2. Что написано пером
19 января 2019 г. в 23:05
Когда Шузо снова просыпается, у него по-прежнему все болит, но странным образом ему легче дышать — намного легче, чем было когда-либо. Его немедленно накрывает чувством вины, и чувство настолько сильное, что его начинает подташнивать. Ты рад, что они мертвы? И тогда он начинает задыхаться.
— А. Ты очнулся. Поздравляю.
Холодный безэмоциональный голос действует как вывернутое за шиворот ведерко льда, но это помогает Шузо успокоить дыхание. Рядом с ним на колени опускается девочка — у нее такие же темные глаза и волосы, как у него самого, и она смотрит с абсолютно непроницаемым выражением лица.
— 54 не верил, что ты выживешь. Но я допускала такую возможность.
Он собирает себя с пола, все его тело как открытая рана. Сам воздух вокруг кажется легче, и теперь он понимает, почему.
— Кто ты?
Его голос срывается и скрипит, словно он очень долго кричал, и поэтому вопрос звучит намного резче, чем он хотел.
— 62, — отвечает она с полным безразличием к его голосу или тону.
— Из какого… из какого ты Поколения?
Он никогда не встречал Радугу из Джаббервок, но все его взаимодействие с Поколением Джаббервок не сулит ничего хорошего от их Радуги.
Девочка наклоняет голову.
— У меня нет Поколения.
Для него это пустой звук. Она не ждет особого приглашения и просто закатывает край своей робы, обнажая бедро. Там выбито «1362». Клеймо на его собственной коже — ПК-Р1365 — первыми двумя буквами кода подтверждает связь, приковавшую его намертво к другим Королям.
— Ты действительно не знаешь историю собственной модели? — спрашивает она голосом, по-прежнему лишенным любого признака человечности — в нем нет выражения, нет интонаций, нет даже тени любопытства, которое обычно присутствует в вопросах.
У проектов Тейко нет никакой истории, так что он не знает, о чем она говорит. Он думает, что она, наверное, имеет в виду историю Радуги, но его это никогда особо не интересовало. Только Короли имели значение.
(И больше их нет. Он один. Их смерть все еще бьется эхом у него внутри, и больше ничего не имеет для него значения).
— Радуги противоположны другим проектам. Нас не должны были включать в Поколения, и обычно не включают. Но время от времени ученым нравится экспериментировать, и тогда они помещают одного из нас в Поколение. Это всегда плохо заканчивается.
— Я не… я не знаю, о чем ты говоришь.
Взгляд темных глаз не отпускает. Это словно смотреть в ночное небо — безучастное и немое.
— Нет, ты знаешь. Мы не можем взаимодействовать с другими проектами в течение длительного периода времени. Обычно, мы умираем. Венец, Джаббервок, Несокрушимый, Небо — все они умерли, всего за пару лет с момента включения в Поколение.
Этого он действительно не знал, и от этого становится только хуже, потому что он жив, а остальные — нет. Его не должно тут быть. Умереть должен был он, не они.
— До сих пор выжить удалось лишь тебе и Чуду.
— Чудо… — дергается Шузо, что-то ворочается у него в памяти.
— Он уже мертв. Он пережил включение, но в итоге оно свело его с ума, и Поколение избавилось от него.
— Они его убили? — ужасается Шузо.
Подобное не укладывается у него в голове — убить кого-то из своего Поколения, предать свое Поколение — он бы скорее сам умер тысячу раз, чем причинил вред своей семье.
— Он был склонен к насилию и садизму. Или мазохизму, как посмотреть.
Чудо. Теперь он начинает вспоминать. (Ты должен помнить).
— Они собираются включить меня в Чудо.
— Да, полагаю, именно так они и сделают, — подтверждает 62.
(Ты должен помнить. Ты должен рассказать другим Радугам).
— Чтобы Чудеса и меня убили? — с горечью спрашивает Шузо. И его это даже не расстраивает. Пусть убивают.
— Чтобы посмотреть, что получится. Только поэтому они и делают все то, что делают, — говорит 62. — Тебе должно быть это известно лучше, чем кому-либо другому, 65. У них почти получилось с Джаббервок, но Поколение оказалось слишком жестоким и нестабильным. Венец был слишком мягкотелым, слишком пассивным, слишком слабым. Король был их попыткой создать связь между проектами, они хотели посмотреть, усилит ли личная привязанность их индивидуальные способности…
— Заткнись! — не выдерживает Шузо. — Закрой свой рот, ты понятия не имеешь, о чем говоришь!
Девочка не выглядит хоть сколько-нибудь впечатленной его вспышкой.
— Это твоя история, ПК-Р1365. История, которую ты не можешь стереть.
(Ты должен рассказать другим Радугам).
Но он не хочет. Не сейчас. Он не может заставить себя довериться этой странной безэмоциональной девочке. Не так быстро, только не сейчас, когда боль от смерти его семьи еще так невыносимо свежа у него под кожей.
— Меня зовут Шузо, — устало говорит он.
Его имя Шузо — и это то, что он не забудет никогда и ни за что, через что ему ни пришлось бы пройти.