Запись № 16.
Я готов исполнять любые его прихоти.
За них следует хорошая плата расплата.
С момента приезда в Сорренто прошло две недели. За это время парни успели обойти буквально весь остров, фотографируя самые прекрасные его уголки. Тэхён влюбился в тёплые, кристальные воды моря. Вытащить его с пляжа стало практически невозможно, а разнообразных камней и ракушек, которые он притаскивал в дом и на которые благополучно наступал Чонгук, становилось всё больше. Все местные блюда были попробованы, а некоторые из них стали чуть ли не самыми любимыми. Гук не переставал восхищаться тёплым климатом этого места и, зная о скором отъезде, начинал ныть. Ему не хотелось возвращаться в весенний Сеул и кутаться в пальто.
Тэхёна радовало то, что Чонгук действительно отдыхал. Он не сидел на диванчике с задумчивым лицом, как это делал в квартире, а постоянно был чем-то занят и Тэхёна заодно с собой втягивал. Но ещё более счастливыми их делало состояние здоровья Чонгука. Он больше не повторял те устрашающие слова вроде: «я не помню», «я забыл», «разве такое было?» Может быть, обстановка так повлияла на Чонгука, а может, это таблетки всё-таки начали своё лечебное действие — неважно. Главное, что ему становилось лучше, а значит и Тэхён чувствовал себя в точности так же.
— Как насчёт завтрака? — лениво шепчет Чонгук, открывая один глаз и поглядывая на часы. — Почти полдень.
— Было бы неплохо, — Тэхён потягивается в кровати и загадочно продолжает, — хочу шоколадный кекс. Прямо сейчас.
— Нет, Тэ, определённо нет.
— Один разок, — он приближается к Чонгуку и, прижавшись к нему, начинает выводить на груди незамысловатые узоры. — Никаких барменов.
И Гук рад бы согласиться, но проблема в том, что во всём чёртовом городке нигде нет кафе, где бы пекли шоколадные кексы, кроме одного небольшого ресторанчика с живыми розами на веранде. Парень уже успел провозгласить это заведение запретной зоной, в которую с Тэхёном лучше не соваться. А всему виной бармен в майке без рукавов, постоянно глазеющий в сторону Тэ, которому, кстати, глубоко плевать. Но Чонгука этот пикапер раздражает и одним своим присутствием выводит из себя.
— Никаких барменов? — переспрашивает Чон.
— Блюда, вообще-то, у официантов заказывают.
Чонгук приподнимает левую бровь и скептически обводит умоляющее лицо Тэхёна. В голове чётко слышится слово «нет», а то потом чьи-то остатки придётся по всему ресторану собирать. Но вот сердце говорит совершенно обратное. Оно хочет, чтобы этот прекрасный парень счастливо улыбался, пока с аппетитом ел своё любимое лакомство. Гук мучительно громко вздыхает и, выпутавшись из плена чужих рук, встаёт с кровати.
— У тебя есть десять минут на сборы, — озвучивает вердикт и в эту же секунду слышит звук хлопающей двери, ведущей в ванную. Тэхён слишком сильно любит сладкое.
До ресторанчика они добираются довольно быстро. Просто в этот раз Тэхёна не тянет на приключения, а мысль о скором вкусном завтраке лишь придаёт скорости. Внутри заведения, как и ожидалось, практически никого нет. В полдень наступает самый пик жары, и люди предпочитают на некоторое время остаться дома. Но только Тэхёна, загоревшегося идеей, никто и ничто не остановит. Поэтому он пулей влетает на веранду и занимает дальний столик под плетёным зонтиком. Чонгук специально тормозит около входа, смотрит на дальнюю стойку и улыбчивого бармена за ней. Тот занят расстановкой новых бутылок с алкоголем и совершенно не обращает внимание на Гука, который, пробубнив пару проклятий, идёт к заждавшемуся его Тэхёну.
