День зимнего солнцестояния

— Пак Джинён младший? — всё же спросил Марк, уточнения не требовалось, но надо же с чего-то начать. — Он самый… — Джинён постарался расслабить горло, но у него ничего не получилось. — Как себя чувствует дед? Мне сказали, что он болен, — в голосе Туана почувствовалась боль. Джинён посмотрел на Алекса, тот ему подмигнул, чтобы хоть как-то подбодрить. — Да, он болен… Хотел с тобой повидаться. Ты что, его внебрачный внук? Только о тебе и грезит… — Ты там береги его, я скоро приеду, — сообщил Марк, — Дай мне Алекса, у меня для него ценные указания есть. Пак сглотнул. Передал айфон Хьюзу. — Он с тобой поговорить хочет… — Это я, — прошептал Алекс, прижимая аппарат к уху. Джинён чуть не сплюнул от такой нежности в голосе. Да что ты будешь делать? Все по Туану сохнут. Никто спокойно мимо пройти не может. — Как себя ведут гости? Всё в порядке? — Марк говорил спокойно, но где-то на дне всё же плескалась некая озабоченность. — Да всё хорошо! Ты когда приедешь-то? — Хьюз облизал пересохшие губы. — Если тебя это не сильно напугает, то тогда через час, — пообещал Марк. Он тут же сбросил звонок. Алекс взглянул на Джинёна, передал ему погасший телефон. — И что? — Пак сделал вид, что ему всё равно, но не всё равно же было! — Ничего особенного, он уже здесь. Едет, — улыбнулся Алекс, — Хочешь подготовиться к его приезду? — А что мне готовиться-то? — ухмыльнулся Пак, — Шнурки, что ли, погладить? Или деду бант на шею привязать? Хьюз оценил шутку, показал белые зубы. А потом спохватился. — Стой, где стоял! Джинён так и застыл. Даже одну ногу забыл поставить. Эта поза полураспустившегося лотоса чётко отпечаталась в сознании Хьюза, он даже рассмеялся: - Там стекло, — поспешно сказал он, — Не двигайся. — Какое ещё стекло? — Пак скептически осмотрел пол. — Ты бокал разбил, — сообщил Алекс, — Я сейчас уберу… — Я сам, — Джинён опустился на пол и присвистнул, — Тут пылесос нужен… — Руками не трогай! — всполошился хозяин, замечая, как Джинён собирается потрогать стёкла пальцами, — Я сейчас «Питера» включу… — А кто у нас «Питер»? — усмехнулся Пак, — Твой горничный? — Ага, сейчас познакомлю, только с места не сходи… — Алекс пошёл из комнаты. Джинён огляделся, запрыгнул на диван и с облегчением вздохнул. Устроился поудобнее. Мысли сразу кинулись к Марку. Он вспотел, несмотря на работающий «кондёр». Алекс вернулся быстро. — Вот, это «Питер», — он опустил гладкий, закруглённый пылесос на место дислокации. — Я так и думал, — усмехнулся Джинён, — Моя мама тоже такого робота хочет. Но отец против, говорит, что этот робот-пылесос от нашей пыли захлебнётся… Они милые, мои родители… — А мне нравится, главное, заморачиваться не приходится. Он сам всё сделает. Алекс уселся рядом с Джинёном на диван, улыбнулся, замечая, как тот следит за неторопливыми движениями круглого домработника. — Переживаешь, что он тебе скажет? — спросил вдруг Алекс. — Ты о чём? — Джинён сглотнул. Он понял, о чём, только вот отвечать не намерен. Зачем посвящать чужих людей? Алекс Туану друг, но не ему же! — Хорошо, не будем о Иене, — Хьюз всё понял. Встал. Снова вышел. Джинён задумался, наблюдая за роботом. Чувства не прикроешь ветошью. Не вытравишь. И даже не убьёшь грубыми словами. Но их можно засунуть глубоко на дно своей души. Спрятать там, где они затеряются среди разных интерпретаций лжи и