Твое сердце не сковано льдом (ведь оно обжигает)

      Джеймс «зови меня Джейми» О’Рейли — один из самых общительных и обаятельных людей, встречавшихся Маюзуми за всю его жизнь, и это невероятно сбивает с толку, учитывая, что он возглавляет компанию, по факту принадлежащую Масаоми. В Японии Маюзуми успел привыкнуть к определенному шаблону поведения среди доверенных лиц Масаоми (к мудачеству помноженному на беспринципность, в основном), и улыбчивый шатен, у которого весь стол заставлен фотографиями жены и детей, едва ли вписывается в привычный образ.       — Я так рад, что ты здесь, Чихиро, мы тут занимаемся по-настоящему важными вещами, мне уже не терпится все тебе показать, — сияет Джейми лучезарной улыбкой, выпаливая все это на одном дыхании.       — Жду не дождусь, — говорит Маюзуми, гадая, как именно Масаоми объяснил его приезд. — Я слышал много хорошего про… эм… НИТЦРФША?       — Научно-исследовательский Технологический Центр Реабилитационной Физиотерапии имени Шиори Акаши, — с готовностью подсказывает Джейми.       — Несладко же вам пришлось, когда настало время печатать визитки, — замечает Маюзуми.       — Не то слово, — подтверждает Джейми, малость сникнув. Впрочем, он тут же бодро продолжает, — у нас над этим работает Брэнд. Было немало весьма позитивных вариантов.       — Он его в честь мамочки назвал, что ли? — спрашивает Маюзуми, с трудом представляя в списке личных качеств Масаоми что-нибудь хоть отдаленно напоминающее сыновью любовь.       — Вовсе нет, — озадачено говорит Джейми. — Он назвал его в честь своей жены, ты разве не знал?       — У него есть жена? — восклицает Маюзуми, не скрывая своего шока. Честно говоря, ему и в голову не приходило, что Масаоми может быть женат, с виду тот казался тем еще ходоком.       — У него была жена, — поправляет его Джейми. — Она умерла, мир ее праху. Ее портрет есть в холле.       Обнаружить, что Масаоми вдовец, даже еще более дико, чем выяснить, что он был женат. Отдельным потрясением для Маюзуми становится сам факт, что он назвал целый комплекс (в особенности, именно этот комплекс) в честь своей мертвой жены. Масаоми не из тех, кто станет что-либо делать из сентиментальных побуждений, а значит, для подобного решения должны быть какие-то причины. Маюзуми пытается придумать хоть одну достаточно убедительную, но воображение ему отказывает.       — Итак, хочешь осмотреть Центр? — как-то не очень уверенно предлагает Джейми, словно внезапно осознает, что Маюзуми понятия не имеет, что здесь творится.       — Естественно, — улыбается Маюзуми со всем профессионализмом, который способен изобразить. Хотел бы он знать, что Масаоми наплел этим людям о причинах, по которым отправил к ним своего представителя. ***       — В общем, это игровая зона, — говорит Джейми, махнув рукой влево. — Место, где дети могут расслабиться. Там есть игровые приставки и еще куча всяких разных игрушек, хотя, есть кое-что и для тех, кто не любит сидеть на месте.       — Вижу, — говорит Маюзуми, бросая взгляд на впечатляющий стенд для скалолазания и хорошо продуманный набор тренажеров. Пара подростков как раз прыгают дюльфером.       — Большинство детей не особо стремится во внешний мир, так что, мы постарались создать им здесь подходящие условия, — поясняет Джейми.       Маюзуми думает, что для звучащей в его голосе гордости есть все основания, учитывая проделанную тут работу, и еще думает о том, с чего бы генеральному директору лично проводить для него эту экскурсию.       — А здесь у нас лаборатории. Дети нечасто сюда заглядывают, если только сами не хотят, конечно. Некоторые из них интересуются наукой и медициной, поэтому мы поощряем их участие в наших исследованиях.       — Тут весьма… красочно.       Маюзуми сомневается, что существует еще хоть одна лаборатория, где в ходу были бы крашенные цветными пятнами халаты, а оборудование пестрело всеми цветами радуги. Яркие краски повсюду, вплоть до микроскопов.       — Мистер Акаши подумал, что детям будет неуютно среди белых стен, — с грустью в голосе говорит Джейми.       Маюзуми согласно кивает. Такого рода предусмотрительность очень в духе Масаоми.       Вопреки расхожему мнению, Акаши Масаоми вовсе не был каким-то бессердечным Кощеем Бессмертным, чахнущим над златом и выжимающим все соки из окружающих. Он по-своему заботился о своих сотрудниках и желал им счастья. И его стремление оградить похищенных безумными учеными детей от лишнего стресса, раз уж они вынуждены жить в лабораторных условиях, было вполне логичным.       — Удивительно, как много из них решило жить здесь, — будничным тоном замечает Маюзуми.       Что на самом деле удивительно, так это как военные и общественность допустили нечто подобное. Но у Акаши Масаоми были свои способы достижения целей, и в этом конкретном случае его целью было создать место, где спасенные из второго Тейко дети могли бы жить в мире и покое.       — Многим из них попросту некуда идти, — печально говорит Джейми. Он, похоже, из тех людей, которым сложно скрывать свои чувства, и тем боле странно видеть его на посту управляющего одной из компаний Масаоми. — У них или вообще нет семей, или их прежние семьи не в состоянии о них позаботиться. Мистер Акаши знал, что государство ни за что не станет оплачивать счета за медикаменты и терапию, поэтому и решил взять дело в свои руки.       — А если вдруг понадобится изучить их чуть тщательнее, то это просто беспроигрышный вариант, — сухо заканчивает мысль Маюзуми.       — Боже, нет! То есть, да, но не в таком смысле. Дети хотят знать, что с ними случилось. Они хотят научиться контролировать свои способности, а если получится, то и подавить их, чтобы однажды снова стать обычными людьми. Они как никто тут заинтересованы в том, чтобы разобраться, как теперь устроена их физиология.       Маюзуми не сомневается, что так оно все и есть, но еще он точно знает, что Масаоми всегда получает то, что нужно именно ему, попутно очень качественно внушая всем вокруг, что они сами этого хотели.       — Можешь сам поговорить с детьми, — предлагает Джейми. — Нам тут нечего скрывать.       — Уверен, тут все превосходно справляются со своей работой, — как можно мягче говорит Маюзуми, уловив просочившееся в голос директора негодование. — Но если это возможно, я бы действительно хотел поговорить с кем-нибудь из детей. Это все-таки часть моей работы, сам понимаешь.       Это ставка на удачу, потому что он до сих пор понятия не имеет, в чем же по мнению Джейми О’Рейли должна заключаться его работа.       — Конечно, — кивает Джейми. — Иди за мной, я познакомлю тебя с парой ребят. ***       — Так что, вот только честно, ты трахаешься с Масаоми Акаши?       Хорошо, что он в этом момент ничего не ест и не пьет, думает Маюзуми. В противном случае он бы обязательно подавился, а потом, скорее всего, еще и бы и помер от созданного этим вопросом эффекта ужаса.       Но, как бы там ни было, он провел целый год, копируя безэмоциональную манеру поведения Куроко, и выражение его лица остается прохладно нейтральным, когда он отвечает:       — Нет. Святые угодники, да он достаточно старый, чтобы сгодиться мне в отцы, это же отвратительно.       Чарли Ланкастер только хохочет.       — Да ты гонишь, чувак огонь. И не такой уж он и старый. Он был номером один в рейтинге ЭПЯТ* на тамблере.       Маюзуми пытается уложить это в свою картину мира и терпит сокрушительное фиаско. Ему всегда были непонятны принципы, по которым работает человеческое либидо. Аналогичные проблемы у него возникали, как только речь заходила о привлекательности кинозвезд.       — Тебе даже не обязательно быть геем, чтобы сказать, что ты бы вдул Масаоми, — развивает Чарли свою мысль дальше. — Он буквально излучает такую ауру сексуальности, что ты можешь смело это признать и при этом остаться абсолютно спокойным за свою мужественность. Я правильно говорю, Зейн?       Молчаливый Зейн Монарт лишь глубокомысленно кивает.       — Короче, нам ты можешь признаться, мы никому не скажем, — продолжает наседать Чарли.       — У меня нет, не было, и никогда не будет секса с Масаоми Акаши. С чего вы вообще это взяли?       Чарли пожимает плечами.       — Ну, тебе сколько? Двадцать? Как еще ты мог получить такую работу?       Маюзуми выгибает бровь.       — Волшебство позитивного мышления.       Чарли полностью игнорирует такой вариант.       — Если только ты не гений, думаю, твой путь наверх лежал через постель, — Чарли оценивающе меряет его взглядом. — А на гения ты не особо похож.       — Спасибо. Мне весьма льстит, что ты считаешь меня похожим на того, кто способен сделать карьеру на одной только физической привлекательности, — говорит Маюзуми, чем вызывает у Чарли новый взрыв смеха.       Оба подростка — и скорее андрогинной внешности Чарли, и нескладный долговязый Зейн — выглядят слишком хрупко, и, несмотря на их улыбки, есть в них что-то, наводящее на мысли о пережитой травме. Все спасенные из второго Тейко дети выглядят или как невероятно развитые физически супербойцы, или как эти вот двое — словно их порывом ветра может унести.       — Да ладно тебе, — тянет Чарли, — мне ты можешь все рассказать. Что ты на самом деле тут делаешь?       Маюзуми уже открывает рот, чтобы ответить, когда Зейн хлопает его по руке, привлекая к себе внимание и обрывая уже выстроившуюся цепочку мыслей.       — Чарли, — ворчит Зейн, нахмурившись. — Большой шишке это не понравится.       — Ладно-ладно, никакого веселья с тобой, — закатывает Чарли глаза, и Маюзуми с удивлением осознает, что был готов выложить все, как на духу.       На него тут же снисходит неприятное озарение, и он изобретает вежливую причину, по которой ему срочно нужно пойти пообщаться с парой девочек, склонившихся над ярко-фиолетовым микроскопом за столом поотдаль.       — Чарли раздает Приказы? — подает голос одна из девочек, поднимая взгляд.       Она похожа на японку, только глаза у нее зеленые, и это немного неожиданно, ведь практически все японские дети, которые были во втором Тейко, предпочли остаться в реабилитационном центре ВС. Впрочем, она говорит по-английски без акцента, возможно, она все же американка.       — Она попыталась, — подтверждает Маюзуми.       — Он обожает это делать, — говорит вторая девочка, и ее голос не громче шепота.       — Он? — переспрашивает Маюзуми. — Но я думал…       Это Джейми сказал ему: «Чарли и Зейн живут у нас дольше всех, ты можешь порасспрашивать Чарли о чем хочешь, она весьма общительна», и Маюзуми сделал вывод о гендерной принадлежности Чарли исходя из его слов.       — Они любят менять местоимения, чтобы путать и смущать людей, — говорит зеленоглазая девочка. — Они думают это весело — смотреть, как люди из-за этого теряются и не знают куда себя деть от неловкости.       — А, вот оно что, — понимающе кивает Маюзуми. Обе девочки, похоже, удивлены его ровной реакцией, но он не считает нужным объяснять им, что в свое время он ходил в одну школу с Мибучи Рео, от которого выслушал множество пространных и весьма познавательных лекций о непостоянстве гендерной самоидентификации со всем вытекающими из этого непостоянства плюсами и минусами.       — Красное сердце и Черное сердце, — едва слышно говорит вторая девочка. У нее белые волосы и половину ее лица закрывают солнцезащитные очки.       — Чарли может тебе Приказать только если ты на него смотришь. Но если закрыть глаза, то эффект теряется. Я так и делаю.       — Приму к сведению. У Зейна, значит, Черное сердце?       — Именно. Не первой свежести суп-набор, если угодно, но из них двоих он все же поприятнее. Он управляет светом, поэтому сила Чарли на него не действует.       — Я не собирался шутить на эту тему, просто не знал, что от Черных проектов что-то осталось, вот и удивился. Черные не входили в категорию успешных проектов.       И он ничего не может поделать со своей особой заинтересованностью в Черных проектах — в конце концов, Акаши тренировал его копировать Куроко.       — Как и Белые, — тихо говорит светленькая девочка.       Маюзуми внимательно смотрит на нее. Она крепко держится за руку своей подруги, но теперь он видит, что это больше для опоры, чем для выражения привязанности, и еще у нее много синяков, как будто она часто падает.       — Я Чихиро Маюзуми, — медленно говорит он, когда понимает, что так и не представился.       — Мари Вайт. Мари, как Мари Кюри, и Вайт… — она пожимает плечами. — Или С10-984. Если так удобнее.       — Мари — красивое имя.       Маюзуми приходит к выводу, что она одна из тех детей, чье имя не удалось выяснить, а прошлое — отследить. Сами дети не помнили ничего о своей прежней жизни (а если и помнили, то не так уж много), и поэтому, если их отпечатков пальцев не было в федеральной системе, или если в полицию не поступало заявление о пропаже, то они оставались потерянными навсегда.       — Мари Хошизо, — называется девочка с зелеными глазами. — С7-768. Зеленое сердце, Зеленые глаза.       Маюзуми не может отделаться от мысли, как это жутко, то, что они, кажется идентифицируют себя по вживленным им органам. (С другой стороны, почему нет? Если ничего другого им не оставили).       — Мари и Мари. Миленько.       — Зачем ты здесь? — резко спрашивает Мари, и вся та враждебность, что тщательно сдерживалась с самого начала, резко прорывается наружу.       — Просто так, — пожимает Маюзуми плечами. — Наверное, просто хотел увидеть, как вам тут живется.       — Ты что, социальный работник?       — Смеешься? Думаешь, я мог бы себе позволить этот костюм на зарплату госслужащего?       Мари смеется, и вторая Мари робко улыбается.       — Так ты один из парней Масаоми. И что ты тут забыл?       — Я действительно просто осматриваю Центр, — и затем, только лишь потому что он предполагает, что это должно их немного успокоить, Маюзуми добавляет, — я знал Акаши Сейджуро в старшей школе. Мы были… друзьями, когда его похитили.       — А, ты про единственную причину, по которой всем не срать на то, что с нами случилось? — фыркает Мари.       Маюзуми не пытается встать на защиту людей, принимавших участие в спасательной операции, пусть даже по здравому размышлению он знает немало тех, кому на самом деле не все равно, но он может понять и ее.       — Вам тут нравится?       — Это не то чтобы твое дело, не так ли? — с вызовом бросает Мари, и предметы вокруг них начинают мелко вибрировать, словно при землетрясении.       — Не мое, — соглашается Маюзуми, выдерживая спокойный тон. — Но я знаю пару людей, которые могут помочь, если вам тут не нравится.       — Мне тут нравится, — говорит Мари.       — Это наш дом, — добавляет другая Мари, ее голос по-прежнему звучит тихо, но твердо. Окружающие предметы замирают. — Для некоторых из нас — это единственный дом, который у нас когда-либо был.       И опять же, если разобраться, это похоже на правду, раз уж большинство детей не помнит своей жизни до Тейко.       — Понял. Отваливаю.       Он собирается уходить, с него достаточно социального взаимодействия на сегодня, но останавливается, когда что-то удерживает его пиджак.       Мари смотрит прямо на него, хотя ее глаз не видно за очками.       — Ты знаком с Чудесами, — говорит она.       — Я встречал некоторых их них, — уточняет Маюзуми, не совсем понимая, что на нее нашло. — Со всеми я не знаком.       — Я их помню, — тихо произносит она. Маюзуми хмурится, думая, что она, должно быть, говорит о штурме второго Тейко, в котором принимали участие Чудеса. — Иногда они мне снятся, — продолжает Мари, и ее голос звучит отстраненно, как будто мыслями она где-то далеко. — И я помню их всех. Я помню Каир. Можешь передать им это?       — Конечно, — медленно говорит Маюзуми, окончательно сбившись с толку. — Это я могу.       — Обещаешь?       — Да, я обещаю. Я скажу им, что ты помнишь Каир.       Это какая-то бессмыслица, потому что второе Теко располагалось в другой части земного шара, на острове недалеко от Гаваев.       — Спасибо, — говорит Мари, разжимая пальцы и отпуская край его пиджака.       И после этого Маюзуми уходит. ***       — Комплекс действительно впечатляет, — резюмирует Маюзуми, когда они с Джейми снова встречаются чуть позже. Подведение хоть каких-то итогов кажется в некотором смысле обязательным.       — Благодарю. Я всего лишь следую указаниям мистера Акаши, — сдержано отвечает Джейми. Маюзуми прекрасно знает по собственному опыту, какой из Масаоми организатор, и поэтому он склоняется к мысли, что Джейми просто скромничает. Масаоми не способен навести порядок даже на собственном письменном столе.       — Чуть позже подойдут мои друзья, — говорит Маюзуми.       — Конечно, без проблем. Мне нужны их имена, чтобы сделать пропуска для посетителей.       Джейми тут же начинает набирать что-то на своем айпаде.       — Теппей Киеши и Шузо Ниджимура.       Его пальцы замирают в воздухе, он отрывает взгляд от айпада, нахмурившись.       — Парень из Провидения?       — Ты его знаешь? — не скрывает Маюзуми своего удивления.       — У нас уже возникали разногласия с Провидением, — Джейми сжимает губы в тонкую линию и впервые за весь день выглядит по-настоящему недовольным. — У нас реабилитационный Центр, — объясняет он твердым и разве что самую малость осуждающим тоном. — И единственное, чем мы тут занимаемся, Чихиро, это пытаемся понять, через что пришлось пройти этим детям, и как им теперь помочь. Мы не ведем генетические разработки. У мистера Акаши на этот счет весьма однозначная позиция.       — Да, я в курсе. ***       Масаоми очень четко обозначил свою позицию.       — Меня не интересует генная инженерия, — объявил он. — Я просто пытаюсь разобраться в том, что уже существует. И мне не интересно вести собственные разработки.       — Довольно весомое заявление, — ответил Маюзуми. И принимая во внимание тот факт, что не так давно у него самого брали кровь для некоего исследовательского проекта под личным руководством Масаоми, у Маюзуми возникло ощущение, что формулировка подобного заявления упирается в обычную семантику. — Но я не вижу смысла играть словами. Вряд ли кто-нибудь решит, что вы пойдете по стопам Тейко. Если вы хотите создать новый вид людей, то так и скажите.       — Нет, — жестко отрезал Масаоми. — Не хочу. И не захочу. Никогда. — Часть напряжения рассеялась, когда он с видимым усилием заставил себя расслабиться. — Но я люблю быть в курсе событий. И вот тут-то ты мне и пригодишься, Персик. ***       — Должен сказать, я не в восторге от того, как ведутся дела в Провидении, — говорит Джейми, выдергивая Маюзуми из задумчивости.       — В самом деле? — Маюзуми думает о том, как тот мальчик, Рекс, смог превратить чудовище обратно в человека. — Они, вроде бы, тоже занимаются реабилитацией. В каком-то смысле.       — На то есть причины, — уклончиво отвечает Джейми. Он неодобрительно хмурится, а потом вздыхает. — Если тебе это действительно нужно, Чихиро, я сделаю ему пропуск.       — Спасибо, — благодарит его Маюзуми, в который раз задумавшись, за кого его тут принимают с подачи Масаоми. ***       — Считай, это твой звездный час, Персик, — сказал Масаоми, когда впервые ознакомил Маюзуми со своим проектом. — Ты, конечно же, уже прочел те файлы, которые я тебе дал.       — Те, в которых речь о тайном культе селекционеров-психопатов? — уточнил Маюзуми. — Да, ничего так чтиво, на плохо написанный сценарий для малобюджетного сериала потянет. Вы серьезно хотите мне сказать, что можно естественным путем привить человеку суперсилы?       — Неужели в это так сложно поверить? Учитывая, что мы оба знаем о существовании способа привить человеку суперсилы противоестественным путем.       — Нет, не так уж сложно. Дело скорее в том, что если бы такие люди жили рядом с нами все то время, которое, как вы утверждаете, они живут, мы бы уже заметили.       — Именно поэтому культ селекционеров-психопатов и называется тайным, — с иронией в голосе заметил Масаоми. — Как выяснилось, времени они даром не теряли, и лучшие из них успели внедриться в различные организации по всему миру. И поскольку им хватило ума не создавать себе лишних сложностей с внезапными цветовыми решениями во внешности, не так-то просто понять, не имеешь ли ты дело с кем-то из Наследия.       — И это означает, что кто-то из них может быть и в вашей компании.       — Ты такой смышленый малый, почему ты не пошел в колледж?       — Ого, вы сейчас прям как моя мама.       — Ха! Да ты везунчик. Суть в том, что мне нужно больше информации. Те из отступников Наследия, с кем я говорил, словно воды в рот набрали, как только поняли, кто я такой. Я, оказывается, весьма сомнительная личность.       — Даже не представляю, с чего они это взяли.       — Ты ходишь по тонкому льду, пацан, я все еще подписываю твои чеки.       — Вообще-то, Акане-сан подписывает мои чеки…       — Меня здесь совсем не ценят. Персик, я пытаюсь объяснить тебе твою роль во всем этом, так что сделай милость, захлопни варежку и дай мне закончить.       Маюзуми изобразил, как закрывает рот на замок.       Масаоми шумно выдохнул и возвел глаза к потолку, словно молил небеса избавить его от всего этого ребячества.       — Мне нужно, чтобы ты выяснил, какими способностями обладают остальные восемь линий Наследия.       Маюзуми выждал, чтобы Масаоми мог закончить объяснение, но когда тот больше не добавил ни слова, не выдержал:       — Что, и всего-то?       — И всего-то, — невозмутимо подтвердил Масаоми.       — И вы хотите, чтобы это сделал я? Один из новичков в компании, едва закончивший старшую школу? Не нашлось никого покомпетентнее?       — У меня в подчинении миллион людей куда более компетентных, чем ты, Персик. Я бы даже сказал, любой из моих подчиненных намного компетентнее тебя в любом вопросе. Уровень квалификации того парня, который приносит мне кофе по утрам, намного выше твоей, у нас на кухне люди более квалифицированные, чем ты…       — Да, спасибо большое, вы поразительно точно сформулировали причину, по которой я вынужден отказаться…       — Я еще не закончил. У меня есть масса более подходящих для этой задачи людей, но, как ты верно подметил всего пару минут назад, чего у меня нет, так это возможности проверить их на принадлежность к одной из линий Наследия.       Маюзуми посетило ощущение, что они ходят по кругу.       — И почему вы так уверены, что я вне подозрений?       — Действительно хочешь знать? — спросил Масаоми таким тоном, что стало совершенно очевидно — скорее всего, его ответ Маюзуми не понравится.       — Думаю, если я допускаю саму возможность взяться за эту безумную работенку, я бы предпочел знать.       — Потому что моему сыну пришлось Приказом выгонять твою инертную задницу из Маджи Бургер. Будь ты выкормышем Наследия, ты бы проявил чуть больше инициативы.       Маюзуми поразмыслил над этим высказыванием, пытаясь определить, чувствует ли себя оскорбленным. И пришел к выводу, что скорее нет, чем да.       — К сожалению, мои высокие стандарты в найме сотрудников сыграли со мной злую шутку. Я отдаю предпочтение гениям и незаурядным личностям, и мне просто нравится нанимать щедро одаренных природными данными или невероятно образованных, трудолюбивых и амбициозных людей. И в полном соответствии с подобными критериями, любой из моих подчиненных может оказаться тайным агентом Наследия. Единственная, в ком я не сомневаюсь, это Акане-чан, но ее личность слишком публична, ее знают, как моего исполнительного директора, что исключает для нее возможность работы под прикрытием. Таким образом, в моем распоряжении остаешься только ты.       — То есть, — протянул Маюзуми. — Мой вопиющий непрофессионализм подтверждает мою человеческую природу и делает меня единственным, кто способен все выяснить?       — Именно.       — А почему вы сами все не выясните? — спросил Маюзуми, все еще процентов на восемьдесят пять не чувствуя себя оскорбленным. — Я видел, как вы хакнули Пентагон.       — Уже только ленивый не хакнул Пентагон, — отмахнулся Масаоми. — Но знаешь, кого невозможно хакнуть? Малахольных культистов. Оказывается, когда ты часть тысячелетнего культа, промышляющего выведением породы сверхлюдей, тебя не особо волнует развитие технологий. Не удивлюсь, если они ведут свои записи на самых натуральных свитках, а архивы хранят у каких-нибудь монахов.       — И хватило же наглости так отстать от жизни, — поддакнул Маюзуми.       — И не говори. Но вернемся к нашим баранам — считай, что это твой звездный час. ***       — Ого. Я определенно вижу преимущества частных владений, — говорит Ниджимура после прогулки по Центру.       — Акаши Масаоми всегда открыт для деловых предложений, — напоминает Маюзуми, как и положено хорошему корпоративному сотруднику.       Ниджимура кривится.       — Нет уж, спасибо. Есть у меня такое чувство, что это будет больше похоже на сделку с дьяволом.       Он не так уж далек от истины, мысленно соглашается Маюзуми.       — Даже еда отличная, — вставляет Киеши.       