Твое сердце не сковано льдом (ведь оно обжигает)

      Временами Киеши Теппей чувствовал себя так, словно его жизнь можно описать всего одной фразой — на грани великих свершений. И кого-то другого это, может, привело бы в восторг, но Киеши никогда не хотел ходить по грани — великих ли свершений, или любой другой.       В средней школе его называли Железное Сердце, а еще дали титул Некоронованного Короля, и это лишь подчеркивало — он мог бы стать кем-то великим, живи он в другое время, когда само понятие величия не было переопределено существованием Чудес.       Киеши одинаково сильно ненавидел и свое прозвище, и свой титул, но возненавидеть Чудеса у него так и не получилось. ***       — Вы, парни, принесли мне курева?       — Нет, добрый доктор запретил мне тебя гробить, — говорит Ниджимура.       — Что? И ты послушался? Не круто, пацан, я чую заговор!       Бобо зыркает на Киеши.       — У меня тоже нет, — реагирует тот на незаданный вопрос.       — Фе. С тебя всегда взятки гладки, — бурчит Бобо.       — Какого черта? — обретает Маюзуми дар речи. — Нет, серьезно. Какого черта?       — А ты еще кто такой? — требовательно спрашивает Бобо.       — Бобо, это Чихиро. Чихиро, познакомься с Бобо Хаха.       — Почему обезьяна разговаривает? — переходит Маюзуми на японский.       — Заставить обезьяну говорить не так уж сложно, заставить обезьяну заткнуться — вот настоящая проблема, — сводит все в шутку Ниджимура.       — Пошли нахуй оба, — говорит Бобо по-японски.       — Он говорит по-японски? — вздрагивает Маюзуми.       — Только матом, — сообщает Бобо, снова переходя на английский. — Но, реально, Шу, где ты вечно находишь этих ребят?       — Это все магия баскетбола и дружбы.       Бобо закатывает глаз — второй закрыт повязкой, что придает ему еще больше драматизма.       — Белый сегодня не в духе, так что, поосторожнее тут.       — Белый всегда не в духе, — замечает Ниджимура дружелюбно.       — С ним совет директоров.       — А. Тогда не буду им мешать. И лучше бы Рексу не нарываться. Тебя это тоже касается, макака.       — Шимпанзе, — с достоинством поправляет Бобо. — И посмотри на это лицо. Разве похоже, что его обладателю нужны неприятности?       — Да-да, конечно, — говорит Ниджимура вслед удаляющемуся вразвалочку Бобо.       — Ладно, Провидение однозначно получает главный приз в номинации «что за нахуй», — признает Маюзуми, наблюдая, как уходит говорящее шимпанзе.       — Ох, приятель, ты еще ничего толком и не видел, — хмыкает Ниджимура. ***       Ниджимура был куда любезнее, когда знакомил с Провидением Киеши. Он хотя бы заранее рассказал ему о Бобо и ЭВО.       — Провидение работало с нанотехнологиями, они никогда не проводили эксперименты над людьми, — объяснил он с самого начала. — Если вдуматься, это даже еще более трагично. Все эти разрушенные Провидением жизни стали результатом несчастного случая, и в этом не было злого умысла. Они пытались сдержать ЭВО и помочь им, но да, как угадать, каким именно из множества вероятных способов все может пойти не так в науке?       Киеши решил тогда, что это сарказм, но с Ниджимурой иногда сложно было понять наверняка. В любом случае, случившееся в Провидении и правда было трагедией, с какой стороны ни глянь. Он видел ЭВО — тех, кого приходилось сдерживать, потому что помочь им пока что не могли, во всяком случае, не так сразу; они выглядели, как гротескные безумные чудовища прямиком из какого-нибудь фильма ужасов. И мысль о том, что на самом деле это всего лишь обычные люди, точно такие же, как и он сам, заставляла его сердце болезненно сжиматься. ***       — Нет, без шуток, какого хрена? — спрашивает Маюзуми, когда на его глазах сотрудники Провидения приводят ЭВО. — Почему это еще не в газетах?       — В основном, по счастливой случайности. Часть таблоидов и сообщества сторонников теории заговора уже догадываются что к чему, но пока что никто на их бредни не купился.       — И ты говоришь, это все из-за роботов?       — Нанитов, — любезно уточняет Ниджимура.       — Понятно, — говорит Маюзуми, слегка поморщившись. А потом он пожимает плечами, переварив эту информацию на порядок быстрее, чем Киеши в свое время. — Ладно, проехали. Вы, ребята, психи. Как вы связаны с Наследием?       