* * *
Лэнсу через какое-то время блужданий наугад все же удается выйти в знакомый коридор, и он уже спокойно добредает до столовой. Завтрак закончился давно, обед не скоро, а он не ел далеко не одни сутки, что видно по его вялому состоянию и без конца воющему животу. К тому же, в это время должно быть пусто, все наверняка разбрелись по своим делам, пока на то есть время. Лэнс оказывается прав, когда заходит в столовую. Здесь абсолютно пусто. Парень не спеша подходит к месту хранения гоа и накладывает себе в тарелку двойную порцию. Садится на ближайшее место и принимается за еду. К этой слизи сложно привыкнуть, поэтому Ханк, храни небо этого замечательного человека, раз за разом старается сделать гоа более вкусным и менее пресным, чем оно есть в изначальном своем виде. Лэнс готов молиться на его кулинарные шедевры. Уплетая гоа за обе щеки, он смотрит на белые бинты, выглядывающие из-под рукавов куртки, и на пару минут зависает с задумчивым выражением лица. Когда позади раздается грохот чего-то металлического и сдавленная ругань, Лэнс с громким визгом подскакивает на месте от неожиданности и испуга и разворачивается назад. Это резкое движение отдает вспышкой боли по всему телу и заставляет замереть, чтобы не взвыть прямо сейчас. Видя сидящую на полу Пидж, потирающую плечо, он прикладывает ладонь к груди, где сейчас колотится его сердце, и выдыхает. — Еще бы немного, и мы бы лишились единственного и неповторимого синего паладина. Пидж, гремлин ты тихушный, ты как так тихо сюда пробралась? — Лэнс беззлобно улыбается и, оперевшись локтем о стол скорее за надобностью, чем за театральностью, подпирает щеку ладонью. — Эмн, да легко. Ты бы себя со стороны видел. Я удивлена, что ты вообще на грохот отреагировал. — Она поправляет очки на переносице и с кряхтением поднимается с пола. — Что ты здесь делаешь? — Один из криоподов сломался, когда Коран проверял их пригодность. Хотела найти здесь, в морозильном отсеке, пару деталей, чтобы починить, но, как оказалось, это невозможно сделать. У них отличаются размеры и мощность. — Девушка тяжело вздыхает. — Я действительно очень надеялась, что хотя бы у алтеанцев нет таких проблем. — С чего ты взяла, что нет? — Лэнс усмехается, наблюдая за тем, как подруга возвращает все на место, восстанавливая питание холодильной камеры. — Они смогли создать разумных робо-Львов, которые могут общаться телепатически и собираться в огромного воина! — Вскрикивает Пидж, всплеснув руками, смотря на Лэнса и будто говоря, мол, чувак, ты серьезно? Это очевидно! — Естественно, я не считала, что несовместимость запчастей будет такой проблемой! — Окей, ладно, я тебя понял. — поднимает ладони Лэнс, сдаваясь. В голове крутится какая-то мысль, которую он не может обратить в слова. Эта мысль не четкая, но она есть, она крутится на языке, и Лэнс несколько раз открывает рот, собираясь что-то сказать, но у него не получается. — А можно ли... Кхм. Эмн, как бы сказать... — Прямо, Лэнс. Я далеко не дура, я пойму тебя, — Пидж изгибает одну бровь, сложив руки на груди и ожидая, пока Лэнс сможет адекватно (или не очень) сформулировать то, что хочет сказать. — Можно ли... чисто гипотетически, я не знаю, как эта штука работает, тем более, вы сказали, что она вообще не работает... эм. Короче, — Лэнс сбивается на бормотание и прикрывает глаза, вздыхая. Так, соберись. Небо, когда ты разучился разговаривать? Где этот чертов момент? — Можно ли как-то переделать, эээ.... как её там? А, криопод. Можно ли его переделать под людей? Чтобы он показывал все о человеке? Типа, оба пола там, состояние... — Можно. — Пидж не спрашивает, зачем, по крайней мере вслух, и МакКлейн спокойно выдыхает. Девушка подходит несколько ближе и опирается бедром о стол, смотря куда-то в сторону, словно прикидывая в голове, действительно ли это возможно. — Но это займет много времени. Придется переместиться к какой-нибудь планете, где есть космический торговый центр. Не факт еще, что мы с Ханком найдем там все необходимое. Все же Алтея была уничтожена очень давно, а Земля — молодая планета и находится слишком далеко от других цивилизаций, о нас даже не знают, но я думаю, моего оборудования