***
Какаши глубоко вздохнул в то мгновение, как открыл глаза и быстро огляделся. Никакого светящегося пространства вокруг не было, лишь холодный лунный свет заполнял его комнату, выхватывая небольшой участок деревянных полов и кровать, которая стояла у окна. Сегодня вечером Рей и Какаши достигли ущелья, того самого, через который строится дорога из Рудников в страну Огня. К счастью основная работа была завершена, поэтому завтра они без труда должны пересечь границу. Одним рывком Какаши поднялся и сел на край кровати, облокотившись на широко расставленные ноги. Интуиция. Она была развита у Хатаке, как нюх у собаки, он и его окружение не раз убеждались в этом. И сейчас, в эту лунную безмятежную ночь, его не покидали беспокойные мысли. О чём он думал? Да обо всем. О горьком прошлом, в котором на протяжении всей жизни терял родных и близких. Как насильно заточил своё раненое сердце в каменные тиски, чтобы никто более не мог сделать ему больно. О мирном настоящем, в котором всё налаживается, войны и конфликты исчезают, как утренняя дымка, и вроде бы, наконец-то можно вздохнуть полной грудью. О светлом будущем, в котором он не одинокий, возможно, даже счастливый. «Но только с ней…» Какаши прикрыл глаза, чувствуя, как тепло начинает разливаться по телу. Только Рей может сделать его счастливым, это точно. Она, его девочка, его ангел, любящий его всем своим чистым сердцем, ни взирая на все грехи. Сможет ли он когда-нибудь отплатить за всю любовь, что она дарит ему? Кажется, ему, и жизни целой будет мало… — Я думал, ты уже спишь, Рей, — чуть повернув голову к двери, он улыбнулся. Секунду спустя дверь робко отворилась, и в комнату зашла Рей, удивлённо улыбаясь от его чутья. — Откуда ты знаешь, что это я? — она грациозно подошла вплотную, не без интереса оглядывая оголенный торс возлюбленного. Уже знакомые черти заплясали в её сапфировых глазах, и по телу Хатаке пробежала щипающая волна. — Почему ты не спишь? — он как заворожённый следил за каждым её движением; за тем как она игриво покусывает нижнюю губу; за блестящими глазами; за ровным вздыханием её груди. Рей с грацией дикой кошки оказалась перед ним, нарочито медленно усаживаясь на его бедрах. — Мне вдруг стало так холодно и одиноко, — обхватив нежными ладошками его расслабленное лицо, девушка наклонилась и провела влажным языком между его полуоткрытых губ. Огонь в мгновение ока вспыхнул в груди сдержанного шиноби, и тот с удовольствием принял правила игры. — Может, у тебя есть средство от бессонницы? —Возможно, — пальцы жадно вжались в её ягодицы, сминая и лаская их. Он почувствовал, как его мужское начало снова стало пробуждаться, раздавая дикий резонанс по всему телу. От этого каждое прикосновение чувствовалось в десятки раз острее, каждый вздох слышался громче, и спутанные мысли приводили лишь к одному. К нестерпимому желанию. — И какое же? — с жаром шепнула она в самые губы, а затем наклонила голову, исследуя языком его шею. Чуть качнув бёдрами, задела его выпирающую эрекцию, и тем самым сорвала с его уст хриплый стон. — Оно тебе понравится, — он с ещё большим запалом начал водить по её изящному телу руками, неосознанно вжимая её в себя, чувствуя, что долго сдерживаться не сможет. Только Рей обладала каким-то неведомым ключом, способным завести его с пол-оборота, забыться в своих эмоциях и чувствах. Какаши вновь позволил себе потеряться в этом безумном водовороте. Насилу разорвав поцелуй, он с остервенением стянул с неё топ, и, одарив её хрупкое тело жадным взглядом, с глубоким вздохом он припал к её груди. Нежно обведя языком вокруг ореола, он начал мягко покусывать сосок, чуть оттягивая, вырывая из уст девушки рваные стоны. Рей едва не задыхалась от возбуждения, откинув голову назад, вцепившись пальцами в его волосы и прижимая к себе ближе. Пульсация между ног была просто невыносима, и чтобы хоть как-то утихомирить её, девушка начала двигать бедрами, имитируя их близость. Но желанного успокоения это не принесло, а наоборот - лишь ещё больше распалило едва державшегося шиноби. Приложив некоторые усилия, он бережно приподнял Рей и положил перед собой на спину. Затем ловко стянул с себя штаны. Теперь, нарочно медленно, он стал освобождать её тело от одежды, упиваясь тем, как Рей буквально изнывает от недостатка его касаний. Сделав упор одной ладонью возле её головы, свободной рукой он