Запись №4. Он не любит, когда я обнимаю его по ночам. Врёт, конечно.
Оглушительный звон разносится по коридорам института, оповещая о конце пары. Студенты медленно выползают из аудиторий и молча идут к выходу, поглядывая на небольшой сквер перед зданием. Осень всегда нагоняет какую-то немыслимую тоску, от которой спасает разве что тёплая кровать. А начавшийся учебный год лишь усугубляет это чувство. Но иногда, если очень хорошо постараться, то можно выжать из себя нечто яркое, затмевающее общую апатию. На данный момент этой «яркостью» является Чонгук. Он, словно приклеенный, ни на шаг не отходит от Тэхёна, буквально запугивая тем, что будет весь вечер ждать его около ателье. Парню скучно находиться одному в квартире, а вот слоняться по улицам в вечном ожидании он всегда готов. Да только Тэ против. Во-первых, Гук может запросто заболеть. Хотя сейчас только сентябрь, но его иммунитету это совершенно ничего не говорит. Он только и ждёт подходящего момента, когда можно «наградить» хозяина простудой. Во-вторых, Тэхён идёт на работу, поэтому думать он должен исключительно о ней, а не о том, как бы поскорее покончить со всем и, крепко сжав родную руку, отправиться домой. А в-третьих, ближе к вечеру хотел зайти Юнги и забрать кожаную куртку, которую Тэ так старательно изготавливал на протяжении целой недели. Мин в последнее время стал занятым, поэтому только сегодня сможет выкроить пару часов на небольшой дружеский визит. Но если никого не будет в квартире, то и вещицу он не получит. Злить Юнги — себе дороже, поэтому вся надежда на Чонгука. Правда, тот не особо рад такому «важному» заданию. — Почему он не может заехать завтра? — не унимается Чонгук, изображая из себя великомученика. — Потому что он занят. — Да он постоянно занят, но если какая-то вечеринка намечается, то все планы волшебным образом исчезают, — парни тормозят около входа в ателье, и Чонгук делает последние попытки на избежание встречи с Юнги. — Я лучше завтра сам ему отвезу, м? Тэхён спокойно смотрит на парня и, тяжело вздохнув, делает красивый жест указательным пальцем в сторону остановки: — Пиздуй. — А может… — Не может. Юнги мне буквально все мозги вынес с этой курткой, поэтому я хочу поскорее отдать её, а ты мне в этом поможешь. Чонгук хмуро смотрит вдаль и, облизнув пересохшие губы, гордо идёт в указанную ему сторону. Он просто сделает вид, что обиделся, но обязательно вернётся назад, как только отдаст хёну ту злополучную вещь. Он проходит в автобус и, специально сев у окна, изучает осенние пейзажи. Вроде бы каждый год видит одно и то же, но сейчас всё стало восприниматься по-иному. Словно Чонгук впервые проезжает по этой дороге и до этого никогда не замечал небольшого фонтана с плавающими в нём багровыми листьями. Те магазинчики он тоже не помнит, а их вывески кажутся слишком уж чужими. Да и люди вокруг ему точно не знакомы, потому что на своём районе он знает чуть ли не каждого ребёнка. Тут Чонгук уже начинает паниковать. Кажется, из-за собственной невнимательности он сел не в тот автобус и приехал на другой конец города. Конечно, он может пересесть и вернуться назад, только вот звонок телефона с высвечивающимся на экране «Юнги» немного напрягает. — Да? — тихо спрашивает Гук и поднимается с места, чтобы выйти на ближайшей остановке. — Где ты ходишь? — доносится слегка усталый голос. — А ты правда хочешь знать ответ на этот вопрос? Юнги устал ужасно. Всю ночь он провёл в студии, надеясь, что сможет написать хотя бы пару набросков текста для новой песни. Но ручка выводила сущий бред, а в голове царила полная неразбериха. Словно его вытащили из другого мира и теперь заставили играть чужую роль, совершенно неподходящую для него. Юнги бы чёрный ламборгини и револьвер новый, а не горку смятых бумаг и пару исписанных ручек. Всё это не то, и словно нет того, кто должен всё расставить по своим местам. Мин знатно помучился за ночь, но даже так нашёл в себе силы и, соскоблив