Пищеблок Провидения и рядом не стоял с ресторанным двориком Центра, и в данный момент Киеши не отказывает себе в удовольствии опробовать ассортимент вычурного суши-бара.       — Что ж. Ты был прав. Твой больше, — многозначительно ухмыляется Ниджимура.       — Как говорится, главное не размер, а мастерство участников, — возвращает ему ухмылку Маюзуми.       Киеши негромко покашливает, ерзая на своем месте. Ниджимура мило ему улыбается и меняет тему на что-то менее двусмысленное.       — Итак, ты еще не передумал насчет нашей поездки?       Маюзуми озадачено сдвигает брови.       — Нет, если когда ты говоришь «поездка», то имеешь в виду смотаться с тобой в Колорадо на самолете.       — Нет, я имею в виду смотаться в Колорадо на моей старушке тойоте, и молиться, чтобы она не развалилась где-нибудь по дороге, — поправляет его Ниджимура.       — Ха, ха. Нет.       Маюзуми никогда не был в дороге дольше пары часов, но он совершенно точно уверен, что едва ли существует что-то, в чем бы он хотел принимать участие еще меньше.       — Если дело в деньгах, я могу купить билеты.       — Охо-хо, посмотрите-ка на этого богатенького Буратино. Не спеши размахивать своим кошельком, великий расточитель. Не заставляй бедных бюджетников давиться от зависти.       — Вообще-то, я собирался тратить деньги Масаоми. Я вполне уверен, что это может считаться деловыми расходами.       Не то чтобы он не мог себе позволить купить билеты на собственные деньги. Хотя, сама возможность сделать нечто подобное по-прежнему как-то слабо укладывалась у него в голове.       — Ты называешь своего начальника просто по имени? — странным голосом спрашивает Ниджимура.       Маюзуми хмурится и гадает, не подозревают ли его в очередной раз в том, что он трахается с боссом.       — Не в лицо. Ничего не могу поделать, один Акаши в моей жизни уже есть, и он там был первым.       — Хм. Ладно. И деньги тут ни при чем. Впрочем, если ты не ограничен в средствах, это будет очень кстати во время поездки, так что, не стесняйся банковать, богатенький мальчик. Но дело в том, что кредитки могут отследить хакеры.       — Думаешь, среди одержимых сектантов так уж много хакеров?       — Шутишь, что ли? — выгибает Ниджимура брови. — Ты ни разу не сталкивался с Рыбами?       — Нет, — отвечает Маюзуми, стараясь не позволить своему голосу звучать слишком уж заинтересованно. — Это линия с хакерскими способностями?       — Можно и так сказать. Они могут управлять энергией. И поэтому они очень хороши в обращении с компьютерами.       Маюзуми сосредотачивается на своей тарелке.       Он тоже остановил свой выбор на суши-баре. Там в меню обнаружились одни особо отвратительные на вид роллы, которые должны были подаваться хорошенько обжаренными, и Маюзуми просто почувствовал себя обязанным их попробовать.       На удивление, жаренные роллы оказываются вкусными, пусть даже одно их существование оскорбляет все роллы в целом.       — Ты неплохо разбираешься в линиях Наследия, — замечает он небрежно, на самом деле так не думая, или им бы вообще не пришлось тащиться в эту дурацкую поездку.       — На самом деле нет, иначе зачем бы нам куда-то ехать, — откликается Ниджимура, словно прочитав его мысли, и Маюзуми едва не роняет свой ролл от неожиданности, но вряд ли Ниджимура замечает его реакцию. — Я хочу сказать, если бы я знал все о каждой линии Наследия, это бы означало, что они уже и так наши союзники, правильно?       — Скорее всего. Но ты встречал кого-то из них?       — Натыкался на деятельность Рыб то тут, то там. А еще у нас был тот облом со Стрельцами, когда Шесть убил Ямазаки Сейджи. Я так понимаю, про Стрельцов ты уже знаешь?       — Суперсолдаты, — кивает Маюзуми.       — Кроме этих двух линий я знаю только про Тельцов. Они могут увеличивать плотность вещества.       — И что это значит? Они делают вещи тяжелее?       — Да, на время. — Ниджимура делает долгий глоток пепси и выжидающе смотрит на Маюзуми. — Твоя очередь.       — Стрельцов полно в Японии, — с готовностью отвечает Маюзуми, потому что ждал подобный вопрос. — Помимо них я знаю только про линию Козерогов.       Он предоставляет красочное описание людей-амфибий (лично он никого из них не встречал, но записи Масаоми дали исчерпывающую информацию), и оно достаточно пространное, чтобы ему поверили, когда он говорит, что ничего не знает о других линиях.       Он бы мог почувствовать себя неуютно из-за своей лжи, если бы не быстрый взгляд, который бросил на Ниджимуру Киеши, когда тот сказал, что последняя известная ему линия, это Тельцы. Если Ниджимура не спешит пока что открывать все свои карты, Маюзуми тем более не собирается.       — Любопытно. И необычно. Большая часть их способностей имеет психокинетическую природу, а это практически оборотничество, — размышляет Ниджимура вслух. — В общем, как бы там ни было, теперь ты должен понимать, почему мы не можем лететь на самолете.       Предложение воспользоваться одним из частных самолетов Масаоми вертится у Маюзуми на кончике языка, и честно говоря, сам факт того, что это первая мысль, которая пришла ему в голову, вызывает у него отвращение. (Он и правда так легко привык к роскошной жизни?)       Он ничего не говорит, когда осознает, что не знает, как управлять самолетом, и едва ли Ниджимура или Киеши знают, и это предложение отпадает само по себе. Масаоми был очень убедителен, когда говорил, что никому нельзя доверять без риска подставиться Наследию. (Ниджимура, к слову, может распознавать принадлежность к линиям Наследия, но Маюзуми подсознательно претит сама идея, что придется полагаться лишь на чьи-то слова. Он начинает подозревать, что тут не обошлось без влияния параноидального образа мышления Масаоми, и, возможно, ему действительно имеет смысл задуматься о смене деятельности).       — Отлично. Хотя бы взять одну из служебных машин Масаоми мы можем? Они тут ничего такие.       — Неа. Слишком заметные. Мы возьмем мою девяносто девятую Короллу, и будем радоваться. Так-то, богатенький мальчик. — Ниджимура хлопает его по плечу. — Но я не шутил, когда говорил, что ты банкуешь, бензин на тебе. Она у меня прожорливая.       Маюзуми награждает его хмурым взглядом в ответ на «богатенького мальчика», пусть даже технически так и есть.       — Я затарюсь чипсами, — довольно объявляет Киеши. — В таких поездках чипсов много не бывает. ***       — Мне это не нравится.       Маюзуми сонно моргает на Винсента Галлагера (Райдер Стивенс мрачно маячит у него за плечом) и понимает, что совершенно не готов иметь дело с разъяренными американцами в такую рань.       — Весьма информативно. Чем именно ты недоволен?       — Ты отправляешься непонятно куда вместе с этим типом из Провидения. Мы должны тебя охранять, мы должны быть там же, где и ты…       — Не знаю, что вам наговорил Масаоми, — прерывает его Маюзуми, — но я не настолько важная персона, как вам могло показаться. Можете сами ему позвонить, если хотите. Обещаю, неприятностей у вас не будет.       Райдер с сомнением меряет его взглядом.       — Ты хоть с оружием обращаться умеешь?       — Прицелиться и выстрелить, ничего не путаю? Не велика наука, — не удерживается Маюзуми от колкости.       — Божечки, — говорит Винсент. — Ну уж нет. Так, звони этому парню прямо сейчас…       — Расслабьтесь, — закатывает Маюзуми глаза. — Если я умру, вас не уволят, честное слово.       — Нас не это беспокоит, — начинает Райдер, — то есть, нас не только это беспокоит…       — Я пришлю вам открытку, — оживляется Маюзуми, когда битая темно-зеленая тойота Королла тормозит рядом, скрипя колодками; под протесты своих телохранителей он закидывает в багажник небольшой плоский чемодан, а потом проворно забирается на заднее сиденье.       — Лучше бы в этом корыте был кондиционер, — ворчит он, пристегиваясь.       — Он есть! — слишком радостно для половины седьмого утра откликается Ниджимура. — И на этом его достоинства заканчиваются. В Аризоне будет весело.       — О, боже, — стонет Маюзуми, откидываясь на спинку сиденья и закрывая глаза. — Разбудите меня в Колорадо.       — Конечно, конечно, — говорит Киеши с переднего сиденья. ***       Если разобраться, то львиная доля его плохого настроения была заслугой проведенной без сна прошлой ночи. Он так и не вошел в нормальный режим сна после смены часового пояса, а тут еще некстати накатила какая-то тревожность, и раз уж уснуть ему все равно не светило, Маюзуми решил для начала обновить записи в своем блокноте. Стрелец — солдат; повышенная скорость, сила; не чувствует боли? Козерог — человек-амфибия; подводное дыхание; в воде повышается скорость + сила Весы — управление эмоциями Близнецы — двойняшки; телепатическая связь друг с другом Рыбы — управление энергией Телец — увеличение/снижение плотности.       Еще он на всякий случай добавил общую информацию о Ниджимуре — все то, что он узнал о Тринадцатых Радугах, о чем Акаши и все остальные поразительно упорно помалкивали. (Как Маюзуми заметил, Чудеса в принципе обходили тему Тринадцатых Радуг по широкой дуге).       Потом он позвонил Хинамори Акане, которая вовсе не сочла его звонок в три часа утра странным или неуместным. Маюзуми тихо подозревал, что эта женщина никогда не спит и пашет без выходных.       — Я собираюсь покататься по стране с парой друзей, — сообщил он ей, прекрасно зная и без рассказа Ниджимуры о способностях Рыб, насколько ненадежны телефоны и компьютеры, когда дело касается передачи важной информации.       — Пожалуйста, не пропадай надолго, — в своей прохладной манере сказала Акане. — Чтобы я не беспокоилась о своем непутевом кохае.       — Само собой.       Маюзуми пришло в голову, что Масаоми назвал Хинамори Акане единственной, в ком точно не подозревает приспешника Наследия, и он бы не отказался узнать причину такой уверенности. В конце концов, Акане могла дать приличную фору любому амбициозному гению в пищевой цепочке Акаши Индастриз.       — Чихиро-кун, — монотонным голосом сказала Акане. — Ты ведь понимаешь, что не обязан никуда ехать? И если ты предпочел бы вернуться в Японию, уверена, твои тетя с дядей поймут.       — Со мной все будет в порядке, сенпай, — ответил Маюзуми. — Я жду эту поездку с нетерпением.       И удивительное дело, но в каком-то смысле его слова были правдой. Он действительно ждал этой поездки. Каждый по-своему, но оба они, и Ниджимура, и Киеши, сумели его заинтересовать.       — Если у тебя закончатся деньги, смело звони мне. Думаю, я найду способ перевести тебе необходимые средства.       Маюзуми тихо фыркнул. Он знал, что означает эта кодовая фраза — зови на помощь, если окажешься в опасности — но учитывая притязания Ниджимуры на халявный бензин, было похоже на то, что если ему и придется ей звонить, это и правда будет ради денег.       — Принято, сенпай.       Он отключил соединение.       Он никогда не велся на всю эту социальную карусель с семпаями-кохаями, и обычно очень быстро доводил до ручки любого, кто пытался ему указывать, но отстраненная рациональность Хинамори Акане просто покорила его. И если уж начистоту, учитывая с кем Маюзуми приходилось работать, из нее получился не худший пример для подражания. ***       Маюзуми просыпается от удушья. А еще у него кошмарно болит затекшая шея, и несколько долгих секунд он тратит на осознание реальности — он в машине с двумя практически незнакомцами, и они везут его в Колорадо.       Он смотрит на часы и видит, что проспал почти пять часов. Переводит заторможенный после сна взгляд за окно — мимо проплывают здоровенные узловатые кактусы, он такие только в кино и мультиках видел, из чего он заключает, что они, по всей видимости, уже в Аризоне. (Это объясняет духоту — на солнце машина превратилась в духовку и теперь медленно запекает его живьем).       — Во сне ты просто ангел, — раздается спереди голос Ниджимуры.       — Хуянгел, — огрызается Маюзуми и трет глаза.       Ниджимура смеется, а Киеши оглядывается.       — Там за моим сиденьем сумка с вкусняшками, можешь кинуть в меня чем-нибудь оттуда? Хочется пожевать.       — Мне хочется нормально поесть, — брюзжит Маюзуми, роясь в сумке Киеши. — Тебе чипсы или конфеты?       — Давай и то и то, — отвечает Киеши, и Маюзуми кидает ему пачку читос и упаковку красных лакричных палочек.       — Мы не будем делать остановок только чтобы поесть, пока не доберемся до ночлега, — предупреждает Ниджимура. — Придется тебе обходиться тем, что у нас есть.       