Одинокий стяг

Солнце вычертило на светлых плитах пола сияющие ромбы. То и дело легкие тени скользили по мозаике - то быстрые ласточки хлопотливо проносились мимо окон. Кэрдан в глубокой задумчивости шагал по комнате. Перемены, произошедшие в облике Старейшего, были бы отрадны любому взору. За минувшие несколько дней скорбные признаки хвори почти совсем покинули его, и владыка, хоть и был весьма истощен, вновь обрел стремительность движений, ясность лучезарных серых глаз и неуемную пытливость ума. С четверть часа назад, после подробных расспросов, покои Кэрдана покинул Талион. И сейчас владыка пытался соединить массу новостей и событий, в последнее время сыплющихся, что из рога изобилия, в единую картину. Итак, факелы… До чего ловко. Кэрдан не ведал, кто же так настойчиво стремился убрать его с дороги, но не мог не восхититься мастерством, изворотливостью и художественным вкусом неведомого врага. По словам Талиона, осмолка факелов содержала некий своеобразный состав, при горении наполняющий воздух медленно действующими ядовитыми миазмами, вызывающими постепенное угасание того, кто станет дышать ими постоянно. Талиона ставило в тупик то, что никто, кроме владыки, не пострадал от пагубного действия яда, хотя десятки эльфов дышали им дни напролет. Лекарь, подробно изучивший состав, нашел в нем два неизвестных ему компонента, но могли ли они привязать действие яда к конкретной жертве - оставалось загадкой. И целитель неустанно бился над ней. Кто бы ни был таинственный злоумышленник – это был, несомненно, одаренный алхимик. Кэрдан же, оставив науку ученым мужам, был занят иными вопросами. Неудавшийся вояж Фородрена неожиданно открыл в странных и трагических событиях последних месяцев нового фигуранта. Галаор… Что за роль он играет? Просто мелкая сошка, подкупленная кем-то? Или за личиной скромного факельщика скрывается ключевая фигура этой загадочной интриги, едва не закончившейся для Старейшего столь плачевно? Фородрен, хоть и воспрявший духом после исцеления господина, был весьма сконфужен своим провалом. А потому сейчас он безмолвно стоял у окна, ожидая упреков и надеясь получить, наконец, запаздывавший нагоняй и успокоить свою совесть. Но распекать верного слугу, когда имелась столь важная задача, владыке было не ко времени. Не замечая встревоженного взгляда секретаря, Кэрдан кружил по комнате… Поравнявшись с вассалом, он вдруг остановился и спросил: - Что за птица этот Галаор? Откуда родом? Что известно о нем? Фородрен неловко пожал плечами: - Право, владыка, впустую пытаешь. Факельщик, и все тут. Кто на них, мастеровых да мелких торговцев, пристально глядит? Недавно он факелы нам возит, прежде был Хеледир-нолдо, что по столярному делу трудился. Да он в Аман ушел, как овдовел. Факелы его всегда были хороши, осмолки чистейшей, а до родословной мастера кому забота есть… - Недавно, говоришь… А каков собой он? – Кэрдан задавал вопросы наугад, пытаясь нащупать хоть малую брешь в глухой чащобе этой дремучей бессмыслицы. - Собой простоват, одет ярко, ликом малость смугл, темноволос, кудряв. Глаза вот разве для шевелюры этой светловаты. Голубые эдакие. - Светлоглаз… А сам смугл… Не ряженый ли? – этот вопрос Кэрдан задал в пустоту, не ожидая ответа. Какая-то безымянная мысль маячила на самом краю сознания, какая-то крохотная неувязка, неточность. Но, сколько ни устремлялся ей вслед разум владыки – он, словно охотник, успевал заметить лишь кончик вертлявого хвоста. Вот тот памятный августовский день… Трандуил устало улыбается, входит Фородрен с кувшином лихолесского вина. Вино… С него началась вся эта нелепая история. Страшное ощущение сдавившей горло руки, боль в груди, темнеет в глазах… А потом спина больно врезается в мозаику пола, и все тело охватывает мучительный жар, хотя минуту назад… Что? Вот оно… Вот оно, Эру единый!!! Озноб, одолевавший Кэрдана уже несколько дней в знойном августе, когда на палубах плавится смола. Недоуменный взгляд лихолесского короля, когда Кэрдан плотнее запахивает одеяния… Факелы… Светлые глаза… - Фородрен! – Старейший