Одинокий стяг

В тишине слышалось лишь стрекотание каких-то настырных насекомых, да стук копыт переступавшего с ноги на ногу коня. Леголас безмолвно наблюдал за развитием событий, он не знал еще, враг ли перед ним. Незнакомец вышел на открытое пространство, но от камней не отдалился, явно оставляя себе путь к отступлению. Несколько мгновений эльф и человек молча смотрели друг на друга. Незнакомец был очень молод, очень худ, узловатые запястья и резко проступавшие скулы свидетельствовали, что человек этот знал немало лишений и нередко голодал. Косматая грива темных волос давно не видела гребня. Одеяние, грубо выделанное из серых лисьих шкур, местами опаленное костром, а местами потертое, было накинуто на изношенную, но чистую рубаху. Темные глаза сверкали на смуглом лице с ненавистью, за которой угадывался страх. — Чего тебе здесь надобно, Дивный? – голос дунландца был хрипловат. – Не твоему скакуну щегольскому нашу траву копытами топтать. Убирайся. Леголас спокойно, но без резких движений охватил отполированный ладонью изгиб «галадрима» так, чтоб при необходимости молниеносно выстрелить. — Я пришел не топтать посевы и не рушить дома. Я лишь проезжаю лежащую на моем пути страну. А трава растет здесь милостью Эру, а не твоим усердием. Дунландец подобрался и вынул еще один дротик. Его юное лицо излучало решимость, но напряженные плечи и нервное подрагивание подбородка выдавали неопытного бойца с головой. Эльф демонстративно провел пальцами по колчанному ремню. — Опусти дротик, парень, ты не успеешь его метнуть, как получишь в грудь стрелу. Не в моих обычаях стрелять в хозяев, но я предпочитаю быть невежливым гостем, чем мертвым. — Так что ж ты не стреляешь? – дунландец криво усмехнулся, — я же пытался тебя убить, твоя нолдорская совесть может почивать спокойно. — Синдарская, с твоего позволения. А убивать мне тебя ни к чему, разве что ты уж очень будешь настаивать. Юноша выглядел озадаченным. Он ждал от пришельца немедленной атаки, и, видя, как все его агрессивные выпады неизменно натыкаются на стену глухого равнодушия, он отчаянно искал в поведении всадника какой-то подвох. — Тебе легко играть в благородство, возвышаясь надо мной на коне, — угрюмо процедил он, наконец. Леголас устало вздохнул и неторопливо спешился. Эта бесполезная сцена была сущим ребячеством. Почему мальчишка, наконец, не прекратит изображать сурового стража границ, и не даст ему проехать? Но лихолесец не мог просто продолжить путь, повернувшись к парню спиной. Он не раз встречал эту испуганную юношескую браваду, и знал, что униженный собственной неуверенностью юнец, может сгоряча метнуть этот морготов дротик, просто, чтоб доказать себе самому свою состоятельность. Оказавшись с противником лицом к лицу, дунландец сделал шаг назад и перехватил оружие острием к запястью. — Сколько вас? — Я один. — С каких пор эльфы суются в Дунланд поодиночке? – парень прищурился. Настороженность и недоверие, казалось, окружали его осязаемым ореолом. Леголас невольно ощутил легкий укол сочувствия. Нелегка же, видно, жизнь этого народа… Такими становятся лишь те, кто живет в постоянном ожидании опасности. — Эльфы вообще не суются в Дунланд, и мне тоже тут делать нечего. Я хочу лишь мирно пересечь ваши земли. Юнец топтался на месте. Леголас видел, что тот напряженно ищет достойный выход из ситуации. Парень попросту боялся показаться слабаком, пошедшим на попятный перед противником. Как люди подчас нелепы… Повисла тишина, а взгляд эльфа меж тем безучастно скользнул поверх плеча дунландца. — Пригнись. – Сказал Леголас негромко и буднично. — Чего? – парень опешил. — Пригнись, говорю. — Да ты за дурачка меня принимаешь, что ли? – юное лицо вспыхнуло злостью и недоумением. Леголас сжал зубы. Ну что с этим болваном делать… В следующую секунду сапог эльфа врезался дунландцу в живот. Сдавленно вскрикнув, тот резко согнулся от боли, над его головой сухо свистнул эльфийский нож, а позади раздался тяжкий звук упавшего тела. Все это произошло намного быстрее, чем строки ложатся на лист, и упавший на колени юноша лишь мучительно кашлял, шаря рукой по камням в поисках оброненного дротика. Но вдруг его подхватили под