Только живи

Сон был тревожный, черно-красный, с пугающими вспышками и неприятными лицами. Ощущалось беспокойство. Хотелось проснуться. Она давала себе эту установку, но вновь проваливалась в глубокий нервный сон. А потом почувствовала тепло. И стало спокойно. Поменялись оттенки. Поменялся ритм. Ей снились его глаза. И губы. И руки с красноватыми от ожогов рубцами с выпирающими венами, красивые до невозможности, на которых она постоянно залипала. Так, без повода. Отчего он часто говорил, что чувствует себя преступником под пристальным взглядом разоблачителя и прятал их от нее, обнимая или зарываясь в ее волосах, или просто натягивая рукава худи. А она все равно их находила и касалась невесомо губами, или выводила своими тонкими пальцами узоры, повторяющие рисунок его вен. Снилась его улыбка, которая год ей снилась. Но, теперь уже не так, как раньше. Теперь от нее тоже веяло теплом. И спокойствием. И дыхание ее стало ровным и спокойным. Максим устало улыбнулся в ее растрепавшиеся волосы, еще плотнее сомкнул вокруг нее руки и моментально провалился в сон. С чем - с чем, а со сном у него проблем не было никогда. Они просидели со Свешниковым не более получаса, а новостей － через край. Она? Он терялся в догадках. Осматривая своих ребят, исключил возможность, что это кто-то из их девочек. Уже не совсем трезвый рассудок подсказывал, что в таком случае подарок, как и прочие, был бы в упаковочной бумаге. Но нет... Так кто же ОНА? － Все гораздо прозаичней. Мы тоже сначала списали ее со счетов. － И? － Ты помнишь маму Сергея? Макс с недоумением посмотрел на Мельяныча, перевел взгляд на ребят, на маму... － Ну конечно помню. Мы были у нее вот только. － Ты про которую? Минутную тишину взорвало короткое ”блядь”... － Это Наташа, да? － Наташа. － Камбэк, блядь... Но, она вообще не производит впечатление человека, способного на месть. － Ну, это если не знать хронологию ее жизни. Она была замужем за известным футболистом Варгиным, который давно уже умер от передоза. Так вот, эта линия с Сережиными наркотиками, помнишь, когда его вытащил Ганичевский, имеет более ранние корни. Просто, в Союзе за наркотики либо сажали, либо отправляли в психушку. И обнаружилось, что у Ганичевского есть таки за плечами психушка. Очень давно. И угадай, с кем он там познакомился? － С Наташей? － Точно. Она была еще совсем молодой и незамужней, а друг ваш уже имел за плечами связь с наркокортелем. И когда, спустя несколько лет он узнал в жене известного спортсмена очень знакомую медсестру, решение родилось мгновенно. У Варгина не было шанса не сесть на дозу. － Стоп. Так она же актриса... － Ну, самодеятельность не в счет, хотя, последние годы она именно корпоративами да свадьбами и зарабатывала. － Ну и что вот? Он подсадил спортсмена на иглу? － Ага. Но тут случилось непредвиденное: Ганичевский влюбился и от внебрачной их связи у Натальи родился сын. Ему сейчас бы было четырнадцать. － Ну нет же. У нее двое то ли близнецов, то ли двойняшек. － Макс, ты видел то, что тебе показали. Это моя работа копать глубоко. Так вот, живой еще Варгин что-то заподозрил и ”умер” от передоза, понятное дело. С Ганичевским мамаша - Наташа отношения официально не оформляли. Семь лет назад у них родились те самые близнецы, которых вы видели. Он купил ей хорошую квартиру в Митино, а старшего определил в швейцарский колледж. Но там случилось несчастье. Около трех лет назад паренек выпал из окна, или выкинули, это уже не суть, суть в том, что он долго пролежал в коме и остался парализованным. А тут, на его беду, прошла зачистка по наркотрафику. Многих диллеров его папаши цапанули с крупными партиями. Он влетел на хорошую сумму. Раньше бы ему оплатить операцию ничего не стоило, но не сейчас. Наташа меняет большую квартиру на меньшую, которая тоже не маленькая и оплачивает сыну первую операцию. Но она оказалась лишь промежуточным звеном к восстановлению. Тогда Ганичевский придумывает ряд афер, одну из которых-то потом и раскрывает бухгалтер Кошелевых, поставив тем самым крест не только на доступе к легким деньгам от продажи наркотиков и левых пирамид, но и на работе наркокартеля. И вот тогда все пошло по п.., прахом. Счета его компании, которой он официально прикрывал свой неофициальный бизнес, заморозили. Открыли уголовное дело. И теперь, чтобы иметь возможность оплатить следующую операцию сыну он вынужден был изъять деньги из наркооборота. А какие люди за этим стоят, не тебе рассказывать. Ему