3. Где тонко, там рвется
22 марта 2019 г. в 08:41
Он проводит дни с Поколением Чудес, а по ночам возвращается в отделение Радуги.
Чудеса — странное Поколение, и поначалу Шузо они совсем не нравятся. Они оказались способны убить одного из своих, в конце концов. Такому Поколению нельзя доверять.
Их Золотой не похож на Цукасу. Цукаса был рассудительным и внимательным; их Золотой расчетливый и властный. Их Красный не имеет вообще ничего общего с Чидори — Чидори часто смеялась и легко смущалась, и переживала за них всех; их Фиолетовый инфантильный и ленивый, в отличие от Хисому, который порой хоть и вел себя, как мазохист, но всегда присматривал за своими друзьями.
Их Черный и близко не такой, как Норико. Норико, с ее улыбкой и привычкой исчезать во вспышке света, иногда она могла и с лестницы спустить, если считала, что это пойдет на благо. Но Шузо не так уж часто взаимодействует с Черным Чудом. Он опасается, что как только он заговорит с Черным, все сразу узнают о видении Цукасы.
В проекте есть Черный, которого пытаются тренировать, как Радугу, но поступая так, они только приближают себя к полному краху.
Он держит их в узде, он оказывает им поддержку, когда может, но он никогда не перестанет сравнивать их с Королями.
Для него даже просто находится рядом с ними невыносимо. Он рад, что ему редко приходится использовать свои способности против них (они невероятно дисциплинированны. Их Золотой и Красный не дают поблажек). Он слышал, раньше Чудеса часто подвергались наказаниям от своей Радуги, и, наверное, у того парня и правда были проблемы с головой.
*
— Для тебя это слишком тяжело, — говорит 62.
Он лежит на своей койке, прикрыв глаза рукой.
— М-м, это просто усталость, — бормочет он. — Все не так плохо.
Она садится на колени рядом с койкой, ее спина остается идеально прямой.
— 103, 104 и 105 обеспокоены твоим состоянием, — говорит она.
— Тройняшки? — уточняет он, открывая глаза. Все трое стоят чуть позади 62, уставившись на него с одинаково пустыми выражениями на лицах.
— Не стоит так их называть, — говорит 62, и у кого-то другого ее тон мог бы звучать предупреждающе.
Они не знали, что такое «тройняшки», пока он им не объяснил. Две девочки и мальчик с одинаковыми лицами; выращенные из одного генетического материала. Не то чтобы кто-то тут знал, что такое сестры или братья, пока Шузо им не рассказал.
Но 62 права. Он не должен их так называть. Именно потому что они называли друг друга братьями и сестрами, и считали себя семьей, ученые решили, что Поколение Король должно умереть.
— Я в порядке, — говорит он, обращаясь к мелким, но по ним не понятно, поверили они ему, или нет. Они разворачиваются и занимают позицию возле двери, словно стоят на страже.
— Ты недолго проживешь, если продолжишь ходить на задания с Чудесами.
И с чего бы ему хотеть жить долго, думает он с горечью.
— Какое тебе вообще дело?
62 смотрит на него ничего не выражающим взглядом.
Все они какие-то бездушные, он никогда их не поймет. Он не хочет даже думать, что он сам один из них. (Ты не один из них, ты не такой, говорит он сам себе. Ты прежде всего Король, потом уже Радуга). Это они — причина, по которой ученые могут наказывать проекты. Каждый раз, когда кого-то из них отправляют в Комнату 101, там ждет Радуга; стоит с равнодушным видом и отнимает силы. Каждый раз, когда кого-то избивают, секут плетью или бьют током — рядом всегда есть Радуга; чтобы не позволить им отбиваться, чтобы их воля оставалась сломленной. Шузо едва справляется с редкими наказаниями Чудес, он не может даже представить, как бы он стоял, словно равнодушная кукла, и смотрел, как раз за разом кого-то истязают у него на глазах. Как они живут с этим?
И когда он видит на ее лице тщательно вылепленную маску равнодушия, он не выдерживает. Он подскакивает и начинает орать на нее.
— Вам все равно! Вам на все плевать! Вы — чудовища! Вы все должны сдохнуть, вы даже не люди! Вот, почему все проекты ненавидят нас…
Глазам становится горячо, и он быстро утирает брызнувшие слезы. Что-то маячит напротив лица. Это 104, одна из тройняшек, она протягивает ему пакет со льдом и платок. Он берет и то, и другое, не встречаясь с ней взглядом.
— Мне жаль, что тебе больно, 65, — тихо говорит 104, ее голос такой же безэмоциональный, как у 62. А потом она возвращается к двери, где занимает свое место рядом с сестрой и братом.
Он вертит упаковку льда, не зная толком, что с ней делать, и чувство стыда накрывает его с головой.
— Я не должен был выжить, — говорит он, оглушенный собственным срывом. — Поверить не могу, что я способен разговаривать с Чудесами, словно смерть Королей не имеет никакого значения. Я чудовище.
— Мы превращаем наши сердца в лед, — мягко говорит 62. — Чтобы они не выгорели до тла.
Шузо вздрагивает, часть льда высыпается из пакета. Но 62 уже поднимается, а потом она и тройняшки исчезают. Спустя пару минут мимо проходит охранник, но он не находит ничего необычного в том, как Шузо сидит на своей койке, глядя перед собой неподвижным взглядом.