правды. Можно нацепить на лицо маску равнодушия и сыграть роль незаинтересованного лица. Сумеет ли он? Стопудово! Игры — это его конёк. Его собственное, личное «Я», что сидит в нём с рождения. И тогда Марк расшибётся о его холодность. Напрочь… А что потом? Как вычислить меру обид? И надо ли это делать? Не проще ли забить на всё и отдаться своему истинному чувству? Не самосохранения, уж точно… — Вот, — в комнату вошёл Алекс, он подал Джинёну содовую в новом бокале, — Я подумал, что ты хочешь пить… Да почему ты такой внимательный-то? Джинён не заслуживает, чтобы к нему относились так хорошо. Заботливый, милый Алекс, с сияющими глазами… — Спасибо. Ты мысли читать умеешь? — Джинён и правда чувствовал нестерпимую жажду. Тонкая струйка пота пробралась к копчику. Кондиционеры явно не справлялись со своей ролью. — Я всегда ставлю себя на место другого человека, — рассмеялся Хьюз, — Если мне жарко, значит и тебе тоже. Всё проще простого. Действительно. Всё проще простого. Примеряй на себя рубашечку другого человека и ты никогда не сделаешь ему больно. Истинная истина. — Ты мне очень напоминаешь одного моего друга, — улыбнулся Пак, потягивая воду через соломинку, — У него любимый герой — дельфин, что спасал корабли. Глупое млекопитающее, которое чуть жизни не лишилось из-за своей мнимой привязанности… —  Почему же мнимой? — удивился Алекс, — Ты думаешь, что они не умеют чувствовать того, что чувствуют люди? А ведь дельфины чувствуют гораздо глубже. Это нам их не понять, потому что мы рассуждаем только со своей колокольни. — Может, ты и прав, — согласился Джинён, — Но по моему мнению, эти существа просто любят игры. Где уж им понять всю картину целиком. Глупый дельфин просто играл с кораблём в догонялки… — Ты ошибаешься, — Хьюз даже покраснел от негодования. Его глаза вспыхнули лихорадочным блеском. Вылитый — Бао, как ни крути, — Мозг дельфина мало чем уступает мозгу человека. Вместо того, чтобы всё вокруг разрушать, лучше бы этот самый гомо сапиенс попытался бы изучить жизнь. Ещё столько белых пятен… Вот, тот же океан… что мы знаем о нём? Да ничего! Жители глубин для нас просто весёлые и милые создания, что способны лишь играть. А, да, мы же ещё знаем, что есть далеко не милые создания. Но они для нас вообще пустое место… Мы ненавидим акул и китов. Столько ужастиков снято про них… Дурацкое заблуждение! Мир так же прост, как и не прост. Вот сам увидишь. Скоро близко столкнёшься с одним из обладателей чуждой жизни. Посмотрю я на тебя, как ты воспримешь койота. Наверняка, будешь шарахаться от него и руки в рукава прятать. Джинён хмыкнул. Откуда Алекс знает, что у него такая привычка? Он всегда прятал руки, если сталкивался с животными. Они все грязные и наверняка имеют блох. Зачем их вообще трогать? Но вот Хо же он не боится! Даже любит. Ну, не прям так уж… но чувствует бесконечную симпатию. А овцы сами виноваты, что он их возненавидел, не надо было так близко подходить! Кровать с животными делить вообще — тупость высшей пробы! — Я считаю, что Марк — самодур. Вот втемяшилась мечта-идея в эту глупую головушку, что надо собаку себе завести, он сразу и идёт на поводу своей мыслишки. А так нельзя! Нужно просчитать всё. Сможешь ли ты ухаживать за этим животным? Будет ли ему хорошо рядом с тобой? Спонтанность — это только при ловле блох помогает. — Ты не прав! — воскликнул