Знакомая официантка улыбается и, поприветствовав посетителей, вручает им два меню. Тэхён уже давно определился со своим блюдом, а вот Чонгук рассматривает красочные картинки и лишь по ним старается выбрать завтрак. На самом деле, он успел соскучиться по корейской кухне и жаждет по приезде домой сходить в ближайшее кафе. Кто бы мог подумать, что кимчи — это единственное, по чему можно скучать!
Пока Чонгук был занят выбором блюда, в пределах столика замаячила знакомая фигура. Джин, впрочем, как и всегда, был в приподнятом настроении. Он не сразу, но всё-таки смог заметить предмет своего воздыхания — сказочную нимфу, которая исчезла на довольно длительный промежуток времени. Поэтому сейчас он, радостный и преисполненный чувством скорой встречи, маневрировал между столиками с бокалом какого-то коктейля в руках.
Увидев Джина, Тэхён, мягко говоря, замешкался. Он переводит взгляд то на задумавшегося Чонгука, то на довольного бармена, останавливать которого уже поздновато. Джин, не обращая внимания на нервозную улыбку Кима и сидящего рядом с ним парня, ставит бокал на стол.
— Добрый день! Вас так давно не было, что я уже и отчаялся ждать этой встречи, — мечтательно произносит.
Тэхён молчит. Ему совсем немного страшно, потому что, в отличие от Джина, он видит изменившееся лицо Чонгука. Он явно зол. Хотя «зол» — это верное преуменьшение того, что творилось с ним. Гук прямо сейчас был готов отправить надоедливого бармена к своему рабочему месту, и не факт, что законным путём. Но он предпочёл немного другой путь. Чонгук аккуратно положил меню на стол и, сложив руки перед собой в замок, внимательно продолжил слушать Джина. А тот даже и не думал замолкать.
— Надеюсь, что сегодняшний визит не является последним, и Вы обязательно посетите нас вновь. Ах, я совсем забыл об этом, — приторно улыбаясь, парень кивает в сторону бокала, — за счёт заведения. Попробуйте, я готовлю чуть ли не самые лучшие напитки на острове. Если Вам понравится, то…
Монолог Джина обрывается в ту же секунду, когда Чонгук пододвигает коктейль к себе и опустошает практически половину бокала. Тэхёну кажется, что его глаз дёрнулся от увиденного. Гука злить нельзя. Никогда и ни при каких условиях. Его прошлое оставляет желать лучшего, ведь Чонгук никогда не был хорошим, добрым мальчиком. Любому разговору он предпочитал драку и, как ни странно, привык выходить из неё победителем. Возможно, слегка покалеченным, но всё-таки победителем. Сейчас же парень излучает нескрываемую неприязнь, а на дне его зрачка плещется раздражение.
— Ты же хорошо готовишь коктейли? — Чонгук даже не то чтобы вопрос задаёт, он констатирует факт и так же спокойно продолжает. — Тогда готовь своё ебало.
Джин бледнеет и откачивается назад. Чонгук тоже на месте не сидит. Он встаёт из-за стола и, размяв затёкшую шею, надвигается прямо на бармена. Через мгновение должно случиться непоправимое. В принципе, если Джин останется сильно покалеченным, то он может заявить в полицию на своего обидчика. А такой расклад Тэхёну не особо нравится, поэтому он, не мешкая, встаёт между двумя огнями, тем самым преграждая Чонгуку путь.
— Ты что творишь? — шёпотом произносит он, чтобы на происходящее не успели обратить внимание работники ресторанчика. — Быстро сядь.
— Защищаешь его?
У Тэхёна аж нижняя челюсть опускается от удивления. Гук частенько думает не в том направлении. Именно сейчас он этим и занимается.
— Ты серьёзно? Хочешь потом с этой проблемой разбираться? Юнги тут нет, и прикрыть тебя тоже некому, так что будь добр, успокойся, — остервенело отвечает Тэхён и возвращается к столику, зная, что эти слова точно на Чонгука подействуют.
