Сомнения

Он потер глаза пальцем, стоя перед дверью в кромешной темноте опустевшей лестничной площадки. Зажимая в руках связку ключей. Силы стремительно вытекали из его тела, жгучей патокой растворяясь в воздухе. От него несло перегаром. Он пьян и сейчас два часа ночи. И Билл совершенно точно этому не обрадуется. Отдавало каким-то болезненным дежавю. Сколько раз за последнее время он стоял так у двери, подпирая лбом деревянную поверхность, не решаясь пройти дальше? Не сосчитать. Было в этом что-то ненормальное, сюрреалистическое. И каждый раз отнимало все больше времени. Требовало больше мужества. Привычно дождавшись того самого момента, когда собственная совесть перестанет зудеть и позволит беспрепятственно войти в квартиру, Том воткнул ключ в замочную скважину. Внутри было тихо. И очень темно. На несколько секунд он застыл прямо посреди коридора, пытаясь перевести дух. Он знал, что Билл не будет спать и обязательно дождется. Он всегда дожидался. Чтобы снять верхнюю одежду и пройти, наконец, в спальню, Тому понадобилось несколько минут. Но прежде – в ванную, хотя бы умыться и почистить зубы. Ведь Билл ненавидит запах перегара. В спальне царил полумрак, однако Том отчетливо разглядел силуэт, выделяющийся на фоне белоснежной постели. Билл лежал на боку, подперев щеку рукой, точно на своей стороне. Не двигался, но дышал чересчур осторожно, что выдавало его с головой. Том ослабил галстук. Освободился от рубашки, стащил штаны, а затем и носки. Пока он снимал с себя вещи, одну за другой, фигура на кровати ни разу пошевелилась. Том лег рядом и уставился в потолок. Усталость внезапно обрушилась на него лавиной, как и осознание собственной никчемности. Совесть проснулась, а он не скучал. Иногда он ненавидел себя за слабость. За эти странные потоки мыслей и чувств, которые давили на него мощной, пенящейся волной. В последние несколько месяцев он сам открывал эти шлюзы, и алкоголь ничуть не облегчал задачи, напротив... Но и не пить он не мог. И сегодня у него была особая причина не отказываться. Встреча в неформальной обстановке после работы, контракты, счастливый Андрэ, сообщающий, что дела идут в гору. Миранда... При упоминании ее имени внутри что-то переворачивалось каждый гребанный раз. Миранда являлась наглядным воплощением всего того, что нравилось Тому в людях: жизнерадостность, мягкость, не угасающий оптимизм. Огонь в глазах. Она стала одной из его деловых партнеров всего пару месяцев назад, и с тех пор его жизнь круто перевернулась. Он и сам не понимал, как такое могло случиться, пока в один прекрасный день не пришло озарение, что отныне он не может долго обходиться без ее улыбки или взгляда, украдкой обращенного в его сторону. Без ее теплого смеха. Тому нравились ощущения, которые он испытывал рядом с ней. Легкость, простота в принятии решений, будь то деловых или коллективных. Нравилось, как она помогла ему выбрать рубашку, когда они случайно встретились в торговом центре. И что после этого они провели немного времени вместе, сидя за чашкой кофе у окна в уютной кофейне. Понравилось подвозить ее до дома. Она вдохновляла и заставляла чувствовать себя живым. Никаких сомнений. Только уверенность. Он и не помнил, как давно ощущал что-то подобное. Быть может, когда они с Биллом были моложе и только-только начинали встречаться? Молодые, зеленые, едва окончившие университет. Тогда они вызывали друг в друге примерно то же буйство красок и эмоций. Они были влюблены. Он повернул голову вбок. Его Билл был идеальным от кончиков пальцев до белобрысой макушки, всегда пахнущей домом. Его опора, партнер, на которого всегда можно положиться. Родственная душа. Дождался. Придвинувшись ближе к мужу, Том мягко обнял его рукой поперек талии и уткнулся носом в выбритый затылок, проваливаясь в сон. Совесть наконец-то оставила его в покое. Утром он проснулся от шума, доносившегося из кухни. Грохот в квартире стоял просто невыносимый, и раскалывающая от похмелья голова была готова взорваться, срочно требуя лошадиную дозу аспирина. Том поднялся с постели, устало потирая глаза как раз в тот момент, когда дверь спальни приоткрылась, и в щель протиснулся сонный и босой Майло. – Папа, а что это за шум? Том с умилением посмотрел на сына, тут же позабыв о грохоте и головной боли. В своей смешной "гендерно-нейтральной" (как настаивал Билл) розовой пижаме, с любимой мягкой игрушкой в лице верного друга – толстой Осы, Майло как никогда прежде смахивал на самое прекрасное создание на земле. Сердце Тома сжалось