плавно повёл от колена вверх, по внутренней стороне бедра, и коснулся изнеженной плоти, умело и бережно играя пальцами. Рей едва не взорвало от этих ласк. — Тшшш… — словно нарочно мучая её, он ускорил движения пальцами, иногда углубляя их. — Сволочь… — только и смогла выдавить Рей, вцепившись, что есть силы в спинку кровати. Поласкав её ещё немного, Какаши начал медленно склоняться над ней. И вдруг она уперлась ладошками в его грудь, затормозив его. Поймав недоуменный взгляд, Рей хитро улыбнулась и повернулась на бок, подтянув одно колено. Хатаке едва не зарычал: эта поза позволяла ему сполна насладиться её изгибами, придавая их близости новые ощущения. Жар исходящий от их тел не давал нормально думать, и единственное, чего желали сейчас двое людей - это чувствовать друг друга сильнее, глубже, острее. Мозг уже плавился, член настолько требовал разрядки, что мужчина устроившись позади Рей, чуть откинул её ногу на себя, и, схватив за бедро резко вошел в неё. От моментально нахлынувшего экстаза Рей выгнулась, с силой упираясь ладонью в стенку, закрыв глаза и приоткрыв рот в немом крике. Только в голове Какаши этот крик был совсем не немой. Дрожь с новой волной накатила на их тела, и Хатаке, судорожно вздыхая, стал двигаться вперед-назад, жадно оглаживая бедра, грудь и талию, сжимая нежную, влажную кожу, стараясь не срываться на дикую скорость. Это была Рей, его Рей. С ней нельзя по-другому. Тяжёлые вздохи. Движение навстречу. Звук соприкасающихся тел, покрытые испариной… словно каждый из них желал принести другому больше удовольствия, чем он получает сейчас сам. Хотелось расплавиться в этих ощущениях, кричать, хватать ртом воздух, цепляться за каждую секунду наслаждения, что они могли подарить друг другу. Вперемешку всё: дыхание, движения, поцелуи, руки жадно снующие по телу, переплетенные пальцы и сжимающие до белизны в костяшках. Все мысли, каждый толчок и поцелуй Хатаке были направлены на одно — раствориться в этой феерии, разделить её с ней, заполнить её своей любовью. Её стоны стали глубже, пронзительнее, и он ускорил темп, чувствуя, как стенки её лона начинают сжиматься от приближающего оргазма. Миг! И с протяжным вскриком Рей обмякает в его объятиях, вцепившись в его руку едва не теряя сознание от этой волны страсти. Толчок, второй, и Хатаке теперь сам вздрагивает всем телом, в последний момент успев повернуться на спину. Стон, невольно переходящий в глубокий вскрик, и эйфория, необузданная, как ураган. Она застилает глаза, разрывающая голову и рвущая сердце в клочья. Сознание улетает куда-то далеко, за пределы комнаты, даже за пределы этого мира. Страсть вновь накрыла их с головой, не давая даже дышать нормально. Оклемавшись через минуту, Какаши, приведя себя в порядок уголком простыни, с особой бережностью поцеловал Рей в плечо, прижимая её ближе к себе. Нежно провёл костяшками пальцев по влажной щеке, попутно убирая прилипшие пряди. От таких ласк Рей прикрыла глаза, а потом, перехватив мужскую ладонь, поднесла её к своим губам. Как завороженный, он наблюдал за её движениями, чувствуя, как в груди с неистовой силой пробуждается неведомая нежность к этой девушке. — Знаешь, у тебя весьма оригинальное средство от бессонницы, — Рей с какой-то особой бережностью целовала каждый его палец, осторожно и до мурашек трепетно, и вдруг усмехнулась. — Я действительно готова заснуть сию секунду. — Я могу спеть тебе колыбельную… — с нежной усмешкой, он склонился к самому уху, короткими поцелуями исследуя тонкую шею девушки. — Давай, — шепнула Рей, и Какаши улыбнулся. Неужели ей правда хочется, чтобы он спел? Кто-нибудь вообще его просил о чём-то подобном? Нет, наверное. Все считали его кем угодно: первоклассным шиноби, гением, соперником, сенсеем. Рей же видела в нём нечто иное, то, что Хатаке сам о себе ещё не знал. Своими словами, просьбами и действиями, она заставляла его раскрываться перед ней, не задумываясь о последствиях. «Возможно, это и есть, то истинное чувство, которого я так желал, и именно в этом и заключается смысл любви? Делать простые, но очень значимые для любимого человека вещи?» Прочистив горло, он, стараясь подавить дикое смущение, начал петь тихим голосом.— Natsuhiboshi, naze akai? Yuube kanashii yume wo mita. Naite hanashita аkai me yo… Natsuhiboshi, naze mayou? Kieta warashi wo sagashiteru Dakara kanashii yumewo miru.