Тот пару секунд продолжает смотреть на притихшего Джина и, в конце концов сдавшись, подходит к нему, притягивая к себе за ворот футболки. Тэхён немного паникует, но видит, как Гук что-то говорит тому на ухо и выпускает из крепкой хватки. Джин, внезапно растеряв всё равновесие, падает на деревянный пол, но тут же поднимается и быстро удаляется к бару.
«Сделаешь ещё один шаг в его сторону, и он станет твоим последним».
— Официант, — громко говорит Чонгук на ломаном английском, с серьёзным таким акцентом, и садится напротив Тэхёна.
Он даже не пытается скрыть своё недовольство. Он постукивает пальцами по дереву и выжидающе смотрит мимо Тэхёна. Ревность — один из самых страшных грехов. Чонгук знает это и осознаёт, что полностью пропитан им. Но по-другому уже никак нельзя. С Тэхёном иначе не получается. Его не то чтобы нужно ревновать или он повод даёт, нет — его
хочется ревновать.
Когда девушка подходит к столику, то Чонгуку остаётся лишь тыкать по картинкам в меню за неимением хорошего словарного запаса иностранных слов. И когда та отходит, он вновь продолжает свой молчаливый бунт.
— Ты обиделся? — аккуратно начинает Тэхён, дабы ещё сильнее не разозлить мятежника.
— Вообще нет.
— Ты забыл сказать правду, — всё-таки язвит Тэхён, не удержавшись, и это не ускользает от Чонгука. Он шумно вздыхает и откидывается на спинку стула. Чаще всего люди стараются не показывать свою ревность и отвергают мысль о том, что они это действительно делают. Гук же не такой. Он знает о своей чрезмерной вспыльчивости, если замечает Тэхёна в кругу незнакомых ему парней или девушек. Но бороться у него с этими чувствами никак не получается, да он и не пытается, на самом деле.
— Может быть, я слегка расстроен, — отвечает Чонгук, пряча свою гордость на некоторое время.
— И что же мне сделать для того, чтобы вернулся прошлый Чон Чонгук? — не без улыбки спрашивает Тэхён, специально прикусывая нижнюю губу.
Гук хочет ответить на эту провокацию, но к столу подходит официантка и приносит заказанные блюда. Ким как-то мгновенно бледнеет, но ничего не говорит, продолжая поглядывать на свой завтрак. Девушка же учтиво желает приятного аппетита и вновь исчезает из поля зрения.
— Сделать? — Чонгук смягчается. — Просто поскорее съешь этот кекс.
— Ты действительно хочешь, чтобы я его съел?
Вопрос застаёт врасплох. Они шли в этот проклятый ресторан по сорокаградусной жаре только за этим десертом. На шоколадном кексе, казалось, сошёлся весь свет Тэхёна, а сейчас он задает такие вопросы. Да ещё и с интонацией невообразимо расстроенной и потерянной. И какие мысли должны посетить Чонгука? Конечно же, они возвращаются к загорелому бармену, который изрядно подпортил утро.
— А что, ты теперь резко разлюбил кексы и перешёл на коктейли? — холодно спрашивает Чонгук.
Он не хотел, чтобы это звучало так грубо, но получилось совсем иначе. Даже атмосфера вокруг их столика стала подозрительно напряжённой. По мнению Чонгука, тут вопрос жизни и смерти решается. Но это он так завуалировал обыкновенную ревность, просьбу, движимую этим чувством. Сейчас он даже не догадывается, как сильно будет винить себя после.
Слова, сказанные Чонгуком, задели Тэхёна. Глупо ревновать его к каждому встречному, тем более после всего того, что произошло с ними за эти два месяца. Если бы Тэхён хотел, то давно ушёл. Но он сейчас здесь, рядом с Гуком, сидит напротив и терпит неприятную беседу. Лучшая благодарность.
Тэхён косится на аппетитный, маленький десерт и, набравшись смелости, откусывает небольшой кусочек. Он жуёт медленно и проглатывает. Смотрит на Чонгука и лишь одними только им понятными импульсами передаёт свою боль. И она совершенно не похожа на ту, которую парень каждый день чувствует. Тэхён бледнеет на глазах, но продолжает откусывать ненавистный кекс, ни разу не прикоснувшись к чаю со льдом, принесённому официанткой.