Маюзуми снова смотрит на содержимое сумки — чипсы, конфеты и энергетики.       — То есть, о здоровой пище вы не слышали?       — Откуда ты взялся, противный старикашка, — смеется Ниджимура.       — Чипсы и конфеты — это неизменный атрибут дорожных приключений. Таковы правила, — торжественно объявляет Киеши.       Маюзуми издает обреченный звук, но все же открывает пачку Ранч Доритос и начинает неторопливо ими хрустеть.       — Так тебе что, религия не позволяет остановиться там, где есть нормальная еда?       — Моя машина, мои правила, — провозглашает Ниджимура. — Скоро у нас закончится бензин, сможешь разведать магазин на заправке. Но сомневаюсь, что ты найдешь там что-то другое. Кстати, искренне надеюсь, ты взял наличку.       — Да, вымогатель, я не забыл свои мешки с деньгами.       — Чудно. Я знал, что мы не зря взяли тебя с собой. ***       — Ебаный свет, — матерится Маюзуми, когда выбирается из машины. Пекло внутри не особо подготовило его к пеклу снаружи. Ничто не смогло бы подготовить его к этому пылающему аду, он в прямом смысле слова никогда в жизни не чувствовал ничего подобного.       — Точно, ты же из Киото, да? — сочувственно говорит Ниджимура прежде чем снова начать глумиться над его страданиями. — Зато тут сухо и комфортно.       — Мы можем пропустить этот штат? — стонет Маюзуми. — Я хочу на Аляску.       — Хватит уже корчить из себя нежную фиалку, — безжалостно одергивает Ниджимура, от сочувствия в его голосе не остается и следа. — Иди в магазин, купи нам еще чипсов. У них там должен быть кондиционер, — в дополнительном стимуле Маюзуми не нуждается, тут же устремляясь в сторону дверей магазина, и конец фразы Ниджимура кричит ему вслед. — И скажи кассиру, что мы у второй колонки! И ты платишь, не забудь! ***       Маюзуми зависает перед максимально удаленной от совсем уж помоечной еды полкой в глубоких раздумьях. Он бы не отказался от чего-нибудь чуть более питательного, чем чипсы, но, судя по всему, его выбор будет ограничен крендельками, начос и хот-догами сомнительного происхождения.       — Там еще бутерброды есть в холодильнике, — подсказывает Киеши, нарисовавшись со спины. — Но если честно, хот-дог безопаснее.       — Быстро ты освоился, — косится на него Маюзуми.       — Я тут уже несколько месяцев живу, — напоминает Киеши.       — И все же. Тебе тут, видимо, по душе, раз ты не торопишься возвращаться в Японию.       Киеши криво усмехается.       — Все еще сомневаешься, что моя реабилитация не закончена?       Маюзуми внимательно на него смотрит.       Масаоми обычно так же аккуратно переводит стрелки. Надо просто задать встречный вопрос, поставив его так, словно твой оппонент несет бред, но при этом ничего прямо не отрицать.       Или он просто переобщался с Масаоми и теперь ищет двойное дно там, где его и в помине нет.       Маюзуми переводит взгляд обратно на хот-доги. Они выглядят так, словно присмотреться к ним повнимательнее не помешает.       Звонит дверной колокольчик, оповещая о том, что еще кто-то зашел в магазин. Маюзуми не отвлекается от своей обеденной дилеммы ровно до того момента, пока не раздается крик.       Он роняет хот-дог и резко поворачивается, оказываясь лицом к лицу со светловолосой женщиной.       — Привет, — говорит она, обезоруживающая улыбка расцветает на ее усыпанном веснушками лице. А потом она стремительным змеиным движением выбрасывает вперед руку, хватая Маюзуми за обнаженное предплечье.       И тогда все его тело словно охватывает огнем. ***       Это однозначно самая дикая боль, которую Маюзуми испытывал за всю свою жизнь. Словно тысяча жал вонзилась в его тело одновременно, а затем каждое из них шарахнуло по нервам током, и вот он уже корчится на полу, лишь каким-то чудом оставшись после этого в сознании.       — Ах-хах, — говорит женщина, — не дергайся, любовничек. Ты будешь нашей наживкой. То есть, если ты хочешь по-плохому, так мы тоже можем, но будет намноооого проще, если ты просто не будешь рыпаться.       Маюзуми все еще скручен судорогой на полу — мышцы конвульсивно сокращаются от эхом гуляющей по телу боли, пока он отчаянно пытается вернуть себе контроль над собственной нервной системой, чтобы понять, что происходит. У блондинки пистолет в руках, и она держит Киеши на мушке. Тот стоит с поднятыми вверх руками. Маюзуми скашивает глаза в сторону дальней части магазина (он не хочет привлекать внимание движением головы, а еще он не очень уверен, что у него в принципе получится повернуть голову) и видит там рыжего мальчишку, восседающего на стойке кассы. Кассир лежит без сознания на полу, и Маюзуми более чем уверен, что его вырубило той же хренью, от которой досталось и ему самому. У рыжего мальчишки тоже есть пистолет, но он пока что ни на кого его не направляет.       — Как думаешь, сколько ему потребуется времени, чтобы пойти проверить, куда ты запропастился? — певучим голосом произносит женщина. И есть в ее словах что-то такое, от чего они звучат странно. Акцент — с трудом соображает Маюзуми сквозь марево боли — у нее непривычный акцент, британский возможно. — Десять минут! Двадцать? Ради твоего же блага, солнышко, надеюсь он поторопится, а то я не очень люблю ждать.       — Ты что-то путаешь, — говорит Киеши на своем ломаном английском. — Мы не любовники и…       — Нет? Думаешь, ему будет плевать, если я тебя пристрелю? Иван, что скажешь? Думаешь, стоит их просто пристрелить?       — Как скажешь, Ви, — так же по-английски отзывается рыжий, но совсем с другим акцентом. С русским, предполагает Маюзуми, если почерпнутая им из фильмов и теле-шоу информация хоть немного приближается к истине.       — Хм-м, как заманчиво. Вы, ребятки, ехали целую вечность. А у Ивана такой говеный вкус в музыке, это была настоящая пытка. Я типа чувствую жажду крови, мне кажется я должна убить одного из вас просто из принципа. — Она пинает Маюзуми. — Может, тебя, красавчик? Ты тут, похоже, третий лишний.       — Нет, не надо! — вырывается у Киеши. — Делай со мной, что хочешь, но его не трогай.       — Ох, дорогуша, а кто сказал, что я не могу сделать что захочу с вами обоими?       — Я.       В раздавшемся голосе лед и обещание расправы. В дверном проеме стоит Ниджимура, и его ярость ощущается почти физически. ***       — Опусти пистолет, Ви, — приказывает Ниджимура.       