Какаши остановился и прерывисто вздохнул. А Рей слушала его голос как завороженная, он цеплял её душу до самой глубины. Она была практически ошарашена это песней, и, невероятным образом, но она прочувствовала всё то, что сейчас испытывал Хатаке. И это понимание было самым ценным и дорогим для него. — Ты будешь петь мне её всегда, когда я не смогу заснуть? — вдруг тихонько спросила девушка, с дрожащей надеждой в голосе. И Какаши понял, что она имела в виду. Она надеялась, что у него будет возможность спеть её не раз и не два. — Конечно… Так они и смотрели друг на друга, не отрываясь. Без улыбки, без напряжения от тишины или неловкости от наготы, просто наслаждаясь вот таким визуальным контактом. Контактом душ. Её взгляд скользил по его вискам, лбу, щекам, подбородку. Внимательно, томно и так трепетно, что он почти физически ощущал этот взгляд. Как прикосновение нежных пальцев. Ещё никогда и не с кем Какаши не чувствовал себя так комфортно и спокойно, как с Рей, и он просто не мог поверить в свои чувства. Рядом с ним та, которой он по-настоящему нужен, чувствовал стук её нежного сердца всем своим существом.***
Кёзан, но куни, Таниёсай. На следующий день.
Солнце, торопящееся на покой, цеплялось последними лучами за крыши домов. Его мягкий свет заливал кабинет правителя страны Рудников, а за окном ветер лениво играл в листве деревьев. Всё создавало иллюзию безмятежности и спокойствия. Но Иошито знал, что это не так. Сидя за своим столом в полном одиночестве, он задумчиво крутил в руках небольшой пузырек с темно-зелеными таблетками. Столько мыслей сразу крутились в его голове, что он будто физически ощущал их тяжесть… Кто бы мог подумать, что его решение об открытии страны вызовет такой дикий резонанс. Недовольство в стране, которое едва не перерастало в открытое противостояние между слоями населением, увеличивалось в геометрической прогрессии. Если в столице было всё более-менее спокойно, то в более мелких и дальних городах дела обстояли намного хуже. Вдруг он разразился порывистым глубоким кашлем, тут же приложив ко рту небольшой шёлковый платок. После того, как удушающие порывы прекратились, он с опаской глянул на кусок белой ткани, на котором яркими точками выделились алые капли. Он укоризненно покачал головой. Кровь при кашле уже стало привычным делом. Его болезнь началась очень неожиданно. Вначале проявлялась лишь сильным утомлением и ненавязчивой болью в суставах, и Иошито, не придал этому особого значения, ссылаясь на возраст и чрезмерный стресс. Но когда однажды утром, он буквально едва не захлебнулся от крови со сне, забил тревогу. Однако, как бы ни старались местные медики, им до сих пор не удалось выявить природу болезни, и изготовить антидот. Смогли лишь изготовить приблизительное лекарство, от которого по началу был толк, но постепенно их эффект уменьшался. Как только Нишики узнал о болезни дяди, то тут же предложил обратиться за помощью к Конохе. «Там есть первоклассные ирьенины, они смогут тебе помочь!» — племянник изо всех сил старался переубедить Иошито, но тот был непреклонен, запретив всем, особенно его дочери, хоть как-то упомянуть его благосостояние. Сейчас его мысли были заняты не собственным самочувствием: нужно было подумать о будущем его народа, его страны. И в первую очередь, о Рей…***
Несколько дней назад.
