Мой дом там, где твое сердце

      За окном уже наступило жаркое лето.         Вернувшись в родной Ризембург из слегка затянувшегося путешествия, Эд и Уинри начали усиленно готовиться к приближающемуся рождению малыша.         Закупив всё необходимое от пустышек до коляски, пара приступила к ремонту в детской. Вернее, к нему приступил старший Элрик, девушка же, по его непреклонному решению, была отстранена от подобной работы под любым предлогом, несмотря на мольбы и бьющее через край желание помочь хотя бы со сборкой мебели.         Прикрутив последнюю полку, алхимик сделал шаг назад, чтобы оценить результат своих стараний. Оставшись довольным, он, с чувством выполненного долга, улыбнулся.       В этот момент в дверном проеме появилась Уинри.   – Ты уже закончил? — медленно перемещая взгляд по комнате, спросила она.         Девушка сразу же заметила, насколько просторной и светлой теперь стала детская: приятные глазу обои цвета слоновой кости, симпатичный на вид, но без особых излишеств мебельный гарнитур в составе комода, по совместительству являвшегося пеленальным столиком, книжного шкафа и нескольких полок разного размера рядом с местом, где в будущем должна была появиться кроватка, которая, по обоюдному согласию супругов, временно заняла место в их спальне. Напротив расположился небольшой серый диван с мягкими круглыми подушками и цветастым флисовым пледом. Единственное, но широкое окно, которое сейчас было открыто, скрывалось за молочным тюлем и атласными кофейными шторами.   – Ага, — посмотрев на жену, кивнул Эд.         Перед глазами предстала картина, которую он явно не слишком ожидал увидеть: девушка с довольным видом жадно старалась втянуть в себя как можно больше заполняющего комнату воздуха.   – Здесь так здорово пахнет обойным клеем, — почти пропела Уинри.         Эдвард даже не знал, что на это ответить.         Он давно уже успел привыкнуть к чудачествам беременной жены. Чего она за эти месяцы только не отчебучивала: то у девушки в самые неподходящие моменты возникала жизненная необходимость бежать на станцию, потому что подошло время срочно дышать креозотом*, то она, разрываясь между копченой селедкой и сладким глазированным тортом, по итогу с нечеловеческим аппетитом уплетала и то, и другое чуть ли не разом.       На ранних сроках блондинка спокойно могла разбудить мужа посреди ночи с заявлением, что он занимает на кровати слишком много места, а когда тот, отчаявшись найти компромисс, обреченно уходил спать на диван, спустя десять минут прибегала к нему с наворачивающимися на глаза слезами и еще полчаса причитала о том, как ей его жаль и как он, несчастный, ее такую сумасбродную вообще терпит, при этом игнорируя все попытки алхимика объяснить, что он вовсе не злится и не обижается.         А теперь она, расплываясь в улыбке, охотно наполняла легкие сырым запахом, который Эд уже на протяжении двух дней тщетно старался выпроводить в открытое окно.   – Ты что-то хотела? — не заостряя внимания на ее словах, поинтересовался он.   – Ах, точно! Еда уже готова, пойдем скорее к столу.