локоть и помогли подняться. — Прости, я не хотел. Но я же просил тебя пригнуться. – Тон эльфа был укоризненным и, как ни странно, извиняющимся. Дунландец, все еще не понимая, что произошло, встряхнул головой и огляделся. В нескольких шагах от него лежал на боку средних размеров варг. Из левого глаза торчала рукоять ножа. — Эру всемогущий… — выдохнул парень и обессиленно опустился на камень. Несколько секунд помолчав, он поднял голову. — Что за чудной ты, право. Этакую тварь у меня за спиной видел – и хоть бы бровью повел. – Юноша еле уловимым движением потер живот. – Меня Гартом зовут, — неожиданно сказал он. — Леголас,— эльф нагнулся над варгом, вынул нож и брезгливо обтер лезвие о косматую шерсть. – Я надеюсь, ты убедился, что я не собираюсь тебя убивать. Дай же мне спокойно продолжить путь, Гарт. — Чудной ты, — снова задумчиво сказал дунландец, — вы, эльфы, говорят, веселый народ. А ты цедишь слова, что степной родник в августе, и взгляд суше этих холмов. Я потому и не мог в толк взять, чего ты меня прикончить не торопишься. Куда ты держишь путь, Леголас? — Не твоя это забота, — Гарт увидел, как глаза эльфа, странного оттенка дикого меда, снова стали непроницаемы. — Верно, не моя. Езжай, да не серчай на меня. В Дунланде друзей обыщешься, зато врагов хоть отбавляй. Неласковая наша земля. Леголас взглянул Гарту в глаза. Лишенные прежнего выражения угрюмой настороженности, они стали ясными и смышлеными. Эльф улыбнулся, хотя слова юноши невольно всколыхнули глухую тоску, которую он ожесточенно вытравливал из души все последние дни. Шагнув к коню, Леголас уже собирался было попрощаться с дунландцем, как вдруг какой-то новый звук вплелся в паутину голосов осенней равнины. Эльф резко обернулся, машинально выхватывая стрелу, но тут же опустил ее. Из-за нагроможденных вокруг каменных гряд выступило человек восемь рослых мужчин, вооруженных небольшими метательными топориками. Из-за могучих плеч торчали древки луков. Леголас стоял неподвижно, держа в пальцах стрелу. Поладив с Гартом, он не видел нужды завязывать бой с его соплеменниками. Кроме того, как ни быстр был лихолесец, а перестрелять восьмерых он бы все равно не успел. Снова предстояли переговоры, однако теперь перед ним был не зеленый юнец, а взрослые воины, надвигавшиеся на него неспешно и не спускавшие с него глаз. — Брось лук, — негромко скомандовал шедший чуть впереди остальных рослый дунландец в замысловатой меховой шапке украшенной клыками какого-то хищника. — Я не бросаю в пыль хорошего оружия, — так же, не повышая голоса, отозвался эльф. — Брось, чужеземец, или рухнешь в пыль сам. – Говоривший прекрасно владел собой, в его словах не было угрозы, лишь спокойное обещание, не оставлявшее сомнений в его намерениях. Однако Леголас чувствовал, что перед этими суровыми людьми нельзя выказывать и тени покорности, здесь смирение равнозначно слабости, которой не приемлют живущие в постоянной борьбе за существование дунландцы. — Храбры вы, восемь на одного, — ухмыльнулся он, — бросать не стану, но верну стрелу в колчан, а лук за спину, если опустишь топор. Моя плоть не сделает эту землю плодородней, а твой народ успеет лишиться двух-трех воинов, вдовам которых совсем не станет легче от моей смерти. Дунландец нахмурил кустистые брови, но сделал знак остальным опустить оружие. — Твоя правда, Дивный. Но твой народ – незваные гости в нашем краю. Эльфы были нам врагами всегда, еще в эпоху юного мира эльфы предпочли нуменорцев храброму народу воительницы Халет, и дали им оттеснить нас в эти проклятые места. Дунланд – не избранная нами родина, а наша невольная тюрьма. Но мы живем здесь, мы владеем этим краем, и негоже эльфийскому сапогу попирать нашу землю. Леголас с досадой чувствовал, что стоящий перед ним воин совершенно для него непостижим. Дунландцы были врагами не одним эльфам. Рохиррим были так же исконными их недругами, недаром Дунланд выступил на стороне Сарумана в ту страшную ночь в Хельмовом ущелье. Живущие одной лишь войной дунландцы считали врагами всех подряд, мстя всем и каждому за старые обиды, так несправедливо нанесенные им Нуменором. Но хмуро смотрящий на эльфа воин, казалось, чего-то