Тот парень из портала

      С опытов над порталом и начали складываться их отношения. Поначалу Дима и Рома ограничивались разговорами о переходе между мирами и перебрасывались всякими теориями, как, например, влияет ли эмоциональное или физическое состояние на возможность прохождения портала, какие чувства или ощущения могли бы помочь преодолеть преграду, но все сводилось к одному – попасть на ту сторону нельзя. В основном, в пределах теории о состоянии человека на момент прохождения пытался что-то делать Рома: злился, обижался, радовался и так далее, а потом чуть ли не устраивал ритуальные танцы перед своей стеной. Дима же свои эмоции показывать отказывался. Единственный раз, когда он согласился попробовать, это когда Алмазов заболел гриппом. Но и болезнь не помогла, хотя Рома был почему-то уверен, что это сработает, и уже был готов засунуть голову в морозилку, лишь бы заболеть и попасть в мир Димы. Были еще идеи, что на прохождение из одного мира в другой могут повлиять политические, религиозные взгляды, наличие или отсутствие вредных привычек. Алмазов относился к этому со скепсисом и высказывался периодически довольно грубо, но препятствовать не хотел. Дима же больше склонялся к тому, что, возможно, некоторые виды животных могут пройти сквозь портал. Рома же добавил от себя, что, может быть, это зависит от их брачного периода и попытался привязать свою теорию с чувствами, из-за чего Димина рука опять столкнулась со лбом. Однако выяснилось, что через портал нельзя пройти живому существу: ни кошке (пушистой, гладкошерстной или сфинксу), ни собаке (ни йорку, ни алабаю), ни хомяку, ни улитке, ни червяку, ни ежу, ни удаву, ни мухе, ни бабочке, ни еноту, ни белке, ни лисе, ни волку, в какой бы период полового размножения они ни находились. Портал не излучал радиации, химические реактивы, электричество, воздействие огня не вызывали никакой реакции, только ломали Ромины мечты и иногда воздействовали на его здоровье.       Они проводили эксперименты в основном по выходным, так как Дима не имел возможности часто бывать на даче, но чем дольше они общались и чем теплее становилось на улице, тем больше Алмазов пропускал школу. В лесу было холодно, поэтому Рома неустанно таскал чай, а как только приметил Димину всепоглощающую любовь к сладкому, то закармливал его всякими конфетами и тортами, которые тоже покупал, чтобы порадовать этот маленький черный сгусток ненависти.       - Слушааай, - протянул Рома, развалившись в своем кресле, пока Дима расправлялся с очередным куском торта. – Как думаешь, а иконы могут пройти сквозь портал? А человек, который выпил святую воду?       - Хочешь сказать, что портал – религиозный фанатик? – спросил Дима, когда запил чаем. – Ты точно дурак, - беззлобно сказал Алмазов и имел честь наблюдать, как Рома пропихивает ему икону, снятую со стенки в зале. – А святой воды нет?       На следующий день Рома притащил три литра воды. Три – святое число, может, в этом и был ключ? Поэтому под хохот Димы Бердников обпивался водой, а потом, когда результаты достигнуты не были, бегал каждые пять минут в туалет.       Периодически Рома просил Диму помочь с русским языком, тот соглашался даже без своих едких шуток, но все равно ничего так сильно их не объединяло, как гениальные (дурацкие) опыты над порталом. И в конечном итоге они смогли выяснить несколько фактов: во-первых, через портал можно передавать только вещи, но если на них попадет кровь или другая биологическая жидкость, то нет, во-вторых, на него никак воздействовать нельзя, в-третьих, портал был 98 на 68 сантиметров, а его толщина была меньше чем у листа бумаги, в-четвертых, если телефон окажется по ту сторону, сеть ловить он перестает, в-пятых, (самое важное для Димы) вкус у еды остается прежним.       - Дима! Скажи мне, как ты думаешь, а у портала есть цензура? - спросил Рома одним апрельским неприметно-холодным вечером, когда Дима пытался решить очередную задачу по математике. Он посмотрел на своего собеседника и вздохнул. Рома смотрел на него тем самым маниакально-восторженным взглядом, который появлялся всякий раз, когда идея оказывалась донельзя гениально бестолковой.       - Видишь? - Дима показал фак в тысячный раз.       - Да это же детский сад! - возмутился Рома и встал с пола во весь свой богатырский рост.       - А что тогда не детский? - устало спросил Дима. Он еще после носка со спермой понял, что это особенный случай. Но спорить с тем, что даже самые глупые идеи у Ромы оказывали положительное влияние на Димино настроение, не смог бы.       - Сейчас узнаешь, - Рома стянул свои штаны с трусами до бедер. - Видно квадратики? Дима со скепсисом посмотрел на горе-ученого и не нашелся, как прокомментировать эту ситуацию со всем своим запасом едкого, как кислота, сарказма.       - Ну? - поторопил его Рома.       - Я вижу твой большой член, Бердников, со всей сопутствующей волосатостью. И это не то, что я хотел увидеть, - заключил Дима и, едва заметно покраснев, отвернулся к учебнику с математикой.       Рома покраснел до кончиков ушей. Кто же мог подумать, что портал без возрастных ограничений?       Бердников попробовал все, что только можно и нельзя. И, конечно, он не забывал выпендриваться перед Димой, который и без того его считал зазнайкой. Что касается самого Алмазова, он выбрал быть простым наблюдателем, как только понял, что теории и идеи сыпятся из Ромы как из рога изобилия. Дима первое время бесился, что это не он придумывает что-то гениальное или хоть немного креативное, но вскоре осознал, что у каждого свой хлеб. Он бы додумался до многих рациональных вещей самостоятельно, а до других...       Алмазов повадился постоянно сбегать из дома к порталу и наблюдать за трудящимся Бердниковым, а когда его не оказывалось дома, то слушал музыку и читал книгу, пока тот не возвращался. Диме казалось это чем-то нормальным. Его отсутствие волновало только классную руководительницу и сестру, но обе не могли достучаться до безответственного во всех смыслах, что касались школы, Алмазова.       Больше всего Диме нравились теплые уютные вечера, которые они проводили с Ромой за просмотром сериалов про порталы (нужно обязательно узнать всю базу, даже выдумки таких же ненормальных, как Бердников) в залитой только лунным светом комнате. Рома давно переставил поближе к порталу кресло и небольшой столик, чтобы Дима смог видеть то, что происходит на экране.       - Почему ты щуришься? - спросил Рома в первый вечер их совместного просмотра.       - Зрение плохое, - пожал плечами Дима. - Оно у меня начало падать, когда стал много за компом сидеть. Отчим предлагал взять мне очки, но мама воспротивилась. "Тогда глаза расслабятся, и совсем видеть перестанет", - Дима исказил свой голос, сделав его противным. И Рома, до этого подозревавший о том, что в семье Алмазовых напряженные отношения, теперь в этом убедился. Не может человек, любящий свою мать, спародировать ее такой мерзкой. - Да я уже привык, - махнул рукой Дима. - В школе неудобно смотреть на доску с четвертой парты, хорошо, что я туда почти не хожу, да? - он усмехнулся и не стал на этом заострять внимание.       - А у тебя минус или плюс? - спросил Рома.       - Минус. Я не знаю сколько. Не особо большой, -1, наверное, - ответил Дима. Вопрос сам себя исчерпал, но Бердников был по-детски рад. Алмазов не любил личные вопросы, как только Рома их задавал, так собеседник щетинился и грубил, но ненужные, как Диме казалось, мелочи раскрывал куда более охотно.       На следующий день после этого разговора Рома задержался после школы, поэтому поздно вернулся домой. Дима был слишком горд, чтобы показать свою заинтересованность и спросить, как дела, но слишком любопытен, из-за чего за его душевными метаниями Роме нравилось наблюдать.       - Держи, - Бердников протянул Диме футляр сквозь портал. Тот не без удивления взял его в руки и открыл. Там лежали очки. - Раз ты сам не знаешь, какой у тебя минус, я решил, что -0,75 больше всего подойдет. Но, если нет, я верну в магазин оптики...       Пока Рома говорил, Дима, словно пришибленный, кивал в ответ, не понимая, что тот ему говорит. Он смотрел на эти бедные очки и не знал, как реагировать.       - А сколько я тебе должен? - спросил Алмазов и посмотрел наконец на Рому, которого вопрос заставил потупить взгляд.       - Нисколько. Это подарок... ну...- замялся Бердников и отвел взгляд. - Как другу. Типа...       Дима что-то тихо под нос себе сказал.       - Нет, я тебе верну деньги, - настаивал на своём Алмазов.       - Слушай, не надо. Это просто подарок. Ты мне ничего за него не должен. И для меня лучшая награда будет, если ты улыбнешься мне и скажешь мне "спасибо".       Дима совсем засмущался и по-доброму посмотрел, как никогда не смотрел на Рому.       - Спасибо. Правда. От всего сердца, - искренне поблагодарил Дима.       После этого Алмазов ходил в очках, не снимая их. Он был рад, что наконец-то видит свой любимый лес не размыто, как уже привык, а чётко, и для этого ему не нужно было щурить глаза. А Рома был счастлив от тихого восторга Димы, который совершенно не умел скрывать эмоции, особенно положительные.       Алмазов, когда Рома дал ему свой свитер, думал, что его доброта - разовая акция, однако после такого подарка и огромного количества сладостей, которыми Бердников делился с энтузиазмом, Дима изменил свое мнение. Особенно после того, как поискал информацию и понял, что очки - вещь дорогая, хотя даже примерно не знал, сколько они стоят. Все, что больше пятиста рублей, для него было недёшево.       И Дима не хотел оставаться в долгу. Он старался раз за разом притаскивать Роме любимые чупа-чупсы, а в какой-то раз поймал себя на том, что пытается словить момент, когда Бердников говорит, что бы хотел в подарок.       Сложившаяся идиллия разбавлялась частыми перепалками этих двоих. Казалось порой, если бы не разделяющая их преграда, они бы несколько раз разбили бы кулаки друг о друга. Все могло начаться банально:       - Чёрт! Споткнулся об провод! - Рома комично фыркнул и поставил чай на столик. Он снял с себя футболку и повесил на стул.       - Как ты еще выживаешь, - Дима даже не посмотрел, что с товарищем. Очевидно было, что Рома опять споткнулся и пожинал плоды от своей неловкости.       - Ну извини, ты же в курсе, что люди иногда спотыкаются? - раздраженно сказал Бердников и надел чистую футболку.       - Люди - да, но ты тут причем? - Дима посмотрел на Рому вызывающим взглядом.       - Вот так обязательно цепляться ко мне каждый чертов раз, когда я что-то делаю не так?       - Если бы ты делал всегда, как это делают обычные люди, тогда бы и не разражался от того, как часто я к тебе цепляюсь, - раздражаясь, сказал Дима.       - Оооо! Извините, пожалуйста, ловкач всея Руси. У тебя-то никогда в жизни не разливался чай, не падало что-то, ты ничего не разбивал и совершенен в своих деяниях! - Рома закипал, ведь прослыть неловким ему не хотелось. Тем более он этого не признавал. Он был ловким. И сильным. И красивым. И умным. И вообще хорошим парнем, мечтой всех девушек, коих у него не было.       - А что, если я скажу, что нкогда не разбивал чашек, не разливал чай и вообще идеален? - спросил Дима. На самом деле разливал. Очень часто. Потому что кружки нужно было убирать с пола возле кровати, а он это принципиально не делал, пока их не опрокинет. Таков ритуал.       - Ты? Идеален? - Рома рассмеялся. - Я, конечно, извиняюсь, но ты видел меня?       Дима закатил глаза.       - А я смотрю, у тебя зеркал в доме нет. Либо есть, но кривое.       - Рассказываешь про горький опыт? Мама повесила в ванну кривое зеркало, ты всю жизнь в него смотрелся, а потом в школе увидел себя настоящего, и поэтому туда не ходишь? - ехидничал Рома.       - Ах ты ебучий пидорас! - как только Бердников доводил Диму одной какой-нибудь фразой до белого каления, Рома купался в отборном мате. - Скажи спасибо порталу, что спасает твою жопу, - возвращался он в прежнее раздраженное состояние.       Но Рома был бы не Ромой, если бы останавливался на этом.       - Спасибо, что портал искажает твое лицо и делает тебя красивым!       Дима вспыхивал и вновь щедрился на обзывательства.       Бывало и так:              - Дима, а, Дима, - начинал Рома. - Вот скажи мне, ты веришь в бога?       - Нет, - отвечал Дима и даже не смотрел в сторону «бога».       - Пидора ответ! - Бердников смеялся. А Алмазов поднимал свой взгляд, полный презрения, и сверлил им Рому.       - Это всё? Все, что ты мог придумать? Это верх твоей вехи развития? - спрашивал он.       - Дима - хуима! - выдавал Рома и смеялся. Ничего лучше порой не поднимало настроения, чем наитупейшие и очевидные шутки.       - Браво. Ты, смотрю, будущий поэт! Мама гордится тобой, отец смахивает слезу с щеки, а поклонники рукоплещут, - говорил Дима.       - Да, я такой. Натуральный блондин, во всей стране такой один, - с гордостью отвечал Рома и тыкал себя в грудь.             - Тебя мама скромности не учила?       - Нет, а тебя?       - Видимо, твоя вселенная - это планета безмозглых нарциссов, - Дима закатывал глаза и вновь утыкался носом в книгу.       - Как-как ты меня назвал? - Рома медленно свирепел. Он нахмурил брови и выглядел обиженным принцем, которому не принесли пирожное.       - А ты еще и глухой? - наигранно удивлялся Дима.       - Дмитрию Алмазову красная карточка! Повторяю, красная карточка! - Рома сложил ладони возле рта, изображая сурового судью футбольного матча. - Штампованный ответ! Необходимо придумать что-то иное! Запрещенный прием! - верещал он.       Дима едва заметно улыбался, но продолжал. - Без-моз-глый нар-цисс! - отчеканил Дима, наслаждаясь реакцией Ромы. Теперь он был похож на принца, которому было отказано в бале в его честь, так как он слишком молод и мал.       - Между прочим, большинство опытов провожу я! И придумываю их тоже я! - нахохлился Рома, скрестив руки на груди.       - Даже не знаю, с чем это связано. Возможно, потому что тебе удобнее и ты не находишься в лесу. До всех нормальных испытаний я бы и сам додумался, а до ненормальных... - не додумался бы, и слава богу! - Дима поежился, вспоминая носок со спермой и идею с цензурой.       - Знаешь, что? - Ромино эго было задето. - Вот сам и проводи здесь все! - Он сел в кресло и делал вид, что вселенски сильно был обижен.       Но Дима делал вид, что не замечает этого, вновь погружался в свое чтиво.       - Вот скажи мне, почему ты такой пидорас? - интересовался Рома после часа их молчания.       - Скажи мне, почему ты такой самодовольный нарцисс? - не оставался в долгу Дима, и они замолкали опять, пока Рому не поразит очередная идея или пока он не включит сериал. Общение с Димой походило на минное поле, которое какой-то гениальный ученый, видимо, предок Ромы, расположил на американских горках. Алмазов был агрессивным, часто раздражался, но стоило Роме перейти некоторые границы, Дима мог и вовсе психануть и уйти, а потом не появляться день или два. Однажды Бердников имел неосторожность, а осторожность и Рома порой - несовместимые вещи, в запале очередной ссоры напомнить, что подарил Диме очки и что он должен с большим почтением относиться к нему. Алмазов взбеленился не хуже Северуса Снегга, узнавшего, что ему нужно будет заниматься с Гарри дополнительно. Он швырнул Роме очки, стекло в которых треснуло, и ушёл со словами, что Бердникову не купить его "уважение", а может, он сказал, что он уважал Рому до этого момента, но теперь он может забрать очередной потуг своей самолюбивой натуры, которую нужно было потешить. Может быть, он сказал это все сразу, пока удалялся на свою дачу быстрыми шагами, но Рома все равно не расслышал. Сначала Бердников разозлился так сильно, как никогда раньше. Никто не смел портить его подарков. И никто не смел от них отказываться.       - И будь проклят этот Алмазов триста раз! Зачем только с ним носился! Вечно злобный и недовольный! Стоит слово сказать, а он тебе тонну яда! - бурчал Рома, пока наворачивал круги по комнате. Через час он начал успокаиваться, подобрал очки и с грустью посмотрел на разбитое стекло. Он сделал подарок от чистого сердца, а не из собственной прихоти, ему действительно хотелось помочь Диме, родителям которого, похоже, совсем плевать на нужды своего ребенка в угоду собственных убеждений. На следующий день Рома отнес очки в оптику, чтобы их починили. Ему было стыдно, что он позволил себе сказать нечто подобное. Когда даришь подарки, какими бы они дорогими и значимыми не были, требовать за них уважение или признание - глупо. И Рома это понимал. Просто... Просто он же не такой плохой, почему этот колючка-Алмазов не хочет этого признавать?       