Когда в кабинет вошли трое пожилых мужчин, Иошито обвёл их взглядом полным недоумения. — Дэку-сан, Футоши-сан, Хитоцу-сан, — мужчина вежливо поприветствовал каждого, гордо выпрямив спину. — Чем обязан столь внезапному появлению всех членов Совета? — Иошито-сан, нас весьма беспокоит положение дел, — скрипучим голосом начал Дэку. Он представлял собой низенького старика с длинной бородой, такими же длинными и седыми волосами ниже плеч. Руки он держал в широких рукавах оранжевого халата, и семенил короткими маленькими шагами по комнате. — И особенно — ваше бездействие, — низким хриплым голосом вторил ему Футоши, высокий и худой мужчина. Тёмные волосы с проседью были собраны в аккуратный высокий пучок, а рот обрамляли длинные угольно-чёрные усики. У него были такие узкие глаза, отчего казалось, что постоянно щурится. — И в чем же, по мнению Совета, заключается мое бездействие? — холодно осведомился Иошито. — Страна Рудников на грани гражданской войны, Иошито-сан, — Хитоцу, последний из вошедших, и самый крупный, не замедлил с ответом. Он был среднего роста, и абсолютно лысый. Огромный живот выпирал так, что казалось, если он нечаянно упадет, то тут же отскочит назад и встанет на ноги. Играя своим высоким писклявым голосом, он не без ехидства продолжил. — Нас ждет весьма незавидная участь. Пока ваша дочь развлекается с будущим Хокаге в стране Огня… Но Хитоцу договорить не успел. Иошито с силой ударил ладонью по столу так, что эхо разлетелось по всему кабинету, и нависла напряженная тишина. Старики тут же замолчали, смущённо переглядываясь. — Впредь, Хитоцу-сан, я попрошу подбирать более осторожные высказывания в адрес моей дочери, — правитель смерил мужчин негодующим взглядом, вовремя взяв себя в руки. — Конечно, Господин Хитоцу высказался весьма грубо по отношению к Рей-саме, — вертлявым голосом начал старик Дэку, делая шаг вперед. — Однако, Совет не в праве оставлять столь деликатную проблему без внимания. — И в чем же, по мнению мудрого Совета, заключается проблема? — Иошито расслабленно откинулся на спинку стула. Старики решили пропустить его колкости мимо ушей. — Иошито-сан, мы бесконечно уважаем Вас, как правителя, и, несомненно, считаем, что Вы хотели как лучше для страны Рудников, — Футоши начал издалека. — Ваше решение об открытии страны повлекло несколько иную реакцию. Но! — он поучительно взметнул указательный палец вверх. — Случилось то, что случилось. Нам нужно подумать о будущем. Иошито молчал, внимательно глядя на стариков. Те снова многозначительно переглянулись, а затем Хитоцу вышел немного вперед. — Мы с господами Советниками долго думали, каким образом, без лишнего вмешательства можно усмирить негодование народа. Вы же понимаете, что его тревожит: мы никогда и ни от кого не зависели. Люди боятся, что Рудники потеряют статус сильной и независимой страны. И мы считаем, что народу нужно показать, что их будущее не зависит от чужаков. — Я пока не очень понимаю, к чему вы клоните, — он лукавил. В глубине души он знал, к чему ведут Советники. Они не раз заводили этот разговор с Иошито, а теперь, видимо уличили самый подходящий для этого момент. — Ваша дочь должна выйти замуж. Причем в самое ближайшее время, — Футоши, как бы между прочим, добавил. — И лишь в этом случае мы обещаем вам полную поддержку со своей стороны и непосильный вклад в устранении разногласий в стране. — Моя дочь — не разменная момента, — с напором выдавил Иошито. Было видно, что слова старейшин сильно задели его. И тут на выручку снова пришла мудрость старика Дэку. — Иошито-сан, мы понимаем, почему вы так любите свою единственную дочь. Ваша покойная жена, да хранят Боги её душу, была слаба здоровьем, и, когда забеременела, то покинула