вдруг прекратил бесцельное кружение по залу, - срочно ко мне старшего конюшего и командира дозорного отряда. А сам готовься в путь. Мы немедля выезжаем в Лихолесье. Вассал воздел руки: - Сюзерен, но ты едва оправился от недуга… Я виноват, но прости недостойного великодушно и позволь отправиться мне. - Нет, - в спокойном тоне Кэрдана отчетливо прозвучала металлическая нотка, - не время спорить. Не от недоверия к тебе, Фородрен, но я непременно должен сам отправиться к Трандуилу. Мы должны спешить, и хвала Элберет, если мы еще не опоздали. Владыка взмахнул ладонью, словно ставя точку в разговоре, и стремительно вышел. …Утром, едва забрезжил рассвет, Фородрен, мрачнее тучи, уже подходил к конюшне. Он ожидал увидеть отряд из нескольких лучников, что обычно сопровождал посольские визиты. Но на круглой площади близ конного двора стояла когорта из пятидесяти всадников в полном облачении. Серые линдонские плащи приоткрывали поблескивающие на тусклом утреннем солнце тонкие кольчуги. Легконогий скакун дивной караковой масти нетерпеливо перебирал копытами во главе отряда, сдерживаемый конюшим. Итак, о посольстве речь не шла… Владыка ожидал встречи с неприятелем. Митлонд давно не собирал войск, но Фородрен, столько тягостных дней боровшийся с призраками, готов был благословить битву с врагом, имевшим лицо и имя. Подойдя к скакуну, бессменный оруженосец владыки Кэрдана отстранил конюшего и сам взялся за повод. Несколько минут спустя величественный среброволосый эльф в сером плаще вышел на площадь, кивнул вассалу и легко вскочил на коня. Владыка снова возглавил свое войско. В лаборатории было светло, два факела и шесть лампад заливали глухие стены дикого камня ровным желтоватым светом. Тигель остывал на углу массивного каменного очага, поблескивали на многочисленных полках котелки и хрустальные сосуды, медные пестики и разномастные ножи. Истималор сосредоточенно орудовал над грубым деревянным столом, на котором были разложены диковинные инструменты неясного назначения. Лабораторию наполнял странный запах. Тяжелый аромат болиголова смешивался с томной ноткой дурмана и почти незаметным духом хвойника. На краю стола в тяжелой треноге стоял крохотный фиал с темной жидкостью. Под тонкими же пальцами алхимика пересыпались мелкие кристаллики чернильно-лилового вещества. Тягучая желтая жидкость в тяжелом кубке неярко светилась в факельных отблесках. Собрав измельченные кристаллики, Истималор отложил лопатку, тщательно вытер руки и стянул на затылке волосы. Теперь предстояла самая тонкая часть работы. Склонившись над столом, мастер вынул новый фиал, размером не более чем с бобовое зерно, вооружился тончайшими блестящими инструментами, накалил их на огне, и смуглые, искусные его руки плавно и точно замелькали над хрустальной каплей. С чрезвычайной осторожностью алхимик всыпал в фиал лиловые кристаллы, и стало заметно, что крохотный сосуд внутри разделен надвое. Во второе отделение Истималор влил желтую массу из кубка, тщательно следя, чтоб вещества не соприкоснулись. Зачерпнув из тигля ковшик пряно пахнущей массы, мастер взял с треноги фиал и добавил из него в состав несколько капель. Если б нашелся у алхимика в этот момент неведомый зритель, он непременно определил бы, что в фиале была кровь. Вещество в ковшике слегка вспенилось и поменяло цвет на прозрачно-купоросный. Пододвинув к себе ступку с пахучей смесью измельченных трав, Истималор пропитал их снадобьем из ковшика. Затем алхимик вынул из деревянной шкатулки овальный блестящий предмет, походящий на небольшое медное яйцо и снабженный множеством симметрично расположенных отверстий. С едва слышным щелчком «яйцо» раскрылось, и Истималор наполнил его ароматной смесью из ступки, с величайшими предосторожностями поместил вовнутрь крохотный фиал и осторожно защелкнул «яйцо». Итак, все было готово. Теперь лишь снабдить хитроумное приспособление цепочкой для запястья. В нужный момент Леголас сможет легко вынуть его из рукава. Одного удара о стену хватит, чтоб фиал внутри разбился, вещества