***
Студенческая столовая оказалась в разы приличнее кафехи, в которую они ходили вчера. Мирон не успел позавтракать дома, поэтому сейчас наворачивал за троих, или вернее за двоих — Слава взял только чай и теперь медленно и шумно отхлебывал, не сводя взгляда с жующего Мирона. На их стол опустились еще два подноса. — Ой что мы вам сейчас расскажем, — раздался возбужденный голос Ванечки. Он приветственно хлопнул Славу по плечу, пожал руку Мирону и сел. Евстигнеев ограничился коротким кивком и с озадаченным видом занял соседний стул. Рассказчиком Светло был хорошим, нельзя было не отметить. На моменте с «нападением» Мирон несдержано заржал, а Слава наоборот тяжело вздохнул и протянул: — У нас натуралы в универе остались вообще? Или все в голубой вагон пересели? — А ты не завидуй, — не остался в долгу Ванечка, — или за себя испугался? — Я за человечество испугался. Размножаться кто будет, если мы…то есть вы… — Так ты и будешь, за всех отдуваться. Кто тебе мешает — в путь, — подал голос заметно повеселевший Ванька, еда на него всегда влияла благотворно. Слава вздохнул еще раз. Светло, насытившись быстро откланялся, а Ваня залез в карман, выудил оттуда ключи и протянул Мирону: — Держи, оставишь под ковриком или в почтовый кинь. Слава неожиданно схватил Мирона за рукав: — А тебе вещи же не надо собирать? А то у меня пары отменили, могу тебя в аэропорт проводить. — Да чего его провожать, он же по… — замолк на полуслове Ваня, под агрессивным взглядом Федорова, который обещал ужасную расплату, если он сию же минуту не заткнется. «Странный день все таки», — подумал Евстигнеев, махнул рукой Славе и слегка приобняв Мирона на прощанье, поспешил на пары. — Пошли давай, я знаю короткую дорогу до Ванькиного дома, — поторопил Слава.***
Долго петляя по улицам, ребята оказались во дворе явно заброшенного здания. Единственный вариант который приходил на ум — заблудились, но Слава шел уверенно и виду не подавал. — Слав, ты мне нравишься, — предпринимает еще одну попытку Мирон и реакция на этот раз не заставляет себя ждать. Слава останавливается и развернувшись в сторону Федорова, подходит к нему ближе. Резко хватается за ворот его куртки и встряхивает так, что у Мирона на секунду перед глазами мутнеет, а потом зло выговаривает прямо в лицо: — Да что ты заладил то, нравишься, нравишься! Ты может мне тоже нравишься, а вот это вот все, — Слава поочередно показывает пальцем сначала на Мирона, а потом и на себя, — не нравится. Затем снова тычет в Мирона, при этом грубо касаясь пальцем грудной клетки. Палец не убирает. Слава тупо смотрит как разжимается рука и к одному пальцу присоединяются остальные. Расстояние между ними неумолимо сокращается и Мирон даже не шевелится, когда Слава поднимает на него глаза. Сколько времени продолжается этот беспредел Федоров не знает, ему сейчас откровенно похуй даже на то, о чем там думает этот псих. Он размазан от касаний, уже далеко не невинных, нет — Слава буквально трет и трется, при этом продолжая бурчать себе под нос что-то вроде «нельзя же…нельзя…батя бы отпиздил за мужика…да и мать…блять, невозможно же». Затем рука медленно съезжает на задницу и Слава натурально скулит, уткнувшись в чужое плечо, а Мирон стонет, потому что терпеть эту пытку невозможно, но он так боится спугнуть такого нервного и нестабильного Славку, что просто растекается по стенке, позволяя всё и не делая при этом ни-че-го. А хочется ужасно, потрогать уже хоть где-нибудь, зарыться рукой в волосы, поцеловаться в конце концов. — Слав…пожалуйста…хоть что-нибудь уже сделай, а. — Мирош нельзя…нельзя нам…ведь нельзя же, скажи? — каждое слово он выдыхает ему в губы теплым воздухом. Он так близко, мажет губами по щеке, трется носом и глубоко вдыхает запах. Борьба с собой продолжается и чем она закончится непонятно, Мирону в запале кажется, что если сейчас кто-то появится и прервет ЭТО, он ему не думая втащит. Слава припирает его к стене, касаясь своим стояком чужого бедра. Мирон к этому моменту довольно плохо соображает, поэтому на автомате, поднимая подол куртки, расстегивает чужую ширинку и накрывает член рукой. Слава отпихивает его с такой силой, что тот не успевает поймать равновесие, спотыкается о щебенку и падает спиной в какие-то малоприятные кусты, запоздало думая, что погода не располагает для таких вот «полётов». Долго лежать не приходится, Слава сокрушенно подбегает к нему, и пытается помочь подняться, но в итоге укладывает поудобнее и забирается сверху. Они во дворе жутковатой заброшки, на сырой земле, и Мирон, даже сквозь слои куртки, чувствует под спиной мелкие камушки и думает «как же охуенно». Их возня не похожа ни на секс, ни даже на его прелюдию, но Мирон все равно на грани. Чтобы кончить ему не хватает какого-то штриха, маленькой детали и как только его рта пугливо касается язык — Мирона выгибает. На Славу больно смотреть, у него в глазах восхищение и испуг, он медленно поднимается на ноги и вот теперь кажется готов сбежать. — Я без тебя дорогу не найду, — предупредительно шепчет Мирон, — я поднимусь сейчас и мы просто пойдем… куда скажешь. — Вызывай такси.***
— Я позвоню тебе как прилечу обратно, ладно? Ты пока подумаешь, решишь для себя надо оно тебе или нет, — рейс давно объявили, но Мирон отчаянно тянул время, — будет здорово если ты меня встретишь, но я все понимаю и мало на что рассчитываю. — Что надо? В смысле прилетишь обратно? Когда? — оживился его собеседник, все это время равнодушно поглядывающий по сторонам. — Я, — терпеливо объяснил Мирон, — нужен ли тебе я. А вернусь как только заберу документы и вещи. Слава прищурившись смотрел на него, потом недоверчивость на его лице сменилась пониманием. — К нам перевелся? Сам? Из Оксфорда? Ты псих что ли? — Ну можно и так сказать. И нет, не к вам, и не сам — попросили, нашли у меня маниакально-депрессивное расстройство. — Так ты не просто псих, а псих со справкой? Слава удивленным не выглядел, скорее удивительно воодушевленным. Ненадолго, улыбка спала и он с задумчивым видом продолжил: — Мда, как тебя родокам показывать ума не приложу. Конечно самая большая наша проблема в том, что ты мужик. А вот то, что псих это ничего, у меня дядька тоже недавно из дурки вернулся — будет с кем обсудить. — Слав, погоди, я запутался совсем…родители зачем? — Как это зачем? А благословение? Или ты думал во грехе жить будем? — Где жить? — Вот это уже правильные вопросы пошли, практичные. А то неправильный ты еврей какой-то получаешься. Первое время в общаге скорее всего, коменда меня любит, может удастся комнату отдельную выбить, как молодой семье. Мирон с сомнением посмотрел на Славу, пытаясь решить насколько тот серьезен и не рано ли начинать радоваться. Еще вчера у него кроме неопределенности — ни черта, а сегодня кажется есть парень.