король умер

твою кожу вечным клеймом позора жгут следы её беспокойных губ. одиноки и нелюдимы взоры, голос стал теперь непривычно груб, держишь спину прямо, лицо как камень, поджимаешь губы и прячешь яд, что струится в теле зеленым пламенем, отравляя каждый твой новый взгляд. этот яд войну шлёт во все пределы, его цвет давно тебе господин — ты сейчас, конечно же, королева, только разве этого ты хотела? всё ещё живёшь по словам мужчин. * у неё теперь так спокойны руки, непривычно мягок, уверен взгляд — а она сходила с ума от скуки на твоих коленях года назад, ты её запомнила буйной, светлой, никогда не думающей вперёд, но сейчас она осторожно медлит, так стремясь обдумать свой каждый ход. с ней её мужчины до гроба вместе, ведь она наследница, дочь и мать — ты в её уверенных, царских жестах видишь то, чем ты не сумела стать. * а во снах ты видишь, как светит солнце, а она целует тебя при всех, и в глазах так много других эмоций, ты смеëшься, господи, ты смеëшься, твои боги скажут, что это грех. у тебя на коже горят ожоги от её беспечных упрямых губ, пусть проходят годы — они не сходят, вдруг краснеют щëки, немеют ноги, и ты так устала вести игру. под чардрева сенью остались силы ту любовь хранить в себе как секрет; держишь спину прямо, несёшь обет. ты всем юным сердцем её любила, только это дело прошедших лет.