вступили во взаимодействие и воспламенились. А уж затлевшие травы, пропитанные снадобьем – гордостью алхимического таланта Истималора – мгновенно выпустят голубоватый терпкий дым… Calphsule, «сосуд дыхания», изобретение слабого телом, но могучего разумом дунландского мастера, никогда еще не подводил своего создателя. Истималор смотал тонкие звенья цепи и, погасив огни, вышел из лаборатории, накрепко заперев дверь. Полчаса спустя в тишину кабинета вторгся сквозняк открывшейся двери, внесший знакомый шелест плаща. - Мой мастер, вернулся Рамен. И доставлена депеша из Рованиона. Войска в полной готовности. О дунландской армии, видимо, отчитается сам Рамен. - Превосходно, - отозвался по своему обыкновению Истималор, - вели Рамену быть у меня через час. Уже на рассвете я рассчитываю отправить Леголаса в путь. А сам уезжай немедленно, ты не вправе вызывать подозрения раньше времени. Вассал шагнул к двери и вдруг остановился. Вздохнул, словно набираясь дерзости перед следующими словами. Алхимик бегло оглянулся – он почувствовал колебания собеседника: - Ты хочешь что-то сказать, друг мой? Я слушаю. – Голос Истималора был мягок и доверителен, и вассал успокоился. - Мой сеньор… Прости меня, дерзкого, но я ошеломлен твоим замыслом. Я и в мыслях не посмел бы усомниться в твоей правоте… Но того ли фигуранта ты избрал? Мастер, ты зришь в душах и умах, но я знаком с принцем Леголасом не один век. Не заблуждаешься ли ты, полагаясь на него? Принц любит риск, склонен к авантюре и не знает покорности. Он способен пойти по намеченной ему тропе, и вдруг свернуть с нее, пойдя своим путем из одной прихоти. - О да, - Истималор скрыл усмешку, - он умеет ломать чужие планы. Но не забывай, как ни волен степной волк – он всегда бежит лишь волчьей тропой. - Но мастер, - вассал сорвался на умоляющую ноту, - позвольте мне отправиться к владычице Галадриэль! А принц… Я ручаюсь, что его тело, доставленное отцу, окончательно расстроит и без того шаткий рассудок короля. - Безумец! – тень улыбки слетела с лица алхимика, и он посуровел, - не ведаешь, что говоришь! Тебе намечена иная роль, и ты ее знаешь назубок. То, зачем идет Леголас – не твоя забота. Не хмурься, глупец. Придет день, и ты поклонишься мне в пояс за то, что не тебе я поручил посольство в Лотлориэн. Голубые глаза яростно сверкнули из-под капюшона. Вассал коснулся груди дрожащей рукой и вышел за дверь. На Мглистые горы спустилась ночь. Несколько слабых огней там и сям озаряли провалы окон замка. Леголас шагал к кабинету Истималора, невольно предвкушая час, когда он покинет эти мрачные стены. Он был спокоен. Что бы ни ждало его впереди – время перемен пришло. И он сам чувствовал, что готов бросить вызов судьбе. А может, просто жаждал узреть дивный свет, что источал взор Галадриэль, даря покой и ответы на все вопросы. На миг вспомнились далекие, дорогие лица близких. Как примет Элессар его, изгнанника и почти захватчика? Протянет ли руку, как прежде, или синие глаза подернутся болью и неверием? А Фарамир, что ждет его на добрый ужин? Нальет ли он вина ренегату и самопровозглашенному князю? А отец?.. Леголас встряхнул головой. Пустое… Прежде чем искать встречи с теми, кто дорог ему и любим им, он должен понять, кто он такой. Сейчас не время тревожиться о чести не надетой еще короны. Отмыть бы грязь со своего поруганного имени… Щелкнула, отворяясь, гладкая створка двери, и привычный аромат покоя коснулся обоняния. Истималор встал ему навстречу, и эльф вновь поразился пламени, вспыхивающему в темных глазах алхимика. Каков бы ни был этот странный мастер, но Эру, поскупившись создать могутное тело, щедрой рукой вложил в него незаурядную душу. Однако, не все ли еще было сказано? Леголас был настороже каждый миг, пусть и тянуло подчас довериться этому по-своему принципиальному, на странный манер честному и невероятно харизматичному человеку. - Здравствуй, Истималор. Я готов отправляться на заре, что еще желал ты мне сказать? Алхимик приветливо кивнул, но лицо выдавало волнение. - Я не сказал тебе главного, вольный