от переполняющей его любви. – Кажется, папочка готовит нам завтрак, – ответил Том, поднимаясь с постели и бросая взгляд на часы, стоявшие на прикроватной тумбочке. – Только что-то рановато он встал, сегодня ведь воскресенье. Шесть утра – чистой воды издевательство! – Мы сегодня не пойдем в садик? – Не пойдем. Сегодня выходной. – А можно мне тогда панкейков? – Конечно. Пойдем, сделаем заказ, а папочка пусть балует нас обоих. Том подхватил все еще наполовину спящего сына на руки и побрел в сторону кухни, из которой валил густой аромат чего-то совсем даже отдаленно не похожего на завтрак. Увиденное отозвалось неприятным холодком в животе у Тома. Кухня буквально перевернулась вверх дном. Посуда была вытащена из шкафов и аккуратными рядами выставлена на полу. Продукты, место которым обычно в холодильнике, повсюду – на столе, на полу, на барной стойке. Пока на плите вовсю пыхтел чайник, Билл, не замечая ничего вокруг, лихорадочно тер окно тряпкой. Все поверхности неестественно сияли чистотой, и в воздухе застыл химический запах моющих средств. Том знал, это плохой признак. Однажды он уже видел подобное. Когда у него было погано на душе, он предпочитал тихонько напиваться на пару со своими коллегами или друзьями в каком-нибудь баре, не привлекая к себе много внимания. Но Билл...Билл справлялся с болью по-своему. Как тогда, когда у него умер отец или когда они узнали, что им отказали в усыновлении. В те моменты, когда Биллу было невероятно плохо, он уходил в себя, вытаскивая наружу все, кроме своих эмоций. Том с содроганием вспоминал эти мгновения, втайне надеясь никогда больше их не переживать, тем более поводов, к счастью, не находилось. В их семье не происходило ничего из ряда вон выходящего, никаких трагедий или сильных душевных потрясений. Но сейчас, глядя на то, как муж суетливо носится по кухне, сметая все на своем пути, словно смерч, он уже не был так в этом уверен. – Папочка, мы пришли за панкейками! – громко позвал Билла Майло, которого Том все еще держал на руках. Билл, будто очнувшись от гипноза, резко развернулся, чуть не свалившись со стула, на котором стоял, протирая и без того отполированные окна. Широченная улыбка растянулась на его губах подобно оскалу. – Да ты ж мое золотце! Будут тебе панкейки. Гора панкейков, если захочешь! Майло засиял от восторга. – С шоколадным сиропом? – И с джемом! И со сметаной! – Папа, ты слышал? Гора панкейков! – Да, да...я слышал, – Том в растерянности опустил сына на пол, не сводя подозрительного взгляда с Билла. – Майло, иди пока умойся и переоденься к завтраку. – А как же панкейки? – Они никуда не денутся, не волнуйся. Майло тут же выбежал из кухни, явно в нетерпении ожидая встречи с горой блинчиков, что ему обещали. А Том, тем временем, выключил свистящий чайник, продолжая буравить Билла внимательным взглядом. С виду могло показаться, что тот выглядит вполне обычно, но что-то явно было не так. – Ты в порядке? – спросил Том как можно деликатнее, подходя ближе. – Конечно. А что? Билл все еще странно улыбался, и это немного пугало. Но хотя бы не орудовал тряпкой, что уже было плюсом. Преодолев полчища выставленной на полу посуды, Том добрался до мужа, аккуратно положив руку ему на плечо. – Что ты тут устроил? – О чем ты? – Даже не знаю. Посмотри вокруг, может, поймешь. Растерянно захлопав ресницами, Билл огляделся по сторонам. – Ах, это? Всего лишь небольшой беспорядок, – брюнет беспечно стряхнул его руку и поднял с пола самую большую сковородку из своей коллекции. – Я решил немного прибраться. Том хмыкнул. – Немного? Наша кухня будто пережила ядерную войну. Билл хмуро огляделся и, будто бы не заметив ничего необычного, пожал плечами, водружая сковородку на плиту. Том должен был признать, выглядел муж нормально, если не считать эту пугающую улыбку, что блистала на его безупречном лице полминуты назад. – Хорошо, возможно, у меня просто разыгралась паранойя, – пробормотал он, огибая стройный ряд кружек прямо посреди кухни. – Кофе, надеюсь, есть? – Не говори глупостей. Уже заварил. Том с облегчением выдохнул и потянулся к мужу за поцелуем, но не успел приблизиться и на миллиметр, как Билл отстранился, сморщив свой аккуратный носик. – Зубы, Том. От тебя несет перегаром. Он даже опешил от такой резкой смены настроения. Возможно, ему, правда, всего лишь показалось и Билл действительно в полном порядке. Возможно, эта паранойя возникла из чувства вины за вчерашнее. Билл ведь просто решил "немного прибраться". В конце концов, они и не ссорились.