилась как вкопанная. Изначально думая, что ей мерещится, она приоткрыла рот, придерживая под локоть своего спутника. Но нет, ей не показалось. Пелена с глаз начала постепенно спадать. Видимость становилась более ясной и приходила в норму, пусть и медленно. Будто все это время ей мешали беспросветные бельма на обоих зрачках. Точно так же, как было вечером, но через более продолжительный срок. — I… I think… I feel myself good now… (Я… Я… Кажется… Теперь я щупаю себя хорошо…) — проговорила шатенка, уставившись на заснеженную приподъездную площадку. — Excuse me, feel… What? (Щупаешь что, прости?) — I feel myself better… I see! (Я чувствую себя лучше… Я вижу!) — она повернулась к парню, сопроводившему её до дома, а теперь смотрящего на свою спутницу как-то странно. — Jeez! (Охренеть!) — поразился он и неловко улыбнулся. — Don't ever say «feel myself». (Никогда не говори «щупаю себя».) — Эм… — Катя немного смутилась. — Why? (Почему?) — Kate, just don't say this. (Кейт, просто не говори этого.) — по-доброму посоветовал Чарльз. — So you mean your vision restored on its own? Does this happen? (Так ты хочешь сказать, твое зрение восстановилось само по себе? Как такое возможно?) — I don't know. It's… It's… Or you are a healer… (Я не знаю. Это… Это… Или ты целитель…) — Хорошенко посмеялась, не веря своему счастью. — Or this New Year's miracle. (Или это Новогоднее чудо.) Она понимала, что происходящее с её зрением ненормально и к доктору обратиться все же придется. Но сейчас ее волновало только то, что она снова увидела мир своими глазами. — Are you really alright? This ever happen to you before? (Правда все хорошо? С тобой такое уже было?) — Yes, that's… That's my long story. (Да, это… Это уже моя долгая история.) — Екатерина не могла перестать улыбаться. Сейчас, когда зрение неожиданно восстановилось, она пригляделась к юноше, которому на вид было лет восемнадцать, не больше. На секунду возникла мысль, что его лицо кажется отдаленно знакомым. «Такой молодой и уже женат?» — промелькнуло лёгкое удивление. — I'm glad. (Я очень рад.) — улыбнулся Чарли. — I hope everything will be great for you. Happy New Year, Kate. Take care and… (Надеюсь, с тобой все будет в порядке. С Новым Годом, Кейт. Береги себя и…) Он планировал пожелать всего наилучшего и уйти, но Катя подумала, что будет неправильно отпустить его просто так. — No, stay. (Нет, останься.) — разыскивая ключ в карманах, она подошла к двери подъезда и подозвала к себе. Ратлифф не очень понял зачем, но подошёл. — Anything wrong? (Что-то не так?) — I want to thank you, so… (Я должна тебя отблагодарить, поэтому…) Как же оно? Забыла. В общем… Come with me. (Пойдем со мной.) — Ооо. — Ратлифф сообразил, что его приглашают в гости и придержал металлическую дверь. — No, no, no, not really. I should go… Em… About my things. (Нет, нет, нет, не нужно. Мне надо идти… Эм… Заняться своими делами.) Хорошенко озадаченно нахмурилась и фыркнула. — I don't know what you are thinking… I'm just inviting you to eat a salad. (Не знаю, что ты там подумал… Но я просто зову тебя поесть салат.) Оливье. — Ааа, оливей! I know, I know. Oh… No, I didn't think anything unseemly. (Я знаю, знаю. Ох… Нет, я не подумал ничего неприличного.) — американец даже посмеялся, поняв, о чем она говорит. — I mean… As far as I know, this holiday is a family tradition. (Просто… Этот праздник у вас как семейная традиция, насколько мне известно.) — Yes, but you helped me. (Да, но ты мне помог.) — проявила Катя исконно русскую настойчивость. — Hm… Maybe you will like… (Хм… Может быть тебя привлечет…) Холодец? — Эээ… Холо… Дьец? — Yes, that is also a food. (Да, это тоже такое блюдо.) Хо-ло-дец. Tasty. (Вкусное.) — Ооо… Холодьец! — Чарли вспомнил, что уже слышал что-то подобное. — No, no, really, thanks a lot. (Нет, нет, действительно, спасибо большое.) Парень отказывался, хоть и допустил мысль, что, возможно, зря сбегает от компании столь очаровательной девушки. Пока они стояли под козырьком подъезда, вперемешку со снегом на асфальт начал накрапывать дождь. Ветер незаметно стих. При свете наддверного фонаря новую знакомую удалось разглядеть чуть лучше. «У нее такая очаровательная улыбка…» — неосторожно подумал про себя юноша, обратив внимание на мило выступающие и порозовевшие от холода щеки. «У него очень красивые глаза…» — подметила в то же время шатенка, чье зрение наконец-то в полной мере восстановилось. Простодушно улыбаясь, они молча и с интересом разглядывали друг друга. У Чарльза возникало схожее со своей спутницей впечатление. Словно он уже где-то видел её, но не мог вспомнить где именно и на мгновение даже показалось, что павильон поблизости, детская площадка, да и другая окружающая его местность что-то напоминают. Он первый опустил взгляд. — So… — You… Оба ощутили некую неловкость, но договорить никто не успел. Дверь подъезда отворилась, скрыв собой Чарли, и оттуда вышла Елена Анатольевна, до конца даже не успевшая застегнуть куртку. — Господи, Катя! — женщина всплеснула руками. — Ты совсем что ли с ума сошла?! Мы тебя потеряли! Звоню, а телефон дома! Я уже подумала, мало ли какие пьяные тут ходят. Двенадцать, а тебя нет… Чтоб тебя. Перепугалась-то как… — Мам, все норм. Просто я… Я упала, короче и… Мне вот, помог молодой человек. Он из… Катя хотела вытянуть из-за открывшейся двери своего случайного знакомого, но там его не оказалось. Пока взволнованная мать причитала, парень как в воздухе растворился. «Он точно из Канады, а не из Британии?» — подумала про себя Екатерина, удивлённая таким уходом «по-английски». — Где? — Елена тоже заглянула за дверь. — Нет тут никого. Катюш, ты сильно ударилась, да? Тебе надо беречь голову, ты же знаешь. Она зачем-то потрогала лоб дочери, а с лестницы в подъезде чуть ли не кубарем неслась Маша. — Елена Анатольевна, подождите меня! О… — остановилась она за женщиной. — Катюха, пипец! Ты чё тут стоишь? Ты в курсе, что куранты пропустила? Но девушка лишь улыбнулась, отвлечённо посмотрев в угол своего дома, за которым, вероятнее всего, и скрылся ее недавний спутник. — Ага, в курсе. Но кажется… Кажется моя компания на Новый Год была не так уж и плоха… «Как бы там ни было, это неправильно. Идти в гости к незнакомой мне девушке, тем более такой… Я женат, а это можно расценить как… Черт. Неужели Таня меня настолько выдрессировала, что я не могу делать то, что мне хочется? Новое знакомство мне бы сейчас не помешало, чтобы отвлечься и понять, что делать…» Чарли обернулся на пятиэтажный дом, от которого отошёл метров на десять. Возвращаться было бы глупо и поздно, поэтому, вздохнув, он огляделся вокруг. Без шапки уши замерзли. Голова намокла, а капюшона у куртки как назло не было. Ночные опустевшие улицы выглядели не очень дружелюбно. Куда идти он не знал. Возможно и стоило бы вернуться в родительский дом супруги, но он не верил, что сможет спокойно с ней говорить. Сейчас он не хотел даже видеть её, не то что слушать очередные оправдания и обвинения. Может, стоит связаться с Джоссом? Сейчас он в Москве, там будет проходить первый съёмочный день и можно попробовать туда улететь. «И что? Я просто возьму и брошу её с этой проблемой один на один? Но… Злоебучие дерьмище! Она же сама не хочет ее решать! Я не знаю что с ней делать. Не знаю! Я предлагал ей лечение! Ей же нужна реабилитация, если она сама не может бросить эту дрянь. Это нихрена не развлечение. Это — болезнь! А она только и делает, что врёт. Врёт, врёт, бесконечно врёт мне! «Нет, Чарли, у меня болит сердце, я же не дура, я больше не буду»! «Нет, Чарли, я же делала большие перерывы и было нормально, а значит, это не зависимость»! Боже мой… А оказывается, во всем виноват я, да? Так она сказала, когда я уходил? В таком случае, может и правда без меня будет лучше? Может, без меня она от этого избавится? Бля. Она ведь даже здесь потрудилась это достать!» Пока Чарльз думал и шел мимо большого, но уже закрытого гипермаркета, вдалеке виднелась небольшая вывеска. «Hotel» — скромно оповещала она проблемно мигающей подсветкой. Подойдя ближе, парень заметил стрелочку, ведущую за точно такой же пятиэтажный дом, как и большинство в округе. На ней маленьким шрифтом были прописаны неизвестные для него слова. — Ка-фе. — прочитал Чарли себе под нос. — Ааа. Cafe. Ива да ма… Ма-ря. Ивань-да-Маря. — повторил он, но все равно ничего не понял. Главное, что рядом находился хоть какой-то мини-отель, куда американец и направился, совершенно не думая о комфорте в эти минуты. — Мама, он потеряется! Ты меня слышишь? Че у тебя за привычка такая все время запирать меня дома?! Отдай ключи! — Не потеряется. — спокойно отозвалась Галина Александровна. Подкладывая своему жениху в тарелку еду, она, как и сам Петр Богданович, сидела за столом, возле которого туда-обратно сновала разоряющаяся брюнетка. — Сейчас гопота бухая по улицам ходит, ты понимаешь? А если с ним что-то случится? Меня после того, что было, знаешь как трясет постоянно? Он, блин, трубку не берет! Таня нервно клацала на кнопку вызова, повторяя это действие уже раз в тридцатый. — Не говори глупостей. Здесь никому её похищать не надо. У нас хороший район. Как ушла, так и вернется. — отмахнулась женщина. — И перестань нагнетать. Праздник, вообще-то. Петь, картошечку будешь? Глядя на полные равнодушия лица, Попозже закипала и уже начинала краснеть от злости. — Ты совсем крышей тут двинулась под старость лет, пока меня не было? Мам, я тебе нормально объясняю, человек потеря… — Так! — Петр хлопнул ладонью по столу и встал. — Прекращай так говорить с матерью. — Что? — Татьяна аж поморщилась, глядя на седобородого мужчину, решившего поставить ее на место. — А ты кто вообще такой? Ты че, реально в батю поиграть собрался? Тогда как и он когда-то можешь взять свои манатки и выметаться отсюда к херам! Я тебя знать не знаю, чтобы ты мне тут указывал! Старый ко… — Успокоились оба! Теперь уже на ноги встала хозяйка квартиры. — А ты прикуси язык. — строго обратилась она к дочери. — Не знаю, что с тобой стало, дорогая моя, но я тебе сразу говорила: «ты не с тем человеком связалась»! Если ты позволяешь себя бить, позволяешь так с собой разговаривать, ещё и заступаешься после этого, то… — Он не бил меня! Сколько тебе повторять? Он оттолкнул, потому что я его толкала, а орал, потому что… Потому что… — Таня не могла назвать истинную причину и объясняться не стала. — Ты ключи мне отдашь, нет? Но Галина Александровна вопрос проигнорировала. Она молча села обратно за стол, усадила Петра и показательно сделала телевизор погромче. — Да идите вы оба знаете куда? — гневно процедила Таня сквозь зубы. — Лучше бы я вообще не приезжала. Озлобленно хлопнув межкомнатными дверьми, она вернулась в свою комнату. Никак не получалось отделаться от навязчивого ощущения, словно переступив порог этой квартиры, она воспользовалась машиной времени. В этих стенах все осталось точно так же, не считая чужого