свою тушку со стула, направился на встречу с Тэхёном. А потом, после звонка последнего, узнал, что его встретит Чонгук и отдаст долгожданную куртку. Юнги и правда очень давно хотел себе в коллекцию именно эту модель: со спущенным рукавом, лежащим воротником и заклёпками по краям. Только Тэхён мог предложить такую идею — совместить в одной куртке сразу несколько её отличительных черт, тем самым изготовив ту, что будет кардинально отличаться от других. Всё, как любит, в его невообразимом стиле. Да и Юнги идея пришлась по душе, но только слегка виноватый голос Чонгука намекает на то, что куртка не скоро окажется в руках её нового хозяина. — Просто скажи адрес, — измученно отвечает Мин, уже не в силах хоть как-то реагировать на сложившуюся ситуацию. — Я его сообщением пришлю, пока-пока, — ухмыляется Чонгук и прерывает разговор. Юнги на очередной выкидон младшего лишь закатывает глаза и садится в недавно купленную иномарку. Не ламборгини, конечно, но зато чёрная. Он прислоняется к кожаной обивке руля и с ожиданием поглядывает на смартфон. Ждать он не умеет и не любит, а Чонгук, видимо, и не торопится даже. Парни уже давно знакомы, и отношения между ними скорее братские, нежели дружеские. Юнги привык заботиться о Чонгуке как о своём младшем брате и всячески пытаться ему помогать. Но тот лишь отмахивается даже от самого незначительного участия Юнги в его жизни. Чонгук — гордый и своенравный человек, не готовый мириться с чужими подачками. Он из кожи вон лезть готов, но задуманное выполнит. А вот пробиваться за счёт чужих благ не хочет — если уж все почести, то только ему одному, без лишних хёнов. В этой черте его характера большую роль сыграли именно Юнги и Намджун. Ведь именно они показали мальчику, как нужно добиваться поставленных целей собственным тяжёлым трудом. Чонгук захотел поступить в институт — он поступил, захотел стать одним из лучших учеников на потоке — стал, мечтал петь проникновенным голосом — сам же свою мечту и исполнил. Но самый свой главный трофей — Тэхёна — он бережёт сильнее всего вышесказанного. Поэтому сейчас исправно выполняет его просьбу и уже скидывает Юнги необходимый адрес. А тот лишь хмурит брови и, откинув телефон в сторону, заводит машину. — Ну не идиот ли? Проехав несколько улиц, Юнги сразу же замечает знакомую фигуру и, просигналив, ждёт чужой реакции. А Чонгук долго ждать себя не заставляет, на него и так уже как-то странно посматривают прохожие. — Ты решил поиздеваться надо мной? — спрашивает Юнги, как только потеряшка забирается в салон автомобиля. — Я просто сел не на тот автобус, — парирует Чонгук и разводит руки в стороны. — А ты был рядом? А то больно быстро приехал. Юнги косится на несносного парнишку и приподнимает одну бровь: — У тебя что, развился топографический кретинизм*? Чонгук, по-видимому, слов таких сложных не знает, это один его непонимающий взгляд говорит. Поэтому Юнги просто отмахивается от темы. У него и так осталось слишком мало энергии, и тратить её на объяснения маршрутов — затея неблагодарная. Ему бы до дома доехать и хорошо поспать, а потом вновь приняться за работу в надежде написать хоть что-то. А мусолить тему о том, что Чонгук собственный район узнать не может, Юнги не хочет. Тем более, парень выглядит слишком уставшим, и так на него, скорее всего, влияют приближающиеся зачёты. Просто Гук готовится к ним чуть ли не в последние пару ночей. А всё потому, что крутые парни не заботятся об успеваемости. Так, по крайней мере, ему Чонгук и говорит. Тот самый отличник Чонгук.***
