***
Старенький дом из моего детства возвышался на бугре чуть в стороне от остальных домов деревни. Он был полностью деревянным, покрытым черепицей. Его старые посеревшие стены покрывали куски потрескавшейся краски, которую давно пора было освежить. Крыльцо немного покосилось и подгнило, но на вид было еще крепким и совсем не трещало. Я вошел тихо, как будто боялся потревожить призраков. На небольшой веранде было как всегда чисто и опрятно, везде стояли горшочки со знакомыми цветами. – Бабушка, это я, – мой голос был тихим, но она все равно меня услышала. Старушка, что сидела, понуро опустив голову, подняла на меня свои выцветшие глаза. Ее лицо исчертили давние морщины, кожа немного обвисла и пожелтела. Из-под старой белой косынки, которую она так любила носить, выбивались жесткие белые волосы. Она немного изменилось с того момента, когда я видел ее последний раз. Бабушка натужно поднялась со старого скрипучего стула, разгладила посеревший фартук и направилась в мою сторону. Шаги ее были немного тяжелыми, но уверенными. Он подошла ко мне, посмотрела пристально в глаза, читая в их глубинах, казалось все мои чувства, и молча обняла. – Я тоже соскучился, – прошептал я пересохшими губами. – Ты так вырос, Артем, – ее голос тоже был тихим, в глазах заблестели слезы. – Не сказал бы, скорее ты уменьшилась, – я отстранил бабушку за плечи. – Как ты тут справляешься? – Я то? Как я могу не справляться! – слова ее прозвучали неестественно бодро. – Сама вожусь, соседи иногда помогают. Все хорошо у нас тут, люди добрые, отзывчивые. Мы замолчали, будто и не было ничего такого, что могло произойти за время моего отсутствия, что можно было рассказать. Я смотрел на нее, стараясь не расплакаться, чтобы еще больше не расстроить ее. Сейчас я чувствовал себя подавленно, понимая какой же я все-таки мудак. – Чего же ты стоишь, как не родной? Проходи, присаживайся. Вещи можешь в дом занести, – наконец сказала она. – Большую сумку я должен тете Маше отдать, это вещи Кирилла, – выдавил я. Бабушка посмотрела на меня внимательно, вздохнула. Я знал, что Кира тоже был ей дорог, словно такой же родной внук как я. – Ей сейчас очень тяжело, да и Макару тоже. Винит он себя, словно из-за него Кирюша с машиной не справился, – она замолчала на несколько мгновений. – Странно как-то, Кирилла не стало, так дед сразу выздоровел. Нехорошо это, будто дождь не за ним приходил, а за внуком его, – бабушка перекрестилась. – А Маша придти скоро должна, ты подожди ее, да и вещи отдашь. А я схожу к Ефросинье, венок к похоронам заберу. В горле встал ком, глаза защипало от слез. Я смог лишь кивнуть и добраться до стула. Я чувствовал, как бабушка смотрит мне в спину своим испытующим мудрым взглядом, но молчит, за что я был ей благодарен. Лишь вздох ее снова прорвал пространство, и она ушла, оставив меня одного.***
Я сидел на деревянном крыльце под старенькой черепичной крышей, когда увидел темноволосую женщину, которая поднималась к дому. Она смотрела в землю, даже не подозревая о том, что за ней наблюдают. На ее бледном лице ярко выделялись ввалившиеся глаза и чернота вокруг них. При более детальном рассмотрении гостьи я заметил на ее лбу черную повязку, которая по цвету почти сливалась с волосами. Когда она наконец-таки заметила меня, то вздрогнула от неожиданности. Я поднялся, выпрямившись во весь рост. Женщина не сводила с меня полного странного ужаса взгляда, всматриваясь в мое лицо неверяще. Я тоже продолжал смотреть на нее, теперь замечая и белые паутинки седины в ее волосах. – Ты… – прошелестела она. – Да, тетя Маша, это я, Артем, – утвердительно кивнул. – Я привез некоторые вещи Кирилла, – мой голос сорвался. – Я очень сожалею. Если бы я не отпустил его тогда, – во рту внезапно пересохло, я затих. – Если бы ты вообще не появился здесь, – вдруг взвизгнула она. – Если бы ты, проклятый, не