мужчины, усугубляющего обстановку, и нескольких новых предметов мебели. Полное отсутствие взаимопонимания с матерью. Обиды. Бесконечные ссоры. Она так старалась сбежать от этого, но зачем-то привезла сюда человека, которым дорожит больше всего на свете. А ведь именно здесь, в Санкт-Петербурге, она когда-то потеряла многое из того, что ей было дорого. Но, может быть, дело не в конкретном местоположении или городе? Может быть дело в ней самой? К осознанию данного факта Татьяна ещё шла, а пока что она продолжала настойчиво набирать номер Чарли, по всей видимости, решившего порядком потрепать её нервы. При очередной попытке совершить вызов ей помешал другой, входящий, и совсем не от того человека. — Да тебе-то что над… — Бурая, с Новым Годом! — прокричал из динамика полупьяный мужской голос. — Че, как оно? Как отмечаешь? Какие планы вообще? Мы тут в Центральную Станцию собрались с Дэнчиком… — Ага. И тебя. — Таня нахмурилась, вовсе не ожидая звонка от данного абонента. — Вов, если мы один раз встретились, это не значит, что я с тобой по гей-клубам шастать пойду. — сказала она вполголоса. — А чё? Я же это… Просто подумал и решил пригласить. — бывший одноклассник, судя по тону, немного обиделся. — Ты же тоже из темы и… Эээ… Ну… Нас всего двое, а чем больше народу тем веселее. Ну, как хочешь. — Нет, подожди. — вдруг спохватилась брюнетка. — Не-не-не Танюх, если ты опять про то самое щас начнёшь, то это был один раз в виде исключения. Я же говорил, я завязал. — Вовчик, блин, нет. Я про другое. Ты можешь до меня доехать и позвонить в домофон? Мне надо чтобы мать дверь открыла. Уже очутившись дома, Екатерина не торопилась отвечать на расспросы. Присутствовали сомнения в том, стоит ли сообщать об ухудшении своего состояния. Наводить панику девушка не любила и прекрасно знала, что по-другому ее мать отреагировать не сможет, а проку от этого точно не будет. «Если такое ещё раз случится, я обязательно расскажу. Пока что главное не оставаться одной и в первый же рабочий день съездить в больницу.» — решила она для себя. Отпуская Лину с колен, Катю в комнате встретила недовольная сестра. — Капец, блин! Ты где шлялась? Говорила же, что поздно идти. Мы даже «ура» не покричали из-за тебя. — Мама, сё? — девочка тут же подбежала к ней. — Пазника нету? Тетя Ена хопушки не даёт. — Сейчас будут. И хлопушки, и всё-всё-всё. Подожди чуть-чуть. — пообещала опоздавшая к самому разгару праздника молодая мать. — Кроме сока? — заметила Кузьмина то, что подруга пришла с пустыми руками. — Ты не купила? — Не успела. Они закрылись прям перед носом. — А чё ходила так долго? — Я не долго ходила, просто… Поскользнулась, навернулась, ударилась этим… Копчиком. И еле как встала. — солгала шатенка, присаживаясь за стол. — Линусь, не балуйся. Сейчас Рита с бабушками будут звонить, поздравят нас, а потом пойдем хлопушки взрывать, да? Так, а где мой телефон… Она отдавала всё своё внимание ребенку, стирая с ее щек остатки еды и убирая подальше вилку. — Рита уже звонила. Попросила перезвонить. — оповестила Елена Анатольевна, а затем негромко обратилась к двум другим девушкам. — Мне кажется, она ударилась затылком. Очень странно себя ведёт. Говорит, что ее кто-то довел, но с ней никого не было… — Мама, я все слышу. — взглянула на неё старшая дочь. — И вообще-то головой я не билась. Парень-канадец, помог мне подняться и проводил до дома. Маша с Полей переглянулись и единогласно фыркнули. — Ага, конечно. — посмеялась блондинка, возвращаясь к салатам. — В Новый Год у нас тут по району только канадцы и ходят. Толпами. Мария тоже хихикнула. — Катюх, если ты сбегала, чтобы прибухнуть, то могла бы и при нас. Мы Рите не скажем. — Я чё-то не пойму. — с раздражением оглядела их Екатерина. — У нас Рита теперь всё решает или чё? Если я захочу выпить, я выпью. Обязательно было вот эту фразу вставлять? Она сегодня уже успела мне «поуказывать». Уехала и нет же, все равно как пуп земли. Все должны жить как она скажет. В ответ на такую странную тираду все присутствующие вновь переглянулись, но в этот раз промолчали. Никто явно не понимал, к чему это было сказано. Зато сама Катя понимала почему из её рта вылетают такие слова. Её все ещё обижало то, что довелось услышать от возлюбленной несколько часов назад. Но вопреки обидам, она подумала, что это достаточно глупо, поэтому сама же себя одернула, услышав звонок на телефон, оставшийся в другой комнате. — Щас приду. Екатерина вышла, а Полина склонилась над столом и шепотом уточнила. — А они чё, поругаться успели, да? Я просто не слышала. — Уж если твои большие уши не уловили, то наши тем более. — поддела дочь Елена Анатольевна. Да и самой Екатерине не понравилось, как она отозвалась о Маргарите, поэтому хотелось поскорее ответить на звонок и поговорить без упрёков. Внутри себя девушка понимала, что обижена. Но даже не на недавние слова. Ей все сильнее не хватает её. Не хватает просто засыпать рядом, просыпаться в одной постели. Не хватает их уже привычного, совместного быта и родных прикосновений. А ведь это именно она давно мечтает уехать подальше отсюда. Так почему, уже в который раз, в другую страну сбегает её вторая половина? И самое главное, без неё. «Надо сказать ей, что я очень скучаю и прекратить обижаться на всякую ерунду. Она скоро вернётся, надо немного подождать.» — заключила Катя в голове перед тем как взять смартфон с тумбы. Однако, на дисплее высвечивалось имя, которое Рита так невзлюбила — Эльвира. — Катенька, с Новым Годом! — громким и весёлым возгласом поздравила её женщина. — Я только сейчас прочитала твое сообщение. — С Новым Годом. — шатенка даже по телефону слышала, что женщина, чуть ли не ровесница ее матери, отмечает праздник веселее чем она. — Извините ещё раз, что заставила заморочиться из-за меня. Просто я уже решила, что с этим человеком мне говорить не о чем и никакой надобности… — Вот видишь, ты и без карт все сама видишь наперед. — радостно подтвердила Эльвира. — Именно это они мне и показали. — Правда? — Да. Я всего-то сделала небольшой расклад и сразу готова была тебе сказать, что ни в коем случае не вздумай. Моментально идёт разрушение по всем фронтам и ничего положительного встреча тебе не сулит. Ещё был момент… Мне тебе говорить? — Да говорите, раз уж начали. — посмеялась Хорошенко, расхаживая по комнате. — Тебя ждёт другая встреча. С мужчиной. Я бы даже сказала, ещё не с мужчиной, а с молодым человеком. Там выпал рыцарь кубков, который уже когда-то давно в твоей жизни присутствовал, но… Видимо, вы не общаетесь. Человек творческий, наивный, но ты его должна сразу узнать. Вот на эту встречу внимание обрати. Она хоть несёт в себе что-то позитивное, а с этой барышней… Перевернутая королева мечей, ничего не скажешь. Толкование карт Катя и сама понимала, поэтому, слушая разъяснения, она присела на постель и пыталась обмозговать то, что говорит «наставница». — Знаете, я не уверена и… Может, мне показалось… Но кажется, я знаю о какой встрече вы говорите. Наверное. — девушка усмехнулась. — Только вот мы не были раньше знакомы. Нет. Точно нет. — Значит, это не оно. Уверяю, этого человека ты знала очень давно. Ладно, Катенька, всего тебе наидобрейшего в новом году. Развивайся, впитывай только добрую энергетику, черноту оставляй врагам. Так тому и быть. Все, с праздничком ещё раз. Увидимся на шабаше. Катя посмеялась над специфическими шутками этой дамочки и, распрощавшись, в приподнятом расположении духа и с улыбкой на лице, собралась звонить Маргарите. На душе стало легко. Было так приятно узнать, что решение не видеть бывшую возлюбленную оказалось верным. Пусть она и не признавала, что чьё-то мнение для нее может стать авторитетным, но слова Эльвиры являлись очень важным фрагментом. В её гаданиях она видела ничто иное, как послания свыше, в которые, от здравого ума или же чрезмерного скептицизма, верили далеко не все. Например, такие люди как двадцатисемилетняя брюнетка, моментально принявшая телефонный звонок. — С Новым Годом, родная. Я не думаю, что цифры что-то значат, но… Все же хотела сказать небольшое пожелание. — Ритуль… — Подожди. — Рита не дала Кате вставить своё слово. — Я хочу сказать, пусть… Пусть этот год пройдет с пользой. Для тебя. Для нас. Для нас троих. И я хочу извиниться за то, как я выразилась. Знаю, как для тебя это важно и мне бы не хотелось, чтобы ты думала, будто это неважно для меня. Ты знаешь, я люблю тебя. И я полюбила Лину. Я разделяю твоё желание стать семьёй, воспитывающей прекрасную дочь. Если в начале разговора Шаманка желала сказать очень много, извиниться сама или же просто замять тот разговор, то сейчас она не смогла ничего произнести, а Марго продолжала. — Я никогда не понимала, как люди решаются на это. Я все ещё говорю про такую большую ответственность. Честно скажу, поначалу я думала, что в тебе играет эдакая сестринская любовь, которую ты перепутала и нам ещё рано. Ты прочувствуешь это, успеешь передумать, но… Наверное, так и приходит понимание, что… Да. — Ты сейчас серьезно? На том конце провода Майорова услышала тихий всхлип. — Абсолютно. Да, это ответственный шаг, но не думай, что я сбежала от этого. Просто твои поведенческие реакции говорят о том, что ты меня обвиняешь, но я вас не бросила. — Да знаю я. — Катя шмыгнула носом, однако, в голосе читалась улыбка. — Говоришь так, будто кинула жену с ребенком на руках. Хотя, что-то в этом есть. Я Линку реально уже почти полгода сама тут воспитываю, а ты только сейчас решилась все это сказать. — Дуреха. — Марго по-доброму усмехнулась. — Не плачь. Это тот момент, когда стоило подождать. И да, признаю, я очень боялась. Боялась, что ты приняла поспешное решение и сделала это единолично. — По сути так и было… Но если бы ты была категорически против, мы бы… Мы бы что-нибудь придумали. — Ничего не надо придумывать. Скоро я вернусь и заберу вас с собой. Поэтому, после праздников, рекомендую потихоньку начать собирать документы. Сказанные Ритой слова пробудили что-то волшебное. Катя и думать перестала о своих проблемах со здоровьем, будто их и не возникало. Примерно так бывает, когда ужасно болит голова. Стоит этой боли пройти, как до следующего раза ты и не задумываешься о том, насколько невыносимо может раскалываться черепушка. И так мало Екатерине хотелось услышать для счастья. «Потерпи немного» и «нам надо чуть-чуть подождать» она слышала уже ни раз. Но Маргарита пообещала, что уже через три месяца вернётся обратно, а конкретные сроки звучали в стократ убедительнее пресловутого «скоро». Радостные возгласы Лины при взрывах хлопушек с конфетти, улыбка мамы, смех сестры и подруги — все это вернуло празднику должную атмосферу счастья. Девушка уже даже не думала о том, что была бы не прочь побывать на вечеринке, откуда ей, очевидно, звонила Эльвира. Теплые домашние празднества она стала ценить куда больше. Как выразилась Рита, наверное, так для себя она и понимала, что всё-таки… Всё-таки «Да».