Тэхён уходит с работы лишь в семь часов вечера. Сегодня весь день начальник гонял его по складам и нагружал как никогда. Под конец дня Тэ уже еле стоял на ногах, пока в висках неприятно пульсировало. Он любит эту работу, правда. Да и бесценного опыта он смог набраться лишь на ней, но отношение работников к нему тут, мягко говоря, не самое лучшее. Скорее всего, это связано с его заметной заносчивостью. Тэхён слишком самоуверенный и, конечно, это не понравилось его коллегам сразу же. Он должен их осыпать комплиментами и красиво льстить, а не указывать на ошибки и просить их исправить. Хотя поначалу он пытался игнорировать это, но надолго запасов терпения всё равно не хватило. Перфекционист буквально кричал внутри него и требовал достижения совершенства. Поэтому иногда Тэхён оставался допоздна, чтобы исправить чужие оплошности, только вот «спасибо» ему за это никто ни разу не сказал. Но он и не просил обратной связи. Ему достаточно знать, что клиенты довольны и больше не вернутся в ателье для того, чтобы устроить скандал. Тэхён выходит из здания и, поправив ворот своего любимого кашемирового пальто, спускается вниз по небольшой лестнице. Хотя сейчас она кажется какой-то слишком длинной. А ведь ему ещё предстоит проехать несколько остановок до дома, и не стоит забывать о том, что не только он один спешит домой с работы, а ещё пол населения Сеула. Толкучка немыслимая, а автобусы будут полностью заполнены, и придётся распихивать пассажиров, чтобы хоть как-то зайти. Тэхён всё это чертовски ненавидит и с удовольствием прошёлся бы пешком, но вот ноги сегодня подводят и навряд ли он сможет пройти дальше остановки. — Какой же ты медленный, — слышится родной голос. Тэхёну так хочется съязвить, отругать и сказать, что не нужно было его ждать. Но вместо этого он лишь молча подходит к Чонгуку и утыкается лбом в его плечо. Только рядом с ним Тэ может почувствовать себя лучше и прогнать плохие мысли из головы. Знакомый древесный запах успокаивает, а теплота окутавших рук заставляет полностью расслабиться. — Всё хорошо? — шепчет Чонгук, уже продумывая в голове план уничтожения тех, кто довёл Тэхёна до такого состояния. — Да, я просто немного устал, — успокаивает. — Может быть, возьмём такси? — Может быть, — пожимает плечами Тэхён. Сегодня и правда не хочется толпиться в автобусе и молиться, чтобы пробки на дорогах рассосались как можно быстрее. Поэтому Тэхён, не отрываясь от крепкого плеча, лезет в карман пальто и, достав телефон, вызывает машину. Даже денег, которые они заплатят, будет нисколько не жаль. Благо такси приезжает быстро, и парни спокойно добираются до дома, хоть и простояли в пробке лишние пять минут. Чонгук всё время искоса поглядывал на мрачного Тэхёна. В последние дни он стал более загруженным и раздражённым, что огорчает, ведь помочь ему никак не получается. Порой даже обычные расспросы о самочувствии подрывали в сторону Чонгука поток негатива. Правда, позже Тэхён сам же и извинялся за своё несносное поведение, говорил, что работы стало слишком много, да и покупатели нервные. Только вот Гук не особо в эти байки верит. Если вспомнить все те разы, когда Тэхён нарывался на проблемы, то он точно так же отнекивался и оправдывался обычной усталостью. А потом, стоило Чонгуку надавить — сдавался и рассказывал о том, как над ним издеваются старшекурсники. После этого, конечно же, издёвки прекратились, ибо разбитые в кровь носы долго напоминали обидчикам о том, что этот «цветок» трогать нельзя. Но сейчас Гук понятия не имеет, кому нужно ломать конечности, потому что Тэхён молчит и терпит. Видно же, что долго терпит. — Я в душ, — оповещает Тэ и, скинув на диван пальто, плетётся по коридору. — Я с тобой, — говорит Гук, не задавая никаких лишних вопросов. А Тэхёну без разницы, вернее, ему так даже больше нравится, но он этого никогда не скажет. Ким расправляется с одеждой и, не дожидаясь парня, пробирается в достаточно тесную кабинку. Горячую воду не включает, а наслаждается каплями холодной. Они словно пробираются под кожу и неприятным жжением вытесняют из-под неё все омерзительные мысли. Пальцы медленно начинают неметь, а губы синеют, приобретая неживой оттенок. Но спасение приходит, и причём очень быстро, сопровождаясь возгласами о холоде, простуде и прочем. Чонгук меняет напор воды на горячий и проводит пальцами по оледенелой коже лица Тэхёна, убирая