столицу Рудников, дабы выносить дитя в покое и умиротворении. Однако ребёнок тоже родился слабым, и вынужден был жить в полной изоляции от мира до трехлетнего возраста. — Вы слишком любите свою дочь, Иошито-сан, — нетерпеливо перебил его Фукоши. Ему стало казаться, что разговор и так затянулся. — Я даже могу сказать, что вы избаловали её. — Напомню, Вы пришли сюда не по вопросу воспитания моей дочери, — едва сдерживая эмоции, отрезал Иошито. — Никто не ставит под сомнения ваши педагогические методы, Господин Иошито. Но нам так же не хотелось бы сомневаться в ваших дипломатических способностях, — Хитоцу, как всегда, выражался изысканно, плавно переходя от сути к делу. — Никто ведь из нас не желает, чтоб ваша дочь стала причиной распада страны. Слухи о вашем пошатнувшемся благосостоянии уже облетели весь Таниёсай. Мы все, безусловно, молимся за ваше здоровье, однако… — толстяк выждал многозначительную паузу. — Подумайте, в случае трагедии ваша дочь не сможет взойти на трон, не будучи замужней. — Это древняя традиция нашего народа! — Дэку, как самый старший из троицы, решил завершить разговор. — Я так полагаю, список кандидатов уже составлен? — правитель знал Совет слишком хорошо, иначе просто так они бы не пришли к нему. — Разумеется, — Хитоцу улыбнулся, но было больше похоже на оскал. — Мы настоятельно просим оповестить Вашу дочь о её скорейшем замужестве, как только она прибудет на родину. В кабинете нависла гнетущая, напряжённая тишина. Опять, снова и снова, борьба в его измученном сердце разгорелась с большим запалом. — Я услышал вас, господа Советники, — этот разговор дался ему непросто, а большее он ответить просто не мог. — Мы надеемся на Вашу мудрость, Иошито-сан, — старики снова переглянулись, и с поклоном удалились из кабинета. Вокруг правителя Кёзан но Куни нависла звенящая тишина.***
Совет очень изящно поставил ультиматум, практически заставив его играть по их правилам. Его сердце разрывалось от противоречий, сжимаясь от одной мысли о том, что ему придется заставлять свою единственную дочь следовать не своей воле. Но также он понимал, что в словах советников есть доля правды, и, в случае чего, Рей не сможет стать правителем, не будучи замужней. Это могло повлечь за собой череду неприятных для страны последствий. От тревожащих воспоминаний и мыслей его отвлек стук в дверь. В кабинет вошёл привлекательный молодой человек, худощавого телосложения, с длинными светлыми волосами, собранными в высокий хвост, и тёмно-бардовыми глазами. Одет был в светло-голубую рубашку, свободного покроя синие штаны, опоясанные широким тканевым поясом на тон темнее, а поверх была надета длинная безрукавка изумрудного цвета с ярко-красной вышивкой на спине. В руках он держал золотой поднос, на котором стояла небольшая фарфоровая чашка бело-синего цвета, и такой же заварочный чайник. Из его изящного носика струился слабый пар, и по кабинету разнесся приятный аромат мяты и мелиссы. — Чай из целебных трав, господин Иошито, — он осторожно переложил посуду с подноса на стол, затем заботливо перелил напиток в чашку. — Я добавил туда Ваше лекарство. — Спасибо, Изуми, — правитель сделал короткий глоток, после, болезненно скривился и поставил чашку на место. — Ваша дочь с господином Хатаке уже в Таниёсае, и в скором времени прибудут во дворец, — помощник опустил поднос перед собой. — Хорошо, — Иошито с благодарностью кивнул, задумчиво крутя чашку, не отрывая от стола. — Как только они прибудут, сразу же проводи их ко мне. Нишики вернулся из Кагиямы? — Нет, — Изуми отрицательно качнул головой, делая шаг назад. — Я пойду и встречу господина Хатаке. Он тут же удалился из кабинета, а Иошито достал из кармана пузырек с лекарством. Отправив