***

Зато, нынешнего отношения к вечеринкам, особенно на следующий день, с подругой совершенно не разделяла Мария. Семейство Хорошенко лишь недавно открыло глаза, как её громкие крики заполнили квартиру. Кричала она что-то о том, что «будет тусить как не в себя» и станет «суперженой». — Мах, ты дурная? Чё ты несёшь? — шатенка сонно потерла глаза. А когда Кузьмина заскочила на её постель и буквально начала скакать, Катя недовольно натянула одеяло до подбородка.  — Нет, ты реально в своем уме? Видишь, мы спим! Ты мне кровать сломаешь! Маша, блин! — Вообще-то Лина уже давно завтракает. Вставай, горе-мамаша! Мы завтра идём тусииииить! — пропела Маша и плюхнулась рядом. — Фух. Давид позвонил и сказал, что его друзья-организаторы замутили очешуенную тусу, прикинь? У нас будут випы! И знаешь в чем я уверена? Он сделает мне там знаешь что? Нет, не то, о чем ты подумала! Он сделает мне… Предложениеее! Она буквально завизжала и кинулась целовать Хорошенко в щеки, от чего той пришлось срочно прятаться за подушкой. — Да хватит, ё-моё! Будешь Давида своего засасывать. — смеялась Катя. — С чего ты вообще это взяла? Ты недавно ныла, что он уйдет к другой. — Я, после того, как он вчера написал, что не приедет… — выделяя каждое слово, Мария подняла указательный палец. — Написала ему, что все. Это конец. Чао бомбина! На что он мне знаешь что написал? Он написал, что это только начало. Начало! А?! Как тебе? Начало чего? — Эээ… — Это ещё не всё. Я, как самая умная Маша… Выделяю — самая умная! Позвонила его сестре… Хотела спросить, реально он у них или чё вообще? И почему они его не отпускают? А она угадай чё сказала? Сказала, что да, он у них! Делился хорошими новостями. Делился, делился и на радостях так наклюкался, что за руль точно не сядет, а даже если они его довезут, то он сам все испортит! Я спрашиваю: «Чё испортит? Какие новости?». А она: «Сама скоро узнаешь». Ну точно предложение! Я тебе говорю! Он же на этой тусе будет а-ля ведущий, на сцене торчать, конкурсы там всякие проводить, м? Смекаешь? Он предложит мне выйти за него прямо в микрофон! В микрофон, мать его! Уиииии!!! Кузьмина снова запищала, а вместе с ней, широко раскрыв глаза и рот, заверещала ещё и Катя. — Блииииин! Поздравляю! — в этот раз она сама кинулась обниматься. — У тебя логика дебильная, но я бы тоже так подумала! — Девочки! — крикнула им Елена Анатольевна. — У нас сейчас окна треснут! Идите доедайте салаты! А то Поля и Лина без вас всё съедят! — Давай, поднимайся скорее. Самопровозгласившая себя невестой девушка хлопнула бывшую одноклассницу по ноге и, спрыгнув с кровати, убежала на кухню. Но Катя не торопилась вставать. Упав обратно на подушку, она с улыбкой потянулась и закрыла глаза. «Во делааа… Все женятся. Наверное, это здорово, раз вызывает такие эмоции. Может, когда мы с Ритой и Линой переедем, то… Тоже можно об этом подумать? Я бы и сама могла сделать ей предложение, вроде как… Это же нормально? Хрен знает, как это делается… Но в Штатах это даёт определенные права. Как и у нас, только… Только вот у нас, по закону, мы бы не смогли быть обычной семьёй. А там это было бы вполне реально. Хм… Всё-таки не зря меня так часто что-то связывает с другими странами, я уверена. Сначала тетя Ася, потом бабушка, круиз… Значит, точно пора валить. Ещё и этот Чарльз… Блин, он странный. Так смылся… Может, я наговорила лишнего и сама не поняла? Да вроде нет. Хотя, он попросил меня кое-что больше никогда не говорить, но… Я не совсем поняла, почему? Черт. Я же не сказала ему, что была в Канаде… Один день.» Екатерина посмеялась про себя и перевернулась на бок. «Нет, ну правда, че он делал во время курантов на улице? Как-то не очень красиво он исчез. Прикольно было бы номерами или соцсетями обменяться хоть, что ли… Интересно же пообщаться. И вообще, он… Он точно был?» — хмыкнув, девушка облокотилась виском на ладонь и ещё сильнее задумалась. — «Эльвира мне рассказывала, что у каждого существует ангел-хранитель. А что, если… Что, если его на самом деле не было? И ангел внушил мне, что меня ведёт живой человек, но по правде… Бля, нееет. Это уже чересчур фантастика. Главное при Рите таких теорий не высказывать, а то она точно решит, что я в секте, сошла с ума и отправит меня в дурдом. Но всё же… Странно это было. Неплохо было бы найти этого парня и нормально отблагодарить. Хотя, как говорит Эльвира, если надо будет, вселенная сама ещё раз сведёт нас с кем надо. А еще она вчера говорила про встречу… Какого чувака я должна встретить? Кого я раньше знала? Ха. Может, это всё-таки он и был? Вдруг мы сталкивались в Канаде в какой-нибудь очереди или… Тупо на улице? Поэтому его лицо мне и показалось знакомым? Да не, чушь.» Вновь усмехнувшись, Катя отмахнулась от бесконечных раздумий и все же встала. Наличие сестры подсказывало, что вскоре салатов для нее действительно не останется. Очень скромный и не блещущий чистотой номер отеля Чарльз покинул довольно рано. Он плохо спал. Не удивительно, ведь по ощущениям из матраса торчала пружина, за тонкими стенами всю ночь раздавались не то пьяные выкрики, не то стоны, а его голова в этом хаосе была переполнена роем сомнений. В девять часов утра юноша уже сидел за столиком в пригостиничном кафе, с типично русским названием — «Иван-да-Марья». Заведение пустовало. Его открыл администратор отеля, в данную секунду практически засыпающий за барной стойкой. По всей видимости, он являлся единственным сотрудником, кому выпала печальная ноша — работать первого января. «Кажется, он не очень рад, что я спросил, где у них можно выпить кофе.» — подумал Чарли, допивая остывший эспрессо и окинув беднягу мимолетным взглядом. Столик у окна был единственным, что ему приглянулся. Покидать заведение он не торопился, поэтому сидел и задумчиво разглядывал снег, превратившийся за ночь в грязную, замерзшую кашу. Утреннее зарево вдалеке только-только давало о себе знать. На улице стало чуть теплее чем вчера. На пару градусов. Однако, американец эту разницу не ощущал, что служило ещё одной причиной как можно дольше не выходить наружу. «Интересно, как бы прошла эта ночь, если бы я согласился пойти с той девушкой? Все больше жалею, что я этого не сделал. Мы могли просто познакомиться, пообщаться… Наверное, круто провести время там, где понятия не имеют кто я такой и кем был. Но… Почему-то у меня сложилось такое чувство, будто… Будто я знаю её очень давно. Хм. Возможно… Возможно я просто устал от одного и того же окружения. С Машей или с бывшей подругой Тани тоже было интересно провести время, но… Нет, это было как-то иначе. Будто мы уже гуляли в этом дворе и я просто проводил её до дома, или… Что-то вроде того. Не припомню, чтобы со мной такое случалось. И не стоило так сбегать, это было неприлично. Но я рад, что помог ей. Надеюсь, с её зрением всё будет хорошо, а мне пора узнать… Так. Минуту.» — Ратлифф сдвинул брови, опустил взгляд на кофе и попытался кое-что вспомнить. — «У бывшей девушки Тани тоже были проблемы со зрением. А звали её… Звали её… Как же? Проклятье. Ка… Та… Даша! Точно. Её звали Даша. Отлично. А то это было бы совсем безумие — встретить именно её.» Парень фыркнул, так и не сообразив, что просто-напросто спутал имена. Быстро переключившись на другие заботы, он собрался с мыслями и нехотя, но все же написал сообщение Татьяне. В нём он интересовался, какой адрес назвать таксисту, чтобы добраться до её дома. Ответ последовал незамедлительно. Оба прекрасно знали, что разговор предстоит не из лёгких. Сложно счесть сколько раз они затрагивали эту тему. Сколько раз они обсуждали её и, вроде как, приходили к общему знаменателю. Но каждый раз как по-новому. Каждый раз как какой-то ритуал перед очередным затишьем. Перед слепой верой и надеждой на то, что этого диалога достаточно, а потом… Новая порция гноя из вскрывшегося нарыва под именем «ложь». И Чарли никак не мог понять, почему при всем произошедшем, именно он ощущает себя виновником? Почему стыдно даже проверить точное количество пропущенных звонков этой ночью? В добавок, вместо извинений, с порога квартиры его встретила хлесткая пощечина, обжёгшая кожу и отвернувшая лицо в сторону. — Well… Very nice. (Что ж… Очень мило.) — глухо произнес он. Но после этого жена сама же бросилась ему на шею. Она крепко обняла супруга, и тут же, с какой внезапностью обхватила его руками, с такой же и оттолкнула от себя, впившись краснющими, от бессонной ночи, глазами. — Where have you been? I asked where you've been! Like an idiot I went looking for you on the streets! You think that's funny? I called you ninety-seven times. Ninety-seven! I didn't sleep because of you! I was going to call Joss or… Or go to the police! I don't know… You… You know I can't be calm when I'm not sure where you are! You did it on purpose, huh? Do you realise that mustn't do this?! (Где ты был? Я спрашиваю, где ты был?! Я как дура ходила искать тебя по улицам! Думаешь, это смешно? Я звонила тебе девяносто семь раз. Девяносто семь! Я не спала из-за тебя! Я собиралась уже звонить Джоссу или… Или идти в полицию! Я не знаю… Ты… Ты же знаешь, что я не могу быть спокойна, когда понятия не имею где ты! Ты специально это сделал, да? Ты понимаешь, что так нельзя поступать?!) — I mustn't? I must only listen to your endlessly repeated false promises, right? (Нельзя? Мне можно только выслушивать твои бесконечные лживые обещания, да?) — саркастично и грубо спросил Чарли, стоя у двери в прихожей. — I had to come back, wish you a happy New Year, act like nothing happened, and let you keep blow cocaine up your nose? (Я должен был вернуться, поздравить тебя с Новым Годом, вести себя как ни в чем не бывало и позволить тебе дальше долбить кокаин по носу?) Татьяна испуганно уставилась на супруга. Метнув взгляд на дверь, ведущую в комнату матери, она шикнула и громко зашептала, торопливо запирая квартиру изнутри. — Can you not talk about it so loudly? (Ты можешь не говорить об этом так громко?) — Your mother doesn't know English anyway. (Твоя мама всё равно не знает английский.) — I wouldn't be surprised if that's the word she understands. (Не удивлюсь, если именно это слово она поймет.) — Oh, yeah? What kind of word? Cocaine? I thought you liked it. Mmm… Crack. Icing. Angie. Snow. Sugar. (О, да? А о каком слове речь? Кокаин? Я думал, тебе оно нравится. Ммм… Крэк. Лёд. Энджи. Снег. Сахар.) — Stop it. (Прекрати.) — What else do you call it? Double bubble? Heaven dust? Gold dust? Carrie? Chasee? Charlie? (Как вы ещё его называете? Дабл-бабл? Небесная пыль? Золотая пыль? Кэрри? Чейзи? Чарли?) Попозже стыдливо поджала губы и опустила взгляд. — Please stop… (Пожалуйста, хватит…) При всем желании она бы не смогла посмотреть в глаза мужа, учитывая то, что он прав — его имя, пусть и в немного другом написании, иногда тоже служило синонимом и использовалось не по назначению. Например, подругой Мэри, когда та в сообщениях интересовалась наличием запрещенного препарата. Она так и писала — «Is Charlie home?». И Таня всегда понимала — завтра на учебе подруге понадобится «помощь». — I didn't want to admit this for a long time, but… (Я долго не хотел этого признавать, но…) — Ратлифф глубоко вздохнул и постарался игнорировать подкатывающий к горлу ком. — Seems like you can't never get clean while are with me. You should stay here, at least for a while. (Кажется, рядом со мной ты никогда не сможешь завязать с этим. Тебе стоит остаться здесь, хотя бы на время.) Он выглядел решительно, направившись в комнату, где остались его вещи. — What… You… (Что… Ты…) — Таня замешкалась, но потом поторопилась следом. — What do you mean? (Ты о чем?) Когда она вошла, Чарли уже отправлял незначительное количество своего разобранного багажа в рюкзак. — Maybe… (Может быть…) — он выпрямился с домашними штанами в руках и потряс ими. — Maybe you're right. It's really my fault. Maybe my behavior is to blame or… Or it's what happened to us. Or my transition. I dunno, you tell me. But how can I, the one who pushes you on drugs, help you get out? The answer is obvious — no chance. (Может быть ты права. Это действительно моя вина. Может быть мое поведение послужило этому или… Или то, что с нами произошло. Или мои перемены. Я не знаю, тебе виднее. Но, как я, тот, кто толкает тебя на наркотики, могу помочь тебе выбраться? Ответ очевиден — никак.) — What the… What are you saying? I… That's… That is bullshit! You fucking stop! (Да что ты… Что ты несешь? Я… Это… Это не правда! Да бля, остановись ты!) — Бурая подошла к парню и выдернула из рук одежду. — I don't know where you're going, but you're not going anywhere. About what I said yesterday, that's… I was angry. Yes, it's kind of hard for me, too. We're in a fucking period, but… You… You're exaggerating the problem. There's actually no problem at all. (Не знаю, куда ты собрался, но ты никуда не пойдешь. То, что я сказала вчера, это… Это было со злости. Да, отчасти мне тоже сложно. У нас сейчас дерьмовый период, но… Ты… Ты преувеличиваешь проблему. Да и нет никакой проблемы вообще.) — No problem? Seriously? Look at me. I said look at me! (Нет проблемы? Да ладно? Посмотри на меня. Я сказал, посмотри на меня!) Чарльз силой заставил супругу повернуть лицо в свою сторону. Ощущая, как его пальцы стиснули челюсть и щеки, та наконец подняла взгляд. — Did you snort coke while I was gone? (Ты нюхала пока меня не было?) — вполголоса спросил он. — Tell me the truth for once. Did you do this? (Хоть раз скажи мне правду. Ты делала это?) Между грудной клеткой и животом Татьяны что-то тревожно сжалось. Оробев, она нервно сглотнула. — Yes. (Да.) — вымолвила девушка одними губами. Тиски из пальцев тут же высвободили её лицо. Вот почему она не видела смысла в правде. После неё всё становилось только хуже. В глазах возлюбленного появилось ещё большее разочарование, а её собственные начинали слезиться. — Come on, Charley, please. (Пожалуйста, Чарли, хватит.) — воззвала Таня, наблюдая за тем, как он вернулся к сбору вещей. — I'm not letting you go anywhere! (Я никуда тебя не пущу!)  