— Тэхён? — Гук внимательно смотрит на изменившегося в лице парня. — Всё нормально?
— Ты немного ошибся с выбором кекса, — Ким громко кашляет. — Просто забыл одну важную деталь.
Из глаз Тэхёна сочатся слёзы, что вызывает ступор у Чонгука. Он может лишь безмолвно смотреть, как парень с неимоверным трудом проглатывает последний кусочек десерта и опирается о край стола. Тэхён вновь громко кашляет, захлёбывается в этом порыве и отрывисто дышит. Грудную клетку ломит, кислород словно перекрывают, и лицо Чонгука уже не кажется таким чётким.
Тэхёну страшно, но он выполнил чужую просьбу.
— У меня аллергия на орехи, — лишь губами произносит Тэхён и хватается за горло, которое словно сдавливают в цепкой хватке.
Чонгук подскакивает с места и ловит парня, который дышит уже через раз. В этот же момент их столик окружает несколько официантов. Они что-то громко кричат, но Гук может разобрать лишь обрывки фраз, которые гласят о том, что был вызван врач. Он дрожащими руками смахивает намокшие пряди со лба Тэхёна и крепко прижимает его к себе, шепча корявые извинения. Все мысли испаряются, и под грудиной ноет. Их сердца бьются в унисон, значит и перестанут биться тоже вместе — нерушимая истина обоих, но никто вслух её никогда не озвучит.
Врач прибывает на место происшествия довольно быстро. Он сразу же просит Чонгука отпустить больного из столь сильных объятий, ведь тому и так недостаточно воздуха. Парень выполняет указание сразу же, обвиняя себя в том, что и об этом не подумал. Но вот Тэхён отпускать его не собирается. Он хватается за подол рубашки Чонгука и не отпускает, пока его не уносят на носилках, предварительно вколов мощную дозу антигистаминных препаратов*.
Уже в больнице его определяют в отдельную палату и не впускают туда Чонгука, пока Тэхёну не будет оказана врачебная помощь. Длится процедура недолго, но этого хватает для того, чтобы Гук возненавидел своё дурацкое поведение. Он корит себя за то, что согласился пойти в тот ресторан, поругался с барменом, приревновал и, в конце концов, указал официантке на шоколадный кекс с фундуком.
Буквально несколько дней назад Чонгук задумался о том, что болезнь перестала прогрессировать. За всё время, пока парни были на острове, он не упустил ни одной важной вещи, помнил всё то, что с ними происходило. Но Чон понимал, что всё хорошее имеет свойство рано или поздно заканчиваться. И пусть бы этот момент наступил более спокойно. Например, Чонгук бы вновь что-то потерял. Но нет, судьбе так не нравится, ей так не интересно. Она вновь подкидывает новые испытания, с которыми справиться не то чтобы невозможно, но безумно тяжело.
Чонгук зарывается в тёмные волосы и прикрывает глаза. За стенкой он слышит разговоры врачей и в очередной раз упрекает себя в том, что плохо знает английский. Но, как сегодня оказалось, плохо знает он не только язык, а ещё и самого близкого человека. Эта мысль колючей проволокой вокруг сердца обвивается и при каждом его биении вонзает острые шипы. Чонгуку больно, но он заслужил. Ему страшно, но не за себя. Парень не знает, как теперь смотреть в родные тёмные глаза.
Дверь палаты открывается, и из помещения выходит медсестра. Она лишь холодно здоровается с парнем и проходит мимо, оставляя его один на один с врачом, который выглядит довольно устало. Гук вскакивает с диванчика и обеспокоенно смотрит на мужчину. Тот пытается объяснить Чонгуку на простом языке о том, что же произошло с его «другом». Но после, видя потерянное лицо сопровождающего пациента, хлопает его по плечу и говорит лишь две фразы:
— С ним всё в порядке. Вы можете пройти в палату.