в рот сразу две таблетки, он прикрыл глаза, ожидая непростого разговора с будущим Хокаге страны Огня. И с дочерью. Минут через десять в его кабинет по-хозяйски вошла Рей, а следом за ней, более сдержанно, появился и сам Какаши Хатаке. Иошито видел его во время прямого эфира на конференции в Конохе, и в живую он оказался таким же, каким и представился правителю. Спокойный, уравновешенный и уверенный. «Полная противоположность Рей…» — мелькнуло в его голове. Однако тут же он засомневался в правдивости своих мыслей. Что-то было в ней такое, что взбудоражило чутье любящего отца, ощущая в дочери пока невидимые изменения. — Здравствуй, отец, — девушка благородно поклонилась, загадочно улыбаясь. — Здравствуй, дочь моя, — сердце тут же предательски заныло. — Господин Хатаке, несказанно рад приветствовать Вас в Таниёсае. Вы первый из иноземцев, кто ступил на наши земли. — Иошито-сан, я искренне надеюсь, что не последний, — будущий Шестой был немногословен, и, как показалось Иошито, проницательным. Даже слишком, и это не могло не настораживать. «Неужели он о чем-то догадался?» — Ну вот, мы прибыли по первому твоему зову, отец, — Рей нервно потеребила каштановые волосы. — Жаждем знать причину твоего порыва. Правитель Рудников слегка улыбнулся: они не виделись с дочерью не очень долго, а он, оказывается, так скучал по её «высокому слогу». — Мой, как выразилась моя дочь, «порыв» связан лишь с урегулированием нашего договора с Конохой. А если быть точнее, с некоторыми корректировками, — Иошито скрестил пальцы перед собой, а Какаши чуть напрягся. — Я бы хотел обсудить с Вами, господин Хатаке, возможность некоторых изменений в договоре. А так же… — он запнулся, а затем, набрав воздуха, выпалил. — Моя дочь, возможно, в скором времени займет моё место. Конечно, после того, как выйдет замуж. И я хочу знать, что, после моей отставки Вы не нарушит своё слово и… — «Замуж»? — Рей довольно грубо перебила отца, но голос её дрожал. Она сделала несколько шагов вперед и с громким хлопком упёрлась ладонями в край стола. — Пап, ты с ума сошел? — Рей, мы с тобой об этом попозже поговорим… — Нет, папа, сейчас! — девушка тряхнула головой. Она уже срывалась на истеричные нотки. — Почему ты говоришь об этом так, словно предлагаешь мне… газон подстричь? Это моя жизнь! — Ты знаешь наши традиции, Рей, — Иошито чуть повысил голос. Ему не особо нравилось поведение дочери, особенно перед гостем. Хотя, если честно, он был готов к подобной реакции. — Ты не сможешь взять бразды правления, не будучи замужней. — Да с чего ты решил, что я захочу брать эти бразды? — девушка сорвалась на крик. — Потому что ты, моя единственная дочь! — они словно забыли, что находятся в кабинете не одни. — Ты носишь фамилию Такаяма, мою фамилию! Ты наследница и будущая правительница страны Рудников! — Я не собираюсь следовать твоим прихотям! — Рей… — вдруг раздался голос Какаши. Девушка мгновенно замолчала и обернулась. — Можно, я поговорю с Вашим отцом наедине? — Да, пожалуйста, говорите с нашим отцом сколько Вам угодно, господин Хатаке, — девушка была крайне взвинчена, и не особо соображала, как двусмысленно звучат её слова. Она скрипнула зубами и вылетела из кабинета, не забыв демонстративно хлопнуть дверью. Эмоции зашкаливали, гнев бурлил в крови. Она хотела поскорее найти Нишики, своего брата. Ей просто необходимо поделиться с ним негодованием, злостью на отца и его глупые, безумные намерения. Завидев на своем пути Изуми, помощника своего отца, она поспешила осведомиться у него, где сейчас находится её брат. — Нишики-сан сейчас в городе Кагияме, Рей-сама. — Что он там делает? — она недовольно дёрнула плечами, нахмурив брови. Изуми глубоко выдохнул, и виновато забегал глазами. Заметив смятение мужчины, Рей настойчивым голосом повторила. — Изуми? — Возможно, ваш отец разозлится на меня… — мужчина нервно сглотнул, все ещё сомневаясь в своём решении. — Но я должен рассказать Вам всю правду.***