дали срок. Но, он понимал, что официально - банкрот. И тут пригодился Горошин со вселенской страстью по матери твоей Кристины... Тот не был его близким другом, просто когда Рудольф искал варианты, как свалить Кошелева, ему рекомендовали Ганичевского. А Ганичевский и шантажом не брезговал. Так, у него появилось досье, которым он впоследствии и поднажмет на Горошина. Но, нужных денег он все равно не собирает и тут, не дожив до следующей операции, умирает его старший. Он это связывает с неуплатой вовремя долга серьезным дядям и решает свести счеты с твоим отцом, который помешал провернуть ему очередную аферу. Изучает, чем Кошелев живет, семью, привычки, окружение. Остальное - дело техники. Подсовывает дочери Сережу, играет на безответной любви его сына, изолирует их мамашу, отправив ее с Горошиным подальше. Но прежде, как бы случайно, устраняет ненавистного недопартнера. И он был уверен, что все у него получится. Ведь, Горошин рассказал ему, что Илья его сын. А смысл ей отвергать отца одного из своих детей? Светлана всхлипывала в плечо своего Ромео, Соня теснее прижалась к Илюхе, а Макс подумал, как хорошо, что здесь нет Кристины... － Пиздец. То есть, получается, план его мести － жизнь Кристины за жизнь его сына? Её отца ему мало? － Макс был на пределе. － Максим, вопрос с долгом большим людям он так и не решил. Вашу квартиру дважды пытались вскрыть, － обратился Мельяныч к Илье. － Как думаешь, почему? － Да, последнее время регулярно случаютя какие-то левые проблемы с сигнализацией. Меня на пульте уже по голосу узнают. － Это наши тебя по голосу узнают. Каюсь, вы на особой охране. Ну? － Ну, не знаю. Мы, конечно, не бедные, но дома нет налички или нужных ему бумаг, － проговорил Илья. － Тарелочки, блядь! Эта та самая лягушка Веджвуда! － осенило Максима. － Тарелочки! Мы, когда у Сережи были, он говорил про разговор с Ганичевским. Что если в ближайшее время с компанией не получится, есть другой, более хлопотный, вариант. Я понял. Это тот сервиз ваш, Илюх. － Точно! － Блин, да его продать невозможно. Он в любом каталоге по искусству. － Если только не под заказ брать. Видимо, заказчик нашелся. Но ведь Ганичевский сидит и логично предположить, что этим занимается кто-то из очень близкого его окружения. На свидание к нему ходит лишь Варгина. Цепь замкнулась. － Они больные. Наша семья большую часть коллекции передала в Эрмитаж. Давно уже. А потом, у нас и не было никогда всех изделий из сервиза того, － ошеломленно проговорила Светлана. －Бедная моя девочка! Ну почему не со мной все это происходит? － Потому что, она фактический хозяин концерна. Бумаги все на нее. － Да не переживайте вы так. Мы контролируем ситуацию... － Как с Сережей этим? － Макс, нам самим не выгодна эта смерть. Он был ценным свидетелем. А успел только самую малость под протокол рассказать. Ты ж не думаешь, что он сам? Это, да, роковое стечение обстоятельств. Больше такого не произойдет. Пересмотр не за горами. Макс промолчал. － И сколько эти тарелки ваши стоят? －Ну, оставшихся у нас хватит всем нам до конца жизни. А так, основная масса теперь по музеям. В одном только Эрмитаже семьсот, что ли, предметов, в Петергофе еще, и, кажется, в Голландии. － Ничосе размах, － вырвалось у Гринберга. Кстати, администрация Ельцина тоже делала заказ на фабрике Веджвуда. Страна хрен без соли доедала, а тут в 94-ом, вроде,... заказала сервиз уже не на 952 предмета, а на две тысячи. Правда, не с видами Англии и Уэльса, а всего лишь с золотым российским гербом на белом фоне. Для приемов. － Красиво живут... － И как теперь? － Как? Варгину с час как задержали. После праздников будет очная ставка. Пересмотр. Все будет, Максим. Я сегодня на допрос еще еду. Под моим контролем, ты помнишь? － Я все равно пока не могу быть спокоен, Иван Емельяныч. Серёг, － он кивком головы отозвал друга в сторону. － Не знаю, что делать. Не могу ее сейчас оставить. － Я уже думал над этим. Вообще, думал, ты назад, в Москву переведешься. Займись сольной карьерой. Писать-то ты можешь везде. － Серёг... Хотя... － Подумай. Это лучший сейчас вариант. В медицину свою всегда можешь вернуться. － Поддержку обещаешь? － Мог бы и не спрашивать. Они вернулись к остальным. － Иван Емельянович, поможете быстро визу сделать? Прям очень срочно. － Хочешь с Кристиной улететь? － Угу. Шенген. － Кстати, поздравляю и с этим. Ребята рассказали про помолвку. － Теперь бы до свадьбы дожить... － Вот только не надо. Не кисни. Кому