Это Чонгук понимает сразу же и, поблагодарив врача, немедля открывает дверь комнаты. Внутри всё по-больничному белое, пропитанное запахом лекарств и спирта. Взгляд останавливается на измождённом теле, что освещают яркие лучи солнца. Болезненно-отталкивающий контраст. Чонгук как можно тише подходит к Тэхёну и рассматривает слегка покрасневшие участки кожи, обветренные губы и исколотые вены. Капельницы до сих пор продолжают вливать бесцветный раствор в кровь, а кислородная маска завершает картину.
Чонгук проводит кончиками пальцев по закрытым рубашкой участкам кожи и, чувствуя тепло чужого тела, тяжело выдыхает. Он не в первый раз застаёт Тэхёна за приступом аллергии, но все прошлые быстро подавлялись таблетками или баллончиками, скрывая эту страшную реальность. Один случай, невнимательность себя или другого человека может с лёгкостью убить. Сегодня этим палачом мог стать Гук. От этого на душе мерзко и склизко.
Парень садится на стул около больничной койки и неустанно смотрит на тяжело дышащее тело. При этом мысль возникает только одна:
на месте Тэхёна должен быть я. Просто Чонгуку, как бы ни странно было это говорить, немного больше повезло в этой жизни. Да, время неустанно бежит вперёд, и скоро придёт его черёд встретиться с холодной землёй, но, когда парень умрёт, он потеряет всех и вся, включая собственные воспоминания. Если те, конечно, останутся к тому моменту. А вот Тэхён продолжит жить, иногда доставая из глубин сердца захламлённую шкатулку, богатую самыми счастливыми моментами их совместной жизни, и, в конце концов, под их гнётом погибнет. В лучшем случае — сойдёт с ума.
И даже сейчас больше всех достаётся именно Тэхёну. Как бы Чонгук ни старался отгородить его от этой темноты, ни прижимал к себе холодящими душу ночами, парню не становилось лучше. И не станет. Потому что той гнетущей темнотой является не кто иной, как сам Чон Чонгук.
Белоснежные простыни издают шорох, и Гук встречается со слегка покрасневшими глазами. Он не видит в них ровным счётом ничего. Глухая пустота заполнила чужие зрачки. Но Тэхён не злится, не кричит слов ненависти, он просто тихо вздыхает и натягивает лёгкую улыбку. В этот момент он схож с куклой: пустота в человеческом обличии.
— Зачем? — единственное, что может выдавить из себя Чонгук. Его переполняют эмоции, но он терпит из последних сил и сдерживает свой порыв нежности, который взывает прижать к себе родное тело.
— Ты сам попросил, — Тэхён снимает с лица кислородную маску и слегка приподнимается с кровати.
— Совсем больной? — шипит Гук. — Ты, блять, мог умереть.
— Я знаю, — безразлично пожимает парень и аккуратно касается пальцами напряжённой руки Чонгука. — Я не хотел, чтобы ты сомневался во мне.
— Что?
— Чонгук, я ради тебя и с жизнью попрощаться готов. Ты — единственный, кто вершит мою судьбу. Моё сердце уже несколько лет как лежит в твоих руках, — Тэхён произносит каждое слово шёпотом, словно боится быть услышанным даже самим собой.
Чонгук опустошён. Услышав такое от любимого человека, любой придёт в восторг, но только не он. Эти фразы — проклятие. Осознание того, что с его уходом уйдёт и Тэхён. Раньше он и подумать не мог о том, какой властью обладает на самом деле. Гук
владеет этим парнем с невероятной улыбкой и милой родинкой на кончике носа. И это никак не благословение, а самое настоящее проклятие.
В палате больше не слышатся голоса. Но если заглянуть внутрь, то можно увидеть, как Чонгук стоит на коленях около кровати и прижимает чужие пальцы рук к своим губам. Словно ожившая картина известного художника, который пытался передать ею бурю самых искренних эмоций двух влюблённых людей.