Квенди. Тебя ждет нелегкая борьба, а ставки слишком высоки. Не думал ли ты, что я попрошу тебя явиться к Галадриэль безоружным? Леголас приподнял брови: - Я, верно, тебя превратно понял. Не с мечом же наготове входить мне в Карас-Галадон. Истималор нетерпеливо взмахнул узкими беспокойными ладонями. - Я не шутки шучу. Принц, ты можешь добиться всего, чего задумал, за одну лишь беседу. А можешь все потерять… Галадриэль мудра, а мудрый часто непредсказуем. Тогда же и я потеряю светлейшую из надежд. Мы не можем позволить себе поражения. Вот, возьми. И алхимик протянул лихолесцу цепочку с покачивающейся на ней медной сферой. Блестящий металл прохладно коснулся ладони. Эльф невольно нахмурился, и чуткий Истималор мгновенно заметил набежавшую на лоб Квенди тень. - Да, ты не ошибся. С помощью такого же предмета захватили в плен тебя самого. Но отбрось прошлое. Вчерашний день увял, принеся, однако, плоды. Скажи, эльф, знаешь ли ты, зачем люди и хоббиты курят табак? Леголас развел руками: - Они утверждают, что это дарит разуму наслаждение, а душе покой. - Верно. Таково свойство дыма тлеющего табака. Разные вещества, попадающие в кровь разными способами, вызывают разную реакцию. Так веселит душу вино, так эль делает людей сначала добрыми, а затем глупыми. Но это иное. Это calphsule, мое творение. Это не оружие. Лишь инструмент. Внутри находится состав, приготовленный мною. В тот миг, что сосуд получит средней силы удар, внутри произойдет реакция двух веществ, и из этих отверстий начнет куриться дым. Этот дым достигнет обоняния Галадриэль, и на ее душу снизойдет особое чувство гармонии, что освободит ее на некоторое время от подозрительности и предрассудков. Ее разум станет отстраненным и светлым, она будет смотреть лишь на суть вещей, но не на их соответствие ее привычкам. У тебя будет час на ваш разговор, и за этот час ты сможешь воззвать к ее острому уму, порядочности и политическому чутью, без нужды бороться с ее недоверчивостью и надменностью. Леголас слушал, внимательно впитывая слова, вникая в их поразительный смысл, снова и снова ища подвох. Что ж, он мало что смыслил в алхимии. Но все ли так? Не опасен ли этот дым, не станет ли он, Леголас, вместо посла, вероломным вестником несчастья? Медный корпус нагревался в ладони. Как он сказал, называется эта удивительная вещица? Капсула? А, calphsule. Цепочка прохладной змейкой струится меж пальцев. Не такая же ли охватывает запястье самого алхимика? Тот дым, что Леголас вдохнул на ступеньках Кэрданова дворца, вызвал в нем панический страх. Значит, вот в чем сила Истималора. Он постиг некий секрет, позволяющий ему манипулировать другими с помощью дыма, напоенного теми или иными зельями, что вызывают у окружающих угодные ему чувства. Еще раз Леголас напомнил себе об осторожности. Алхимик не был майар или даже эльфом. Но сила его разума и мастерство были достойны его учителя. Лихолесец поднял голову, встречаясь глазами с Истималором. Тот не торопил, как всегда давая Леголасу вдуматься в его слова. Алхимик умел убеждать… - Не опасен ли этот состав? – Леголас задал этот простодушный вопрос, ожидая по реакции мастера хотя бы поверхностно оценить его искренность. Порой выдать может мелочь, несвоевременная улыбка или слишком честный голос. Но алхимик досадливо поморщился: - Когда же ты хоть немного доверишься мне, упрямец. Не олухом ли ты считаешь меня, задавая этот вопрос? Мне нужна Галадриэль в союзницы, что за корысть мне причинять ей вред, тем самым настраивая против тебя? Эльф обвил цепочку вкруг запястья и задумчиво покачал в пальцах сосуд. - Позволь спросить, что сам ты носишь в таком же calphsule? - То же, что и мой вассал, захвативший тебя в плен. Снадобье, вызывающее страх. Я не силен телом, и мое искусство более способно защитить меня, нежели меч. Логично. Итак, раздумывать далее бесполезно. Нужно отправляться. А пользоваться ли подарком мастера… об этом еще предстоит подумать в пути. Если мастер честен с ним – то в руках Леголаса могучая сила, и, признаться, ею заманчиво воспользоваться. Но