Они успевают переместиться в столовую как раз к позднему ланчу. Киеши по большей части ковыряется в своей тарелке, он так до конца и не привык к западной пище, и временами действительно сильно скучает по дому.       Его не должно тут быть. Хотя, изучать Маюзуми Чихиро по-своему увлекательно. Киеши никогда не был близко знаком с третьегодкой из Ракузан — не ближе, чем с любым другим игроком, против которого ему доводилось выходить на баскетбольную площадку. Но за исключением почти сверхъестественной схожести с Куроко и его стилем игры, Маюзуми запомнился ему как один из самых непримечательных людей на Зимнем кубке. И есть что-то сюрреалистичное в том, чтобы видеть его здесь, в Провидении, без проблем говорящего с Ниджимурой на общем языке. Это все бизнес (и это не тот бизнес, в который можно попасть просто так), и чем больше Киеши наблюдает за Маюзуми, тем больше он склоняется к мысли, что тот, видимо, действительно хорош в своем деле.       — Ну, это непростой вопрос, — увиливает Ниджимура, и Киеши морщится. — Смотря с какой целью Акаши Масаоми интересуется Наследием.       Эти двое пристально смотрят друг на друга, и Киеши думает, как это похоже на первую встречу двух псов из разных дворов. Они осторожно ступают по кругу, принюхиваются, и никак не могут решить, считать чужака другом или врагом. Киеши думает, что это проверка даже не на превосходство, а скорее на упорство. Ни один из них — ни Маюзуми, ни Ниджимура — не хочет уступать первым.       — Тебе стоит просто показать ему, Шузо, — мягко говорит Киеши. У него есть такое чувство, что эти двое достаточно уперты, чтобы все это тянулось до бесконечности, если он не вмешается. — Он должен понять, что стоит на кону.       Ниждимура награждает его косым взглядом, словно говоря — да неужели?       Конечно, у Киеши тут нет права голоса. В этой истории он скорее персонаж массовки, его тут вообще быть не должно. ***       Он бы вообще никогда не встретил Ниджимуру, если бы Александра Гарсия не помогала ему с операцией и последующей реабилитацией, и это именно она случайно его заметила, когда они выбрались на ланч.       — О, Шузо! Как здорово снова тебя увидеть.       — Привет, Алекс, — откликнулся Ниджимура, приятно удивленный встречей.       — Шузо, это Теппей. Ох, божечки, он словно Кевин Бейкон в шестой степени! Теппей, это Ниджимура Шузо, старый друг Тацуи. Шузо, Теппей в одной баскетбольной команде с Тайгой, ты знаешь…       — Брат Тацуи, да, я недавно с ним познакомился. Ты в команде Куроко?       Судя по ее лицу, Алекс не была в курсе этого знакомства.       — Ты знаешь Куроко? — спросил Киеши.       Ниджимура криво усмехнулся:       — Ага, вроде того. Я знал его еще в детстве.       — Но у Куроко… — «не было детства», Киеши не сказал этого. Куроко вырос в Тейко, и он никак не мог его знать в то время.       А потом Киеши подумал о том, как Ниджимура вписывается в определенный шаблон имен, которого придерживаются все в одной хорошо известной ему группе людей, и он умолк еще на какое-то время.       — Приятно познакомиться, — сказал он в итоге. — Нам стоит собраться как-нибудь, я скучаю по японскому языку. А то Алекс говорит со мной только по-английски.       — Эй, ты сам так захотел, — запальчиво встряла Алекс. И если она пришла к тем же выводам, что и Киеши, относительно предыстории Ниджимуры, внешне она этого никак не показала.       — С удовольствием, — сказал Ниджимура. — Я бы с удовольствием послушал, как там Куроко. ***       Ниджимура любит повторять, что он в Провидении никто и звать его никак, и все же он свободно перемещается по комплексу с двумя чужаками на хвосте, и ни у кого не возникает к нему вопросов по этому поводу, так что, Киеши уже давно догадался — какое бы положение в Провидении Ниджимура ни занимал, оно дает ему изрядную свободу действий.       Киеши на самом деле не ждет, что Ниджимура прислушается к его совету, поэтому он немного удивлен, когда они оказываются на смотровой площадке в одном из открытых ангаров с тем самым ЭВО внутри, которого чуть раньше привели люди Провидения.       Это ЭВО похож на гигантское насекомое, рвущееся из оков с бесконтрольной жаждой разрушения. Форменный страшный сон.       