суждено умереть своей смертью, не утонет. － Четко вы успокоили, － усмехнулся парень. － Хотя, знаете, я в последнее время стал верить в судьбу. Ну, не в судьбу, может, в предопределение. И вот тревожно как-то. － Не дрейфь. Поспи иди. Я на связи. Вечером про визу подробнее. Наташенька, проводи меня, －обратился он к матери Макса. － Всем пока, ребят. Ребята стали разбредаться по дому. Каждый считал долгом, хлопнуть Макса по плечу, хотя бы так выразив ему поддержку. Голова была пустой. И тяжелой, как ни странно. Шум в ушах указывал доктору на давление. ”Блядь, Макс, тебе двадцать семь! Какое давление?” Он сел в кресло перед камином, плеснул себе самую малость вискарика и задумался. С одной стороны, работа доктора ему очень нравилась. Особенно, в Центоспасе. Он чувствовал себя на своем месте. С другой, моральное истощение порой угнетало до депрессии. И так долго продолжаться не могло. ”Правда что ли, ненадолго в музыку уйти? Мне же понравилось в аэропорту, когда Тернового встречали?” － Мда... Понравилось. － не стал он себе врать. － Чего, Мась? － А, Сережа.... － Макс, хватит загоняться. － Я о другом. － Да я понял. За работу переживаешь.－Сергей протянул стакан, － Плесни. Макс плеснул на два пальца и чуть добавил себе. － Понимаешь, я не хотел в музыку не потому, что боюсь , что не получится. Я боюсь, что эта известность изменит меня, мою жизнь. Разрушит всё своей публичностью. － Ну, тебе же не пятнадцать. Твои принципы всегда при тебе. Не хочешь публичности, ее не будет. Так даже лучше. Ореол недосказанности... Таинственности... Брось. Когда я начинал, тоже думал, музыка главное, то, что творю, имею такую возможность... А потом потребовался слушатель. Это как наркотик. И если его нет, то нахуй я все это делаю? Для кого? Зачем? Самому мне кружки пива с орешками хватит и теплый бок Нази. И детей вот... Но, ты мысли глобально － тебе же для чего-то дана такая способность? Ребята вон твои по разным группам ошиваются, все не теряют надежды из жопы этой выбраться. А ты талант свой размазываешь. Ну да, ты классный. И доктор и мужик. Но ты ж еще музыкант. Это я тебе как друг говорю. У тебя сейчас такой подъем в жизни, что обязательно что-то придет. － Ну да. Каждый день в голове новая мелодия. Вот смотрю на нее и вдохновляюсь. Горю прям желанием, что-то писать. На альбом уже наработал, наверно. Но, в голове все еще крутится, что не мое это. － Это не трусость, случаем? － А хуй его знает. Я вообще теперь излишне осторожен. Как-то ... － Не попробуешь, жалеть будешь.... Максим молчал, глядя в огонь, поглаживая большим пальцем грань массивного стакана. Повернул голову в сторону друга и сказал: － Ну, давай попробуем, что ли. У меня выбора все равно нет. Я сейчас от нее ни на шаг не отойду. Это будет преступлением с моей стороны. Он поднялся, одним ударом вытряхнул из пачки сигарету, повертел, скомкал, бросил в огонь. － Блядь, не поверишь, но я даже этому, оказывается, рад. Спокойнее стало. － улыбнулся он, － Чо там по Ускорице? － Ну и ладушки. Пишем Ускорицу. Трущев улыбался. － Я всегда знал, что это случится. － Только одно условие. － Ну, блядь... － Карешка должна быть обязательно. － Без базара. Кстати, Крис-то тоже огонь! Огниво! Огнище! Я бы подумал... － Давай, в этом русле я думать буду..., － он осекся, － Мы. Ее разбудил Илья. － Тинуль, Тин, － он тихонько потряс ее за плечо, деликатно отведя глаза, заметив, что она без белья. Кристина схватила толстовку Макса, накинула на голое тело － как раз до колена, как домашний халат. Илья улыбнулся. － Я бабулек и мамулек домой отвезу. За вами к вечеру машину пришлю. Отдыхайте пока. Все хорошо. － А Свешников приезжал? － Тебе Максим не говорил? － Я спала, как слон, наверно... － Все хорошо. Он тебе все расскажет. Много новостей. Готовься. Он поцеловал ее в висок. － И, да, я сделал Соне предложение. Нам как-то даже присутствие Тернового не помешало. － Класс! Рада за вас! － И я... － сквозь сон пробормотал Макс, дергая Кристину за руку прямо на себя. － Иди уже. Мне надо ей кое-что сказать. Илья лишь усмехнулся, глядя на эту картинку. － Маааакс! － протянула Кристина. －Что, Макс? Двадцать семь лет Макс, между прочим. Иди, родственник. － показывая Илье вектор движения, улыбался Максим. － Увидимся, － махнул тот рукой. － Всенепременно. － Макс, тем временем, уже расстегивал свою толстовку на Кристине. － Ну, что ли не мог подождать? － наигранно сердилась Крис. － Рассказывай. － Потом. Сейчас есть дела поважнее.