Только живи

Ребята топтались в фойе, понимая, что всю их толпу, естесственно, не пустят к Кристине. Они ждали Макса. Но спустился Илья. Соня тут же взяла его за руки и тревожно вглядывалась в потухшие глаза. － Как они? － У мамы инсульт. У Тины какя-то хрень. Слава Богу, не кровотечение. Сейчас обследуют и тогда... Макс там, блядь, не в себе. Жень, －обратился он к его бывшей жене, － они твоего Марка пригласили ассистировать к маме на кесарево. － Да, он звонил уже. У него сутки. Замену надо найти еще. Я к Кристине, можно? Родители уехали к ним домой, тоже просили позвонить, а мы не знаем, что сказать. А про Кристину... Они вообще не курсе. Там у Галины Сергеевны и так проблемы с сердцем, боюсь, как бы чего не случилось. － Ну давайте, ты и Серега. Максу ты сейчас нужен, как никогда, － посмотрел тот на парня. － И самое главное... － он замолчал... － Самый весь пиздец из-за того, что Горошин вернулся... Повисла тишина. － Так срок же... － Серега вцепился в волосы на затылке, осмысливая весь ужас случившегося. － По УДО. Он хочет вернуться к матери. Все оффшорные бабки на наши счета перевел. Думает, с деньгами проканает мать вернуть. Макс, конечно, не сдержался... И Тина... Как только его увидела... － Вот мразь! Так вот он кого прибить обещал. А с матерью не думаешь ведь, что проканает?... － ХЗ, Серег. Она не может одна, факт. － Ей постоянно нужен кто-то рядом... Она в заботе нуждается. Если уж она даже такого, как Матвей, к себе подпустила, который ничего, кроме бла-бла и не умел... － Вот и я боюсь... Ребят, не ждите, езжайте к ним лучше. За бабушкой присмотреть надо. Может, на людях ей легче будет? Так и порешили. А Трущев с Женькой, накинув халаты, поднялись в отделение. Крис уже была в сознании. А вот Макс скорее нет. Кристина держала его за руку и пыталась растормошить. Но тот, похоже, продолжал пребывать в нирване. Серега тяжело положил руку ему на плечо. Тот вздрогнул, повернул голову. － Сережа... У нас тут адский пиздец... － Да, Илюха посвятил. Малышка, как ты? － Лучше, Сереж. Все хорошо уже. Макса вот только в этом убедить не могу. － Будут анализы и УЗИ, успокоюсь. Лучше перестраховаться, Крис. Скорее всего, ты здесь останешься. Это я сейчас как врач тебе говорю. － Крис, это правильно. Не имеет смысла спорить, － перебила ее Женя, присаживаясь на кровать. － Мне надо с колледжем связаться... － И с организаторами выставки, похоже. － Вот точно не до выставки пока. － Да, но время поджимает. За два-три дня поздно будет. － Дождемся решения докторов... Открытие можно не откладывать, а просто зафигачить видеотрансляцию вместо личного присутствия. А работы все подготовлены. Я думала, еще парочку добить, но и без них не криминально. － Крис, тебя серьезно сейчас выставка тревожит? － Макс никак не мог переключиться на другую волну, до сих пор трясясь за состояние жены своей. － Я тебе обещаю, я сделаю все, как ты скажешь. Но, поверь, уже все хорошо. Это просто был шок, Макс. Кого-кого, но Горошина я никак не ждала здесь увидеть. Илюш, получается, мама его увидела, и... － Да. Он сам сказал, что это он виноват. － Максим, я так сожалею, что тебе пришлось с ним встретиться... － Забудь. Я... У меня рефлексы быстрее мозга сработали, － сказал он, потирая ушибленные костяшки. Вложился от души. Чего уж теперь. Все в прошлом. Придется с ним разговаривать. Он же не отстанет. － Не отстанет. Он просил тебе передать, что до вечера у матери, если ты готов будешь поговорить. － Он, вообще, знает про меня? － Похоже, да... Самому интересно. Он даже не знал, о чем с ним разговаривать. По сути, его бы грохнуть и дело с концом. Одной тварью меньше. Но, лежачего не бьют － закон. － Когда Ганичевский мне предложил Кошелева кинуть, я на седьмом небе от счастья был. Не только про