сырую чёлку со лба. В его глазах читается вселенская усталость, засыпанная грустью. Чонгук не находит ничего лучше, как аккуратно, нежно, еле касаясь, примкнуть к чужим губам. Тэхён реагирует сразу же: зарывается в чужие намокшие пряди волос и лишь сильнее жмётся к голому торсу. Он скучает по Чонгуку, думает о нём постоянно и даже совместное проживание порой не спасает. Эта нездоровая зависимость с каждым днём всё сильнее окутывает, овладевает. Тэхён привык к тому, что рядом с Гуком он становится маленьким мальчиком, который просит ласки и даже не скрывает этого. Он наслаждается и пытается запомнить каждое касание, теплотой отдающее по всему телу. Ему нравится, когда Чонгук оставляет на нём бордовые отметины, которые с утра приходится замазывать тоналкой и прятать под высоким горлом свитера. Тэхёну до боли в груди нравится, что только Чонгук может очерчивать контур его тела, бережно дарить прикосновения. Для Тэхёна он снял все запреты, подарил себя, а Чонгук пообещал хранить и никогда не отпускать. Мысленно, они уже давно обменялись кольцами и дали клятву вечности. Не обязательно кричать о своей любви на каждом шагу — можно её лишь одним движением, взглядом показать. Так и поступает Чонгук: смывает шампунь с волос Тэхёна, на которые сам же и нанёс, рассказывает о встрече с Юнги, и как тот был счастлив при виде долгожданной куртки, даже упоминает о том, что успел потеряться. А Тэхён слушает, не прерывает и в очередной раз осознаёт, что эти отношения не являются ошибкой. Они словно только что распустившийся цветок, который нежится под лучами палящего солнца.Как жаль, что рано или поздно придёт его время и он отцветёт, оставив после себя горсточку потемневших лепестков.
Чонгук вызвался поухаживать за парнем и, закутав его в огромное полотенце, отправил в спальню, а сам пошёл заваривать горячо любимый Тэхёном лотосовый чай. Уж от чего, но от него он точно не откажется. Чонгуку хочется сделать что-то ещё, кроме обычного напитка, но ведь Тэ упрямый и вместо того, чтобы нормально поговорить — проигнорирует вопросы и, улыбнувшись, уйдёт в другую комнату. Просто он не хочет заставлять других волноваться о себе, по крайней мере он этого желает. Но в итоге всё получается совершенно наоборот. — Вот, — Чонгук протягивает кружку и садится на край постели. — Лотосовый, одна ложка сахара, и он уже успел остыть. — Спасибо, — слегка улыбаясь, отвечает Тэхён и опустошает ёмкость за считанные секунды. Он словно вместе с жидкостью проглатывает накопившиеся слова, которые так и не смог сказать, а потому хоронит их в недрах души. Тэ не хочет обсуждать те детские обиды на начальника, просто пускает всё на самотёк. — Не скажешь? — безэмоционально спрашивает Чон, уже заранее зная ответ. — Нет. Чонгук лишь кивает, забирает пустую кружку у Тэхёна и, поставив её на прикроватный столик, наваливается на парня всем своим весом. Если уж на серьёзные темы поговорить не получается, то на глупые время найдётся всегда. Оно даже и лучше — пусть мальчик-вселенская грусть отвлечётся. — Итак, у меня к тебе важный вопрос, — серьёзно начинает Чонгук. — Давай быстрее, ты тяжёлый, — хрипло шепчет Тэхён, ибо его тело не предназначено для таких тяжестей. — Ты знаешь, кто… — Да-да, я знаю, что я прекраснее любой розы, — выпаливает Тэхён и жадно вдыхает порцию воздуха, когда Чонгук приподнимается над ним. — Откуда? — по-детски удивляясь, спрашивает. — Ты шутишь? — с каменным лицом. — Так, всё, тебе пора спать. Чонгук разочарованно слезает с предмета обожания и, уставившись в потолок, пытается вспомнить — когда же он успел сказать это? Он, конечно, часто несёт всякий бред для того, чтобы на лице Тэхёна появился хотя бы намёк на улыбку. Но глупая фраза про цветок была придумана секундами ранее и точно не озвучивалась до этого ни разу. Странно…Запись № 5. Если пройтись по соседней улице, То можно найти небольшую булочную. В ней пекут самые вкусные шоколадные кексы. Его любимые.