что за замыслы таились под гладким смуглым лбом – за это поручиться Леголас не мог. А Истималор тем временем обезоруживающе улыбнулся уголками губ, и глаза его потеплели: - Кстати, у меня есть для тебя нечто, что порадует тебя. Ты прав, кто-то из моих слуг оказался нечист на руку. Вот, прими это в дар вместе с моими извинениями. – И на стол лег превосходный кинжал с витой рукоятью. Леголас взял оружие, восхищенно отмечая великолепную закалку лезвия, и уже собирался было поблагодарить мастера за учтивость, как за спиной раздался звук открывшейся двери. - Мой сеньор, я запамятовал тебе зело важную вещь сказать. От самого ущелья вернулся… - прозвучал и осекся сзади знакомый голос… Голос, который не мог, не должен был звучать в этом зале… Леголас успел еще увидеть гнев, исказивший лицо Истималора. Он обернулся и увидел говорившего. Темный капюшон, полусдвинутый сквозняком к темени, затенял знакомое до мельчайших черт лицо, умные серо-голубые глаза, сейчас стремительно наполняющиеся ужасом. «Мой сеньор»… Разгромленные верфи, сожженные суда, пустые глаза Орикона… Так вот он, «хлыщ в капюшоне»…Мог ли это быть он, или снова какое-то темное чародейство застило взор лихолесскому изгою? Молча он шагнул вперед, еще не зная, что собирается делать. Словно стремясь приблизиться к этому призраку и узнать, реален он, или растает сейчас, стоит лишь протянуть руку. Но стоящий у двери вскинул руку в изящной серой перчатке. «О, Элберет» - беззвучно проговорили побледневшие губы. - Ты взываешь к Элберет? – голос Леголаса был негромок, неверие смешивалось в груди со вскипающей яростью, - пустое. Она глуха к грязным предателям… Почти не осознавая своих действий, желая лишь немедленно, как угодно отплатить негодяю, Леголас рванулся к нему. Тот отшатнулся, но наткнулся спиной на ребро открытой двери, и Леголас с размаху ударил его в висок все еще зажатым в ладони calphsule. Раздался резкий треск, предатель рухнул на пол, но капюшон смягчил удар, и сознания он не потерял. А из отверстий в медной сфере вдруг тонкими язычками голубой кисеи зазмеился дым - фиал внутри calphsule разбился от удара. В этот миг Леголас вспомнил о кинжале, минуту назад полученном от Истималора. Выхватив узкий клинок, он снова шагнул к лежащему на полу полуоглушенному противнику, и тут голубоватый дым коснулся его лица… Вдох, еще, и еще…Запах трав и цветов, запах отнятой воли и счастья, запах силы и ярости затопил разум лихолесца. Багровый туман заклубился перед глазами, затянул разум, вытесняя все чувства, мысли и желания, кроме одного – убивать, убивать всех, кто стоит на пути, кто находится рядом, кого можно достать вытянутой рукой. Пальцы сами охватили покрепче кинжал, и лихолесец замахнулся на ненавистного изменника, распростершегося на полу с белым, как мел, лицом, скребущего по темным плитам сапогами в тщетных попытках встать. Но в то же мгновение чьи-то ладони охватили локти Леголаса, и эта неожиданная помеха окончательно погасила слабо теплящуюся искру самоконтроля. С низким рыком эльф обернулся назад. Сильные руки лихолесского лучника легко выскользнули из хватки дунландского мастера, и Леголас снова вскинул кинжал. Истималор отступил, не отрывая взгляда от горящих фанатичным огнем янтарных глаз. - Леголас… Опомнись, я не враг тебе… Вспомни о своих целях, о своем долге…- алхимик быстро взглянул на дверь, и увидел, что вассал успел исчезнуть, бросив сюзерена наедине с жаждущим крови эльфом. Леголас лишь криво ухмыльнулся. Глаза потеряли осмысленное выражение, лицо побледнело до неестественного оттенка, кинжал нетерпеливо поблескивал в умелой руке. Он неторопливо приближался к Истималору. Шаг за шагом алхимик отходил вправо. Он знал, что применять свой calphsule ему нельзя. Экспериментируя, он видел немало страшных последствий взаимодействия двух разных calphsule. Оставался парализующий яд. Тонкий шип в заряженной духовой трубке во втором справа шкафу. Лишь добраться бы до него… Эру, почему он не вспомнил о яде прежде, чем безрассудно бросился на выручку неблагодарному