В попытке помешать, она схватила рюкзак и импульсивно принялась выкидывать всё обратно. Охапками, как попало, одежда летела на постель, но в конце концов Ратлифф отобрал его и вынужден был отпихнуть жену так, что та приземлилась следом. — We can't go on like this! (Мы не можем так больше продолжать!) — прикрикнул он. — I'll go to Moscow. And when the shooting is over, I will return home. You need to wake up a bit. I dunno where you got this shit, but I'm not leaving any money, so you can't buy it again. I have no idea what else to do with you! (Я уеду в Москву. А когда закончатся съёмки, вернусь домой. Тебе надо немного очухаться. Не знаю где ты здесь смогла достать эту дрянь, но денег я тебе не оставлю, чтобы не смогла купить её снова. Я не знаю что ещё с тобой делать!) Пока Чарльз говорил, то сам не верил своим словам. Он не верил, что принимает такое решение, но безысходность завалила валунами какие-либо другие пути отступления. — Bae, please don't. (Малыш, пожалуйста, не надо.)  Таня уже не мешала. Закрыв лицо ладонями, она просто плакала сидя на краю постели. — I give you my vow not to use it again. Can you believe me for the last time? It was my mistake. I won't repeat, I promise. I don't need drugs, just… It was just a little easier, that's all. Like… Like with cigarettes. (Я клянусь тебе, я больше не притронусь к этому. Ты можешь в последний раз поверить мне? Это была моя ошибка. Я ее больше не повторю, обещаю. Мне это не надо, просто… Просто так было чуть проще, вот и всё. Это… Это как сигареты.) — Yeah, sure, cigarettes… Cigarettes are also an addiction. (Да, конечно, сигареты… Сигареты — это тоже зависимость.)  Чарли сокрушенно посмотрел на жену, выглядящую крайне несчастной и хрупкой в тусклом свете из-за плотно задернутых штор. Естественно, он не верил ей. Но унять сжавшуюся мышцу слева было непросто. — You always promise me to stop but off the wagon again. How many damn times, Tanya? How many more times? (Ты постоянно обещаешь мне остановиться, но снова срываешься. Сколько раз, черт возьми, Таня? Сколько еще раз?) — I know, so… (Я знаю, но…) — Попозже всхлипнула и неуклюже размазала по щекам слезы. — I'm trying. I'm trying! Please just… Just stay… Just stop shut from me and everything will be fine. I swear. (Я стараюсь. Я стараюсь! Пожалуйста, просто… Просто останься. Просто перестань отстраняться от меня и все будет хорошо. Я клянусь.) Даже если бы эти оливковые стены могли говорить, они бы никогда не поверили в слова уехавшей когда-то хозяйки. В свое время они уже впитали много подобных обещаний, но она так и не сдержала их. Чарли мог бы ощутить себя частью этих стен. Он тоже впитал немало клятв, записанных словно на диктофон, но не имеющих никакого отношения к правде. Стоя как столб, парень молча смотрел на рыдающую супругу, сумевшую запачкать остатками не смытой косметики его белую домашнюю футболку на своем теле. Ноги не подчинялись. Мысли о том, что нужно развернуться и уйти не работали. Он хотел дать ей шанс. Он хотел ей хоть как-то помочь. И у него был только один запасной выход. — Only if you go to centre for drug rehabilitation when we get home. (Только в том случае, если по возвращению домой ты отправишься в реабилитационный центр для наркоманов.) — произнес Ратлифф. — Only then can I trust you. Again. (Только тогда я смогу доверять тебе. Снова.) Брюнетка подняла на него заплаканные и растерянные глаза. Ещё раз всхлипнув, она боязливо и судорожно замотала головой. — No. No, no, no. I… I… I don't need… I don't need a hospital. Aren't you listening to me? I'm not sick. I'm not a junkie. I don't have an addiction, I don't have withdrawal, I… It was just difficult for me. Just like for you. I… I can quit anytime. On my own. You'll see! Just… (Нет. Нет, нет, нет. Я… Мне… Мне это не надо… Мне не надо в больницу. Ты меня не слышишь? Я же не больная. Я не наркоманка. У меня нет никакой зависимости, меня не ломает, мне… Мне просто было тяжело. Как и тебе. Я… Я могу бросить в любой момент. Самостоятельно. Вот увидишь! Просто…) — Just what?! (Просто что?!) — Чарльз снова повысил голос и чувствовал, что нервы его беспощадно подводят. — We talked about this! We've talked a thousand times! We both know you can't do it on your own! But I can't force you to get rehab! I thought you understood something that time! (Мы уже говорили об этом! Тысячу раз говорили! Мы оба видим, что ты не можешь самостоятельно! Но я не могу силой заставить тебя лечиться! Я думал, что в последний раз до тебя хоть что-то дошло!) — But I quit! I quit! (Но я же бросила! Я бросила!) — Таня вскочила на ноги, тыкая пальцами себе между ключиц. — Why don't you remember? (Почему ты этого не помнишь?) — Enough of that. (Достаточно.) — No, waaait. We had a deal! You forgave me, you promised not to ignore me, and I stopped having fun with dust, since it makes you so angry! That's true, isn't it? But then you started shut down again and avoiding me! You don't talk about your feelings with me at all! You're always moody! You used to say every day that you loved me, but now… It's like you don't even care if I exist or not! Like a piece of fucking furniture! Now you've found the wire to get away from me finally? Get rid of me like an unwanted cupboard, right? You already wanted it that time! You were ready to kick me outside, motherfucker! I remember everything perfectly, unlike you! Don't think I'm a stoned moron and I don't remember a damn thing! (Нет уж, подождиии. Мы обо всем договаривались! Ты простил меня, обещал не игнорить, а я перестала баловаться порошком, раз тебя это так сильно бесит! Было такое?! Но потом ты снова начал запираться и сбегать от меня! Ты вообще не говоришь о своих чувствах со мной! Постоянно недоволен! Раньше ты каждый день говорил о том, что любишь меня, был нежнее, а теперь… Тебе будто вообще плевать, есть я или нет! Как мебель, блять! А сейчас ты нашел повод, чтобы свалить окончательно, да? Избавиться от меня, как от ненужного шкафа? Ты и тогда этого хотел! Ты меня готов был выкинуть на улицу, блять, козлина! Я прекрасно всё помню, в отличие от тебя! Не думай, что я идиотка обдолбанная и мне память отшибло!) — I flipped out! (Я психанул!) — юноша и вовсе сорвался на грубый крик. Хоть он и помнил, как омерзительно себя вёл, но от наглости супруги готов был взорваться. — Fucking hell, just like now I didn't know what to do with you! You better remember your goddamn promises so well, cause it's really «blah blah blah blah»! You asked me to believe you, you said the same thing. (Я как и сейчас не знал, что с тобой делать, мать твою! Лучше бы ты так хорошо помнила свои гребаные обещания, потому что на деле это лишь пустые слова! Ты же просила поверить, ты говорила всё то же самое.) И это действительно было так. Девушка вернулась к наркотикам довольно давно, что выяснилось не в самый подходящий период жизни молодой семьи. Тихим сентябрьским вечером, в одной из комнат на втором этаже, свет в полутьме излучали лишь настольная лампа и небольшой ноутбук. Дверь без стука отворилась. Щелчок выключателя и сидящий за компьютером парень дёрнулся. Прищурившись от яркости потолочных плафонов, он понял что вздрогнул зря и вытащил наушники. — Что ты тут делаешь? — оживлённо поинтересовалась Татьяна, вошедшая в комнату. С улыбкой она подошла к смурному супругу и крепко обняла его со спины. — Сильно занят? Из-за плеча она посмотрела на экран, но вкладки быстро свернулись, оставив на виду лишь рабочий стол. — Ты что-то хотела? — буркнул Чарльз, все еще жмурясь от света. — Вообще-то я соскучилась. Хотела провести с тобой время. Может закажем пиццу и посмотрим что-нибудь? Кстати, поздравь меня! Я сдала этот сраный зачет по интерактивному дизайну. На А! Правда, с минусом… Но все равно же отлично! — Серьезно? Поздравляю. Татьяна нахмурилась. Подготовка к экзамену на самом деле отняла много времени и сил, поэтому реакция мужа её не слишком обрадовала. Хотелось объятий, подробных расспросов, заинтересованности или хотя бы побольше хвалебных слов. Она давно привыкла к тому, что американцы достаточно экспансивный народ и Чарли исключением не был. По крайней мере, раньше не был. Она не могла не заметить, что всё существенно изменилось после их возвращения в Лос-Анджелес. — Ну так, что? — вкрадчиво спросила брюнетка на ухо. — Я заслужила немного твоего внимания? Правда, я не против внимания и побольше… Прозвучала кокетливая усмешка. Ласковые и теплые губы дотронулись напряжённой шеи, даря нежные поцелуи, однако, юноша чуть отстранился в бок. — Давай… Давай позже. Я… Занят немного. Не сейчас. — Уже девять часов. — Таня расстроилась и неугомонно потрясла мужа вместе с компьютерным стулом. — Нуууу. Давай, не будь задницей! Хватит сидеть тут в темноте со своими игрушками. Сегодня крутой день, крутой повод повеселиться, а у меня хорошее настроение и тебе я его тоже подниму. Русская девушка заново стиснула парня в объятия, все еще стоя позади, а потом что-то вспомнила и шлепнула его по плечу. — Блин, сегодня такой угар был! С Мэри. Я, короче, к тесту в холле готовилась. Она рядом сидела, еблом щелкала. Говорила, типа: «Мне ниче учить не надо. Напишу на листочке свой номер и наш шоколадный мистер Франклин потом сам лично у меня тест в тачке примет». Показывает ртом типа отсос, угарает, а сзади преподша по коммуникативному дизайну подходит, и такая: «Девочки, здравствуйте. Мистер Франклин заболел, поэтому сегодня вместо него принимать ваш зачет буду я. Надеюсь, вы хорошо подготовились». И сваливает такая. Мэри так и осталась с выпяченной щекой сидеть. Я как заржала, всю тетрадь оплевала. Потом посоветовала ей немного к другому тесту подготовиться. Бурая посмеялась, показав неприличный жест с помощью языка и двух пальцев. На это Чарли поморщился и ничего не ответил, что её совсем не смутило. — Но эта преподша такая жирная, — продолжала она. — Да ты её знаешь, мисс Нельсон которая. Наверное, даже при желании хрен разберешь, куда ныряешь, в вагину или в пупок. Татьяна вновь похихикала. Говорила и выглядела она взбудораженно. Но и эту шутку Чарльз не оценил, а лишь скривил лицо ещё больше. — Не знал, что ты так глубоко задумываешься о дупле своей пухлой училки. — произнес он, отворачиваясь обратно к компьютеру. — Можно без меня? — Эй! Это ты так меня выгоняешь? Молчание, очевидно, служило знаком утвердительным, но Попозже соглашаться с ним не желала. — Если ещё несколько дней подряд ты будешь меня динамить, то я и не о таком задумываться начну. — пригрозила она. — Да хватит уже тут сидеть, блин. Пойдем! И во что ты там залипаешь целыми днями? И чё прячешь? Дай-ка я посмотрю. Если там опять порево, то я тебе… Таня попыталась отлепить его руку от мышки. Сразу не получилось, но она сдаваться не собиралась. — Проклятье! Таня, не трогай! — возмутился Чарли. — Нет там ничего. Можешь просто уйти? — Нееет. Дай я сначала проверю. Какого хрена ты постоянно сидишь тут? Хочешь сказать, тебе живая я не так интересна как пиксели? Поэтому свернул? Или ты с кем-то переписываешься? Дай сюда. Бурая упорно боролась за мышку до тех пор, пока Ратлифф с раздражением не ударил отнимаемым устройством по столу. — Я тебя выйти попросил! Ты оглохла?! — Ты чё, дурак? Попозже изумленно округлила глаза, но за словом в карман не полезла. — Окей. Сиди, блять, задротствуй, или чё ты там делаешь. Только потом не удивляйся, что спать тоже здесь будешь, ага? Или вообще к Дону в будку пойдешь. Псих. Всерьез раздражаясь, она обиженно пошла к двери. Но едва муж расслабился, девушка мигом развернулась и ловко воспользовалась тачпадом для открытия вкладки. — Твою мать! Я же попросил! Возможно, было бы лучше застать здесь именно порнографию. От увиденного Тане стало не по себе. Новостной сайт с объемной статьей пестрил заголовками:

Исчезнувший труп. Актриса жестоко расправилась с сыном своего похитителя. На собственной ферме была убита часть семьи, державшей заложницу для выкупа. Когда самооборона превращается в убийство?.

Полиция пока так и не нашла мужчину, выжившего после случившегося и сбежавшего с места преступления. Напомним, что предварительно оглушенный преступник, по имени Итан Лэмбдон, воспользовался моментом и исчез в неизвестном направлении. Полиция утверждает, что это вина врачей скорой помощи, вовремя не проверивших состояние беглеца, лежащего рядом с двумя очевидно мертвыми телами. Сами же доктора сообщают, что прибыли несколько позже стражей порядка. Те первые оказались на месте происшествия, потому и должны были самостоятельно проверить пульс каждого из пострадавших. Вероятно, изначально происходило задержание одного из соучастников преступления, а помощь в первую очередь была оказана молодой звезде молодежного сериала, что и повлекло за собой побег фермера. — вещала пресса. Сайт не стеснялся высказывать субъективное мнение, но неприятным был даже не сам текст. На эту же страницу попали добытые неизвестным путём фотографии. Снимки мертвых тел с места преступления, предоставленных крупным планом без какой-либо цензуры. Ниже одного из таких располагалось пояснение: «Убитый от рук заложницы восемнадцатилетний сын похитителя — Джим Лэмбдон. Тринадцать проникающих ранений острым предметом. Суд счёл верным оправдать заложницу-убийцу. Действительно ли такая самооборона имеет место быть?». «Ни в чем неповинный ребенок не должен был пострадать!» — тут же подхватывали комментаторы из сети. «Самооборона есть самооборона. Норм легавые съезжают.» «Бедная мать. Надеюсь, она не успела увидеть смерть сына. 13 ударов — это не самозащита.» «Где нормальная информация о причастности полицейской? Соучастник. Ха-ха.» «ИМХО, как бы там ни было, для профилактики эту актрису следовало посадить хотя бы на пару месяцев.» «Согласен. Как я понимаю, эта девка жива, а двое других людей — нет! Они её не похищали и не виноваты, что их сбежавший папаша — мудак!» «Люди, вы больные?! Они там все замешаны. Красава! Так их! Сумасшедшие ублюдки.» «Рожа похищенной как у вонючих латиносов. Чё, зажравшиеся свиньи, выкуп зажали? Так ей и надо.» «Дожили. Оправдываем преступников, обвиняем жертв. ЛОЛ.» «Если это была вынужденная мера, то это нормально. Надеюсь, негодяя найдут и упекут за решетку. p.s. бабу-копа посадили за соучастие. все ок.» Чарли захлопнул ноутбук, не дав Тане как следует вчитаться. — Там не порно. Ты довольна? — Малыш, ты… Зачем ты это читаешь? — в голосе Татьяны звучала неловкость. — Я думала, ты… Ты стараешься не смотреть эти новости. Они же… — Да, я… — молодой человек замешкался. — Я случайно наткнулся. Там эти фото, а их… Не знаю, откуда они их взяли. Раньше их нигде не было. — Скорее всего кто-то продал. Сам знаешь, как это бывает, но… Тебе не надо об этом читать. Там одна желтуха, всё перевёрнуто. Даже название статьи дебильное, всё в кучу. — Да, ты права. Глядя на супруга, отведшего взгляд куда-то в сторону, Таня сожалела о преждевременной ругани. — Знаешь, если ты хочешь, мы могли бы… Мы можем поговорить с тобой об этом. Ты никогда не рассказывал вне суда, что… — Нет. — отрезал Чарли, вернув себе безразличное выражение лица и возвращая ноутбук в открытое положение. — Там не о чем говорить. Могу я просто побыть один? — Любимый, ты всегда сидишь здесь один… — Мне сейчас это нужно. Извини. Я не могу переключиться в один момент и веселиться. И я не хочу портить твое хорошее настроение. — Ты не испортишь! — Попозже ободряюще улыбнулась и сделала шаг вперёд. Повернув Чарльза на стуле к себе лицом, она присела на корточки и постаралась наладить зрительный контакт, держа его за обе руки. — Дурачок. Как же ты не поймешь, я не хочу оставлять тебя в таком состоянии. Ну? Ты чего? Все же идёт дальше, жизнь продолжается. Мы дома. Все давно закончилось и тебя оправдали. Этого урода все равно найдут, да и не придет же он к нам домой. А если придет, то я первая проломлю ему череп. Пока что из нас двоих я поподвижнее буду. — Татьяна по-доброму усмехнулась и легонько похлопала по фиксатору для колена. — Я помню как ты переживал во время слушаний, но теперь всё в порядке. Ты потихоньку идешь к своей цели, поправляешься, а я… Я ведь люблю тебя. И хочу, чтобы ты чувствовал себя лучше. Иди сюда. Прикоснувшись ладонями к щекам, Таня приподнялась и осторожно притянула юношу к себе. Через несколько секунд она присела к нему на колени, но он не был настроен на нежности. Мало того, он никак не мог изъяснить свои настоящие мысли. Те мысли, из-за которых хотелось сбежать. Буквально выпрыгнуть из самого себя. Исчезнуть, рассеяться, испариться. Хотелось орать и рыдать навзрыд, медленно сходя с ума от беспросветной разрухи, воцарившейся где-то внутри. Или хотя бы истребить то, что не покидало голову ни на один день. Но что-то мешало. Что-то незримое словно топило в бетонном растворе, вынуждая молчать и выглядеть снаружи как безучастная статуя. Чарльз не знал, как выразить эти чувства. Они просто не выходили наружу. Будто что-то постыдное, мерзкое, гнилое. Поэтому он поддавался мягким и коротким поцелуями. Чтобы попытаться не думать больше ни о чём. Чтобы хоть ненадолго вернуть себя жене. Постепенно ненавязчивые прикосновения перерастали в более глубокие, согревали, побуждали закрыть глаза и даже предположить, что данный способ абстрагироваться не так уж и плох. Рассуждая идентично, Татьяна становилась все более настойчива в своих действиях. Притягивала супруга за затылок, прижималась ближе своим телом и сама же положила его неподвижную руку себе на бедро. — Расслабься, отвлекись. — прошептала брюнетка, надолго не прерываясь. Но Чарли внезапно отпрянул. — Я… Нет. Я… Сейчас… Я не могу. Он выглядел потерянным. Ничего не вышло. Перед его глазами все ещё стояла жуткая, леденящая душу картина: ненавистная ферма, подвал, лежащий на бетонном полу Джим. Обоняние, как сейчас, помнило ржаво-металлический запах крови, сочащейся из открытых ран на его теле. Тошнотворный, исходящий от собственных окровавленных рук, одежды, куска железа, пола. А взор привязан только к лицу покойника, умершего с полуоткрытыми, оцепеневшими глазами и таким же полуоткрытым, неестественно искривлённым ртом. — Я просто не могу. Давай… Давай мы завтра… Все что захочешь. Но я правда… Правда не могу. Как пробить эту преграду для темноволосой девушки так и осталось вопросом. Уже три месяца она подобным образом бьётся в закрытые двери, но безрезультатно. В том простимулированном состояние, в каком находилось её сознание, даже в голову не приходило, что она всё делает слишком быстро. Резко, много, напористо. Вместо того, чтобы биться в дверь, стоило бы для начала плавно повернуть ручку заклинившего замка. Она часто начинала, но не доводила её до конца. Силой продолжала выбивать, после чего вновь отступала, чтобы через время попытаться ещё раз. Покинув комнату и оставив мужа в покое, Таня вернулась в их общую спальню. Там она окинула взглядом сумку с учебными принадлежностями и вздохнула. Радость от сдачи экзамена сошла на нет. Но приподнятое настроение являлось не только заслугой сегодняшнего успеха. Действие наркотика также стихало и, чтобы его продлить, надо было принять ещё. Повторно взглянув на сумку, смысла в этом она не увидела и просто решила лечь спать. Никакой зависимости для себя Татьяна не ощущала. Вот, прямое тому подтверждение — именно сейчас, сама лично, она с лёгкостью обозначила, что не хочет и не будет трогать припрятанный порошок. И почему Чарли так опасается этой штуки? С Мэри ведь всё в порядке, а она уже несколько лет балуется и ничего. Сама она спокойно может принять вещество, только когда требуются дополнительные силы и бодрость, а когда не надо, то и не станет. Другое дело, что в академии нагрузка стала в разы больше, поэтому и силы требуются чаще. Но и в частом употребление девушка нашла плюсы. Больше нет безудержного желания двигаться, какого-то суперъяркого кайфа, зато появляется дополнительный ресурс в виде энергии и, ей казалось, что мало кто мог бы понять, благодаря чему он производится. К своему несчастью студентка не замечала, что каждая новая доза с каждым приемом уже всего лишь приводит её в жизненную норму. Даже сейчас, как и вчера, как и два дня назад, посетив душ и готовясь ко сну, она ощущала себя уставшей и вялой. Относя подобное состояние к тяжёлому дню, Таня не обращала на него должного внимания. Сердце больше не болело, а значит все в порядке. Может ли она отказать себе на денёк-другой в кокаине? Да, без проблем. А то, что в эти дни тело грузное как куль картофеля, возникают назойливые мысли о паре дорожек и просыпается желание всех уничтожить, так это накопившиеся усталость и стресс, ничего особенного. Или же критические дни. Или кто-то испортил настроение. Или отсутствие внимания от супруга. Или что-нибудь еще, но уж точно не последствия психотропного препарата. Больше всего раздражало скрывать периодические «запои». Узнав о том, что его жена в юности, совершенно случайно, побывала в притоне, Чарли стал слишком остро на это реагировать. Для себя Бурая всегда выбирала формулировку «совершенно случайно». Так сложились обстоятельства, только и всего. Как же он злился, обнаружив пару месяцев назад небольшой пакетик в гардеробной. Пришлось подключать Мэри и убедительно врать, лишь бы он перестал зазря волноваться. Его неадекватная, по мнению Татьяны, реакция — вот, что вынуждало каждый раз тщательно прятать свои запасы, врать о дополнительных репетиторах за деньги и выдумывать новую необходимость в очередной паре обуви. «Не проводи он так много времени отдельно, то уже давно увидел бы, что употребление никоим образом плохо на меня не влияет.» — считала она. — «Даже Зигмунд Фрейд и Стивен Кинг приходили к чему-то гениальному под кокаином, но никто от этого не умирал.» Под воздействием стимулятора Бурая и правда считала себя поразительно умной, уверенной, феноменально талантливой. Она стала чаще рисовать, считая, что делает это еще лучше. А что касалось её переменчивого настроения… Так оно и без того у всех и всегда ассоциировалось с маятником, и что теперь? Никто же не обвинял её в зависимости с детства. «Мне кажется, Чарли самому бы не помешало немного разбавить своё фисташковое молоко чем-то покрепче. Чтобы хоть на время забыть о том, что пришлось пережить.» — подумала Таня, опуская голову на подушку. Ей казалось, что сон наступит в мгновение ока, но, закрыв веки, она сама не заметила как поток мыслей закрутился с новой силой. Тело уже исчерпало свой запас сил, а вот сердце и мозг будто бы намеревались работать на износ. Такое состояние уже стало привычным для неё, как и незначительный тремор конечностей к концу дня. «Он не понимает, что я не могу без него засыпать?» — возомнила она для себя совершенно другую причину, ворочаясь с бока на бок. В то же время, прокручивая пальцами кредитку, Чарли все ещё сидел за столом. Он изучал сайт, где продавали новую модель усовершенствованной сигнализации для дома. Присутствовали огромные сомнения в её надобности, однако, осознание того, что похититель, чьего сына он убил собственными руками, все ещё на свободе, навязывало страх. «Мне нечего бояться. Бред. Он же от полиции скрывается, а не меня ищет. И зачем только Таня об этом сказала? Уже прошло столько времени… Он наверняка свалил из страны. Гандон.» В соседней вкладке был открыт сайт ФБР. Среди базы разыскиваемых преступников и краткой информации о них числилось имя «Итан Лэмбдон». С фотографии на юношу смотрел тот, чьё лицо он запомнил навсегда. Так почему же именно ему пришлось отвечать перед законом, пока настоящий преступник находится на свободе? Почему именно ему пришлось нанимать адвоката, из-за чего покупка сигнализации теперь стала значительной тратой для семейного бюджета? Бунтовало чувство несправедливости, злости, страха и… Вины. «Отчасти я лишил человека семьи, я не могу его ненавидеть, я… Черт! Он сам виноват. Они сами виноваты! Я не мог…» — Ратлифф откинул голову на спинку стула, зажмурил глаза и провел ладонями по лицу. — «Так нельзя. Таня права, я не должен зацикливаться на этом. Это скоро снесет меня с катушек. И я не должен так вести себя по отношению к ней, она… Она спасла меня. Господи, она спасла меня! Она искала меня. Сама. По гребаному бездорожью! Кто ещё мог поступить так ради тебя? Ну ты и мудааак… Дай себе чем-нибудь по голове, потому что в жизни тебя никто не поддерживал так, как она после всего этого дерьма. Она… Она лучшее, что у тебя есть. Очнись, идиот. Ей тоже может быть тяжело, пока ты сидишь здесь и думаешь только о себе.» Закрыв все вкладки, он выключил ноутбук и поднялся на ноги. Осмотрев полупустую комнату для гостей, ставшую в последнее время его личным пристанищем, американец переключил мысли на более бытовые проблемы. «Вчера Таня сказала, что в следующем месяце ей снова нужны будут дополнительные занятия по визуализации… Деньги стремительно заканчиваются, а я даже работать пока не могу. Так может, нам не нужен такой большой дом и все-таки пора уволить Кэт? Можно было бы купить жилье поменьше и… И уже там решить, чем я буду заниматься дальше. Скоро я начну меняться и со съемками придется завязать. Джосс убьет меня, когда узнает. Ну… Хоть что-то хорошее.» Оставив мрачный юмор в этой комнате, Ратлифф все же похромал к супруге. Он хотел извиниться и побыть с ней, пока не слишком поздно. «Видимо, поздно.» — подумал он, приоткрыв дверь и обнаружив, что в спальне свет не горит. Но он горел в ванной комнате и гардеробной, что можно было заметить сквозь щели. — Таня. — позвал Чарльз, подходя к постели. Позади что-то треснуло. Он резко обернулся. По спине пробежал мороз, сердце ушло в пятки и словно замерло. В дверном проеме стоял парень, чьё лицо запомнилось не хуже, чем лицо Итана Лэмбдона. Там стоял его сын. — О! Ты вовремя. — из ванной вышла Татьяна и включила свет. — Я придумала, мы… Ты чего? Заметив, куда смотрит остолбеневший Чарли, она тоже посмотрела в сторону двери. Но там ничего интересного не было. — Аууу! — Попозже помахала рукой. — Я здесь. Надеюсь, ты не собираешься снова уйти? Потому что у меня есть идея. — Нет, нет, я… Я хотел… Переведя взгляд, Ратлифф заметил, что супруга принарядилась, накрасилась и, по всей видимости, куда-то собралась. — Отлично. — не став слушать невнятный лепет, она стремительно пересекла комнату, вошла в гардероб и оттуда в Чарли полетели джинсы. — Одевайся. — Что? Куда? — Не знаю, куда-нибудь. Я подумала и решила, что тебе надо развеяться. — доносился бодрый голос за выдвижной дверью. — Вызовем такси, поедем в любой бар или клуб, развлечемся. Блин… Я забыла про твою ногу. Бурая выглянула из гардероба. — Ладно, не важно. Танцевать же не обязательно. Главное тебе сменить обстановку и ещё… — она хитро улыбнулась и подошла к обескураженному американцу. — Я знаю как тебе помочь. Перед глазами парня повис довольно толстый пакетик с порошком в виде мелких спрессованных камней. На время у него даже отвисла челюсть и пропал дар речи. — Спокойно. Только не ори. Я знаю, что ты скажешь, но от одного раза… — Скажи, что ты шутишь. — просипел Чарльз, медленно поднимая взгляд. — Просто скажи, что это сахарная пудра и неудачный пранк. — Да нет же. Сам посмотри! Не переживай, я только сегодня достала немного чтобы тебя расшевелить. — Немного? — поразился американец, видя перед собой как минимум грамм пять. — По-твоему это «немного»? Простейшие арифметическое сравнение и он в ужасе закрыл рот рукой. — Проклятье.  — Чтооо? Ну, да, многовато, но мы же не будем… — Как я мог не заметить? Как давно ты… Это… Это и есть твои курсы по трехмерной визуализации, да? — Что? Нееет. Я тебе честно говорю. Я специально, чтобы мы… — Поехали. — Ратлифф поднялся. — Правда? — Таня обрадовалась и даже похлопала в ладоши. — Сейчас, я быстренько… Считая, что план сработал, брюнетка живо побежала в сторону ванной комнаты, однако, ликовала она преждевременно. — Мы поедем в клинику. Там ты сдашь анализы и мы узнаем как давно ты употребляешь и сколько длится твое «только сегодня». — Что? Нееет. — повторилась Бурая, затормозив перед дверью. — Я тебя не обманываю. Честно-честно. Зачем мне? Ты же знаешь, я… — Тогда и бояться нечего, правда? — Да, нечего. Но сейчас… Сейчас никто не работает. Мы же не поедем в экстренную помощь, они… Подумав об этом, Татьяна не на шутку струсила, особенно, когда Чарльз приподнял брови и утвердительно покивал. — Да ты… Ты прикалываешься. Но он уже подошел к ней, взял за запястье и повел из комнаты. — Нет. Нееет! Чарли, да чё за бред? Не поеду я никуда! — Поедешь. — Ты че, рехнулся?! Отпусти, блин! Не поеду! Не поедууу!!! — буквально завопив, девушка уперлась ногами в пол, схватилась за косяк и выдернула руку. Перепугавшись, она попятилась и, пялясь на него полными страха глазами, готова была заплакать. — Так может ты признаешься наконец? — сухо спросил он. — Я… Да ты… — Или я позвоню в скорую и тебя увезут. — Ладно-ладно! — столкнувшись с туалетным столиком, Таня совсем струхнула и не была готова к подобному роду угроз и действиям. — Я… Я… Я по чуть-чуть. Редко. Когда тебя похитили, я… Дальше и слушать было не обязательно. Обреченно проведя руками по голове и отведя их за затылок, Чарли прошелся в сторону окна, поражаясь собственной невнимательности. Как он мог не заметить? Как? — Такие суммы — это не редко. Ты же… Все, что я тебе давал ты тратила на это… Ты… Да и плевать на деньги. — юноша выглядел так, словно вернулся из небытия. — У тебя же сердце болит. Зачем ты снова это делаешь? Он обернулся, обескураженно глядя на жену. Та же смотрела на него исподлобья и помотала головой. — Ниче у меня не болит. — бросила она небрежно. — Один раз было и все, подумаешь. Че, теперь зацикливаться на этом? А ты… Ты готов был сдать меня копам? Меня бы из больницы прямиком на допрос повезли, алло! Совсем башкой не подумал?! — Да никуда бы я тебя не повез. — признавая свой блеф, Ратлифф вздохнул. — Нет таких анализов, чтобы узнать как долго. И уж точно без твоего согласия их бы никто не провел. Тем не менее, Бурая ему не поверила. — Ага, конечно! Не надо теперь оправдываться! Ты такой, такой… Ты эгоист! И предатель! Я из-за тебя тут уснуть не могла, думала как тебе помочь, а ты… Да иди ты в жопу, кретин! Я сама поеду и отдохну от твоей вечно недовольной рожи! — Поезжай. — Чарли подошёл и отнял из её руки пакетик с кокаином. — Вали куда хочешь, только без этого. — Отдай! — Обойдешься. — парень припрятал наркотик в карман и отошёл чтобы сесть на постель. Из по-детски обиженных, глаза Татьяны моментально превратились в яростно-дикие. — Отдай, я сказала тебе. — угрожающе процедила она. — Сейчас же. — Таня, я уже показывал тебе, что бывает с людьми, когда они подсаживаются на всякое дерьмо. — Чарльз развел руками. — Неужели ты… — Это не дерьмо — это раз. Два — ты сам травку хуярил только так, не забыл? И три — да, я помню эту помойную шлюху, которую ты притащил к нам домой. Очень удобная отмазка была! Скажи честно, ты её выебал перед этим, да? Ну?! Чё молчишь? — Дорогая, посмотри на себя. Ты же несёшь какую-то чушь, только потому, что… — Потому что заткнись и отдай! Я тебе не собственность, чтобы ты решал, что и как мне делать! Если тебя бабки так сильно волнуют, то я их верну. Давай сюда! — Таня… — Не хочешь? Ну лааадно. Ладно! — она вышла, а вернулась с ноутбуком в руках. — А так? Отдай или я его разобью к чертовой матери. — Ты не видишь, что даже ведёшь себя сейчас как какая-то наркоша? — призвал Ратлифф к здравому смыслу. — Положи ноут. — Что-то ты не называл меня наркошей, когда мы вместе всякое разное пробовали! Я посчитаю до трёх… — Это другое и это было давно! Господи Иисусе… Ты же знаешь, у моей мамы тоже были проблемы с тяжелыми наркотиками, давай — Раз. — Давай я завтра позвоню ей… — Два. — И она поможет нам. Мы попробуем от этого избавиться. Вместе! — Три, блять! Таня не обманула. Открытый ноутбук полетел прямо в стену, в которую с треском врезался и упал на пол. — Тебе вообще плевать, да? — Чарли прилагал усилия, чтобы не встать и не придушить собственную жену. — Ты понимаешь, что я сижу здесь только потому, что мне ходить тяжело? — Ты тупой. — девушка уже сама не понимала, что говорит и что делает. Завладеть наркотиком стало её единственной целью. Быстрым шагом она направилась в гардеробную, а когда вышла оттуда, Чарли всё-таки пришлось встать на ноги. Он смог вытерпеть разбитый ноутбук, но что дойдет до подобного, даже не подозревал. В руках супруга держала старый баскетбольный мяч, оставшийся ему от покойного брата. — Не смей. — предупредительным тоном произнес Чарльз. — Даже не вздумай. — Так не вынуждай меня. — Положи на место, идиотка, блять! Я серьезно тебе говорю! Зараза… Это уже было слишком. Ратлифф пошел к ней, намереваясь забрать дорогую для себя вещь, но Таня бегом рванула из комнаты. Быстро догнать её из-за травмированного колена не получилось. Чуть не споткнувшись на лестнице, парень вылетел следом во двор. Свернув за угол дома, он доковылял до настежь открытых ворот гаража, и уже там обнаружил угрожающе нависший над мячом монтажный нож. — Только попробуй, стерва. — пригрозил он, опираясь на машину. — Отдай то, что забрал! — прикрикнула Бурая. — Или я его проткну. — Больная сука. Чарли двинулся к ней, чтобы забрать мяч. Он даже два шага сделать не успел, как в темно-оранжевую ребристую поверхность с размаху воткнулось острое лезвие. Прозвучал негромкий хлопок, а затем звук затяжного, выходящего из полости воздуха. Темные глаза расширились. На несколько секунд юноша остолбенел. В ушах словно образовался ультразвуковой гул, сквозь который донёсся роботизированный голос из небольшой консоли, по неосторожности включенной локтем Тани на металлическом столе. — Пиу-пиу, ублюдок! Ты потерял ещё одну жизнь. Как тебе такой конце игры? Тело изнутри будто начинало жечь и его затрясло. Чарльз впервые ощущал от злости что-то подобное. Его взгляд стал не менее диким, чем у супруги. В миг оказавшись подле неё, он схватил её за горло и занёс руку. — Давай, ударь меня. — прохрипела Татьяна, будто действительно на это напрашиваясь. — Давай! Ты же этого хочешь! Как они до этого дошли? Как он дошел до того, что буквально поднял на неё руку? Приходя в себя, парень напомнил себе своего же отца. Стало страшно. — Пошла ты… Пошла ты к черту из этого дома, слышишь?! Ты убираешься отсюда и можешь снюхиваться где угодно, но только не рядом со мной! Он прокричал ей это в лицо с такой злобой, что на своей адекватности и сам готов был поставить крест. Вернувшись в комнату, американец не стал ждать. Сам, без какой-либо осторожности, он начал собирать вещи супруги. Её одежда, косметика, украшения — все летело в чемодан, в коробки, в пакеты. Здесь и сейчас он не желал знать этого человека. Он не мог поверить, что это — его жена. Его жена никогда бы так не поступила. Это не она. Это какая-то бестия, сумевшая довести его до ручки. Через несколько минут чемодан пинком был вышвырнут за порог дома. А Таня, словно только сейчас опомнившись и понимая, что происходит, вышла из гаража на газон. — Ты что делаешь? Чарли, постой, я… Без слов, в свете уличных фонарей, следом за чемоданом на траву полетели обувные коробки, затем оставшиеся не вместившиеся вещи, и даже мягкие игрушки. — Я и за забор это выброшу, если сама не заберёшь. — пообещал Ратлифф. — Сейчас остальное вынесу. Пошла нахуй отсюда! Съебалась, блять! Последние сумки, выброшенные наружу, запертая на замок дверь, проснувшаяся домработница, выглядывающая в окно, но не решившаяся вмешаться… Татьяна так и стояла на газоне, ночью, не веря в реальность происходящего. Чарльз тоже не верил. Не верил, что они достигли этого пика. Сидя на краю постели, схватившись за голову и стиснув пальцами волосы, он зажмурился, стараясь сдерживать подкатывающие к глазам слезы. Неужели так все и заканчивается? Тогда, когда появляется безысходность и ненависть к тому, кто тебе безгранично дорог? Озираясь по двору и немного протрезвев от безумства, Таня постепенно отходила от невменяемого состояния. Вскоре, в абсолютной прострации, с дрожащими губами и шмыгая носом, она собирала по земле свои вещи и складывала их в одну кучу возле одной из клумб. — Ты же не серьезно, Чарли! — крикнула она, задрав голову на окно на втором этаже. Никто не выглянул. Девушка поднялась на невысокое крыльцо и подергала за ручку. Без толку. Чарльз действительно запер дверь. Она поплелась к парадному входу, но и там оказалось закрыто. Из гаража также не получилось попасть в дом, как бы она ни старалась. Отчаявшись и оставив тщетные попытки, Попозже развернулась к двери внутри гаража спиной. Взгляд застыл на сдутом мяче, лежащем на одном из металлических столов, с воткнутым аккурат посредине ножом. «Что ты наделала? Боже мой… Господи, Бурая, что ты творишь? Ты действительно не в себе? Как тебе вообще могло прийти это в голову? Из-за чего? Из-за кокса? Из-за сраного кокса?! Да ты сама, считай, призналась. И чего ты ждала? Что он пойдет и будет тусить с тобой? Серьезно? Ему сейчас хуево, а ты… Ты тупица. Ты конченная тупица! Ты реально чокнутая сука. Что ты наделала?» Заторможено постигая все сумасбродство своих поступков, словно это была и не она вовсе, Таня медленно подошла к мячику. Старый, обшарпанный материал и потёртости на темных надписях говорили о давности и ценности воспоминаний, заключённых в этом предмете. Она ведь знала о них. Прекрасно знала, поэтому и схватила. Она даже запрещала подругам трогать его, а теперь сама посмела испортить, поведясь на желание шантажировать и побольнее ударить. И ради чего? Выдернув из мяча нож, отыскав жидкий клей и клейкую ленту, брюнетка взялась бережно латать проделанное в резине отверстие. Около получаса, сидя прямо на холодном полу, она пыталась заклеить грубый материал, но получалось ужасно. По щекам текли соленые слезы. Они мешали, а плечи судорожно вздрагивали в осознании презрения к самой же себе и чувства вины. Вдруг, в замочной скважине, ведущей из дома в гараж, послышался щелчок. Таня сразу же встала. — Чарли, прости меня за это, я… — Давай сюда. — Я тут заделала немного. Надо ещё чуть-чуть. Просто клей растекся, его… Его можно будет надуть… Парень выдернул из рук жены мяч. — Я сказал тебе убираться отсюда. Ты меня не расслышала? С дрожащим блеском в глазах Татьяна заламывала пальцы, а её подбородок скукожился. — Пожалуйста, прости, я… Я не понимаю, как это получилось, я… Не понимаю, как у меня… Будто… Я как будто сама не своя, я… Я не знаю, что на меня нашло. — Я знаю, что на тебя нашло. — Чарли и сам не мог скрыть покрасневшие белки глаз. — На тебя нашло дерьмище, из-за которого я, как полный осел, думал, что бы нам ещё такого продать, лишь бы моя «любимая» могла хорошо учиться. Дерьмище, из-за которого у тебя аритмия, но почему-то тебе на это совершенно насрать. Дерьмище, из-за которого я повторяю тебе это уже не в первый, едрить тебя налево, раз. Но тебе похуй. Ты, как тупая курица, возвращаешься к отправной точке. Наверное, поэтому мы идеально друг другу подходим. Курица и осел. Превосходно. Но я так больше не могу. Я так больше НЕ хочу. Или ты уходишь от наркотиков, или от меня. — Не от тебя. — Попозже панически затрясла головой. — Я не хочу без тебя, я… — Тогда завтра я позвоню маме и узнаю, как выбрать клинику. — НЕТ. — при слове «клиника» глаза брюнетки в страхе расширились. — Пожалуйста, только не это. Разочарованно оглядев супругу, Чарльз вздохнул. — Понятно. — покачав головой, он развернулся, чтобы уйти. — Пожалуйста! — Татьяна подскочила к нему и придержала за руку. — Подожди. Ты знаешь, я не могу находиться где-то, кроме дома. Я… Все не настолько страшно. В этом нет необходимости, правда! Я сама могу прекратить, это не сложно, главное… Просто… Пожалуйста, помоги мне. — Таня, мы не сможем… Ратлифф опешил, увидев, как его возлюбленная становится голыми коленями на бетонный пол. — Пожалуйста. — взмолилась она. — Сможем. Я прошу тебя, просто будь рядом. Я клянусь, мне этого кокса даже близко не надо будет. Только не избегай меня больше. Не оставляй меня наедине с собой, я умоляю. Мне нужна твоя помощь. Твоя, а не каких-то врачей. — Таня, встань, не надо… — Дай мне его. — Что? — Порошок. Просто дай мне его. Нерешительно, с сомнением, но Чарли всё-таки достал из кармана злосчастный пакетик и передал в руки жены. Глядя ему в глаза, та поднялась на ноги. Через большие ворота гаража она вышла во двор, где, далеко не отходя от тропинки, высыпала все содержимое на землю и решительно затоптала ногой. — Теперь ты веришь? — Таня посмотрела на молодого человека, вставшего в проеме ворот. — Просто скажи, что сам поможешь мне, и я откажусь от этого. Раз и навсегда. Я обещаю. Но поверить даже такому жесту Чарли уже не мог. — Этого недостаточно. Мы купим экспресс-тесты в аптеке и ты будешь каждый день мне их показывать. Без исключений. Ты согласна? — Да. Все, все что угодно. Усталый вздох и американец терпеливо покивал. — Хорошо… Хорошо. Давай мы попробуем еще раз. Иди ко мне. Вспоминая тот вечер и последующие смиренные объятия, Чарльз не отводил взгляд от Татьяны. Увы, все оказалось напрасно. А ведь тесты они покупали на протяжении месяца и доверие постепенно восстанавливалось. Надобность в проверках незаметно сошла на нет, все улеглось, простилось… Но почему-то в память плотно въелось, как в момент той ссоры, жена упрекнула его в совместном развлечении с помощью запрещенных веществ и в том, что когда-то обоих это устраивало. Только вот она не учла, что для него это так и осталась отголосками минувших тинейджерских экспериментов, а её это болото засосало слишком глубоко и надолго. Теперь она стоит в нем, практически по горло, вся в грязи, и скоро начнёт захлёбываться, но будто сама предпочитает не замечать. Уже тогда Чарли все осознал. Осознал, что самостоятельно подпустил супругу к её ахиллесовой пяте. Осознал, что она разоряет их дом и семью, а он, точно слепец, своими же руками готов продавать имущество по кусочкам во благо её саморазрушения. А теперь, в настоящий момент, когда нарыв вновь загноился, его чувства к ней также стоят на грани разорения. — I think… We should get a divorce. (Я думаю… Нам все же следует развестись.) — произнес Чарли, перебив очередной поток оправданий. В его голове словно что-то перемкнуло. Сейчас он расписывался в собственной беспомощности и бесполезности, прекрасно понимая — если Таня сама не желает, он не в силах чем-то помочь. — What the fuck? No. (Че за хрень? Нет.) — Бурая покачала головой, будто бы слышит полнейшую глупость. — You can't do this. You can't make a decision that easily. (Ты не можешь так поступить. Не можешь с такой лёгкостью всё решить.) — I can. (Могу.) — Charley, I love you. Remember, together we… (Чарли, я люблю тебя. Помнишь, мы вместе…) — I don't wanna hear you say it. You have time to agree to rehab, but until then, we «together» no longer exist. (Я не хочу слышать, как ты говоришь это. У тебя есть время, чтобы согласиться на лечение, но до тех пор нас «вместе» больше не существует.) Закинув рюкзак на плечо, Ратлифф вышел из комнаты, но остановился посреди коридора и стиснул зубы, услышав вслед истерично-гневное «You're weak! (Ты слабак!)». — Шарлотта, подожди. — вдруг прозвучал за спиной строгий голос Галины Александровны. — Нам с тобой надо серьезно поговорить. Молодой человек обернулся, прекрасно услышав как его только что назвали. Оставаться здесь для него было как минимум унизительно. — I'm sorry, I don't understand you. (Прошу прощения, я не понимаю вас.) Произнеся это, он всё же покинул квартиру и, в этот раз, насовсем.