ждал. Хотя намного более простым и быстрым решением дела было застрелить незваного чужака, не выходя из-за скал. Видимо, вопреки расхожему мнению о дикости и жестокости смуглого народа, понятие чести было совсем не чуждо этим людям. — Мое решение таково, эльф, — тем временем продолжал дунландец, — ты пойдешь в наш поселок. Там ты сразишься один на один голыми руками с любым, кого сам выберешь в противники. Доказав, что ты достоин тех гордых имен, какими себя кичливо величают эльфы, ты покинешь Дунланд беспрепятственно. Ну а фальшивому Квенди и землю топтать нечего. Леголас коротко кивнул в знак согласия. Выбора у него не было. Дунландцы пришли пешими, а потому эльф последовал за ними, пока недовольно фыркающего гнедого вел в поводу хмурый Гарт. Леголас шел, украдкой присматриваясь к спутникам. Они казались ему почти дикарями, так всклокочены были темные копны волос и бороды, так грубо сшиты меховые плащи, так неприветливы худые лица. Как ни туманно было будущее лихолесца, он не мог обуздать любопытства, ведь немногие эльфы видели воинственный народ Дунланда вблизи, кроме как на ратном поле. Однако что-то не сходилось в странном решении этого воина в клыкастой шапке (которую, к слову сказать, Леголас тоже рассмотрел с интересом). Эльф не мог понять, зачем его тащат в поселок. Выбрать противника, и помахаться на кулаках можно было и на месте. Его не оставляло ощущение, что поединок – лишь повод, а ведут его за чем-то другим. И это не могло не тревожить. В конце концов, об этом народе он знал очень мало, и в иное время едва ли рискнул бы путешествовать через Дунланд в одиночку. Поселок оказался всего в часе пути, и представлял собой обширную долину меж холмов, обнесенную по периметру внушительным частоколом. Холмы были совершенно пустынны и изрыты норами сусликов, Леголас же мог поклясться, что на этих голых пустошах как-то мастерски размещены часовые. Внутри частокола оказалось множество приземистых и с виду основательных шатров округлой формы и крытых все теми же неизбежными шкурами. Дунланд, бедный деревьями, зато вволю населенный опасным зверьем, всем материалам предпочитал дубленые меха. На улицах поселка было весьма людно. Женщины, кто с любопытством, а кто с неприязнью разглядывающие чужака, так же отличались немалым ростом, резкими чертами лица и очень темными волосами, не в пример мужчинам, куда более ухоженными. Крупные рты, настороженные темные глаза под густыми бровями, не лишенная достоинства осанка – в этом племени видна была кровь несгибаемой Халет, что не приняла помощи эльфийского князя Карантира, и столько лет сама правила своим гордым, необузданным народом, успешно защищаясь от орочьих атак и постоянного давления стремительно расширявшегося Нуменора. Сейчас, глядя на одеяния из косматых шкур и шатры, стоящие на каменистой сухой земле, Леголас вдруг ощутил странное стеснение в груди, похожее на стыд. Неужели все это правда, и это полудикое племя могло сейчас населять цветущие области близ Линдона? И не врагами, а союзниками были бы они сейчас эльфам, не отвернись те от них в далекие эпохи великого передела земель… Лихолесец тряхнул головой. Ему всегда было свойственно размышлять о давно канувших и уж никак не зависящих от него событиях, на разные лады перекладывать мозаику истории, пытаясь понять, что было бы, если… Сейчас ему предстояло решение намного более насущного вопроса. Леголаса вывели на площадь в центре поселка. По-видимому, именно здесь проходили собрания и решались все важные вопросы. Там уже толпился народ, однако, агрессии дунландцы отчего-то не проявляли. Уже знакомый ему оратор (Рамен, как выяснилось по дороге), выступил вперед. — Эльф Леголас. Ты явился в Дунланд один, что делает честь твоей храбрости, но не твоей рассудительности. Ты враг нам, ибо твой народ враг нашему народу. Нам нет причин оставлять тебя в живых, но казнить одиночку – забава для трусов. Потому тебе дана будет возможность доказать свое право на жизнь. Выбери же противника. Твой выбор свободен, и оспариваться не будет. Рамен махнул рукой, и перед Леголасом выстроилась шеренга мужчин. Эльф окинул взглядом претендентов, и брови его удивленно изогнулись…