У Тэхёна и Чонгука получилось стать главными героями этого шедевра.
***
Чимин с детским интересом рассматривает небольшой фрукт, чем-то отдалённо напоминающий яблоко. Возвращение друзей из их почти месячного отдыха он ждал с нетерпением и фантазировал о том, какие же подарки ему привезут. В итоге Пак получил: бутылку вина и какого-то непонятного алкогольного напитка, в названии которого присутствует лимон, чуть ли не целый пакет ракушек и несколько аппетитно пахнущих фруктов. По такому набору подарков вручили каждому из друзей, но Чимин был поглощён ими больше остальных. Ему хотелось как можно быстрее всё попробовать, оценить вино и наконец-то выслушать длинный рассказ о путешествии парней. Хотя те выглядели немного уставшими после долгого перелёта, но всё равно с удовольствием делились впечатлениями.
Чонгук во всю нахваливал тёплый климат страны и её завораживающие просторы. Он истратил несколько кассет для полароида, лишь бы только запечатлеть каждый уголок острова. Ни для кого не было странным или удивительным, что на большинстве снимков присутствовал Тэхён. Как однажды сказал сам Чонгук: «С этим произведением искусства ни одна скульптура не сравнится». Тут даже и не поспоришь.
Тэхён же восторгался морем, что смогло вдохновить его. За время, проведённое на острове, парень успел изрисовать весь альбом, который не забыл взять с собой. В своих моделях одежды он никогда не использовал яркие цвета. Тэ считал, что те не смогут подчеркнуть какие-то особенности человека, будь то бледная кожа или худощавое тело. Но Сорренто смогло повлиять на Кима и поменять его точку зрения. Страницы альбома были полны зарисовок с пёстрыми платьями немного непривычного кроя и пиджаков, чья цветовая гамма несла в себе карнавальные мотивы. Тэхёну нравилась эта «коллекция». Мысленно он уже давно нарядил Чимина в одну из её рубашек и пустил по подиуму на неделе моды. Но это всё мысленно, а пока парню остаётся довольствоваться похвалой друзей и просто тёплой атмосферой дома. Врать Тэхён не станет, он чертовски скучал по этой обычной квартирке, пахнущей его акриловой краской и, конечно же, розами. Странное смешение, но, как ни странно, подходящее для такой парочки.
— Что теперь? — Юнги очищает волшебный, по мнению Чимина, фрукт от кожуры и режет его на небольшие дольки. — Какие дальнейшие планы?
— Отдых, отдых и ещё раз отдых, — устало произносит Чонгук и садится рядом с Тэхёном на мягкий диван. Он с каплей волнения поглядывает на парня и местами покрасневшую кожу, которую тот так старательно замазывал тональником, хотя делать этого нельзя.
Скрыть от друзей недавнее происшествие вроде как получилось. Тэхён сам не захотел возвращаться к этому «недоразумению». Тем более, они ещё тогда, в больнице, выяснили причину поступка парня. Чонгук же просто не стал спорить и скрыл каждое слово Тэхёна внутри себя, моля, чтобы те никогда не стёрлись из памяти.
В тот день они просто благополучно вернулись в домик, перед этим выслушав наставления врачей и, конечно же, отблагодарив тех. Ким в принципе, как всегда, был тихим и спокойным, а Чонгук потрясённым и расстроенным. Парни не посвятили себя душевным вечерним разговорам, а просто, крепко прижавшись друг к другу, легли спать. Измотанные, они так и проспали весь день, проснувшись лишь на следующее утро. Ничего не изменилось. Тэхён всё так же ярко улыбался, Чонгук нежно целовал — жизнь продолжила свой ход, просто приобрела новые шрамы, скрытые под длинными рукавами судьбы.
— А что насчёт клуба? — заманчиво спрашивает Чимин, поглощая фрукт. — Это чертовски вкусно.
— Прямо сегодня? — измотано тянет Тэхён и облокачивается об плечо Чонгука. — Я недавно сошёл с самолёта и, кажется, потерял пару сотен нервных клеток. Клуб — последнее, в чём я нуждаюсь на данный момент.