Хьюз, — Иногда нужно просто делать то, что необходимо именно в данную секунду. Марк нашёл этого койота, когда он с голоду подыхал! Вот бы он стоял и думал: помочь ли ему или это потом сыграет глупую шутку? Ага! Думал бы и просчитывал все варианты, а пёс бы пока умирал от истощения, да? Кровожадный господин Пак… — Это не пёс, а койот, — перебил его Джинён, — Марк просто выдернул его из привычного мира и заставил жить совершенно в другом измерении. Это по правилам? Он — дикий. Жизнь в мире людей может обернуться смертью для него. А Туан просто поступил по наитию! Он его взял себе. А какое он имел право вмешиваться? — А если он бы сдох раньше? Он его спас. Ты просто не понимаешь… — Хьюз всё же разозлился и Пак почувствовал это. Не надо бы нагнетать ситуацию. Обычный разговор вылился в идиотский спор. И нужно было его прекратить. — Нельзя вот так просто менять то, что заложено веками. Если бы этому койоту суждено было погибнуть, он бы должен был погибнуть. Простая статистика выживания. Природой заложены такие вот смертные случаи. А люди строят из себя миротворцев и спасателей. А на самом деле — только всё портят, прикрываясь красивыми словами и чувствами. — Хорошо, — устал спорить Алекс, - Останемся каждый при своём мнении. Хочу посмотреть на тебя, когда ты увидишь этого Дурацкого парня… Будешь ли ты поддерживать свои аналитические выводы или просто полюбишь его всей душой… —  Я? Полюблю? — Джинён ухмыльнулся. Допил свою воду и отнёс бокал на стол. В этот момент и раздался мелодичный звон. Джинён застыл. Сглотнул. Повернулся к Алексу. — Да, это он, твой парень! — усмехнулся Хьюз и пошёл на зов звонка. Паку захотелось спрятаться. Он забегал глазами по круглой комнате, натыкаясь на предметы интерьера. Выбор — не велик. Под стол, что ли, залезть? Или в шкаф? Лучше всего из высотки вниз сигануть. Но это как-то пагубно… — Он в комнате, — услышал Пак голос Алекса. Конечно, он в комнате! Где же ещё ему, Джинёну, быть-то?! Мог бы и не озвучивать! А потом увидел Марка. Вернее, не так, сначала к нему подбежало странное существо, которое он не успел рассмотреть, его облобызали в губы и пригладили на лбу чёлку нежным, горячим языком. Пак успел вскарабкаться на диван со скоростью звука. Но это не помогло. Радостный визг животного оглушил. Его мягко повалили и снова облизали всё лицо, уши, волосы. Твёрдые лапы упёрлись ему в грудь. Джинён выпустил из лёгких весь воздух, а нового глотнуть не успел. Задышал загнанно, как селёдка на песке. Это было «туше»! Джинён просто перестал хоть что-то соображать. Перед глазами замаячила распахнутая пасть. На него подышали горячим воздухом и снова облизали. Да что за чёрт! У этого питомца совершенно никаких манер. Сразу видно, кто его воспитывает. — Дурацкий парень, иди сюда, — попросил Марк, входя в комнату, — Ты его до смерти зацелуешь, оставь это дело мне. Что он сейчас сказал? Пак не ослышался? Вполне возможно. В ушах всё ещё шумело, будто он в воду нырнул. Дышать стало легче. Джинён увидел перед собой две улыбающиеся мордахи. А, нет, три… Алекс усмехнулся и подмигнул. Что за нелепость? Джинён поднялся. Осторожно убрал волосы с лица. Да, ёлки-моталки! Этот зверь на нём живого места не оставил! Вернее, сухого. — Это мой пёс, — сообщил Туан. Он во все глаза смотрел на Пака, даже побледнел слегка. Ладно, что его от смеха не выворачивает, А то бы Джинён ему устроил! — Его зовут — Дурацкий парень… — Вполне логично, — прошептал Пак. Он вытащил из кармана платочек и промокнул лицо, — Он что, у тебя голодный? Слюноотделение повышенное, — объяснил он.  — А, да, Алекс, напои его, он пить хочет, — приказал Марк и Хьюз сразу пошёл из комнаты, позвал с собой койота. Как это ни странно, пёс послушался. Чем вызвал бурю всяких противоречивых мыслей: он что, человеческую речь понимает? И — надо же, как угорел! Марк подошёл. Заглянул в глаза. У Джинёна ноги подогнулись. Вот сейчас бы скакнуть в родные объятия! И забыться. Но, с Марком всегда надо держать ухо востро. Он может не поцеловать, а плюнуть. Такой уж он. — Ну, привет, — спокойным голосом проговорил Туан. Вот так просто? Будто пять минут назад расстались, — Дедушка спит? — Привет, — Пак вздохнул, убрал руки за спину, чтобы соблазна не было, — Старикан вырубился. Он слишком намучился. Марк хмыкнул, принялся разглядывать комнату. Не был здесь никогда? Или просто притворяется? — Здоровские хоромы! — крикнул он Алексу. Тот откликнулся не один. Пак услышал какое-то чавканье, а потом несмелый, восторженный рёв. Животное кормят? Превосходненько… — а потом Паку, — Почему же ты деда потащил сюда, если он болен? Совсем с умом не дружишь? — У меня выхода не было, — Джинён всё еще туго соображал, попятился к дивану, сел, чтобы не отсвечивать своими дрожащими коленками, — Мне врачи сказали, чтобы я сделал его жизнь счастливой, по мере возможности и без неё. А он тебя мечтал увидеть… Что ты с ним сделал? Зельем опоил приворотным? — Не имею такой привычки кого-то что-то заставлять делать, — снова хмыкнул Марк, остановился в шаге от Джинёна. Посмотрел внимательно, — Что с ним? Я думал, просто старческие недомогания… Но судя по всему, ошибся. Рак? Пак вздрогнул. Почему Туан всегда всё говорит открытым текстом? И попадает точно в цель. Ни на йоту не ошибается. — Опухоль неоперабельная, — шёпотом сообщил он, боясь, что дед, каким-то образом его услышит. — Прямо уж - неоперабельная? — вскричал Марк, — Кто тебе это сказал? Твой Док? — Думаешь, он ошибся? — насторожился Джинён. Этот разговор вытеснил все чувства. Осталась слабая надежда, что Марк прав. Чем чёрт не шутит-то! — Это мы проверим, — сообщил Туан, — Завтра же свожу его к нашему врачу… — Да не пойдёт он, — воскликнул Пак, — Для него больница — словно тюрьма! Он ненавидит эти заведения. — А кто сказал, что я поведу его в больницу? Наш семейный врач принимает дома, он на все руки — мастак. Оценит ситуацию и возьмёт всё под контроль. Не переживай. Твой Док — не бог, он может ошибаться. — Хорошо бы, — проговорил Пак. Почему-то стало спокойно рядом с этим парнем. Марк никогда не бросает слов на ветер. Вернулись Алекс с псом. Дурацкий парень заскулил и снова сделал попытку кинуться к Джинёну, но Хьюз удержал его за ошейник. — Эк, он тебя полюбил-то! — усмехнулся Марк, — Прямо с первого взгляда, — Туан хитро глянул на Алекса, — Дурацкий парень чувствует людей, значит ты — сокровище. Конечно, сокровище! А ты думал, Марк Туан?! Ты-то вот даже не соскучился по этому «сокровищу», даже руку не пожал… — Хочешь его погладить? — спросил Хьюз Джинёна, подвёл осторожно пса. Пак заглянул в жёлтые глаза койота, сглотнул. Чёрные зрачки были большими, внимательными. Словно пёс знал что-то особенное. Про него, Джинёна… Почему-то дух