и найденных вещей хватит, чтобы такое сделать. — Хорошо. Спасибо, Пидж, ты чудо. — Лэнс улыбается краешками губ, а глаза грустные-грустные. Пидж смотрит на него, а в голове невольно всплывают образы другого Лэнса. Беспомощного, слабого, избитого. Течного. Омеги. И это настолько сильный контраст с обычным поведением ее друга, это так рвет шаблон, что она смущается непонятно чего, неловко переступает с ноги на ногу и бегло отводит взгляд куда-то в сторону. Ей неуютно. Она не привыкла к такому Лэнсу. Тихому и грустному, как сейчас. Она не знает, как реагировать, что говорить, а что нет. И Лэнс видит это. Это то же самое, что было, когда к нему в каюту пришел Ханк. Они не знают, как с ним теперь общаться. Лэнс тут же меняется в лице, выдавливает смешок и заставляет себя улыбнуться. — У тебя такое лицо, Пиджи. Ты бы его видела. Не хмурься. А то морщина вот здесь, — он поднимает руку и проводит кончиком пальца себе по коже между бровями, — появится раньше, чем тебе стукнет восемнадцать. — Ой, да ну тебя. — Отмахивается бета. Девушка замечает, как быстро сменилось настроение МакКлейна, но ничего не говорит. Смотрит настороженно, и Лэнс, видя ее взгляд, вскидывает брови, как будто не понимает, в чем дело. Недолгая молчаливая игра в гляделки прерывается, когда Пидж поджимает губы и качает головой, отворачиваясь. Вскидывает руку на прощание и уходит. На секунду остановившись в проходе, оборачивается и говорит. — Если что, мы с Ханком в медотсеке. — Хорошо. Посмотрев на закрывшуюся с тихим шелестом дверь, Лэнс переводит взгляд обратно на руки. Цепляет ногтем аккуратные белые бинты, проводит пальцами по запястью и немного давит, тут же сдавленно шипя. Больно. Опускает руку к краю футболки и немного поднимает ее, чтобы внимательнее рассмотреть повязку на животе. Он так сильно дернулся, что теперь, через несколько слоев бинта, обильно проступает кровь. Лэнс замирает в испуге и проводит кончиками пальцев по окровавленному бинту. Здесь еще больнее. Подносит ладонь к глазам и видит на пальцах следы крови. Кажется, надо сделать перевязку. МакКлейн тяжело поднимается на ноги, опираясь руками о стол, и выходит из столовой, направляясь к себе в каюту. Находясь уже в комнате, Лэнс скидывает с себя куртку. С футболкой приходится поднапрячься, потому что шевелить правой рукой почти невозможно. Боль в порезанных мышцах резко отдает импульсами во все тело, заставляя остановиться в какой-то момент, чтобы отдышаться и перестать чувствовать ужасное жжение. Справившись, наконец, с футболкой, Лэнс развязывает аккуратный марлевый бантик на боку и дрожащими руками начинает разматывать повязку. Закусывает губу, смотря на то, как с каждым снятым слоем крови на бинтах становится больше. В самом конце руки Лэнса дрожат так, будто у него болезнь Паркинсона, когда конец бинта выскальзывает на пол из непослушных пальцев, и становится видно то, что сделала ведьма. Смуглый живот покрыт фиолетовыми, почти черными гематомами там, где Хаггар впилась когтями и оставила глубокие раны, и сейчас в них и вокруг отвратительно блестит свежая кровь и гной, несколько капель которых стекают по коже и быстро впитываются в край джинс. Лэнса сейчас стошнит. Дыхание сбивается, когда он смотрит на себя в большое зеркало, установленное в ванной комнате. Лэнс дышит часто и поверхностно, чувствуя, как в груди разрастается чувство паники, оплетающее своими щупальцами все тело, проникая в мозг. Лэнс поднимает здоровую руку и агрессивно трет ладонью лицо, заставляя себя дышать. Это ведь еще не всё. Дыши глубже. С бинтами на ногах он справляется быстро, но с руками получается несколько сложнее. Чтобы разбинтовать их, приходится использовать зубы. Лэнс возится с узлами несколько минут, а когда остается только предплечье, он заставляет себя остановиться и прислониться на минуту горячим взмокшим лбом к холодной металлической стене ванной комнаты. Сесть и сгорбиться для удобства невозможно, раны на животе горят огнем от малейшего движения, поэтому все приходится делать стоя, опираясь здоровым плечом о стену. Лэнс кое-как справляется с бинтами, но, когда понимает, что оставшиеся буквально три слоя намертво