Поразительно, но само его присутствие явно оказывает воздействие на этих двоих. Они оба застывают, удерживая оружие в руках с видимым усилием, как будто им приходится сопротивляться невидимому давлению.       Маюзуми, с другой стороны, тут же чувствует себя намного лучше. Он остается лежать без движения, наблюдая за происходящим.       Если присмотреться, то кажется, что Ниджимура излучает тепло. Воздух вокруг него слегка плывет, но заметить это можно только если оказаться достаточно близко и смотреть прямо на него. До Маюзуми доходит, что Ниджимура, должно быть, светится из-за использования своей способности, но совсем не так, как Акаши светится красным, когда использует Абсолютный Приказ. Маюзуми даже немного разочарован, что он не переливается всеми цветами радуги.       Ниджимура движется так быстро, что Маюзуми с трудом успевает за ним уследить. В одно мгновение он укладывает рыжего на лопатки, а в следующее — дуло его же пистолета смотрит русскому в лицо. Все происходит настолько стремительно, что никто не успевает даже глазом моргнуть.       — Не-а, еще движение, и у любовничка появится лишняя дырка, — говорит Ви, толкая Киеши стволом своего пистолета для наглядности.       — Тогда Иван умрет, — спокойно отзывается Ниджимура.       — Ваня солдат, — равнодушно говорит Ви. — Он знает риски.       Похоже, никто не представляет, что делать дальше. Пистолет Ви направлен на Киеши, Ниджимура держит на прицеле Ивана, а Маюзуми тихо дышит через раз, продолжая прикидываться ветошью.       — Где остальные охотники? — интересуется Ниджимура. В его голосе нет абсолютно никаких эмоций, и Маюзуми едва узнает в нем сейчас того человека, с которым сюда приехал. — Скорпионы всегда держатся в группе, но я не заметил поблизости больше никого из ваших. Они вас бросили?       — Мы здесь, чтобы выманить зверя, — подмигивает ему Ви.       — Значит, вам не повезло. Или вам просто не рады в вашей шайке.       — Нам выпала честь загнать тебя, тварь! — выкрикивает Ви; она наводит пистолет на Ниджимуру, но свободной рукой цепко держит Киеши за шею. — И теперь я убью тебя.       — Твое прикосновение отравляет, — с тенью насмешки отвечает ей Ниджимура. — Не я здесь тварь.       — Скорпион — достойнейшая из кровных линий Наследия, ей тысячи лет, урод, — выплевывает Ви. — А ты — выродок даже среди себе подобных. В Тейко совсем ебанулись, когда решили создать существо вроде тебя, твои способности противоестественны.       — Приму за комплимент.       Его слова только распаляют Ви еще больше.       — Мы уничтожим каждого из вас, аннулирующих уродов, понял? Мы будем выслеживать вас до скончания времен, пока не останется никого из вашего вида.       — С этой задачей Тейко сами справились, — успокаивает ее Ниджимура. — Я последний из своего вида.       — Ну, тогда, — ухмылка Ви превращается в оскал. — Если это правда, если больше никого…       И в этот момент Маюзуми делает ей подсечку. ***       — Можно я вернусь в Маджи Бургер? Там в списке требований навыков самообороны не было.       Акане поправила очки, умудрившись выразить этим жестом свое крайнее неодобрение, не сказав при этом ни слова. Они находились в корпоративном спортзале — или точнее, в додзё, потому что, как выяснилось, в каждом здании Акаши Индастриз было свое додзё — оба одетые в простые кимоно; Маюзуми Акане выдала белый пояс, на ней же самой был повязан черный.       — Масаоми-сан убежден, что не бывает лишних знаний, и с особой настойчивостью требует, чтобы каждый из его подчиненных знал хотя бы базовые приемы самообороны.       — Знаете, я думаю это наводит на некоторые весьма тревожные размышления относительно того, что это вообще за компания такая, — сказал Маюзуми.       — Если ты проживешь свою жизнь, ни разу не прибегнув к этим навыкам, я лично принесу глубочайшие извинения за отобранное у тебя время. А теперь, приступим. ***       Даже с очень большой натяжкой его нельзя назвать мастером джиу-джитсу. Большая часть его «тренировок» заключалась в том, что Хинамори Акане безжалостно валяла его по матам, пока не убедилась, что он научился правильно падать и уворачиваться.       Маюзуми делает подсечку, и единственное, чего он этим добивается — дает Ниджимуре возможность свободно двигаться. За считанные секунды Ниджимура полностью обезвреживает их обоих — и Ви, и Ивана.       — Давай, сделай это, — шипит Ви, глядя снизу вверх в дуло своего же пистолета. — За нами придут другие. Ты нигде не будешь в безопасности, тварь.       — История моей жизни, — говорит Ниджимура, взводя курок.       — …да, здравствуйте, хочу сообщить о налете на заправку. Кажется, они ударили кассира шокером. Да, ну, я не уверен…       — Куда ты звонишь? — требовательно спрашивает Ниджимура, не отводя взгляда от Ви.       Маюзуми кладет трубку стационарного телефона и говорит:       — В полицию.       — Что?! — одновременно переходят на повышенные тона Ви и Ниджимура.       — Думаю, теперь нам стоит убраться отсюда поскорее, если ты не против, — предлагает Маюзуми.       — И за каким же хером тебе понадобилось сообщать в полицию? — спрашивает Ниджимура с различимой угрозой в голосе.       — Потому что, по-моему, это отличная идея — заставить их попробовать выкрутиться перед властями. Киеши, будь добр, найди мне там на полке скотч. Ой, да не смотри ты на меня так, я за него заплачу. ***       — Ты умеешь водить? — требовательно спрашивает Ниджимура, когда они выскакивают из магазина и несутся к машине.       — Да, — автоматически отвечает Маюзуми, но потом Ниджимура кидает ему ключи, и он спохватывается, — но не в Америке! Я никогда не ездил по дороге с правосторонним движением.       — Это пустыня, — рычит на него в ответ Ниджимура. — Здесь всего две полосы — в одну сторону и в обратную. До тех пор, пока ты в состоянии жать на газ и вести машину в одном направлении, ты в теме.       Он забирается в машину со стороны пассажирского места и захлопывает дверцу.       Маюзуми с Киеши обмениваются беспомощными взглядами. Но скоро нагрянут копы, времени на раздумия нет.       Киеши залезает на заднее сиденье, и спустя секунду Маюзуми садится за руль.