Солдаты Провидения все еще пытаются его усмирить, прижав к земле с помощью крепких веревок, их оружие взведено и выставлено в режим парализаторов, и весь их вид свидетельствует о готовности к чему угодно.       — Это должно мне что-то доказать? — интересуется Маюзуми.       — Смотри молча, — советует Ниджимура.       — Прекрати вырываться! — раздается крик откуда-то снизу. — Я пытаюсь тебе помочь!       На спину насекомообразного ЭВО запрыгивает мальчишка и вытягивает перед собой руки. Неважно, сколько уже раз Киеши видел, как это происходит, каждый раз у него перехватывает дыхание, когда ЭВО исчезает со вспышкой света, а на его месте остается только дрожащий обнаженный человек.       Маюзуми наблюдает за происходящим слегка выгнув одну бровь, как будто превращение чудовища обратно в человека не особо отличается от всего, с чем ему обычно приходится иметь дело.       — Ну, допустим. Это действительно впечатляет. И что это?       — Это Рекс, — говорит Ниджимура. — Он тоже инфицирован нанитами, но может их контролировать. И что намного важнее — он может возвращать другим инфицированным человеческий облик в девяноста процентах случаев.       — Очень удобно, — замечает Маюзуми.       — Невероятно, — соглашается Ниджимура. — Именно поэтому, как ты теперь понимаешь, мы немного обеспокоены политикой Наследия, которое считает, что хорошие ЭВО, это мертвые ЭВО.       — А, — говорит Маюзуми, возвращаясь взглядом к растерянному человеку, на плечи которому уже накинули одеяло из пакета первой помощи. — Да, догадываюсь, почему вы не сошлись в мнениях.       Киеши даже предположить не берется, что такого могло произойти у Маюзуми в жизни, если все это кажется ему нормальным. Когда он сам узнал про охотников, то не мог спать по ночам. Когда они с Ниджимурой в первый раз нашли мертвого ЭВО в пустыне, его вывернуло, а потом еще долго мутило от мысли, что это ведь был просто человек — человек, которому можно было помочь, и…       — Шузо, мы ведь это обсуждали, — раздается новый голос, прерывая мысли Киеши и заставляя его слегка дернуться на месте от неожиданности. — Тут тебе не подмостки для твоих спектаклей.       — Агент Шесть, — Ниджимура сияет лучезарной улыбкой в адрес высокого разъяренного мужчины в костюме и солнцезащитных очках. — Я бы никогда не нарушил протокол забавы ради. Это Чихиро Маюзуми, он работает на Акаши Индастриз. Чихиро, пожалуйста, скажи привет шестому по счету человеку в списке самых опасных наемников в мире. Ну, или так он нам рассказывает. Можешь называть его Шесть.       — Рад знакомству, — говорит Маюзуми.       — Взаимно, — сухо отвечает Шесть. — Если он работает на Масаоми Акаши, тогда у него еще меньше оснований тут находиться, чем у твоего приятеля, — Шесть выставляет большой палец в сторону Киеши, не оставляя никаких сомнений в том, на кого он намекает. — Сколько уже раз мы через это проходили…       — И я по-прежнему с тобой не согласен, — ровно говорит Ниджимура.       — У Провидения полно врагов и без твоей кровной мести Наследию.       — Ну, конечно. Только если ты так не хотел бесить Наследие, тогда тебе не стоило убивать их старейшину, тебе так не кажется? — отбивает подачу Ниджимура.       — Ты убил Ямазаки Сейджи? — в голосе Маюзуми звучит легкая заинтересованность.       И Ниджимура, и Шесть смотрят на него долгими взглядами.       — Не то имя, которое ожидаешь услышать от кого-то, вроде тебя, — произносит Шесть.       — И не тот человек, которого мог бы убить кто-то, вроде тебя, — возвращает Маюзуми любезность. — Я слышал, этих Ямазаки не так-то просто подловить.       Они втроем настороженно изучают друг друга, и Киеши в очередной раз вспоминает, насколько же он сюда не вписывается.       — У Провидения достаточно врагов, — тихо говорит Ниджимура, разбивая тишину. — И нравится тебе это или нет, Наследие — один из них. Так не пора ли начать заводить союзников?       Шесть продолжает сверлить Маюзуми взглядом, и Киеши задается вопросом, что именно наемник видит. В чем Киеши не сомневается, так это в том, что до вердикта «безобиден» Маюзуми как до Луны пешком. Он помнит, как Шесть с одного взгляда определил в эту категорию его самого при их первой встрече. Маюзуми он так просто со счетов не сбросит.       — И Масаоми Акаши отправил вести переговоры с Провидением тебя, — говорит Шесть с такой бездной скептицизма, что это даже как вопрос не звучит.       — Вообще-то, он отправил меня шпионить за Ниджимурой, — сообщает Маюзуми. — Дела Провидения не входят в мой список приоритетов. Но если вы заинтересованы в сотрудничестве, я могу дать контакты моего босса. Она может вести переговоры с кем угодно и насчет чего угодно.       Шесть уходит с крайне недовольным видом, не добавив больше ни слова. Тогда Маюзуми поворачивается к Ниджимуре.       — Я оставлю тебе ее визитку. Если хочешь переговорить с Масаоми, то Хинамори Акане — это тот человек, к которому тебе на самом деле нужно обратиться.       — Спасибо за информацию, — кивает Ниджимура. — Но если честно, у меня кое-что другое на уме. Что-то, в чем вы можете мне помочь, я думаю, — он бросает взгляд на Киеши. — Вы оба. ***       — Видишь ли, у Наследия есть своя линия отступников…       — Змееносцы, да, я знаю, — говорит Маюзуми.       Ниджимура моргает, потому что сам он, очевидно, не знал, как они себя называют, но он справляется со своим удивлением достаточно быстро, и Киеши сомневается, что Маюзуми успевает что-то заметить.       Они уже больше часа провели на территории Провидения (и Нижимура полагает, что они уже достаточно намозолили тут всем глаза), но только сейчас подобрались к чему-то стоящему.       — Точно. Поэтому, они именно те люди, к которым логичнее всего обратиться за помощью, чтобы разобраться с Наследием. Я пытался к ним подобраться, но они не особо доверяют Тейко, вот в чем загвоздка.       — Да неужели? У тех, с кем имели дело Кисе и Касамацу, никаких проблем с Тейко не возникло, — говорит Маюзуми. — В чем вообще проблема, ты вполне сойдешь за человека.       — Проблема как раз в том, что за человека я не сойду при всем желании, только не с кем-то из Наследия. И, ладно, да, они не доверяют лично мне, — признает Ниджимура. — Никто не любит Радугу.       Маюзуми награждает его выразительным взглядом, лучше всяких слов говорящим, что если Ниджимура рассчитывает на его участие в своей затее, то имеет смысл добавить конкретики. Ниджимура вздыхает, и Киеши хотел бы вмешаться, он ведь знает, насколько это болезненная тема, пусть до конца и не понимает, почему, но так же он осознает — Маюзуми тоже должен это понять, или они не смогут работать вместе. И Киеши не делает ничего.       — Это как с магнитами, — начинает Ниджимура обычное свое объяснение. — Когда рядом помещают одноименные полюса, они отталкиваются. То же самое происходит с Радугой и другими проектами. Нам слишком тяжело находиться рядом. К сожалению, взаимодействие с линиями Наследия происходит по точно такому же принципу. Они мгновенно понимают, что я такое, и это их ничуть не радует.       Взгляд Маюзуми становится оценивающим.       — То есть, ты всегда знаешь, есть ли поблизости кто-нибудь из них, неважно из какой линии.       — А ты быстро схватываешь. Да, именно так. Наследие поставило себе целью внедрить своих людей практически во все госструктуры в мире. И для них очень важно оставаться в тени. Можешь догадаться, сколько счастья им принес сам факт существования кого-то, кто способен вычислить их с одного взгляда.       — Да уж, могу себе представить, — соглашается Маюзуми. — Ладно. Какими будут наши действия?       Он коротко смотрит на Киеши, напоминая, что тот по-прежнему часть этого разговора.       — Я хочу выйти на контакт с линией отступников Наследия, но сам этого сделать не могу. Провидение относится с подозрением к любой части Наследия, и помогать мне не станет. Отступники могли бы поверить Акаши Масаоми, и тут в игру вступишь ты. В любом случае, у двух людей намного больше шансов выйти с ними на связь, чем у меня одного.       Киеши не уверен, зачем нужно его участие во всем этом, и уж не из жалости ли Ниджимура пытается его привлечь. Он не имеет к этому почти никакого отношения, и ему особо нечего предложить для выполнения настолько важного задания.       — И откуда ты знаешь, где их искать? В телефонной книге посмотрел? — с издевкой интересуется Маюзуми.       — Я знаю, где они, — невозмутимо говорит Ниджимура. — В Колорадо есть база Змееносцев. Если мы встретимся на их территории, они, возможно, будут настроены нас выслушать и согласятся помочь. Если, конечно, контакт с ними еще не налажен в Японии.       Пусть на лице у него ничего не отражается (и Киеши невольно думает, что тренировки в стиле Куроко дали ему неплохое преимущество и в корпоративном мире), Маюзуми явно взвешивает все за и против того, насколько откровенным он может позволить себе быть.       — Не совсем, — говорит он в итоге. — Они оказались не особо контактными, если честно. И стремления вести переговоры с Масаоми-саном тоже не проявили. Поэтому я не уверен, что твоя затея выгорит.       — Даже не сомневайся, — заверяет Ниджимура. — Так ты в деле?       — Согласен ли я блуждать с тобой наугад по Колорадо?       — Именно.       Маюзуми пожимает плечами.       — Почему бы нет.       — Чудно. Кстати, я все еще хочу увидеть Центр.       — Давай завтра после обеда. Технически, я его сам еще не видел. Стоит, наверное, все же отметиться.       — Отлично. Теппей, тебе подходит?       Киеши вопросительно смотрит Маюзуми, ожидая возражений относительно его участия в этом мероприятии, но выражение лица у того не меняется.       — Без проблем, я все равно ничем не занят. Похоже, будет весело.       — Вот и славно, — хлопает Ниджимура его по плечу. — Теперь у нас есть план. ***       — Вот, — передает Маюзуми конверт Киеши в руки, прежде чем покинуть комплекс Провидения. — Я пообещал Куроко, что передам это тебе.       Киеши с удивлением смотрит на подписанный аккуратным почерком Куроко конверт.       — Ты действительно говорил с Куроко?       — Естественно. То, что ты раскрыл мою легенду слишком рано, еще не означает, что я не приложил к ее созданию достаточно усилий, — говорит Маюзуми. — Я действительно сказал Куроко, что собираюсь с тобой увидеться. Он считает, я в гостях у моих тети с дядей. Наверное. Возможно, он тоже не поверил, по нему сложно что-то понять.       — Спасибо за письмо, это очень мило с твоей стороны.       Маюзуми только фыркает. Он не смотрит на Киеши, как бы между прочим роняя:       — К твоему сведению, Куроко думает, что ты все еще восстанавливаешься после операции.       Ему удается застать Киеши врасплох.       — Но так и есть, — протестует он.       — Правда? Мы провели на ногах больше часа, а ты ни разу не сбился с шага. И хромоты я не заметил.       Взгляд Маюзуми становиться острым, и настает очередь Киеши отворачиваться.       — Обычная прогулка моему колену не может навредить, — неубедительно оправдывается он.       — Ага, не вопрос, — говорит Маюзуми и разве что глаза не закатывает, разворачиваясь, чтобы уйти. — Наша суперсекретная миссия обещает стать феерией. Я уже предвкушаю бездну неловкого молчанья.       — А он мне нравится, — довольно ухмыляется Ниджимура, когда Маюзуми скрывается из виду. — И он куда проницательнее, чем я думал.       — Да уж, — говорит Киеши, инстинктивно касаясь своей ноги. Доктора из Провидения хорошо над ним поработали — настолько хорошо, что Киеши почти уверен, что теперь в его теле обитают крошечные роботы (хотя его и заверили, что это не так).       — Ты действительно хочешь, чтобы я отправился вместе с вами? — спрашивает Киеши, надеясь увести разговор подальше от своего колена.       — Хочу, — подтверждает Ниджимура, и разом сбрасывает с себя всю веселость. — Слушай, Теппей. Ты не обязан, это может быть опасно, и я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Но я думаю, твое умение видеть то, что скрыто под поверхностью, может стать для нас по-настоящему ценным.       — Но я обычный человек, — возражает Киеши. — Я никак не связан ни с Чудесами, ни с Провидением.       — Именно потому что ты обычный, я считаю твое участие важным, — не отступает Ниджимура. — Ты не один из тех, кто встречается с Чудесами, и ты не работаешь на какую-нибудь могущественную компанию вроде Акаши Индастриз или Провидения. Ты просто парень со стороны. И я думаю, нам понадобятся люди, не замешанные во всем этом.       В его словах присутствует определенная доля смысла, отрицать которую не выходит, даже если Киеши по-прежнему считает, что Ниджимура просто старается заставить его почувствовать командный дух.       — Эй, выше нос, — улыбается Ниджимура, а потом его руки вдруг оказываются у Киеши на плечах, а сам он настолько близко, что их лица почти соприкасаются — со стороны даже может показаться, что они целуются.       Это не первый раз, когда Ниджимура начинает на него вешаться на ровном месте, и теперь Киеши уже знает причину для этой внезапной страсти.       — Шузо-кун, если ты здесь не по работе, тебе с твоим другом незачем находиться на базе, — чеканит холодный голос.       Ниджимура немного отстраняется, но продолжает обнимать Киеши за шею одной рукой.       — О, Химуро-сан. Рад снова вас видеть. Как прошло собрание совета директоров?       Красивый элегантно одетый японец меряет их хмурым взглядом. Киеши помалкивает, прекрасно зная, что лучше ему не отсвечивать в присутствии Химуро Рюичиро.       — Белый Рыцарь с честью удержал контроль над ситуацией, — натянуто сообщает Рюичиро. — Несмотря на то, что расклад был явно не в его пользу.       — Хм-м, — говорит Ниджимура и опускает руку ниже по спине Киеши.       На лице старшего Химуро отчетливо проступает отвращение, он чопорно кивает, прежде чем пойти дальше.       — Зачем ты его постоянно доводишь? — спрашивает Киеши, когда он уже не может их слышать.       — Тацуе бы понравилось, — говорит Ниджимура, роняя руку и отступая на шаг.       Насколько Киеши может судить, Химуро Рюичиро из числа тех гомофобов, которые внешне не проявляют свою агрессию, но при этом чувствуют себя в крайней степени неуютно рядом с открытыми геями. К огромному несчастью для своего сына, никогда не скрывавшего своей ориентации. Но исходя из собственного печального опыта, Киеши знает, что обстоятельства могли бы сложиться для Химуро куда хуже.       — Похоже, ты ему и правда не нравишься, — замечает Киеши.       — Он думает, я трахал его сына.       — А ты..?       Ниджимура ухмыляется.       — Нет, но ему об этом знать не обязательно.       — Химуро вообще в курсе, что его отец — один из соучредителей Провидения? — задает Киеши вопрос, не дававший ему покоя с тех самых пор, как он обнаружил, что Химуро Рюичиро занимает место в совете директоров.       — Я так не думаю, — говорит Ниджимура. — Бедняга Химуро. Он так мечтал попасть в фантастический комикс, даже не подозревая, как много людей из его окружения уже в нем живут.       — Ну, теперь-то он определенно попал, куда хотел, — припоминает Киеши, что Химуро Тацуя встречается с Мурасакибарой Ацуши.       — До сих пор не верится, что он с 989. Дичь какая. Иногда мир такое тесное место.       Киеши смотрит на Ниджимуру с любопытством. Он так упорно называет Чудеса по их моделям, как будто считает, что у него нет права называть их по именам. (Киеши даже не подозревал, что у Чудес есть какие-то «модели», пока Ниджимура не начал называть Куроко «452». И это только вывело сожаление обо всем, через что им пришлось пройти, на новый уровень, и хотел бы он, чтобы Ниджимура больше так не делал. Но, видимо, у Ниджимуры были свои причины цепляться за цифры, и не Киеши было о них судить).       — Ты говорил, что знал 989, когда он был у военных на базе, так ведь? — внезапно спрашивает Ниджимура.       — Да, было дело. Моя команда из средней школы проводила с Чудесами тренировочную игру. Ничего хорошего из этого не вышло.       — Могу себе представить. Теппей, ты точно уверен, что хочешь помочь? Ты осознаешь, насколько это может быть опасно? ***       Киеши много размышлял о том своем противостоянии с Мурасакибарой Ацуши. Это его личная незаживающая рана, напоминающая о том, что он мог бы сделать намного больше.       Когда они играли против Чудес, проигрыш ни для кого не стал сюрпризом, хотя, кое-кто из его школы потом не на шутку расстроился, словно они всерьез рассчитывали на победу.       — Почему вы так надрываетесь? — спросил тогда Мурасакибара. — Вы знали, что проиграете.       И ответ так сильно разозлил его, что Киеши не мог забыть его реакцию еще много месяцев (и лет). То, какую ярость вызывал у него любой, кто сражался без шанса на победу, показалось Киеши невыносимо грустным.       