Опрокинув голову назад и облокотившись на колени, Рей сидела прямо на голой земле, под одним из деревьев дворцового сада, в самом отдалённом его углу. На дворе уже царила ночь, но ни луны, ни звёзд не было видно, так как грозные тучи заволокли всё небо. Единственным освещением служил многочисленный свет из окон дворца. «Погодка, что надо…» — Рей усмехнулась, глотнув Гиндзё, после безвольно опустила руку, не выпуская полупустую бутыль. Опьянённый мозг реагировал уже довольно смазано, однако, слова, услышанные от Изуми, громким набатом стучали по вискам. У неё было ощущение, что это какой-то жуткий, кошмарный сон, который вот-вот закончиться. И она вскоре должна проснуться, рядом с Какаши, в Конохе, и все будет, как несколько дней назад. «Не будет…» Сама себя осекла Рей, вновь приложившись к бутылке, возвращаясь в страшную реальность. Отец действительно болен. Её страна на грани гражданской войны. И чтобы это предотвратить, она должна выйти замуж. «Должна… должна…» Слёз не было, ни мыслей, ни эмоций. Лишь душащая и безразличная пустота в груди. Невдалеке послышались приближающиеся осторожные шаги, а она даже не обернулась. Она и так прекрасно знала, кто это, и лишь прикрыла глаза, чувствуя, что не в силах сейчас смотреть на Какаши. Не пошевелилась, когда услышала, как он присел напротив неё, почти повторив её позу. Он молчал, и Рей поняла, что он знает обо всём. «Возможно, лишь о своей болезни папенька утаил…» — Что мне делать, Какаши? — она поднесла бутылку ко рту и сделала большой глоток. Затем, устремив взгляд вверх, пытаясь сфокусироваться на шатающихся от легкого ветра листьях, продемонстрировала бутылку мужчине и усмехнулась. — Взяла из кабинета папы, пока там никого не было. Это такая моя мстя ему… Рей пьяненько хихикнула. Она никогда раньше не злоупотребляла горячительными напитками. «Но тут уж без него никак…» Но ей никто не отвечал, не брал бутылку из рук, и Рей, наигранно разочарованно хмыкнув, обессилено опустила руку. — Ты же уедешь… Оставишь меня, — наконец, она нашла силы перевести взгляд на Хатаке. Мужчина сидел, прислонившись спиной к дереву, опустив голову вниз. Когда Рей спросила его, он лишь молча кивнул. — Ты жалеешь? Обо всём, что произошло? О том, что я приехала однажды в Коноху? Какаши молчал. Долго, так, что ныть низ живота начал от отчаяния. Подавляя удушающие порывы, девушка обхватила себя за плечи, но не от холода. Для того, чтобы удержать разлетающуюся вдребезги душу, чтобы хоть как-то попытаться закрыть пустоту в сердце. — Какой ответ ты хочешь услышать, Рей? — Какаши впервые посмотрел на неё. Но внушительное количество употребленного алкоголя вперемешку с едва различными чертами лица не дали девушке разглядеть его эмоции. «Так даже лучше… Я не выдержу, если увижу в его глазах горечь, или отчаяние… Что-то, что заставит меня бросить всё и идти за ним, хоть на край света…» — Любой, лишь бы стало легче… И снова эта гнетущая тишина, разрывающая их изнутри. Они оба знали ответ. Но Какаши был мудрым мужчиной. Он решил взять на себя весь груз, уйти первым, разорвать так, чтобы не было шанса, не было соблазна вернуться. — Чтобы я ни сказал, легче не будет, — он поднялся на ноги, собираясь уходить. У Рей не было сил даже головы повернуть. Проходя мимо девушки, он на секунду остановился, и срывающимся голосом произнес. — Нет... не жалею. В одно мгновение он исчез, бесшумно, ни говоря больше ни слова. Рей была безмерно благодарна ему за это. «Ты прав. Нихрена не легче».