***

День, когда россияне доедают салаты, продолжают праздновать, гулять и веселиться, Таня провела в своей комнате. Обсуждать проблемы с матерью казалось наиглупейшей затеей, хоть та и пыталась вытянуть дочь на беседу. Голос чужого мужчины в квартире раздражал. Девушка успела и поплакать, и истерически посмеяться, и неподвижно просидеть посреди комнаты около часа. Между тем она завалила Чарли смс-сообщениями, в которых то пыталась объяснить свою позицию, то слала на все четыре стороны и велела больше не возвращаться. Все впустую. Реакции никакой не последовало и к вечеру целая пачка сигарет уже пустовала. А вот оставшийся кокаин Таня с ненавистью засунула подальше в комод, перед этим буквально обматерив и обругав этот неодушевленный предмет. В какой раз она убеждала себя в том, что для него нет места в её жизни. Возможно, ей вновь стоит попробовать отказаться от него навсегда? Может быть действительно хватит? Выбрав для себя этим вечером валерьянку, у нее все же получилось усыпить себя на целых двенадцать часов. «Лучше бы я и не просыпалась» — именно так подумала Татьяна, открыв глаза через час после полудня. Тело болело, словно недавно служило пиньятой у кого-то на дне рождении. Запутанные волосы распластались на подушке, а взгляд с недовольством обнаружил свое местонахождение. — Промандаблядская задница. — пробурчала девушка и с трудом приняла сидячее положение. То, что вчера происходило ощущалось как похождения в стельку пьяного человека. Нет, она все помнила, но не отдавала себе отчёт в своих действиях, а особенно в таких как неадекватный смех при попытке матери разговорить её или ужасные сообщения ушедшему вчера супругу.

My Love Yesterday 1:07 PM

Come back and we'll talk. (Вернись, мы поговорим.)

Maybe u answer me? (Может хоть что-то ответишь?)

OK. B happy in ur fucking right life, jackass! (Окей. Будь счастлив в своей невъебенно правильной жизни, придурок!)

Yesterday 2:51 PM

U run away like a funky little child and don't even try to take what I'm telling 4u (Сбегаешь как мелкий трусливый ребенок и даже не пытаешься воспринять то что я тебе говорю)

Hey! (Ау!)

Yesterday 4:08 PM

Ur always whining like I'm manipulating a divorce, but ur no different! (Всегда ныл, что типа я манипулирую разводом, а сам и не лучше!)

Yesterday 5:34 PM

If u come back, I'll think about ur offer (Если ты вернёшься, я подумаю насчет твоего предложения)

Yesterday 7:00 PM

I don't understand why ur so fixated if I feel great and it doesn't bother us in any way. But OK, it's not hard for me to finally quit. Only if you get your ass in here and stop fuck around. (Я не понимаю почему ты так зациклился если я чувствую себя замечательно и это нам никак не мешает, но ок, мне не сложно окончательно завязать если ты притащишь сюда свою задницу и перестанешь валять дурака.)

Yesterday 7:09 PM

Heeeeeeeeeey! (Ауууууууу!)

Yesterday 8:12 PM

Asshole (Говнюк)

ASSHOLE (ГОВНЮК)

Douchebag (Мудак)

Arse (Жопа)

Fuck u (Пшлнх)

Yesterday 10:02 PM

Fuck off wherever u want, only then do not resort to apologizing yourself! I always knew you didn't give a fuck about me! We're breaking up!!! Good fucking bye! (Да пиздуй куда хочешь, только потом сам не прибегай извиняться! Всегда знала, что тебе на меня срать! Мы расходимся!!! Ариведерчи, блять!)

Today 12:38 AM

Forgive me (Прости меня)

Ни одно из этих перечитанных сообщений не принесло результата. Зато, держа сейчас смартфон в руке, Таня обнаружила один единственный ответ.

My Love Today 4:30 AM

Rehab. (Реабилитация.) Издав гневное рычание, Попозже стукнула пяткой по матрасу. — Ты хочешь просто упечь меня хоть куда-нибудь, лишь бы от себя подальше? Ну уж нет. Радуйся, блять, радуйся! Я лучше здесь буду торчать. Даже не став отвечать, девушка вылезла из постели и потопала в ванную. — Танюш, ты чего как слон? — донесся вопрос от Галины Анатольевны из кухни, так как дочь топала в прямом смысле этого слова. — Позднее у тебя утречко. Завтракать будешь? — Угу. — только и буркнула Таня, захлопнув дверь. Аромат свежевыпеченных булочек не мог не завлечь за собой и вскоре брюнетка сидела за столом, недоверчиво, но с аппетитом поглядывая на мучные изделия. — Сначала обзываешь меня толстой, а сама булками кормишь. — проворчала она. — Когда это я тебе такое сказала? — женщина очень удивилась, подкладывая рогалики с сахаром. — Чтобы тесто не пропадало. — Ты сказала, что я как слон. — Тьфу на тебя. Я ж о другом. — Угу, конечно. Я правда разжирела, потому что жру много. — продолжала нагнетать Попозже, но все равно налегла на мучное. — Тебе кто такое сказал? Не говори, что красавица твоя, которая опять куда-то сбежала. — Мааам. Хватит. Называй его, как он попросил, это не сложно. А жирная я, потому что жирная и… Вот, наверное, в чем реальная причина. — последнее предложение Таня пробубнила себе под нос и сжала губы, глядя на покусанную булочку. «Может по-правде я просто перестала его устраивать? И обвинения меня в наркомании — это всего лишь повод? Вот о чем говорила эта мисс Сперма… Тьфу. Симен. Не важно.» — она еще более грустно посмотрела на булку, но все равно откусила и при этом же ей снова захотелось плакать. — Ты себя видела? — параллельно изумлялась Галина. — Наоборот исхудала, как скелет вон. Бабушка увидит — ахнет. Кушай-кушай. И не надо так на еду смотреть. Это, конечно, не мидии там ваши или омары, или что вы едите, но хоть питательно. А то вон, кости одни. Пока мать причитала, Татьяна жевала и писала новое смс.