дружбу, все из головы вылетело. Кроме Светы меня на тот момент ничего не интересовало. А уж Кристина и этот ее мудак вообще лишним звеном казались. А тут ты... Некстати совсем. Пришлось коррективы вносить по ходу пьесы. Ганичевский хотел око за око, и я не против был, да. Только я не думал, что ей столько испытаний выпадет. А эти бумаги тогда жизненно нужны были. Без них не было смысла в эту бодягу ввязываться. － Щас расплачусь, － длинно выпустил струю никотинового дыма Макс. － Да.. Я понимаю... － Ну, это вряд ли. Мрази не меняются, они меняют личину. － Меня и так уже Бог наказал... － Неееет, не Бог. Пока тебя только закон наказал. И то, слишком уж мягко. Надеюсь, тебя хоть опустили под шконкой? Мне от этой мысли чуточку легче становится. －Ну, зачем ты так? － укоризненно посмотрел на парня Горошин. － А как? Ты вот к Светлане вернуться решил... Бог в помощь. Но тебе с ней никто и раньше жить не мешал... － Тина... － Тина была против? Тина должна была умереть? Завтра Светлана Валерьевна, я очень надеюсь, родит девочку. Назовет ее в честь убитого с твоей помощью мужа Сашкой, и ты будешь жить с ними под одной крышей? Ты серьезно? Не жмет ни разу? － Я просто хочу быть с ней рядом... Я могу помочь... － Чем? Деньгами? Тебе самому помогут. Кстати, бабло, которое ты вернул, на благотворительность пойдет. Никто об эти деньги руки пачкать не хочет. Из твоих рук и золото － дерьмо. Чем? Тем, что глядя на тебя, Света будет мужа вспоминать, Кристину искалеченную, а Кристина, Сережу повешенного да меня простреленного и глядя на шрамы свои улыбаться тебе будет? Или Илье отец отморозок нужен? А он вот помнит, что он Кошелев и вряд ли захочет это изменить.Ты ж даже не тварь, ты нелюдь! Кому ты нужен? Макса понесло... И с каждым его словом, Горошин понимал, что парень прав, и ему нет пути в эту семью. Как бы он не хотел, как бы не искал себе оправдание, мразью он быть не переставал и о чувствах других не думал, о СВОИХ только... － Если ты хоть на шаг к ним приблизишься, я тебе пообещал, и, поверь, найду возможность сгноить тебя, если не грохну. У нас с тобой тоже око за око. А Кристину я тебе не прощал. Развернулся круто, бычок щелчком в урну отправил, и ушел, не обернувшись ни разу, оставив Горошина с осознанием вины своей, на суде так не ощущаемой, ненужности своей и зияющей дыры на месте сердца от ледяных слов, брошеннымх парнем и застревающих колотым стеклом в этой ране. Дурак. С тех самых пор дурак, как друга предал. И потом еще дурак миллион раз, тогда миллион возможностей имеющий не вторгаться в чужие судьбы. Захотелось напиться. Но, не пил. Решил, что хотя бы прощения попросит у Светы, прежде, чем уйти... Спустился с крыльца, в задумчивости несколько шагов сделал, решив за сигаретами сходить, а когда визг тормозов услышал, было уже поздно － из под затылка быстро расползалось кровавое пятно. Скорая с мигалкой ехала, роженицу везла. Ее довезла, новую жизнь по дороге приняв, а вот тому, кто на асфальте остался, другая карма полагалась... Последнее, о чем он подумал, － ”Прости. Живи без меня. Только живи.” Девочка родилась шумная и прикурить дала всем. Кристина так радовалась маминой малышке, что к Максу даже вернулось прежнее хорошее расположение духа, когда он видел как она улыбается. До выписки Крис провела время в больнице вместе с матерью со всякими капельницами и ужасно болючей магнезией. Света приходила в себя. Глядя на малышку, ощущала прилив нежности и желание жить. Желание жить стало главной целью у измученной болезнью и беременностью женщины. Первым ее выходом в свет была выставка дочери. Вторым, презентация альбома зятя. Третьим － крестины. Четвертым － сумасшедшая шумная их свадьба. Как говорится, аппетит приходит во время еды. Вот и к ней