захватило и страх куда-то пропал. Было в койоте что-то притягивающее. Будто в этом несуразном и лохматом теле пряталась нежная и понимающая душа. Ребёнка? Подростка? Человека, точно. Но Пак не верил в реинкарнацию. Чушь всё это! Ересь. Но глаза пса говорили ему другое. И Пак сделал шаг навстречу этому взгляду. Рука сама собой притянулась к кудлатой шерсти, провела по мощной груди. Сердце почему-то встрепенулось вспугнутой вороной. Пропустило удар. Что так всё сложно-то?! Джинён почувствовал невероятное наслаждение. Словно меж ним и этим существом протянулась какая-то непрерывная связь. Ниточка. Нет, какая там ниточка — крепкая верёвка! Канат. Мостик. От сердца к сердцу. Он ещё никогда не чувствовал что-либо подобное. Магия, не иначе. — Посмотри, Иен, он на него тоже подействовал, — пробормотал Алекс, — Наш Дурацкий парень всех с ума сводит. Туан кивнул головой, любуясь на то, как Джинён путается пальцами в шёлковой шерсти. И верно испытывает от этого приятные эмоции. Койот же даже глаза прикрыл от умиления. Прямо вот родственные души нашли друг друга. Словно сто лет были знакомы. — Почему тебя этот глупый человек назвал Дурацким парнем? — спросил Пак зверя, наглаживая его бока, — Ты вовсе не дурацкий, а совсем наоборот… — Ты просто ещё не слышал его голос, — усмехнулся Марк, — Думаю, всё впереди… « Всё впереди?» Это Туан сейчас сказал? Ему, Джинёну? Что значит — «Всё впереди»? Он может наслаждаться этим каждый день? И быть другом существу, чей хозяин является для него самым необходимым человеком? — Иен, я приготовил курицу, но её слопал старший Пак, ты суп будешь? Это всё, что осталось, — заговорил вдруг Алекс. А Джинён подумал, что тоже захотел есть. Сколько он уже тут торчит? Уж не столетия ли пробежали, пока он наслаждается обществом самого красивейшего существа? — Давай свой суп, — снова усмехнулся Туан, — Думаю, мы им только мешаем. Надо же, какая идиллия. — Я вообще-то тоже хочу есть! — воскликнул Джинён и добавил, — Мы хотим! — Я уже покормил Дурацкого парня, — сообщил Хьюз и посмотрел на Марка. — Чем же? — вопросил Джинён, — Может, у тебя мясо где-то завалялось? Я не видел. — Я принёс корм, — заметил Марк. Он подошёл к Джинёну и присел рядом с Дурацким парнем на корточки. Запустил пальцы в густую шерсть. Столкнулся нечаянно с Паком, руку не убрал, — Он правда не голоден, — добавил нежно. — А мне кажется, что голоден, — с нажимом сказал Джинён, — Он слишком тощий… — Койоты не должны выглядеть, как закормленные бегемоты, — улыбнулся Туан. Он слишком близко наклонился к лицу Пака. Тот даже почувствовал сбившееся дыхание. — Тогда идите и ешьте ваш суп, нам и без вас хорошо, — предложил Джинён, он держался из последних сил. У него голова шла кругом от этой близости. Но потерять нашедшее было нельзя. Что он теперь без Дурацкого парня? Без этого мудрого существа с глазами покинутой души. Уж точно не койота. А кого? Марка Туана? Того, прежнего… нежного и любящего. Такого, каким он его впервые встретил. Позже узнал… и полюбил… Эти жёлтые глаза с коричневыми крапинками… Совсем не похожие на туановские… Но в то же время — такие же. — Если вам нужно поговорить, — вдруг сказал Алекс, — Я могу подождать там… — он быстро вышел из комнаты, на ходу сверкнув таинственной синью из-под ресниц. — Вот видишь, нам дали фору, — шёпотом произнёс Марк. Его руки прохаживались