вассалу? Но и тогда у него не было этих необходимых нескольких секунд… …Леголас отчаянно пытался собрать в кулак крупицы рассудка, полоненного слепым бешеным монстром. Снова навязанные чувства, поддельные желания… Истималор скользит мелкими шагами куда-то вправо, волосы разметались, в глазах отчетливо плещется страх. Он говорил что-то о долге… Треск… Произойдет реакция… Галадриэль… Лишь только в памяти всплыло это имя, клубящийся в голове туман поредел, и вдруг части головоломки сами встали на места… Итак, вот в чем была истинная цель его миссии. Доверчивый, честолюбивый дурак, жаждущий власти и признания, испросил бы встречи с владычицей. А потом выпустил бы на волю порожденное Истималором чудовище. Леголас, а вовсе не владычица, был объектом воздействия calphsule. И вовсе не для беседы он шел в Лотлориэн. Он был послан убить Галадриэль и немедленно быть убитым стражей, тем самым обезглавив галадрим и покрыв вечным и несмываемым позором лихолесскую корону, лишив народ Трандуила навсегда каких бы то ни было сторонников среди эльфийской расы. Что за превосходный, безупречный план… Леголас опустил кинжал, и губы его искривились в горькой усмешке. Похоже, пора определить меру окончательной расплаты с хозяином за постой и науку… - Верно, мой сеньор, я должен помнить о своем долге. На сей раз, я точно знаю, в чем он состоит... Двумя шагами эльф молниеносно обогнул стол. Истималор попятился, распластавшись по холодному боку колонны. Тонкие пальцы лихорадочно вцепились в пояс, ища что-то на витом шнуре. Метательный нож? На один миг Леголас отвел взгляд… И в этот миг мастер неуловимым движением метнулся вправо, быстрая рука вспорхнула к полированной полке и назад, к губам, сжимая что-то темное и изящное. Уже не подчиняясь разуму, инстинктивным движением Леголас пригнулся, что-то еле слышно вспороло воздух прямо над его головой. Еще распрямляясь, лихолесец со змеиной грацией рванулся вперед и по самую рукоять вонзил клинок в грудь алхимика. Яркое пятно окрасило светло-серый плащ, в последнем инстинктивном жесте защиты взметнулись узкие ладони, и гениальный лжец, ученик другого гениального лжеца, рухнул к ногам Леголаса. Всего несколько секунд эльф недвижимо стоял над убитым, но медлить было нельзя. Леголас не знал, как охраняется замок, и далеко ли может оказаться стража. Поддавшись секундному порыву, лихолесец наклонился, снял с руки алхимика медную сферу и, наскоро обтерев кинжал, выскользнул из зала, плотно закрыв дверь за собой. Предстояло найти выход. Замок был огромен и хаотичен, как лабиринт. Лестницы, то узкие и извилистые, то широкие и крутые, змеились то вверх, то вниз. Коридоры разветвлялись не хуже тоннелей Мории. Дважды Леголасу встретились дунландские воины, вооруженные топориками, и лишь бесшумная эльфийская поступь позволяла беглецу незамеченным укрыться за колонной или поворотом. Тело алхимика могло быть обнаружено в любой миг, и тогда входы, конечно, будут закрыты, и поднимется тревога. Леголас уповал на то, что благоговение перед мастером не позволит страже посягать на закрытую дверь зала. Но вот широкий коридор, и длинная лестница уходит вниз, в темноту, там и сям озаренную факелами. Леголас осторожно выглянул из узкого окна – до земли неблизко. Быть может, именно эта массивная лестница приведет его на нижний этаж. Он беззвучно заскользил по грубо вырубленным крутым ступеням, одной рукой то и дело касаясь шершавого камня стены, в другой сжимая кинжал. Факел… Нырнуть под ним, не попадая в световое пятно. Кто знает, кому на глаза попадется его тень? Пролет, еще один… Ноги ступают беззвучно, а стук сердца, кажется, разносит по коридорам эхо. Где же конец этой лестницы? В какую новую преисподнюю она может привести чужака? И вдруг на узкой площадке дрожащий отблеск огня выхватил неподвижно распростертое тело в вытертом меховом полукамзоле. Бородатое лицо запрокинуто, под косматой шапкой расплывается темное пятно. Не веря своим глазам, Леголас бросился вниз. Что за ночь невероятных встреч… Перед ним лежал на ступеньках