вкус жизни возвращался по мере наполненности ее жизни событиями. Она старалась не думать про одышку, не обращать внимания на то, что просыпалается по ночам от нехватки воздуха, что порой ее разрывает кашель － это все мелочи по сравнению с желанием жить и видеть, как растет твоя малышка. Ввиду проблем со здоровьем и увесистым конвертом на нужды колледжа у Крис появилась возможность доучиться дистанционно. Обязательным было лишь присутствие на защите диплома, который, опять же, по медицинским показаниям позволено было перенести на начало нового учебного года. Он сидел за клавишами со стаканом, больше чем на половину заполненным коньяком, но писать не мог. Сердце наполняло тепло от алкоголя и присутствия ее в его жизни. И тревога. Хотя и сам не понимал, с чего бы... Вроде, расстались на пару дней. Но он так и не научился быть спокойным, когда ее нет рядом. Он обещал себе сократить колличество дней, проведенных в разлуке. Вот и сейчас, весь как на иголках, он ждал ее звонка. Но, позвонила Женька. Отдыхать с Маркушей отправились, заодно девочку его держа на контроле. Медицинском, разумеется. － Максик, подожди, сейчас трубку передам. И тут же в телефоне послышался знакомый смех, отчего Макс облегченно выдохнул. － Эй, я защитилась, ура-ура! － Ну-ка рассказывай, чего долго не звонила. － Я тут, кажется, телефон посеяла. А в сети ты не отвечаешь. Я тебе в директ писала, но, смотрю, ты не заходил. － Сейчас почитаю. － Можешь не стараться. Я тебе и так скажу, что люблю тебя и скучаю. И, как прошел твой концерт и как там дела у мамы с Сашулькой? － Во сколько ты прилетишь? Я обязательно встречу. Я тоже соскучился. － Давай только к маме сегодня не поедем. － Так-то у меня тоже были другие планы,－ распаляя воображение, протянул Максим. － Только не как на твой день рождения... － А что было на мой день рождения? － Вот как раз то, что ты ничего не помнишь.. － Я тебе клянусь, что я с тех пор сегодня впервые стакан в руки взял. － Ты чего там, в одиночестве бухаешь, алкоголик? － Нет, с музыкой, － улыбнулся он в трубку. － Прилетай уже быстрей. Ему хватило времени чуть убраться, спуститься в магазин за продкутами, загрузить стирку и вызвать такси. Хотя и Илюха и Трущев предлагали свои услуги довезти туда-обратно, Максим не хотел сегодняшний вечер делить ни с кем, кроме своей жены. Пятый месяц беременности под свободной толстовкой был совсем незаметен. Она была такая же хрупкая, почти воздушная и по-прежнему белоснежная улыбка освещала все в радиусе ее пребывания. Она запрыгнула на него с визгом. Впилась в смеющиеся родные губы. － Тихо-тихо, сына мне не покалечь, － счастливо шептал Анисимов, совершенно не желая отпускать свою девочку. Эта ее несдержанность обошлась им излишним вниманием и по залу ожидания поползло, “Свобода, Свобода, смотри, Максим Свобода. С Кристиной? А кто это? Дура, что ли, жена его”... Они делали вид, что ничего этого не слышали, продолжая целоваться на виду у всех, ожидая багаж. И лишь на выходе самые смелые девчонки подбежали за автографом. － А помнишь, как Тернового встречали? － У тебя дежавю? － Почти, － улыбнулся он. － Между тогдашним Максом и нынешним － бездна. У нынешнего беременная жена, полные залы, эфиры, интервью, у того была лишь Мартышка. Она, улыбаясь, уткнулась ему в нагрудный карман － выше не доставала. － Не жалеешь, что ушел из профессии? － Нет. Совсем нет. Мы еще Олимпийский соберем. Ее маленький твердый живот, который под одеждой был совсем незаметен, сводил его с ума. В такси он все пытался услышать, как его сын пинается папаше прямо в ухо, отчего тот заливался счастливым смехом. Теперь он уже явно ощущал хаотичные движения внутри своей Мартышки. Таксист с доброй улыбкой посматривал в зеркальце заднего вида, разделяя их счастье, а