My Love Now

Tell me honestly, have u stopped loving me? (Скажи честно, ты меня разлюбил?)

Через пару секунд после отправки смартфон завибрировал. На миг она обрадовалась, но увидела, что написал вовсе не Чарли.

Masha Now

Не хотите в клубешник? Кое че намечается сегодня, будет круто:) Предложение сначала не особо заинтересовало. Настроение скорее подталкивало напиться единолично и окунуться в апатию, нежели веселиться. С другой стороны, подруга Тане сейчас действительно не помешала бы. Звонить Яне в Америку или своему психологу было слишком затратно, а Маша умела поддержать и в то же время не осудить. «Не знаю…» — хотела написать она, как высветилось новое уведомление.

My Love Now

No.(Нет.) Решив, что Кузьмина подождет, Таня поспешила ответить.

Then go back to me (Тогда возвращайся)

Пока супруг идет на контакт, наладить его показалось куда более важным. Подруге она написала, что вряд ли получится и пока была погружена в переписки, незаметно для себя, съела целых семь булок и три рогалика. — Только Пете оставь. — привлекла её внимание Галина Александровна. — Блииин. Нафига ты меня закармливаешь? Будет потом дочь — свиноматка. — Божечки, что за глупости у тебя в голове? Ладно, скажи мне лучше, что у вас все-таки случилось? Я ни слова не понимаю, когда вы кричите, но ваши эти убегания туда-сюда… — Я пойду. Девушка допила чай и откровенно проигнорировала мирное желание матери продолжить разговор. Не желая вдаваться в подробности, она вернулась к себе, где упала на постель и открыла социальную сеть. Ожидая ответа от Чарли, Бурая проверила отметки «мне нравится» и заметила, что кто-то просматривал её более старые фотографии. С начала регистрации подписчиков добавилось достаточно много и большинство из этих людей брюнетка даже не знала. Они комментировали, высказывали свое мнение обо всем, о чем их не спрашивали, а за последние полгода прибавились и те, кто узнал о ней косвенно из новостей. Да, в основном её знали либо же как жену «Пиро», либо же как жену «той актрисы, которую похитили и держали на ферме». Чарльза не было в данной соцсети, поэтому здесь все внимание доставалось ей. Так и сейчас их совместные снимки прошлых лет привлекли чей-то интерес. «Какая же я была красивая… И он так смотрел на меня.» — Таня открыла фото со свадьбы и не могла от них оторваться. Ее струящиеся, черные как смола волосы изящно контрастировали с белоснежным платьем и тиарой на голове. В свою очередь жених, на тот момент пусть и считавшийся «невестой», облачен в полностью черные рубашку, тонкий галстук и костюм. На его вороте лишь светлая бутоньерка, взгляд направлен на будущую жену, которую он бережно держит за руки, а та и сама не в силах отвести от него глаз. У алтаря, они оба поклялись защищать друг друга. От всех невзгод, напастей, ударов. Они светились и не жалели о своем выборе ни на секунду. — Я поражен тобой в самое сердце. — зачарованный взгляд Чарли только подтверждал эти слова. — Позволь мне соответствовать тебе, быть внимательным, нежным и надежным. Мне... Мне страшно подумать, что было бы, если бы мы не познакомились и если бы я не оказался в тот день на той самой парковке, где ты так смешно потерялась. Если бы не спросила, как дойти до кампуса и не говорила с таким забавным акцентом. Случайная встреча с тобой изменила мою жизнь навсегда. Всем случайностям мира я обещаю сделать тебя самой счастливой. Я люблю тебя. — Я уже счастлива, что наша случайная встреча переросла в любовь. — произнося это, Татьяна еле сдерживала слезы. — Я обещаю сберечь эти чувства, построить нашу семью на уважении, понимании и поддержке. Я... Я хочу прожить с тобой рядом всю свою жизнь. Создать нашу... Маленькую империю. Дополнять друг друга и никогда не оглядываться назад. Всем случайностям мира я обещаю сделать тебя самым счастливым. Я тоже люблю тебя. Больше жизни. Воспроизводя каждый миг в памяти, Таня укуталась в одеяло, как и в тот день, и даже сейчас готова была расплакаться. Где все это теперь? Где-то, что они обещали? Она оглянуться не успела, как за окнами снова стало темно, а ее пальцы все листали, листали и листали общие снимки. «Что с тобой стало? Господи...» — девушка стерла появившиеся слезы и стояла в шаге от истинного ответа, но… Он остался в стороне. Ноги понесли ее в ванную комнату. Там, находясь в дефективном заблуждении, она разделась до нижнего белья, желая полностью разглядеть себя в зеркало. Не получилось — оно показывало фигуру лишь сверху по пояс. Опустив взгляд, брюнетка увидела нечто неказистое, как ей показалось. Живот выпирает, передняя часть бедер толще, чем нужно, а того просвета между ногами, о котором она ни раз читала, слышала от Софи и видела на фото знаменитых девушек — нет. И не предвидится. «И кто-то еще мне скажет, что от кокса худеют? Хрен там. Где, блять? Я — уродка. Толстая уродка.» — Бурая скривила лицо, разглядывая себя, прижимая грудь, втягивая живот, но все равно находя недостатки. — «Это цилюль, да? Господи, я такая дура. Жру булки, а мне надо приводить себя в порядок. Че молчишь?» Она посмотрела на телефон, оставленный поверх одежды на крышке унитаза. «Почему ты не можешь мне честно сказать, что проблема в том, что я тебя больше не привлекаю? Вы американцы все такие, вы не умеете ничего говорить прямо. Или молчите, или съезжаете с темы. Да и иди ты! Молчи сколько влезет. Думаешь, я не способна стать лучше? Потом сам будешь локти кусать. Решил меня здесь оставить? Ниче-ниче, я потом сама приеду — ты охуеешь!» Со злости Таня показала айфону средний палец. Гаджет ответил вспыхнувшим дисплеем, уведомляя, что от Маши пришел грустный смайлик. Спустя время, принимая ванну и в то же время вычитывая лучшие способы и диеты для похудения, студентка старалась отгонять мысли о том, что в комоде все еще лежит ее вечный «спаситель» от угнетенного состояния. Пусть он и спасал на минут сорок, но все же. «Я всегда старалась контролировать дозу, я читала, что так надо делать, чтобы не терялась эта… Короче, чтобы нормально все было. Это же только мой Чарльз думает, что я идиотка и не понимаю, что делаю. Но если бы я чуууточку увеличила, может тогда бы это и помогло с лишним весом?» — раздумывала Попозже, вытираясь полотенцем. Она вновь подмечала какие-то изъяны на теле, будто глядя на себя через кривое зеркало и не видя, что как таковых изъянов у нее нет. А вот паранойя и невроз усиливались, но их наличие девушка игнорировала и подавно. Обнаружив на циферблате телефона, что уже седьмой час вечера, она вышла из ванной комнаты, просушивая волосы. — Доча… — из своей комнаты вышла Галина Александровна. — Как ты себя чувствуешь? — А? Нормально. — Таня отмахнулась, подумав, что это новая попытка выяснить в чем заключается разлад в ее браке. Но женщина не торопилась уходить. Мало того, она помешала ей пройти и, с какой-то опаской, очень настороженно попыталась что-то разглядеть. — Ты че, мам? — Напомни, ты на Новый Год пила алкоголь? Я не заметила. Или вчера? — Эээ… Ну… А че? В чем дело-то? — Попозже нервно усмехнулась. Примерно такой взгляд она всегда видела у супруга, после чего тот непременно просил ее сделать экспресс-тест на наркотики в туалете. — Нет, нет, ничего… Просто… А из-за чего вы с Чарли поругались? — Мааам, опять? Я сказала же, это наши проблемы. Все будет хорошо. Я даже удивляюсь, что ты еще не открыла бутылку шампанского. — увиливающая дочь посмеялась, что выглядело и звучало крайне неестественно, но мать все еще продолжала сверлить ее взглядом. — Да что такое? Я трезвая, если ты об этом. Морда красная, потому что из ванны. Хей! — она помахала рукой, заметив как родитель внимательно изучает ее руки и ноги. — Ой, да ладно, ничего. Вот же… Госссподи, тоже мне. Всегда знала, что с твоей… Твоим… Тьфу. С Чарли что-то не так. Написал мне какую-то ерунду, но я же вижу, что ты… Галина раз в пятый подробно осмотрела своего ребенка, но та уже насторожилась. — В смысле? Он тебе написал? Куда? — На этот… Почтовый ящик. Гэмаил. — Покажи. — не долго думая, Татьяна пошла прямиком в комнату матери. — Да я не знаю как на этом компьютере пользоваться. Петя что-то настраивал недавно, а мне сейчас выползло окошечко, я и открыла. Смотрю, письмо. — Я посмотрю. — Да там глупости. Вот… Вот сама прочитаешь, скажи, что это ересь какая-то. Поставив на колени ноутбук, Таня уже этим и занималась. info@charleyratliff.com

пт, 2 янв., 18:38

кому: я Добрый вечер. Это Чарльз, муж вашей дочери. Я прошу прощения за то, что так неверно покинул ваш дом, но вряд ли мы смогли бы общение с вами в тот момент. Я не хочу тебе говорить, но у меня нет другого выбора. Таня страдает от наркотической зависимости. Мне жаль, что я переношу эту проблему на вас. В Америке мы не смогли с этим справиться, поэтому я прошу вашей помощи. В Лос-Анджелесе у нее есть друг, которая всегда помогал ей достать наркотики, хотя я и ограничил ее финансовые ресурсы. Ей нужно время, чтобы очистить свое тело. В России ей будет гораздо легче это сделать, поэтому я прошу вас не давить на нее, но и не давать ей денег. Пожалуйста, напишите номер своей карточки, Я помогу Вам, но она не надлежащий об этом знать. Вам придется лгать ей, но ни в коем случае не давайте ей денег и покупайте всю одежду и еду сами. Я надеюсь на ваше понимание и помощь. Прочитав это письмо, совершенно точно переведенное с помощью интернет-переводчика, младшая и семьи Бурых сглотнула. — Таня, он ведь на тебя наговаривает? — отозвалась женщина, стоящая рядом. — Я видела, как он… Она на меня зыркнула так, когда уходила, поэтому… Ещё в школе ты эту гадость забросила, да ведь? У тебя ни следов, ничего нет. — Да, мам, я… Он преувеличивает. — перечитав текст, брюнетка восприняла это никак иначе, как нож в спину. — То есть… Он переживает и сам себе это придумал. Она посмотрела на мать, выбравшую самый простейший путь — отрицание преподнесенной проблемы. — После того, как я рассказала ему… Сама знаешь о чем. Он даже сигареты у меня отбирает. — Татьяна врала, притворно улыбаясь, но не желая очернять супруга. — Сам придумал себе всякую хрень. Я говорю ему, хочешь, в больницу поедем, я анализы сдам? Но он все равно волнуется. Говорит, подделаешь. Каким образом, блин? Вот почему мы поругались. Я поговорю с ним. Прямо сегодня поеду и поговорю. Он… Он в отеле. Такой дурачок. Отложив компьютер, девушка встала и обняла мать. — И ты не волнуйся. Я не такая дура, чтобы снова за это взяться. Все, я поехала, верну его, а то совсем с ума сходит. Она чмокнула маму в щеку и убежала из комнаты, но потом вернулась и заглянула обратно. — Слушай, ты дашь мне на такси? У нас же бюджет общий, а он карточки все забрал. — Да-да, дам конечно... - растерянно проговорила женщина. Получив согласие, Таня вернулась к себе. Улыбка с лица исчезла, а губы сузились. «Так значит? Решил маме все рассказать? Самый умный? До тебя не доходит, что это предательство?! Или ты намеренно? Чтобы мне похуже сделать? Ну хорошо. Я тоже умею делать «похуже». Думаешь, я буду страдать здесь от твоего ухода, м? Уверена, ты на это рассчитывал. Хуй там! Да посрать вообще! Сегодня зайдешь на Фейсбук и завтра как миленький прибежишь, даже если уже в Москву улетел. И это я уже буду думать, разводиться нам, или нет.» Она выложила на постель одежду и косметичку, после чего полезла в комод, откуда достала то, с чем еще вчера решила покончить. Её "навсегда" продлилось чуть больше суток. Осмотрев порошковые камни, Бурая закинула их в свою сумочку, взяла телефон и набрала один из номеров, ехидно злорадствуя про себя, будто вредит не себе, а гениально мстит. — Привет ещё раз. — Бурая услышала голос подруги и улыбалась. — Мах, а че на счёт клуба? Предложение ещё в силе?