Рамен. Суровый и справедливый воин, наказывавший ему не искать смерти… Леголас опустился на колени около лежащего человека, забыв о быстро утекающих секундах. Коснулся пальцами артерии и ощутил слабый трепет. Жив! И в этот миг темные, быстро мутнеющие глаза распахнулись и встретились с взглядом эльфа. Дрогнули обветренные губы: - Леголас… Уходи… Вниз и в правый коридор… И снова лестница… Конь у самого крыльца. Иди к скальным столбам на востоке… За ними твои… ждут. Я шел к тебе… Он, шаркун этот… навстречу… я не успел… - Погоди, Рамен, я сейчас… Держись… Леголас ловил прерывистые слова вперемешку с хриплым, рваным дыханием. А пальцы уже кружили у головы раненого, ища повреждения, и чувствовали – не помочь. Череп был разбит, жизнь утекала с каждым мгновением. Рамен тоже это знал… - Оставь, Дивный… ухожу… Беги отсюда. Там в долине… подожгите поленницу… дым… гоблины… Росса знает, догадалась… Толковая девка… Грубые темные пальцы коснулись шнура на шее эльфа: - Носишь? Так… Если наши – покажи… Отважный воин… Рука дунландца бессильно упала на ступеньки, и вдруг мягкая улыбка коснулась губ: - Леголас… Моя внучка… она уже бегает… скоро верхом ездить будет… - улыбка застыла на губах, и темные глаза остекленели. Вождь был мертв. Леголас дрогнувшими пальцами закрыл глаза убитому и коснулся рукой груди, отдавая последнюю дань этому смелому человеку. Еще один ушел… Еще один враг, который был достоин дружбы, и не успел ее принять. Где б ты ни был сейчас, Рамен, пребывай там в покое и почете… Уже вставая, эльф поколебался миг, снял с Рамена меховое оплечье камзола, пропитанное кровью, и надел поверх камзола, убрав волосы за воротник. Быть может, этот маскарад сделает беглеца менее заметным. Куда как пригодилась бы шапка вождя, но этот знак чести и отваги павшего воина Леголас тронуть не посмел бы. Он прошел вовремя указанным дунландцем путем и вскоре уже был в темном холле. Один он наверняка пропустил бы неприметный коридор. Ни души. В холле царила тишина, откуда-то сверху лился тусклый свет луны. Скверно… Окрестности, конечно, как на ладони. Но задачи решать стоило по мере возникновения. Леголас перехватил кинжал и тенью двинулся вперед. Тихо… Никаких звуков тревоги или присутствия врагов, а это настораживало еще больше. Вот и выход… Массивные двери с виду не охранялись, но подобная беспечность не была в характере хозяина грозной цитадели. Не рискуя трогать тяжелые резные створки, Леголас осмотрел их. Ни признака замочной скважины или чего-то подобного. Зато на темном дереве виднелся искусно вырезанный символ, уже виденный эльфом совсем недавно. Где же? Чуткие пальцы лихолесца пробежали по символу, запоминая форму. Размышление было недолгим. Вынув из кармана камзола calphsule Истималора, Леголас нашел на медном боку такой же символ, на сей раз выпуклый. Знаки совпали, словно меч с собственными ножнами, и двери бесшумно разомкнулись. Удача? Или это ловушка для простаков, вроде доверчивых эльфов? Но оставалось только рискнуть. Нужно всего только выйти на крыльцо. По словам Рамена, его ожидает конь. Шаг наружу, под темную, нависающую над входом арку. Никого… А где же обещанный конь? Перед Леголасом расстилалась каменистая долина, а вон и скальные столбы, о которых толковал ему Рамен. Постойте… Его там ждут? Ждут свои? В лихорадке тревоги он не придал значения словам Рамена, но сейчас они вспомнились ему. Неужели друзья пришли ему на выручку? Пришлось до боли сжать кулаки, впиваясь ногтями в ладони, чтоб овладеть собой и не броситься очертя голову туда, к скалам. Но теперь нужно найти коня. Итак, конюшня слева, оттуда отчетливо доносится приглушенное фырканье и запах лошадей. Но теперь нельзя было красться на воровской лад. Попадясь на глаза случайному стражнику, нужно было уверенно идти, не скрываясь и демонстрируя право и необходимость собственного присутствия. Леголас оправил на плечах мех и широким шагом зашагал вперед, надменно распрямив спину. До конюшни он добрался без приключений, но у коновязи маячила фигура в дунландской шапке. Так… Его