когда остановил у дома Максима, сжал кулак над головой: － Все будет хорошо, ребят! Счастья вам! － Мы счастливы, отец. Спасибо. Кристина обняла этого счастливого парня за бедра и просто стояла, прижавшись к нему, боясь спугнуть это сиюминутное счастье. А Макс... А Макс смотрел на зажигающиеся звезды на нетемном еще небе... В квартире он первым делом стащил с Кристины толстовку. Положив большие свои ладони на маленький ее животик, он опустился на колени, приложил к нему ухо: － Эй, ты там слышишь меня? В ответ он получил явственный пинок в ухо. － Прикинь! － счастливо улыбался Кристине.－ Я теперь с ним тоже могу болтать. － Слышишь меня? Я сейчас буду любить твою маму, а ты не будешь нам мешать, окей? － в глазах Кристининых утонул опять, которые от нежности его влажными стали. － Максиииим... Он легко подхватил ее на руки и понес в спальню. Его глубокие поцелуи были такими жаркими и такими жадными. Его желание бешенно клокотало учащенным пульсом в висках и в груди, а Кристина, торопливо расстегивающая ремень на его джинсах дрожащими пальцами словила стон дикого желания, прикасаясь, как всегда, холодными пальцами к горячему телу под одеждой. Это была гармония. Ей не хватало целых два дня его поцелуев и прикосновений. Ему не хватало воздуха. “Я знаю точно, что это любовь”.... И сейчас он спускался губами к ее чуть располневшей груди, получая кайф от того, что она мгновенно реагировала на его ласки заострившимися сосками, хриплыми стонами и влагой в трусиках. Он целовал ее живот, поглаживая сохранившуюся еще талию, не смея сдавить ее чуть сильней, хотя очень хотелось. －Я хочу сама, － выдохнула она в нетерпении опуская руки себе в трусики. Макс отстранился, наблюдая за ней, но долго не смог. － Крис, － услышал свой хриплый голос, － не томиии... Она тут же перевернула его на спину, проведя уже не такими холодными пальцами от коленной чашечки по плоти, сжимая ладонь и опуская губы на пульсирующий от каждого ее касания член. － Черт, Крис, не искушай. Я не сдержусь. Он аккуратно перевернул ее под себя и резко вошел. Ее стон подхлеснул его желание, она подавалась вперед на каждый его толчок, еще раз, еще... Чувствуя, что скоро кончит, он опустил пальцы в ее лоно, помогая ей ускориться. Боясь навалиться на нее всем своим весом, он рывком перевернул ее на себя и в тот же миг под пальцами почувствовал заветные волны и такое желанное “Максиииим”... И этого шепота ему было достаточно, чтобы взлететь на вершину блаженства вслед за ней, хрипло и судорожно выдыхая ей прямо в рот стон, значащий больше, чем все слова о любви. И поцелуи-поцелуи-поцелуи. Кладбище... На кого-то оно наводило тоску. На них － воспоминания. Они стояли под лениво моросящим дождем. Молча. Как всегда, говоря друг другу своим молчанием больше, чем самым громким криком. Мысленно возращаясь к одному очень морозному зимнему дню пять лет назад. Вспоминая в деталях тот день, то, посланное в небеса “спасибо”, о котором они не пожалели ни разу.На входе купили небольшой венок и бледно сиреневые искусственные цветы. Яркие краски осени остались позади. Лысые кусты, ровно подстриженные вдоль главной аллеи, цепляли кружившийся в вихревом мини-смерче мусор, насаживая его временами на нагие свои ветки. Уже холодно. А только еще октябрь. － Я очень жалею, что не была с тобой, когда отец ушел. － Не жалей. Я тогда был зол на него. И простить его оказалось труднее, чем вернуть тебя. Он закинул руку ей на плечо и они пошли на выход, каждый думая о своем. Он, о том, как повезло ему в жизни встретить её. Пусть и пережив много страшных моментов, но, наконец-то познав, что такое счастье. Она, о том, что всегда надо верить в судьбу. Она не верила когда-то, но ей на пути попался такой человек, который иногда пусть