присохли к ране, обессиленно хнычет. Да что ж это такое. Что он сделал в этой жизни такого смертельно-ужасного, что теперь расплачивается подобным образом? Это несправедливо. Лэнс на дрожащих ногах добредает до встроенного в стену шкафчика и достает оттуда антисептик. Откручивает крышку и, склонившись над раковиной, обильно поливает бинт. Лэнс кричит. Тело насквозь прошивает болью. Перед глазами стремительно темнеет, и Лэнс, роняя бутылку, хватается за раковину здоровой рукой, чтобы не упасть от того, как резко подкашиваются ноги. Он не дышит, перед глазами все размывается, и он понимает, что плачет. — Ну же, давай. Осталось совсем немного... Нехрен слезы лить. — Голос дрожит, и Лэнс с шипением трясущейся ладонью отлепляет от раны размокший грязный бинт. С противным шлепком кидает его в раковину и поворачивает голову, чтобы посмотреть, что с предплечьем. Кто-то все же догадался зашить его. Стежки аккуратные, ровные, сделанные белыми нитками. Если не тревожить, даже зарастет хорошо, оставив только тонкий длинный шрам. Только сейчас это выглядит так, что будь у Лэнса силы хоть на что-то, его бы непременно стошнило. Лэнс кидает взгляд на зеркало. Он скрюченный над раковиной, в одних трусах, и так становится видно, как мало на нем целых участков тела, не покрытых синяками и ссадинами. А по щекам текут слезы. Крайне жалкое зрелище, особенно, если присмотреться. МакКлейн выпрямляется на дрожащих ногах, заходит в душ и прислоняется горячим лбом к стене, слыша, как срабатывает автоматическая система, и на спину обрушиваются тяжелые горячие капли воды. Перевязку придется делать самому.* * *
— Эта планета мирная и довольно хорошо развитая, поэтому, я думаю, мы сможем найти здесь все необходимое. — Пидж говорит достаточно громко для того, чтобы ее слышали остальные паладины, но не до такой степени, что оборачивались бы инопланетяне. Через пару дней они все же находят планету, где есть космический торговый центр, по которому гуляют жители соседних и не очень планет. Здесь так спокойно, словно никогда и не слышал никто о том, что совсем рядом идет самая масштабная и страшная война во всей Вселенной. Вокруг громкий гул множества голосов и смех, и все это так сильно похоже на обычный торговый центр, что у Лэнса, идущего чуть позади Пидж и с восторгом смотрящего по сторонам, немного ёкает сердце. В поясницу упирается край баярда, прикрепленного к шлевкам джинс. Они все взяли с собой оружие на всякий случай, потому что никогда нельзя быть точно уверенным, что никто не нападет исподтишка, оставив тебя с дырой в теле и пустыми карманами. Они даже идут, пусть незаметным со стороны, но строем. Широ впереди, рядом с Пидж, Кит же замыкает их небольшую компанию. Лэнс находится, если посмотреть, в самом центре, шагая впереди Ханка, с чем категорически не согласен, но спорить с Широ себе дороже. Он негласный вожак их диковатой стаи, и никому даже в голову не придет с ним пререкаться. Кроме Кита, разумеется, но в этой ситуации даже он не возникает. — Кто идет за едой, а кто за запчастями? — Пидж резко тормозит и разворачивается к ребятам, широко улыбаясь. Все остальные останавливаются, и Пидж задумчиво оглядывает друзей. — Мне нужен Ханк, поэтому за едой идут оставшиеся. — Но Ханк единственный разбирается в еде! — Слегка разводит руки Лэнс, нахмурившись. Его движения скованные, ему больно, это видно невооруженным взглядом по его походке, по частому дыханию. Он по дороге улыбался и болтал с Ханком, но, черт, видно же, как это сложно дается. — Ты знаешь, как выглядит еда? Ну, значит, не заблудишься. — Пидж отмахивается и поднимает взгляд на Широ. — Ты как, куда? — Поброжу здесь, недалеко. С Лэнсом пойдет Кит. Так безопаснее. — Широ внимательно смотрит по сторонам и старательно делает вид, что не замечает, как Кит застывает каменным изваянием, мгновенно побледнев. Пидж хочет что-то сказать, открывает рот, но ловит взгляд Широ и кивает. — Л-ладно, хорошо. Договорились. Ханк, идем со мной, мой падаван. У нас чертовски мало времени и катастрофически много работы. — Пидж разворачивается и резво убегает в сторону, где, предположительно, должна находиться техника. Ханк улыбается, машет