нужно устранить. Но эта мысль вызвала у эльфа отвращение. За долгую свою жизнь он еще ни разу не ударил в спину противника. А этот страж и врагом ему не был. Погоди… Рамен сказал – если наши, то есть, дунландцы, показать им висящий на кожаном шнуре амулет. Нужно было попробовать. Совершить же убийство, увы, не поздно никогда. Тем же размашистым шагом эльф подошел к коновязи. Часовой уже несколько секунд сурово наблюдал за ним, держа наготове топор. Лицо его было незнакомо Леголасу, а значит, это не был один из его тюремщиков и его самого тоже в лицо не знал. Знаков отличия в его одежде тоже видно не было. Это была удача. - Не приближайся, Дивный. – Дунландец хмуро разглядывал пришельца. Но Леголас, мысленно вознеся молитву Элберет, независимо вынул из-под туники амулет. - Пропусти меня, воин. Мне некогда разводить церемонии. Я спешу. Дунландец хмуро взглянул на крупный клык варга, покачивающийся на шнуре. Затем опустил топор и почтительно кивнул. Ему не было дела до расы незнакомца. Перед ним был боец, отмеченный по закону равнин знаком особого достоинства, и он должен был воздать ему должное уважение. - Проходи. Конь готов. Леголас кивнул в ответ и подошел к коновязи. Там стоял превосходный вороной конь с двумя массивными седельными сумками. Разобраться, что в них, можно было и после. Сейчас пора было уходить. Конь испуганно шарахнулся от эльфа, настороженно поведя ушами. Странно… Так ведут себя лошади, у которых есть постоянный наездник. Гнедой Леголаса тоже никого не подпускал к себе. Неужели ему приготовили коня, имевшего хозяина? Неважно, каждый миг промедления мог оказаться роковым. Леголас заговорил с конем. Мягко, ласково, увещевающе он упрашивал благородного скакуна не бояться и подойти к нему. Минуты уходили, но конь уже не вставал яростно на дыбы, лишь косился горячим глазом на эльфа и всхрапывал. Еще через несколько минут лихолесец сел на вороного, тронул коленями крутые бока, и скакун понесся вскачь к скалам. Крупный гнедой конь галопом несся на восток по извилистому ущелью, а всадник в развевающемся темном плаще снова и снова понукал скакуна. Элберет лучезарная, что за насмешка. Что за глупая, невероятная случайность в одну несчастную минуту обрушила за месяцы разработанный и отточенный план мастера? Зачем он вернулся? Леголас не должен был выходить из своей кельи до рассвета, кто же знал, что они так нелепо столкнутся? Что произошло после его бегства? Леголас был страшен… Если у мастера не было наготове какого-то хитрого оружия, он был обречен. Вассал хорошо знал, на что способен лихолесский принц в гневе. Жив ли еще сеньор? Эта мысль обожгла всадника неожиданным выводом… Если хозяина больше нет, никто не помешает ему самому стать на его место… Все переговоры вел он сам, хозяин предпочитал оставаться в тени. Только вот дунландцы… И снова ход мыслей беглеца метнулся по другому руслу. Рамен… Вот с ним вышло хуже всего. Видит Эру, он и в мыслях не имел причинять зло этому увальню. Зачем вождь преградил ему путь? Зачем полез с расспросами? Отчего не мог просто уступить дорогу? В иной раз, конечно, он отделался бы от настырного дунландца двумя надменными фразами. Но не сейчас, когда в любой миг его мог настигнуть разъяренный Леголас с кинжалом в руке. Вассал не знал, чего боялся больше – смерти или разоблачения, которое повлекло бы окончательное крушение всех его надежд. Он даже не доставал оружия, просто толкнул олуха прочь, как можно было предвидеть, что неуклюжий дуралей рухнет на ступеньки? Эру, он и сейчас еще слышит жуткий хруст ломающихся черепных костей…В довершение всех нелепых случайностей и неудач этой ночи, он умчался на коне, приготовленном для Леголаса. Но страх гнал его прочь, и в конюшню бежать было некогда. Проклятая неизвестность… Точно ли хозяин мертв? Ушел ли принц из замка живым? Взял ли он его коня? Тот стоял прямо у коновязи, но с ним сладить нелегко. Всадник придержал скакуна. Необходимо было решить, как действовать дальше, и прежде всего – как узнать новую расстановку сил на все сужающейся арене…