даже силой, ломал ее представление о возможном. И она безгранично его за это любила. Они ехали по городу в сторону дома. － Останови! Крис захотела выйти. Он не стал спорить. С беременными нельзя спорить. Беременным надо потакать. Она вышла, пока он парковался с включенными аварийками. － Мы недолго? － спросил он. － Мы совсем быстро. Смотри. И он увидел. И понял, что она хотела. Вдоль дороги, по которой они ехали, стояли рекламные щиты. Ради одного из них они остановились. “17 октября. Олимпийский. Максим Свобода с новым альбомом” － А ты когда-то не верил. Он подошел к своей миниатюрной спутнице с чуть заметным животиком, обнял ее сзади, расположив свои ладони на ее животе: － Ты тоже когда-то не верила. Она развернулась и, приподнявшись, поцеловала сухие его, обветренные в долгом гастрольном туре, из которого он совсем недавно вернулся, губы. Подъезжая к подъезду, они увидели детвору и машину Ильи. Мама гуляла с Митькой. － Пап, мам, дядя Илья меня к ним забрать хочет. И еще ты обещал, что мы Маше подарок покупать поедем, － схватил Макса за штаны мальчишка. － Обещал, значит поедем. Как там Сашулька, поправилась? － обратился Макс к Илье, протягивая ему руку. － Мать говорит, не хрипит, но сопли еще остались. Мы потому и хотим дома, чтобы никуда их не таскать. Там Соня сладостей наготовила. Клоунов с шариками позвали. Думаю, и дома нормально будет. Сейчас вон эпидемия шурует. Сашка у нас первая ласточка переболевшая. － Трущевых звал? － И Трущевых. Правда Амелька нос воротит, типа взрослая. Зато Митьке вон дружок будет. Будешь с Максимом в Дирт на приставке рубиться? － на пацана посмотрел. － Не, в Need for Speed... － Ну ок. Лисицкие с Верочкой еще. И Никита со своими. Короче, заложеные уши тебе на завтра обеспечены. Мать уже заранее в шоке. А ты как, Тин? － Токсикоз, слава Богу, закончился. Теперь хоть есть могу. － Я и смотрю, тебя ветром шатает. Ну ничего, завтра по сладостям вдарим. － Ну давай, Илюх, мы за подарками, а к вечеру его привезем. Может, пообедаешь с нами? － Нет. Дела. Там вон клиенты загорелись новым микрорайоном, тот, что ты предлагала, － Кристине кивнул.－ За срочность доплатить готовы. Эскизы ее нахваливают. Хотят, чтоб, как твой альбом назывался. “ Краски”. － О! Вот она популярность. Не продешеви тогда, － улыбнулась сестра. － Я бы тоже в микрорайоне том жила. － Ну... Вообще, это идея. Соберем всех своих, только живи. － Ну, до этой стадии еще “только копай” да “только строй” на целый год. － Ну, как раз к рождению принцессы вашей. Может, чуть задержим. Хорошая идея, Тин. － Я － за, － проголосовал Макс. Трущевы тоже не откажутся. Им за город таскаться надоело каждый день. － Еще бы ты был против.－ улыбнулась ему жена. У тебя же давно мечта, всех собрать. Я для тебя и старалась. － Вот я поражаюсь вам, ребят. Вы вообще не ругаетесь? С полуслова друг друга понимаете... － Еще как ругаемся, － воскликнули Анисимовы в два голоса. － Но, лучше тебе этого не видеть, потому что все скандалы у нас одинаково заканчиваются, － хитро улыбался Макс, － Ну ладно, давай, до вечера. Малой, пошли обедать и за подарком.－ подхватил Макс сына на руки. － Уррра! － Ты гляди, “р” выговаривать научился! － Слушай, а отличная идея про микрорайон, Кристюш! － свободной рукой обнял жену и, счастливо улыбаясь, в очередной раз прошептал небесам спасибо. И всем бы нам собраться вместе На одной лестнице, В одном подъезде. И петь бы нам весёлые песни. Ругаться, мириться и радоваться весне. И жить бы всем в одной стране, В одном городе, В одном доме. И, непременно, море. И каждый день глаза мазолить друг другу - Подруге и другу, И всем людям на Земле. Но как не хочеться уходить. И не оставлять за спиной никого. Но нужно место освободить, Ведь завтра петь будет кто-то другой.