***

      В процессе приема пищи было решено сразу после ужина вернуться в детскую, чтобы до конца дня навести там полный порядок и разложить по местам вещи.       Уинри, смахнув с комода ремонтную пыль, принялась складывать и группировать крохотные детские носочки и кофточки.         Эд к тому времени уже несколько минут говорил с кем-то по телефону.       Завершив непродолжительную беседу, он сразу же присоединился к жене и, вооружившись тряпкой, приступил к протиранию высоких полок.   – Кто звонил? — решила полюбопытствовать девушка.   – Наш бесполезный-в-дождь фюрер, — его голос не нес в себе каких-либо эмоций. — Просил на несколько дней приехать в Централ.   – И что ты ответил?   – Отказался конечно же, — это прозвучало, как сам собой разумеющийся факт. — Ребенок вот-вот родится, я должен быть здесь. У меня нет ни малейшего желания пропустить появление на свет новой жизни, — он сделал небольшую паузу и с каким-то ребяческим восторгом добавил. — Даже не верится, что уже совсем скоро я смогу увидеть это собственными глазами.         Девушка боковым зрением заметила, как засияло лицо ее мужа. В этот момент в легких стало тесно, пальцы нервно сжали хлопковую распашонку, а сердце в волнении забилось чаще.         Уинри знала, что однажды этот непростой разговор непременно должен был состояться, но почему-то упорно раз за разом откладывала его в долгий ящик, словно надеялась, что все само как-нибудь разрешится и ей удастся избежать неприятной для них обоих беседы.       Она понятия не имела как и с чего начать, боялась, что не сумеет правильно подобрать слова. Но более это продолжаться не могло. Дальше тянуть было попросту некуда.         Закрыв глаза и сделав глубокий вдох, она решительно повернулась к мужу и, подойдя в плотную, взяла удивленного ее действиями парня за руку.   – Эд, нам нужно поговорить, — она выпалила это, чувствуя, как застучало в висках.         Спустя секунду они опустились на диван.       Собранная по крупицам решимость девушки сразу же улетучилась: она не могла произнести ни слова. Уинри растерянно молчала, глядя куда-то в пол, ее лицо выглядело серьезным, но в его чертах можно было различить долю нервозности.       Голубые глаза, которые она так усердно старалась отвести в сторону, затаили в себе страх, но это был не тот дикий ужас, который вселяется во взгляд людей в минуты отчаяния, это был страх, который терзает душу в моменты, когда дорогому человеку необходимо сообщить что-то, что может его огорчить или ранить.   – В чем дело? — исчерпав запас терпения, с настороженностью спросил парень.   – Эд, ты должен мне пообещать кое-что, — Уинри повернула голову к возлюбленному, но еще некоторое время собиралась с силами, прежде, чем смогла заставить себя посмотреть на него.   – Ну же, я слушаю.   – Дай слово, что ты ни при каких обстоятельствах не станешь присутствовать при родах, — собрав всю волю в кулак и заглянув мужу в глаза, на одном дыхании выдала девушка.         Для Эдварда эти слова прозвучали как гром среди ясного неба.   – Что? Почему?! — искренне не понимая, с чем связана такая просьба, воскликнул парень.         Уинри, не сразу найдясь, что ответить, снова замялась и потупила взгляд.   – Потому что я принимала роды и отлично знаю, что это такое, — еле слышно, почти прошептала она, все так же не отрывая взгляд от деревянного покрытия под своими ногами. — Я не хочу, чтобы ты видел все это.   – Что за глупости? — шатко находясь на той грани, где возмущенный голос срывается на крик, не унимался алхимик. — Роды – это ведь опасно и рискованно, верно? Что, если что-нибудь пойдет не так? Как я могу бросить тебя одну в такой момент?   – Просто пообещай мне, — девушка уже не знала, какие приводить аргументы, да и сил на это в ней не было. Голос дрогнул, в горле образовался ком, а почти увлажнившиеся глаза наполнились мольбой. Уинри даже не сразу почувствовала, насколько крепко теперь ее пальцы сжимают широкую мужскую ладонь. — Пожалуйста.         Эдвард несколько секунд молча смотрел на жену, чувствуя, как этот умоляющий взгляд проникает в самую глубь сердца и заставляет принять решение, о котором он еще минуту назад даже помыслить не мог.       Недовольно скрипнув зубами, Эд грузно выдохнул, пытаясь хоть немного унять бушующий в душе огонь негодования.         Все что угодно, лишь бы она не плакала. – Ладно, — нехотя согласился он, опустив руку на ее светлые волосы. — Если ты уверена, что тебе так будет легче, я согласен. Но имей в виду, что я в любом случае буду где-то поблизости, и если вдруг понадоблюсь – сразу же приду. Договорились?         Уинри, поджав губы, молча кивнула.         Она отстранилась, намереваясь как можно скорее сменить тему, чтобы побыстрее отделаться от осевшего внутри чувства вины.   – Что ж… — вздохнула девушка, оттолкнувшись от дивана.        Едва она выпрямила ноги, как низ живота на секунду схватила тупая опоясывающая боль, которая почти сразу же прошла.   – С тобой все в порядке? — заметив легкий испуг на лице жены, спросил Эд.   – Да, все хорошо, — с уверенностью успокоила его Уинри. — Такое бывает, когда до родов остается чуть меньше пары недель, — она на всякий случай еще раз прислушалась к собственным ощущениям, но причин для беспокойства и в самом деле не обнаружилось. — Давай вернемся к уборке.