ребятам на прощание рукой и уходит вслед за Гандерсон. Лэнс, оставшись с Китом, делает вид, что того нет, и, даже не оглядываясь, идет в сторону лавок, где инопланетяне торгуют какими-то фруктами. Он не знает, идет ли за ним Кит, да как-то и не очень надо. Лэнс насвистывает, стараясь идти как можно более расслабленно, не обращать внимание на то, как каждое движение приносит боль. Кит, идя в паре шагов позади, видит это притворство. И ничего не говорит. Смотрит на спину Лэнса и случайно вспоминает о том, что было тогда, почти неделю назад. Стойкий аромат моря слишком легко вспоминается, отчасти потому, что за идущим впереди МакКлейном тянется легкий шлейф того самого запаха. Это злит. Потому что это Лэнс. Его собрат по оружию. Он не должен вызывать такие эмоции. Он вообще много чего не должен, но Кит не скажет об этом вслух. Только потому, что не хочет разочаровывать Широ. Они в молчании и взаимно-показном игнорировании проходятся между лавками, Лэнс пару раз останавливается, чтобы взять в руки какой-нибудь странный фрукт с сомнительным запахом, который Кит слышит даже в метре от самого прилавка, покрутить и положить на место. Продавцы что-то тараторят на своих родных языках, но Лэнс через какое-то время даже не пытается делать вид, что понимает хоть единое слово. Не обращая внимания на болтовню, пропускает ее мимо ушей и безразлично проходит мимо. Кита, наблюдавшего за парнем на некотором расстоянии, это вводит в ступор. Он видит то, что не ожидал когда-нибудь увидеть. Лэнс не улыбается, даже глаза не блестят, как обычно, а под нижними веками темнеют синяки вселенской усталости. Он, на самом деле, сильно хромает на левую ногу и старается идти, держа спину ровно. Он не носится, как угорелый, между фруктами и не орет в восторге, как это было в первый поход в подобный молл. Идет спокойно, даже медленнее, чем обычный человек. Кит знает, что случившееся не может не отразиться на Лэнсе, но чтобы так... Такого он не ожидал. Лэнса как будто подменили. Переключили тумблер, отвечающий за его активность, и сломали его. Как вандалы портят какие-то памятники, так в Лэнсе жестоко выдрали с корнями то, что отвечает за его обычное поведение. Не то, что сейчас, а то, что было до. И Лэнса теперь серьезно клинит. Кит понимает это, когда решает подойти к Лэнсу и негромко зовет его. — Ч-чт-..? — Лэнс крупно вздрагивает и разворачивается к Когане, резко меняясь в лице. Во взгляде читается испуг, но Лэнс, сбитый с толку, не сразу догадывается скрыть его. Прежде чем нахмуриться и поджать губы, в его взгляде и на лице сменяется с десяток эмоций. — Что тебе надо? Лэнс действительно забыл, что Кит здесь, совсем рядом, пусть и не мелькает в поле зрения. Его буквально прошибает страхом, что Когане мог видеть его в состоянии полного опустошения, мог видеть его настоящим. — Мы здесь почти варгу торчим. А ты еще ничего не купил. Долго гулять будешь? — Кит со скрещенными на груди руками смотрит прямо на Лэнса своими чертовыми фиалковыми глазами, которые бы всю оставшуюся жизнь не видеть. Лэнс отворачивается, ничего не ответив, и идет дальше. Проходит сквозь толпу инопланетян, между какими-то двумя лавками, не замечает валяющейся под ногами корзины, спотыкается о нее и неуклюже летит вперед, врезаясь в чью-то широкую спину. Этот кто-то, стоящий в компании таких же здоровых, как он, разворачивается и оказывается галра. Он огромный, выше долговязого Лэнса на полторы головы и шире в три раза. Он не в форме солдат, видно, один из тех, кто сбежал от войны на более мирную территорию. Только вот выглядит он совсем не мирно и взгляд желтых глаз не обещает ничего хорошего неуклюжему Лэнсу. МакКлейн сглатывает испуганно и оглядывается. Кита не видно. Поворачивается обратно и поднимает ладони, чуть склонив голову и растянув губы в дрожащей улыбке. — Извините, я случайно. — Задней мыслью только понимает, что этот мужчина абсолютно точно не понимает, что тот говорит. Галра щурится, немного дергает большими и пушистыми, как у кошки, ушами и вдруг тянет носом воздух. Его губы растягиваются в устрашающей ухмылке-оскале, из-за которой становятся видны острые клыки, и он делает шаг вперед.