Димы не было несколько дней. Бердников, который тратил на подготовку к экзаменам большую часть времени, а оставшуюся на домашние дела, совсем уставал. Экспериментировать без Димы не хотелось. И, по правде говоря, никакой эмоциональной разгрузки он не получал. Все, что он к вечеру мог сделать, - это лежать на полу и смотреть на звезды в другом мире, лежать и наслаждаться запахом сосен и цветущих трав. А потом он так и засыпал на полу, не в силах подняться. Только ночью он вставал и ложился в кровать.       Дима появился через несколько дней, утром в субботу. Хотя Рома по расположению солнца заметил, что в мире Димы время несколько отличается и там уже день. Алмазов, не поздоровавшись, сел и положил рядом с собой сумку и пачку сигарет.       - Привет, - сказал Рома, но в ответ ничего не получил. Он нахмурился.       Дима молча достал ватную палочку и занес ее над порталом, чтобы, похоже, что-то написать.       - Ты же знаешь, что ватная палочка пройдет через портал, мы уже пробовали что-то написать, - догадался Рома, но Алмазов сделал вид, что не услышал. И к удивлению Бердникова, у Димы начало получаться. Красные крупные буквы появлялись от руки Алмазова на портале, но под конец они становились полупрозрачными, а последние и вовсе едва виднелись. - Ты... - прочитал Рома, - пи...дооор... - А потом нахохлился, когда дошел смысл слов, Дима же рассмеялся и закивал. - Эй! Я не пидор! Это ты разорался и убежал на несколько дней!       Дима пожал плечами. Похоже, на Ромины возгласы он не хотел отвечать. Бердников начал думать, что Дима и вовсе не хочет с ним разговаривать, поэтому решил задать вопрос, не относящийся к их отношениям.       - Чем ты написал? Мы же проверяли и карандаши, и ручки, и тушь, и краски, и все на свете.       - Нет, не все на свете, - сказал Дима и достал из сумки влажные салфетки. Сначала она почти прошла через портал, но как только там оказалась кровь, так же, как и пальцы,будто бы наткнулась на преграду, по ощущениям похожую на стекло. - Мы не пробовали кровью. Когда меня не будет, можешь попробовать написать спермой. Только Когда Меня Не будет.       - Так это твоя кровь?! - Рома поежился, подобное действо было немного жутко. Если бы Дима еще в конце нарисовал пентаграмму, то Бердников бы точно побежал за священником. Или поверил бы, что за порталом чертов Ад. Что-то подсказывало, что Дима хотел это сделать, но материала не хватило.       - Да, моя, чья ж еще, - сказал он, пряча салфетку в сумку и закуривая.       - Фу, я же просил, - возмутился Рома.       - Фууу, я жи прасил, - передразнил его Дима и выпустил дым прямо в портал. Бердников начал размахивать руками, отгоняя дым, и закашлялся.       - Ты дурак! Себя травишь и других в могилу гонишь.       - Несколько недель назад ты думал, что ты попал в Ад. Самое время сравнить оригинал и бледную копию, - усмехнувшись, сказал Дима и стряхнул пепел.       - Ну уж нет. Ты это, бросай, а то рак легких себе наживешь.       Дима закатил глаза.       - Опять началось? - Дима вздохнул. - Какое дело тебе до моих легких, зубов, ногтей, сердца и члена? - спросил он.       - Ч... чле...? - не понял Рома.       - Ч... чле... члена, - кивнул Дима и ухмыльнулся. - Наша маленькая принцесска никогда не говорила слова "член"?       - Слушай, мне девятнадцать лет скоро! Конечно, я говорил Это Слово! - тут же нахохлился Рома и едва заметно залился краской. Дима подметил, что глаза он не поднимал и очень внимательно изучал пол под ногами.       - Давай тогда ты его скажешь. Ну же, Бердников, ты справишься. Это легко. Сначала идет ч, потом л, затем е и в конец н, - Дима ухмыльнулся шире от неявной шутки в завершении своей речи. Рома бросил на него злобный взгляд. Похоже, гнев для него эмоция была посильнее, чем смущение, от которого все его лицо пылало.       - Иди в жопу, Алмазов! - Рома скрестил руки на груди.       - Не пойду. А ты куда убежишь? Ты в своей комнате, - спросил Алмазов и докурил сигарету.       - Я картину повешу на место, вот куда я сбегу, - Рома фыркнул.       - Ну давай, чего тогда медлишь, - Дима кивнул на картину, которая стояла возле стены под порталом. Бердников от злобы скривился. Мозгов ему хватало смекнуть, что, если он всерьез воспримет эту перепалку и закроет портал, Дима взбеленится сильнее и пропадет надолго. А Рома и правда был перед ним хоть немного (немного!) да виноват и не хотел, чтобы тот пропадал. - Давай, ты справишься. Члееееен, - с ухмылкой подгонял Дима.       - Член! Хуй! Пипирка! Пенис! Руль! Шлагбаум! Конец! Краник! Пипиндер! Поршень! - в ярости выкрикнул Рома, краснея еще сильнее то ли от злости, то ли от смущения. Дима едва удержался и не покатился по земле от хохота. Бердников выкрикивал эти слова с видом сорвавшегося в споре оратора, доказывающего свою правоту оппоненту.       - Боже, Рома, ты просто... нечто, - сказал Дима, потирая нос указательным пальцем. Только в этот момент Рома заприметил, что у него были до крови разбиты костяшки.       - Откуда это?       - Это?.. - удивился Дима и развернул руку. - А... Да так, - пожал плечами он. - Разбил о ебало одного выскочки, - с плотоядной улыбкой ответил Дима. - Так что все мои угрозы, как видишь, не безосновательны. Цени это, - Дима постучал по порталу, и раздался звук как от стекла.       - Над тобой издеваются? - спросил Рома.       - Раньше издевались, в младших классах. А потом я решил, что пора давать сдачи, - ответил Дима. - Так что я теперь гордый одиночка. - Не без самодовольства заметил он. - А если бы мы учились в одной школе, я бы не дал тебя в обиду, - сказал Рома, на что Дима скривился.       - Избавь меня от своего комплекса защитника. Я и сам в силах себя защитить.       - Но не в младших классах, - заметил Рома.       - Ну и что? Зато научился давать сдачи, это, между прочим, тоже важно. - Дима достал телефон, посмотрел на экран и, похоже, сбросил вызов.       - Дим, - отвлек его Рома. - А у тебя есть друзья?       - Нет, я же сказал, что одиночка, - ответил Дима, что-то проверяя в телефоне, может, отбивая кому-то смс.       - А вот если бы учились вместе, то не был бы, - сказал Рома. Прозвучало это будто признание в чем-то. Во всяком случае, для Бердникова. Дима это тоже ощутил, но предпочел проигнорировать.       - Был бы. Ты слишком противная жопа, - с ухмылкой сказал Дима, на что Рома фыркнул. Вот так всегда, скажешь что-то хоть немного трогательное, а Алмазов только ржал. Именно что противно и оскорбительно ржал.       - Посмотрим что-нибудь? - спросил Рома, решив, что перевести тему - лучшая идея.       - Да, давай "Грань", - Дима устроился поудобнее, а Рома пошел за ноутбуком.       К вечеру, когда они посмотрели несколько серий и начало темнеть, Бердников подметил, что Дима достал свитер из сумки и надел его. Прежде Алмазов никогда о подобном не беспокоился, потому что Рома постоянно давал свой свитер (уже, скорее, Димин). Сначала он нахохлился, обидевшись, не понимая, делает ли его "одиночка" это напоказ или действительно их ссора была настолько сильной. Под конец, когда совсем стемнело, а Рома периодически отключался в не особо важных моментах, Бердников не выдержал и включил на паузу.       - Мм? - удивился Дима, который все это время щурился. Он все же был рад этой передышке и потер глаза.       - Не хочешь чай? - спросил Рома, решив распробовать почву.       - Нет.       - Тебе не холодно?       - Нет.       - Хочешь я отдам тебе очки?       - Нет.       Рома посмотрел на Диму, который посмотрел в ответ на него.       - Слушай... Я был не прав, прости меня. Мне не стоило говорить так, - сказал Бердников.       - Ладно, - Дима пожал плечами, не особо придавая сказанному значение.       - Забери их, пожалуйста, - Рома подошел к столу, взял чехол и подошел к порталу. - Они твои. Я их починил.       - Молодец. И они не мои. Отдай тому, кого хочешь купить, - Дима поежился и смотрел на Рому с вызовом. Он как будто выставлял все свои иголки, чтобы Бердников к нему не подходил, но тот сдаваться не собирался.       - Я не хотел тебя покупать. Ни твое внимание, ни дружбу. Я сделал подарок от чистого сердца. И периодически проявляю заботу, - Рома немного напрягся от последнего слова. Он никак не хотел признавать, что делает нечто подобное по отношению к Диме, а Алмазов не хотел признавать, что Бердников это делает не из вежливости, - потому что мне не хочется, чтобы ты мерз, был голоден. Пожалуйста, забери очки и носи их. Это подарок от чистого сердца, - вновь повторил Рома и протянул чехол Диме сквозь портал. Он посмотрел на Бердникова нечитаемым взглядом и взял чехол.       - Спасибо. И принеси мне, пожалуйста, чай.       Рома от этой фразы будто бы расцвел и побежал на кухню.