Спустя какое-то время он хотел вернуться на базу. Он слышал, военные пригласили подростков на базу, чтобы те помогли Чудесам в социализации, и хотел вызваться добровольцем. Это оказалось не совсем возможным, из-за всего того, что как раз творилось в его жизни, но мысль прочно засела у него в голове.       Он ничего не мог поделать с мыслями о том, насколько одинокими были Чудеса, и он хотел бы хоть как-то облегчить их боль. Но он так ничего и не сделал.       Встреча с Куроко, с остальными Чудесами, а потом и с Ниджимурой, только уверила его в своих догадках — в прошлом Чудес действительно было слишком много боли. И у него был шанс попытаться и сделать что-то правильное, но он упустил этот шанс.       И то, что он ничего не сделал тогда, не давало ему покоя до сих пор. Никто не говорил, что у него получилось бы, что его участие изменило бы для них хоть что-то, но ему не давала спокойно жить сама эта мысль — он даже не попытался. ***       Поэтому он говорит:       — Шузо, я рад помочь тебе в чем угодно, ты же знаешь.       Ниджимура подмигивает ему.       — Вот именно, Теппей, я знаю. О чем и речь. Это может быть опасно. И мне не хотелось бы пользоваться тем, что ты хороший человек.       Киеши отвечает не сразу, размышляя над тем, как же он ненавидит, когда люди называют его «хорошим», или «честным», или приписывают ему любую другую притянутую за уши добродетель, которой в его характере и не пахнет.       Но, опять же, он помнит, как ему не нравилось, когда его называли Железным Сердцем, и осознает, что если люди угадывали слишком близко к истине, он это точно так же ненавидел.       Получается, ему просто невозможно угодить.       — Ты мной не пользуешься, я правда хочу помочь, — настаивает Киеши. Он все еще не представляет, чем именно может быть полезен, и по-прежнему подозревает, что предложение Ниджимуры продиктовано жалостью.       — Теппей, ты действительно мне тут нужен. Но еще меня не покидает ощущение, что на самом деле причина твоего решения кроется в ответе на один весьма неделикатный вопрос.       Киеши не показывает свое удивление.       — Шузо, я не стал бы что-то от тебя скрывать.       — Очень хорошо, — говорит Ниджимура с долей скептицизма. — Тогда, почему ты не хочешь возвращаться в Японию?       Киеши вздрагивает всем телом и подозревает, что отпираться уже поздно.       — Не понимаю, почему это так важно? — не сдается он так сразу.       Наступает долгая и неуютная пауза, Ниджимура продолжает сверлить его взглядом, и уж он-то не сомневается в исключительной важности его ответа, хотя Киеши не представляет, почему.       Но Ниджимура был ему хорошим другом все эти месяцы (возможно, намного лучшим, чем Киеши заслуживал), так что, ему не сложно дать более или менее правдивый ответ.       — Мне стало слишком тяжело находиться в Японии, — начинает он, и даже если он готов поделиться этим с Ниджимурой, ему все равно очень сложно об этом говорить. — Есть одна девушка, — говорит Киеши, потирая шею и отводя взгляд. Он надеется, что больше ничего говорить не придется, но выражение лица Ниджимуры не оставляет от этой надежды и мокрого места. — Я люблю эту девушку. Как и мой лучший друг. И всем стало только лучше, когда я уехал.       Вот она. Правда.       (Но не вся — шепчет тихий голос. Но определенно ее часть).       Ниджимура вздыхает.       — Да уж, о чем-то таком я и подозревал. Именно поэтому я сомневаюсь, что наша эскапада пойдет тебе на пользу, Теппей. Есть у тебя такая манера — ты считаешь, что если уж кому-то придется пострадать, то это обязательно должен быть ты.       — И что с этим не так? — спрашивает Киеши почти обижено. Да, он скорее предпочтет сам подставиться под удар, чем позволит причинить кому-нибудь вред. И он решительно не понимает, почему это вдруг плохо.       — Во-первых, это немного эгоистично, — говорит Ниджимура. — А во-вторых, рано или поздно ты рискуешь из-за этого погибнуть. — Он хлопает Киеши по плечу. — Подумай над этим, Теппей. В твоей жизни есть люди, которые не захотят смотреть, как ты страдаешь. ***       Со стороны Ниджимуры достаточно нечестно называть его эгоистом за то, что сам Ниджимура делает с собой постоянно. Ниджимура Шузо несет бессменный караул на страже благополучия всех вокруг. Киеши частенько задумывается о том, насколько хороший капитан баскетбольной команды мог бы из него получиться.       