— А если бы этот клуб назывался «Papillon»? — Намджун выуживает из кармана джинсов два немного измятых билета и машет ими в воздухе. — Я даже не порвал их.
Глаза Тэхёна мгновенно округляются, а усталость отходит на задний план. Попасть в это заведение не хочет лишь человек, не разбирающийся в развлечениях. Ким же таковым точно не является.
— Вас снова пригласили туда? — искренне радуясь за друзей, спрашивает Чонгук.
— Да мы там вообще чуть ли не каждую неделю выступаем, — отвечает Юнги. — Если бы вы соизволили звонить нам чаще или хотя бы отвечать на сообщения, то знали бы об этом.
На это замечание парни лишь пожимают плечами и переглядываются между собой, пряча рвущуюся наружу улыбку. Не говорить же, что они были настолько поглощены друг другом, что забыли о существовании гаджетов.
— Выступление завтра вечером, так что почтите нас своим присутствием, — язвит Чимин, попутно складывая привезённые ему подарки.
Пак видит, в каком сейчас состоянии парни и насколько сильно им необходим отдых, поэтому спешит скрыться за дверями квартиры. Юнги и Намджун тоже улавливают это и сворачивают разговор, немного задерживаясь на уточнении дресс-кода клуба. Спустя время парни разбегаются, оставляя после себя лишь кожуру от фруктов и парочку билетов. А Тэхён и Чонгук, быстро приняв ванну, ложатся спать, наплевав на неразобранные чемоданы. Родная кровать быстро утягивает их в сон, заставляя покинуть мрачные мысли, затаившиеся в головах обоих. Кто бы что ни говорил, но лучше дома нигде быть не может.
***
Юнги тормозит около очередной, ничем не выделяющейся многоэтажки. Намджун вызвался добраться самостоятельно, а вот Чимин наотрез отказался ехать на автобусе, аргументируя это тем, что уже довольно поздно и настроения драться с очередным наркоманом у него нет. Мин даже оспаривать это не стал, ему и так хотелось побыть с парнем чуточку больше.
— Чай? Кофе? — спрашивает Чимин, кивая в сторону подъезда. — Танцевать не предлагаю.
—
Она дома?
— Возможно, — мрачнее отвечает Чимин. — Мы не договаривались о встрече, но ты же её знаешь: если захочет, и сама может прийти.
— Тогда я откажусь, — скрепя сердце произносит Юнги, непроизвольно вспоминая образ миловидной девушки.
— Как думаешь, я поступаю неправильно? — тихо спрашивает Чимин, по привычке перебирая в руках подол пальто.
— Кто знает.
Юнги бы с удовольствием ответил, что Чимин совершает ошибку. Делает хуже для себя, мучается, да ещё и окружающих изводит. Чимин непостоянный. Сам не знает, что и кто ему нравится, боится ошибиться и упасть на непроглядное дно. Юнги понимает его, потому что сам ощущает схожие эмоции, но он хотя бы знает, чей отпечаток в его сердце.
— Юнги…
— Иди уже, — немного холодный ответ. Но собеседник осознаёт, что иного не заслуживает, и, еле касаясь чужой руки на прощание, исчезает в темноте вечера. Юнги слышит, как захлопывается железная дверь подъезда, и только тогда откидывается на сидение и тяжело выдыхает. Фантомные прикосновения жгут кожу и в очередной раз напоминают о собственной никчёмности и ненужности.
Параллельные линии их судеб проходят рядом друг с другом и никак не хотят встречаться — это калечит душу. Но в то же время Юнги понимает, что это лучше, ежели бы прямые встретились и разошлись навсегда. Элементарные свойства, которые даже в жизни исправно работают. И от этого становится изумительно грустно.
Запись № 17.
Я влюблён в его несовершенства.
В его оттенки печали и лучезарную улыбку.
Это уже не просто игра, в которой я проиграл.
Это моя жизнь, что я так сильно боюсь потерять.