позвал его с собой, то ничего бы не случилось. Если бы не ты, то мой сынок был бы жив! Все из-за тебя! – ее голос резал уши. – Что? – отшатнулся я. – Ты отдался демону, ты навлек его гнев на Кирилла. Как ты можешь вообще соболезновать мне, когда сам и убил моего мальчика! – шипела Мария, гневно сверкая на меня своими страшными глазами. – Я бы убила тебя собственными… – Маша! – окрик моей бабушки, что подошла к нам незамеченной, заставил разгневанную женщину замолчать и обернуться. – Ты прекрасно знаешь, что Кирилл сам выбрал этот путь, никто его не заставлял. Он сам предрешил свою судьбу. – Но Артем же… – снова начала тетя Маша, но тут же вновь была прервана. – Артем ничего не знает, и вины его в этом нет. Ты предупреждала Кирилла, а он тебя не послушал, как мне помнится, – строго произнесла старушка и подошла ко мне. Тетя Маша ничего больше не сказала, только забрала из рук бабушки венок, что та принесла с собой, и ушла. Она обернулась лишь однажды, бросив на меня испепеляющий взгляд, от которого в душу закрался холодок страха. Я огляделся, вдруг осознав, что остался один на улице, и метнулся в дом, горя желанием получить ответы на некоторые загадки. Бабушка что-то готовила, когда я неслышно появился в дверном проеме. Несколько секунд нерешительно молчал, потом все же произнес: – Что тетя Маша имела в виду? – Глупости она имела в виду, совсем с горя рехнулась. – Давай обойдемся без лжи, – строго осадил я старушку. – Что она говорила на счет проклятья? – Помнишь, когда ты в детстве танцевал под дождем? – я кивнул. – А я тебя все ругала, что он тебя заберет. Я ошиблась, – она затихла. – Это как-то связанно с тем, что каждый раз на похороны идет дождь? – спросил я настороженно. – Да не дождь это вовсе, – раздраженно буркнула бабушка. – Словно демон за нами ходит, будто все тут живущие от рождения прокляты. – Так почему родители отправили меня сюда в детстве, разве они не знали об это? Папа же родом отсюда! – странно даже, но я поверил бабушкиным словам. – Не все так плохо, родной, не все так плохо. С этим свыкаешься, живешь себе потихоньку. Вот только надо дождя опасаться, и все. А ты радовался ему, улыбался, вот и привязался к тебе демон, – вздохнула бабушка. – Да, видно, Кирюша разгневал его чем-то, заревновал он. Я тупо смотрел в серьезные бабушкины глаза, желая чтобы все это было шуткой, но старушка была серьезной. – Что за бред, – восклицание было хриплым. – Сам же знаешь, что правда. Вижу ведь, знаешь! – она покачала скрюченным пальцем. В груди шевельнулся страх, завыл, забеспокоился. Хотелось кричать, биться в истерике, говорить, что это все неправда, что надуманные сказки. Но я знал – демон, или кто он там еще, действительно есть. Именно он был со мной в ту ночь, притворяясь моим другом.***
Я всматривался в безмятежное лицо мертвеца. Он был бледным, словно восковым. Губы его посинели, на шее проступали темные вены. Кирилл был одет в темный костюм, его руки замерли на груди, пальцы навечно сплелись вместе. За спиной слышались приглушенные рыдания и неясные шепотки. Из нескольких туманных фраз я невольно узнал, что Кирилла нашли с перекошенным от ужаса лицом, повернутым в сторону дверцы машины, которая почему-то была открыта. По коже прошлись мурашки. Я наскоро попрощался с другом и отошел прочь, стараясь затеряться в последних рядах. Было такое чувство, что именно я виновен в его смерти. В какой-то момент я встретился взглядом с матерью покойного. Она смотрела на меня обвиняюще, напряженно. Я тяжело сглотнул слюну. Похороны прошли тихо, монотонно. Голос священника гулко проносился над другими захоронениями, растворялся в небе, что начало ронять вниз свои первые капли, хотя солнце устало светило, клонясь к горизонту. Подняв глаза вверх, я подставил лицо «слепому» дождю, проклиная его всем на свете и мысленно прося у Кирилла прощенья.