Когда Маюзуми ни с того ни с сего написал ему, до Киеши даже не дошло, что за этой электронкой может крыться некий тайный мотив. Он просто подумал, что Ниджимуре будет интересно встретиться с кем-то, кто ходил с Акаши в одну школу, и только поэтому он упомянул о визите Маюзуми.       Но едва он об этом рассказал, как Ниджимура умолк ненадолго, а потом уточнил:       — И ты с ним ни разу не разговаривал со времен школы?       — Да не то чтобы, — ответил Киеши, по-прежнему не улавливая, к чему этот вопрос. — Я даже не знал, что он общается с Куроко. Но раз все так складывается, есть смысл повидаться, разве нет?       — Да, смысл есть, — странным голосом сказал Ниджимура. — И он ходил в одну школу с 0102? В Киото?       — Да? — Киеши наконец-то уловил в его интонациях подозрение в сомнительности такого совпадения. — Что в этом странного?       — Например то, что 0102 усыновил Акаши Масаоми, Теппей. Может, и правда ничего такого, но я бы предпочел выяснить все наверняка. Слишком уж много совпадений.       Как выяснилось, уже какое-то время Ниджимуру беспокоила мысль, как бы кто-нибудь не попробовал подобраться к Провидению, используя Киеши. Когда он связал воедино все ниточки и убедился, что Маюзуми работает на Акаши Масаоми, это привело его в состояние ледяного бешенства. Он был в такой ярости, что с трудом верилось в его способность спокойно сидеть и мило улыбаться, когда они должны были все же встретиться с Маюзуми; и Киеши шел на эту встречу, внутренне готовясь вмешаться до того, как прольется чья-то кровь. Но о чем бы они ни поговорили, пока Киеши ходил за тортиками, этот разговор, по всей видимости, вернул Ниджимуру в доброе расположение духа.       Ниджимура очень переживает за людей, ставших частью его жизни. И поэтому так сложно разобраться, зачем он зовет Киеши на эту миссию — действительно ли он хочет, чтобы Киеши согласился, или наоборот, ждет, что он откажется. Сложно сказать.       Киеши и сам не знает, искренне ли хочет он на эту миссию, или, как недвусмысленно намекнул Ниджимура, просто пытается сбежать от собственных проблем. ***       Киеши разворачивает письмо от Куроко, как только возвращается в квартиру Алекс.       Он посмеивается, пока читает его — у Маюзуми не было ни единого шанса сохранить свою легенду.       «Дорогой Киеши-сенпай,       Я не уверен, станет ли Маюзуми-сан читать это письмо, прежде чем отдаст его тебе, но, полагаю, я могу по меньшей мере предупредить тебя относительно его мотивов. Мне не очень верится, что истинная причина его поездки в Америку заключается в визите к родственникам, но если окажется, что так и есть, я приношу свои извинения за эти подозрения.       Я надеюсь, у тебя все хорошо, и что твое колено идет на поправку. Надеюсь, скоро ты вернешься домой. Новые первогодки все отличные ребята, но без тебя Сейрин уже не та.       Пожалуйста, напиши тренеру и капитану. Они не говорят об этом, но я знаю, их очень тревожит тот факт, что от тебя давно ничего не было слышно.       Передавай привет Ниджимуре-сану и Алекс-сан от меня.       С наилучшими пожеланиями,       Куроко Тецуя.»       Киеши бережно складывает письмо, размышляя о способности Куроко ненавязчиво бередить старые раны.       Он берет в руки телефон и просматривает последние письма от Хьюги и Рико. «Идиот, ты расстроил Рико!» и «Пожалуйста, напиши, Теппей, все о тебе беспокоятся».       Он правда собирался ответить на оба письма сразу же, как только их получил. И точно так же собирался каждый день с тех пор. Каждый день он думал — сегодня, я напишу им сегодня. Потом день заканчивался, а он так ничего и не писал.       И ему бы написать прямо сейчас, но вместо этого он пишет Куроко.       «Получил твое письмо. Маюзуми славный парень. Скажи всем, что я в порядке.»       Он выключает телефон сразу после того, как нажимает «отправить», и вытягивается на кровати. Еще слишком рано ложиться спать, но Киеши понятия не имеет, чем еще ему сейчас заняться. Он уверен только в одном — что бы ни задумал Ниджимура, он хочет помочь.       Потому что он определенно не хочет возвращаться в Японию.