по волнистой шерсти, иногда попадая на пальцы Джинёна, — Ты мне ничего не хочешь сказать? Пак стрельнул глазами. Это он должен сказать? Не-у-же-ли? Ну, ладно… — Как-то, двух селёдок заселили в бочку. Жирных таких, упитанных. И им обеим сказали, что выживет только одна. Если только сожрёт другую… — Джинён замолчал. Марк нахмурился, удивлённо посмотрел на Пака, но ничего не сказал. — Но люди не знали, что эти селёдки были близки. И жрать друг друга не хотели. Это для них было противоестественно, как всё равно что плавать в масле, — Пак серьёзно посмотрел на Марка и продолжил, — Они искали выход и не нашли. Утром, когда люди, что затеяли эту игру, открыли бочку, они обнаружили два трупа. Тогда их залили маслом и сожрали. Как думаешь, правильно ли они поступили, распрощавшись с жизнью? Считаю, они просто не выжили бы друг без друга… На самом деле Джинён только что придумал эту историю, это был лишь отголосок той, марковской притчи про глупых, любвеобильных селёдок, что не захотели убивать друг друга и тоже сдохли. Как ни крути — итог всегда один. — Ты глупый тупица, — ласково произнёс Туан, — Зачем ты снова вспомнил эту историю? Хочешь услышать правильные слова? Так я тебе скажу. Да, я считаю, что твои селёдки — просто идиотки. Вместо того, чтобы кончать жизнь самоубийством, им надо было просто сожрать кого-то и тогда одна была бы спасена. Если они так сильно любили друг друга, то почему не воспользовались этой привилегией победителя? А? Потому что они тупочки, как и ты! — А если бы ты был на их месте, то как бы ты поступил? Сожрал бы меня или дал себя съесть? — быстро задал встречный вопрос Джинён. Он прижал голову пса к своей груди и тот просто разомлел от нежности. — Я бы никогда не был на их месте, — рассмеялся Марк, — Но ты же не это хочешь услышать. Ты бы хотел, чтобы я сейчас сказал, что так сильно люблю тебя, что готов отдать себя на растерзание. Ведь так? Но я хочу тебя огорошить… Я бы этого не сделал. Мне бы проще было тебя сожрать живьём. Живому псу лучше, чем мёртвому льву. Ну вот. И всё. И снова закрутилась в голове дурацкая мысль… Моя рыба жить не будет… Она сдохнет здесь и сейчас… Дурацкая рыба. Дурацкий парень. Дурацкий Марк. Джинён встал и пошёл к двери. Он должен просто пойти и лечь спать. Завтра дед побудет с Марком и потом они просто уедут домой. Ничего другого не случится. Потому что… потому что… Одна из селёдок всё равно сдохла. Прямо сейчас. — Ну и куда же ты? — воскликнул Туан и кинулся следом. Поймал Джинёна за руку и притянул к себе, — Ты не чужим умом пользуйся, малыш, а своим, — сказал с придыханием, заглядывая прямо в глаза, — Мы с тобой не селёдки. И жрать друг друга не будем. Всё, что я говорил раньше, можешь засунуть мне в задницу. Потому что я был не прав. Всё, что имеет значение в этой грёбанной жизни — это ты. Я понял это. Если у меня заберут всё остальное, меня это совершенно не обескуражит. Только бы чувствовать твою руку… как сейчас… Джинён струхнул. Когда видишь так близко любимые глаза всегда немного сходишь с ума. Мозги тупеют, а разум становится острым, как бритва. Он вынудил Марка сделать признание. И стоит тот почти на коленях. Ну, корточки же — это одно и то же. А самое главное — его рыба будет жить. Как-то так. Ну или около того. Но ответить надо было и Пак произнёс:  — Тогда я могу забрать Дурацкого парня себе?