Твое сердце не сковано льдом (ведь оно обжигает)

      Ниджимура привозит их в ближайший отель — который расположен всего в паре зданий дальше по улице (Маюзуми подозревает, что весь город расположен на этой одной единственной улице) — и все время он так напряжен, что Маюзуми решает не проедать ему плешь насчет появления очередной линии Наследия, о существовании которой тот умолчал. (Но он определенно сделает это как-нибудь потом).       — Мне нужен номер, — рычит Ниджимура на девушку за стойкой администратора.       Еще одна молоденькая девчонка с чертами, характерными для выходцев из юго-восточной Азии — темные волосы средней длины, карие глаза, смуглая кожа.       — У нас остался только один номер, — говорит она, глядя на них троих.       — Мне один и нужен, — парирует Ниджимура.       — В нем всего одна кровать.       — Мне нужна всего одна кровать.       — Одна на троих? — спрашивает она с долей сомнения в голосе.       — Это мой парень, — говорит Ниджимура.       — Который из них? — уточняет девушка, и теперь в ее голосе чистое любопытство.       — Оба, — отрезает Ниджимура. — Могу я наконец получить номер?       Она пожимает плечами и начинает бегло набирать что-то на клавиатуре своего компьютера.       — Похоже, кто-то гонится за двумя зайцами, рискуя остаться ни с чем.       Внимание Ниджимуры полностью сосредоточено на девушке, поэтому он, скорее всего, не замечает, как напрягается от этих слов Киеши, а вот Маюзуми очень даже замечает. Но Ниджимура легко отбивает и эту подачу:       — Как раз наоборот, разделенная любовь возвращается стократ. Номер?       — Терпение — добродетель, — едко говорит она, после чего передает ему связку ключей (и, на секундочку, настоящих ключей, а не карт к электронным замкам, на которые перешли почти все отели в двадцать первом веке. Маюзуми просто в тихом ужасе). — Ваш номер 13.       — Спасибо, — на грани откровенной враждебности говорит Ниджимура.       — Да что с тобой такое? — спрашивает Маюзуми, как только они добираются до своего номера. Как и было обещано, кровать в нем всего одна.       — Она из Наследия, — бросает Ниджимура.       — Правда? — теперь Маюзуми жалеет, что не уделил ей должного внимания. — Ты вроде бы говорил, что любой из Наследия может понять, что ты из себя представляешь, разве нет?       — Она поняла. Спорим, именно поэтому во всем отеле оказалась только одна свободная комната. И я сильно сомневаюсь, что она под номером тринадцать по чистой случайности.       Маюзуми решает не спрашивать.       — Ну, уж не знаю, что за страсти такие разгорелись, но я лично не собираюсь спать в одной кровати с вами двумя.       — Особо в ней поспать у нас все равно не получится, — небрежно отмахивается Ниджимура.       — Вот это прыть. Я, пожалуй, воздержусь, а вы с Киеши ни в чем себе не отказывайте.       Ниджимура открывает рот и тут же его закрывает.       — В нормальных условиях я бы с радостью поддержал обмен разнообразными инсинуациями на сексуальную тему, но сейчас у нас есть более насущные проблемы, так что, хватит меня отвлекать.       Маюзуми жестом предлагает ему перейти сразу к сути.       — Похоже, что следуя координатам, полученным от моих информаторов, и зову мочевого пузыря Чихиро, мы случайно наткнулись на убежище Змееносца.       — Я знал, что мой мочевой пузырь на что-нибудь да сгодится.       — Откуда ты знаешь, что это повстанцы? — спрашивает Киеши, не позволяя им снова отвлечься. — Что если они просто, ну, типа еще одна линия?       — Потому что будь это так, думаю, мы уже были бы мертвы.       — А, — понятливо говорит Киеши.       — И вот, мы здесь. Та-да-ам, — вставляет Маюзуми. — В твоем плане было что-то дальше этого момента?       — Конечно. В моем плане дальше ты идешь раздобыть нам обед.       — Если я просто дам тебе пару сотен, ты прекратишь обращаться со мной, как со своим мальчиком на побегушках?       — Это означает, иди и попробуй поговорить с людьми. Я именно поэтому вас двоих сюда и привез, помнишь? Чтобы вы могли пообщаться с перебежчиками Наследия без меня поблизости. Впрочем, от пары сотен я не откажусь уже из принципа.       — Мне тоже пойти? — уточняет Киеши.       Ниджимура размышляет с секунду и говорит:       — Нет, пока что нет. Не думаю, что нам стоит сейчас полностью разделяться.       — И ты все-таки посылаешь меня, потому что я пешка и меня не жалко, — фыркает Маюзуми. — Ну, спасибо. — Он встает и разминает шею. — Ладно. Но я выбираю, что будет на обед.       Он хватает свой кошелек, мобильник и направляется к двери. Когда он уже на полпути, то слышит:       — Подожди.       И чувствует, как его хватают за запястье. Ниджимура стоит намного ближе, чем Маюзуми обычно позволяет людям, нарушающим пределы его личного пространства, но при этом не причиняет никакого дискомфорта.       — Будь осторожен, — вполголоса говорит Ниджимура. — Ты не пешка.       Ниджимура, приходит Маюзуми к выводу, очень тактильный. Это необычно. Большая часть Чудес, с которым Маюзуми имел дело, не особо-то жаловали прикосновения. Акаши так точно. Но опять же, Ниджимура не один из Чудес.       — Я не пропаду, — говорит Маюзуми. Он и сам прекрасно понимает — Ниджимура отправляет его первым, пому что знает — у него неплохие шансы выкрутиться самостоятельно.       Ниджимура сглатывает, все еще не отпуская чужое запястье.       — Если дело примет крутой оборот, просто беги, окей?       — У меня хорошо развит инстинкт самосохранения, — заверяет Маюзуми.       — Ладно, — кивает Ниджимура, наконец-то отступая. — Возвращайся через час. Независимо от того, получится установить контакт с кем-нибудь, или нет.       — Послал же бог тирана на мою голову, — жалуется Маюзуми. — Я лишил тебя статуса лидера группы, не забыл?       Но он улыбается в ответ на обеспокоенный взгляд Ниджимуры. А потом выходит из номера. *       Он приходит к выводу, что лучше всего будет попробовать разговорить девушку на ресепшене. Тем более, Ниджимура сказал, что она из одной линий Наследия. И поскольку она не провернула никаких трюков с запудриванием мозгов, можно предположить, что она не из Раков. (Вот уж с кем Маюзуми не горит желанием встречаться еще хоть раз).       Но девушки за стойкой уже нет. Маюзуми ждет минут десять, прежде чем сдаться и выйти таки на улицу.       Итак. Тайный город, вероятно построенный группой специально выведенных людей со сверхспособностями. С чего бы начать?       У него урчит в животе, напоминая о второстепенной задаче этой вылазки — раздобыть обед.       Что ж, сойдет для начала. *       Маюзуми сидит в МакДональдсе, когда его накрывает волной ностальгии по прежней работе. И тогда он долго думает о невидимости.       Он изучал Куроко, потому что Акаши сказал ему его изучить. Сменить стиль игры оказалось не так уж сложно, как он думал будет: Маюзуми и до этого был весьма хорош в том, чтобы не привлекать к себе внимание.       Фишка в том, думает Маюзуми, что среди других людей ты всегда на виду. Это факт. И тут главное не выделяться. Каждый видит сотни людей каждый день и тут же забывает о них, просто потому что так работает человеческий разум. Ты видишь кого-то, и если в этом человеке нет ничего особенного, ты его забываешь.       Так что, по здравому размышлению, то, как ни единая душа в МакДональдсе не обращает на Маюзуми внимания, о многом говорит. Он — японец в маленьком городке в центре Америки. Люди на него оглядываться должны.       Но никто даже головы не поворачивает в его сторону, когда он встает и выбрасывает свой мусор. Когда он выходит наружу, на него тоже никто не смотрит. И если уж начистоту, это довольно жутенько.       — Эй, парень, — окликает его кто-то на английском. Маюзуми замечает светловолосого мужчину под пятьдесят, пока тот идет в его сторону с улыбкой на лице. — Вид у тебя какой-то потерянный.       — Я не потерялся, — напряженно реагирует Маюзуми.       — Да, не думаю, что ты потерялся. Думаю, ты именно там, куда хотел попасть. Меня зовут Рональд.       — Чихиро, — представляется Маюзуми в манере приближающегося американца, просто по имени.       — Чи-хи-ро, — произносит он, нарочито растягивая слоги. — Долго-то как. Можно называть тебя Чак?       — Конечно. Я буду называть тебя Рюзаки.       Мужчина смеется.       — Да ты бунтарь, Чаки. А теперь мне надо, чтобы ты позвонил своему боссу и сказал ему срочно приехать, все понятно?       Маюзуми начинает набирать номер Масаоми. *       Он обнаруживает себя на заднем сиденье грузовика, и только тогда задается вопросом — почему. Он сказал мне позвонить Масаоми, и я позвонил — вяло подсказывает мозг. Я сказал Масаоми, что он должен срочно приехать, и передал ему координаты, которых у меня раньше не было. А потом сам сел на заднее сиденье грузовика, потому что неприятный американец мне так сказал. Гадство, не очень-то на меня похоже.       На телефоне Маюзуми есть тревожная кнопка. Вот только телефона у Маюзуми больше нет.       Итак, Чихиро, тебя похитили, — говорит он сам себе. Ты знал, что рано или поздно так и будет.       Теперь главное сохранять спокойствие и держать лицо.       К счастью, это именно то, в чем Маюзуми особенно хорош. *       Когда машина останавливается, Маюзуми весь подбирается. Как только открывается дверь, он действует мгновенно — бьет открывшего ее человека в горло и выскакивает наружу.       — Стой! — раздается команда.       Маюзуми останавливается и колеблется секунд пять, прежде чем ему приходит на ум — с хрена ли ты его слушаешь, беги! И он снова начинает двигаться.       Но этих пяти секунд задержки вполне достаточно для его похитителя; он сбивает Маюзуми с ног и прижимает к земле, удерживая сзади за шею.       — А, — говорит он с отдышкой, — так ты один из этих, со способностью сопротивляться? Надо было сразу догадаться. Что ж, по крайней мере в накладе мы не останемся, даже если вся эта затея провалится. Я знаю одного парня, который не откажется заполучить кого-то вроде тебя.       И после этих слов он вырубает Маюзуми ударом в затылок. *       Ниджимура нарезает круги по номеру, чем занимается уже с полчаса. И удивительное дело, он явно не находит себе места с тех самых пор, как отослал Маюзуми. Видимо, несмотря на их постоянные перепалки, Ниджимура решил, что за Маюзуми тоже надо приглядывать.       — Уверен, с ним все в порядке, — говорит Киеши, стараясь быть рассудительным (он даже чувствует некую потребность напомнить, что Ниджимура привез их сюда не просто так, вот только сейчас это вряд ли чем-то поможет).       — Он должен был уже отзвониться, — вполголоса говорит Ниджимура.       — Может, — делает Киеши предположение, — может, ему удалось встретить кого нужно, и он просто не хочет прерывать встречу.       — А может, пойдем его поищем?       — Идем, — соглашается Киеши.       Если уж на то пошло, он чувствует себя слегка задетым тем фактом, что его-то Ниджимура никуда не отправил; но — лишь слегка.       — Но им не понравится, если там буду я, — расстроенно говорит Ниджимура.       — Я могу пойти сам, — с готовностью предлагает Киеши.       — Но тогда вы оба можете оказаться в опасности, — не разделяет Ниджимура его энтузиазм.       — Значит, мы оба никуда не пойдем.       Его немного веселит, что хотя Ниджимура к нему и обращается, участие Киеши в разговоре носит исключительно формальный характер. Его не покидает ощущение, что не присутствуй он при этом разговоре, Ниджимура с таким же успехом вел бы это диалог сам с собой.       — Его нет слишком долго, — поджимает Ниджимура губы. — Наверное, нам стоит…       Стук в дверь прерывает этот поток сознания, заставляя Ниджимуру кинуться открывать.       — Ну неуже… — он замолкает на полуслове, с рукой, застывшей на дверной ручке, а затем говорит, — Теппей, стань за мной.       Киеши беспрекословно подчиняется, встревоженный его тоном.       Ниджимура распахивает дверь настежь. В коридоре стоят две девушки — уже знакомая им администратор отеля и еще одна азиатка в солнцезащитных очках.       — Что? — рявкает на них Ниджимура.       — Твоего друга похитили, — говорит первая. — Мы просто подумали… это не мы, урод!       Они резво отступают на шаг, когда Ниджимура дергается вперед. Киеши успокаивающе кладет руку другу на плечо. Девушки не вооружены. Если они из линий Наследия, им не обязательно нужно оружие, чтобы быть опасными, но в присутствии Ниджимуры от их способностей не много толку.       — Как это произошло? — обращается Киеши к ним.       Они не спускают настороженных взглядов с Ниджимуры, но на вопрос отвечают.       — Его забрал человек по имени Рональд Амос, — говорит администратор отеля.       — Мы могли бы и не говорить, — вставляет вторая девушка. — Это вообще не наше дело. Но Майя подумала, что ни к чему нам тут лишние проблемы. В общем, вы теперь в курсе, а наш недельный лимит добрых дел исчерпан. Мы пошли, пока-пока.       — Никуда вы не пойдете, ты, маленькая…       Киеши снова сжимает плечо Ниджимуры, на этот раз чуть сильнее. Насколько Киеши может судить, Ниджимура пока что не активировал свою способность, но тут дважды гадать не надо — как только он это сделает, все, пиши пропало.       — Пожалуйста, мы здесь чтобы просто поговорить с вами, — пробует Киеши. — Мы не собираемся вам вредить. Но если наш друг попал к опасным людям, нам очень поможет любая информация. Мы не создадим вам никаких проблем, даю слово.       Последнее утверждение звучит весьма сомнительно, учитывая испепеляющий взгляд Ниджимуры. Девушки в ответ точно так же прожигают в нем дыры глазами.       — Прошу вас, может зайдете? — спрашивает Киеши, жестом приглашая их войти в комнату. — У нас есть мармеладки. И молочные ириски.       Обе девушки еще какое-то время меряют их опасливыми взглядами, а потом администратор — Майя — вздыхает и соглашается:       — Ладно. От молочных ирисок я не откажусь. *       Номер не такой уж большой, и кровать занимает в нем почти все свободное пространство. Девушки называют свои имена — Майя Калани и Кей — после чего занимают все два стула, что есть в комнате.       — Я слушаю, — цедит Ниджимура сквозь зубы.       — Мы не обязаны ничего тебе говорить, — огрызается Кей. Она так и не сняла свои очки, что кажется Киеши немного странным, они ведь в помещении. — Мы могли бы просто позволить вам теряться в догадках.       — И за это мы вам весьма признательны, — быстро вставляет Киеши, прежде чем Ниджимура успел бы на них снова нарычать. — Но чуть больше информации не помешало бы. Кто такой этот Рональд Амос? Он… один из вас?       Кей насмешливо фыркает.       — Едва ли. Если ты спрашиваешь, из Наследия ли он, тогда да, так он и поймал вашего приятеля. Но он не Змееносец, если ты об этом. Единственный, о ком печется Рональд, это Рональд.       — Поэтому мы подумали, что надо вам рассказать, — добавляет Майя, не спуская с Ниджимуры пристального взгляда человека, опасающегося хоть на секунду упустить из виду ядовитую змею. — У него не самые теплые взаимоотношения с Наследием, но он изворотливый манипулятор. Думаю, твой друг ему нужен только ради денег Масаоми, но он может впутать сюда Стрелка, а это уже превращается в нашу проблему.       — Откуда вы знаете, на кого работает наш друг? — требовательно спрашивает Ниджимура.       — Я тебя умоляю, — отмахивается Майя, — Давай только без тупых вопросов.       — Ты из линии Рыб, — догадывается Ниджимура.       Майя пожимает плечами.       — Виновата, каюсь.       Хакеры, вспоминает Киеши. Хотя, как объяснял Ниджимура, их способность связана с манипуляцией электроникой, что делает их умелыми компьютерщиками, но это не чистая технопатия, как та, которой обладали Розовые Двойки вроде Момои Сацуки. Кажется, для Ниджимуры было важным подчеркнуть превосходство способности Двоек.       — То есть, он не причинит Маюзуми вреда? — вклинивается Киеши.       — Дай определение «вреда», — наклоняет голову Кей.       — Это не смешно, — начинает закипать Ниджимура.       — Вас сюда никто не звал, — огрызается Кей. — От вас одни проблемы, так что, если уж разобраться, нам бы стоило просто позволить Рональду прибить вашего дружка, а потом и вас с ним заодно, а потом…       — Стрелок, — обрывает Киеши, потому что если этого не сделать, Ниджимура на них таки кинется. — Ты сказала, Рональд мог обратиться к Стрелку.       — Да, — мрачно подтверждает Кей. — Мне это просто пришло в голову, когда я перекинулась с вашим другом парой слов чуть раньше. У него типа сопротивляемость, что ли?       — Это ты была на заправке, — приходит Ниджимура к тому же выводу, что и Киеши. — Линия Раков.       — Молодец какой, возьми с полки пирожок.       — Какое дело этому Стрелку до сопротивляемости Маюзуми? — спрашивает Киеши, изо всех сил стараясь не позволить ситуации выйти из-под контроля.       Девочки переглядываются.       — У Стрелка есть теория, что если существуют люди с сопротивляемостью, то должны существовать и люди с полным иммунитетом, — объясняет Майя.       — Не существуют, — хмурится Ниджимура, впервые за все время без злости. — Иммунитет — это миф. Я бы знал о существовании подобного.       — Знал бы, если бы подобное существовало раньше, — поправляет его Майя. — Как, собственно, и Стрелок, который всегда работал с Удильщиком, старейшиной Рыб…       — Да-да, я понял, — прерывает ее Ниджимура, хотя Киеши определенно благодарен за объяснения.       — И во всей цифровой базе мировых архивов так и не нашлось ни единого упоминания о существовании человека с полным иммунитетом. Но Стрелок убежден, что такой человек должен был существовать.       — Почему?       — Потому что существуешь ты, — говорит Майя так, словно озвучивает очевидное. — Потому что существует Радуга. Если Тейко смогли создать обнуляющую подделку, значит и настоящие люди с такой способностью должны существовать. И Стрелок хочет заполучить такого человека, но пока он его не нашел, он будет собирать обладающих сопротивляемостью.       — Для чего? Что он с ними делает? — восклицает Ниджимура.       — Не знаю и знать не хочу, — говорит Кей.       И одновременно с ней Майя вставляет:       — Я слышала, он их расчленяет, а из крови делает сыворотку.       — Нам тут только Стрелка не хватало, и если я узнаю, что вы привлекли его внимание к нашему городу, я буду в таком бешенстве, — добавляет Кей.       — Скажите нам, где найти этого Рональда, и больше этой проблемы у вас не будет, — резко успокоившись говорит Ниджимура.       Девушки смотрят на него настороженно, и Киеши их прекрасно понимает. Есть в спокойствии Ниджимуры нечто, наводящее на мысль о том, что тот уже знает, как именно лишит Рональда возможности связаться со Стрелком.       — Вообще-то, — медленно начинает Кей. — Думаю, есть кое-что, с чем вы могли бы нам помочь. Услуга за услугу, так сказать.       — Кей! — шипит Майя. Она, видимо, в курсе, что у ее подруге на уме, и затею не одобряет.       — Хорошо, — кивает Ниджимура. — Говорите, где наш друг, и я сделаю все, что захотите.       Кей прищуривается с подозрением.       — Ну уж нет. С чего нам тебе верить? Ты один из этих обнуляющих выродков. Мы тебе скажем, где твой дружок, а ты потом вернешься и перебьешь нас всех.       — Или я могу перебить вас всех прямо сейчас, — говорит Ниджимура таким вкрадчивым голосом, что Киеши передергивает от его звука. Атмосфера в комнате неуловимо меняется, и такое чувство, что на месте Ниджимуры теперь незнакомец. Так было на заправке во время нападения Скорпионов. Тогда Киеши тоже посетила эта мысль: Я не знаю этого человека.       Слишком легко забывается, что Ниджимура был частью Тейко. Как и Чудеса, он опасен.       — В таком случае, ты никогда не найдешь своего дружка, — с прохладцей отзывается Кей. — И Рональд продаст его Стрелку, который медленно и со вкусом будет потрошить его кусочек за кусочком.       — Пожалуйста, — вмешивается Киеши, все еще не теряя надежды решить дело миром. — Что именно от нас требуется?       — От тебя — ничего. — Кей кивком указывает на Ниджимуру. — Только от него. Один из его вида убил нашего друга. Убийца, скорее всего, еще где-то поблизости. Если он избавится от него для нас, мы скажем, где Рональд держит вашего друга.       — Нет никакого «моего вида», — едко говорит Ниджимура. — Радуга погибла вместе с Тейко.       — А я разве сказала «Радуга»? — с вызовом бросает Кей. — Это был еще один выродок Тейко, только и всего.       — Ой, да ладно тебе. В Америке больше не осталось ни одного проекта Тейко.       Не совсем правда, думает Киеши, и Ниджимуре это прекрасно известно. Но раз уж единственные другие проекты Тейко заперты в Провидении, Киеши решает не придираться к словам.       — Ну, по крайней мере один есть, — говорит Майя.       — С чего такая уверенность?       — Мы нашли тело Райана, — отвечает Майя, тяжело сглотнув. — Коронер сказал, что он был уже мертв не меньше недели к тому моменту, когда мы его нашли.       — И что?       — А то, что сегодня утром мы с ним разговаривали.       — О… Наверняка у Наследия есть линия, способная…       — Хорошая попытка, приятель, — не дает ему договорить Кей. — Единственная линия оборотней у Наследия, это Козерог, и те только местами чешуей обрастают. Это была Желтая Шестерка. Больше некому.       — И она все еще где-то здесь, — весомо добавляет Майя. — Если честно, только поэтому мы и пришли. Мы знали, что это не ты. Больше мы ни в ком не уверены.       Ниджимура вздыхает. Он не пытается убедить их, что это невозможно, чтобы где-то тут разгуливала Желтая Шестерка, убивающая людей налево и направо, из чего Киеши заключает, что Ниджимура очень даже допускает такую возможность.       — Так, ладно, я обещаю, что разберусь с этим, — говорит Ниджимура. — Но я не могу позволить себе терять время, мой друг…       — Тогда тебе лучше поскорее с этим разобраться, да? — говорит Кей.       Это один из тех моментов, когда Киеши начинает опасаться, как бы Ниджимура не сделал что-нибудь особо кровожадное. Внезапно Киеши очень рад, что отправился в это путешествие, потому что в такие моменты его не покидает ощущение, что только его присутствие и удерживает Ниджимуру от возвращения к старым привычкам, вбитым в него тренировками в Тейко.       Девушки, судя по их виду, тоже это ощущают, вот только их не натаскивали в рукопашном бою с самого детства.       — Он ничего не сделает твоему другу, — быстро вставляет Майя. — Это не его метод. До тех пор пока он думает, что заработает на твоем друге денег, он его не тронет.       — До тех пор, пока он имеет ценность в его глазах, — повторяет Ниджимура. — А что потом, когда Рональд решит, что больше это не так?       — Много времени это не займет, — говорит Майя. — Сегодня вечером будет что-то вроде собрания в здании городской администрации. Если среди нас есть самозванец, он будет на этой встрече. Все, что от тебя требуется, это прийти, сказать нам, кто Желтая Шестерка, и на этом все.       — А если самозванец не придет на встречу?       — Мы все равно скажем, где твой друг, — говорит Майя до того, как Кей успевает брякнуть что-нибудь недружелюбное.       — Ладно, — соглашается Ниджимура, и в его голосе сквозит горечь. — Почему бы нет? Я всю жизнь только и делаю, что разгребаю говно за Тейко. Судьба у меня такая.       Он сжимает и разжимает пальцы, словно пытается вернуть себе самообладание.       А потом очень будничным тоном обещает:       — Если Чихиро умрет, я вырежу ваш город. Весь, до единой души.       Даже Киеши не взялся бы утверждать, что он это не серьезно. *       Маюзуми приходит в себя прикованный наручниками к стулу с высокой спинкой.       Не самые комфортные условия, но он прекрасно понимает, насколько все могло быть хуже.       — О, ты очнулся, очень хорошо. Я уже было запереживал, что слишком сильно тебя ударил.       Маюзуми переводит на Рональда мутный взгляд, а потом возвращается к изучению окружающей обстановки. Выглядит все совсем как в одном из американских ужастиков — тех самых, где дом с виду кажется вполне нормальным, за исключением пары деталей, благодаря которым зрители понимают, что на самом деле это жуткая обитель смерти, а пятеро тупых подростков, додумавшихся в него залезть, заведомо обречены. В данном конкретном случае, роль таких деталей выполняют чучела мертвых животных, развешенные по стенам, а еще стойка с ружьями и массивная резная мебель, вкупе создающее ощутимый эффект ужаса.       — У тебя тут уютненько, — светским тоном говорит Маюзуми.       — Спасибо, моя жена увлекается декорированием.       — А, так есть еще и миссис Жуткий Дом Смерти? Очень мило.       Рональд улыбается как человек, не до конца уверенный, стоит ли ему чувствовать себя оскорбленным.       — Слушай, Чак, я лично против тебя ничего не имею, — заверяет он с самым искренним видом. — Но одна маленькая рыбка тут сболтнула, что ты, возможно, работаешь на Масаоми Акаши. Не мог же я упустить такую возможность, когда она сама плыла мне в руки.       Рыбка. Хакеры. Прям все для Масаоми с его хитрым планом.       — О, нет конечно, не стану же я обижаться из-за такой ерунды. Что такое пустяковое похищение для двух серьезных бизнесменов?       — Именно, — сияет Рональд. — Ничего личного, только бизнес.       — Так в чем именно заключается твой план? Потребовать выкуп? — интересуется Маюзуми.       Масаоми, скорее всего, заплатит. А потом разыщет похитителя, чтобы уничтожить и его, и все, что ему дорого. И уж этим-то Маюзуми сможет сполна насладиться.       — Я больше склоняюсь к варианту, где он отдает мне все свои деньги и переписывает на меня всю свою собственность.       Маюзуми ничего не может с собой поделать — его разбирает смех. Рональд хмурится, он явно не из тех, кто может спокойно выдержать, когда над ним смеются.       — И ты думаешь, он просто отдаст тебе деньги? — спрашивает Маюзуми.       — Мне только нужно его личное присутствие, — скалится Рональд. — Я могу быть очень убедительным.       — А, так я — приманка? — продолжает Маюзуми веселиться.       — Поначалу был. Теперь ты — мой запасной план. Я знаю того, кто весьма заинтересован в людях вроде тебя, обладающих врожденной сопротивляемостью. Стрелок отвалит за тебя кругленькую сумму.       — А Стрелок у нас, надо полагать, Кенжи Ямазаки? — бездумно выпаливает Маюзуми.       Рональд наклоняет голову.       — Откуда ты знаешь это имя?       — Я много чего знаю. Зачем ему люди с сопротивляемостью?       Рональд пожимает плечами.       — Ему нужны люди с полным иммунитетом. Не знаю, зачем. Как по мне, все это попахивает каким-то извращением, но вы, япошки, вообще странные.       Маюзуми более чем уверен, что у людей, живущих в жутких особняках, набитых трупами животных, нет никакого морального права кидать камни в чужие огороды по поводу странностей, но свое мнение он предпочитает держать при себе. А еще ему интересно, как много стереотипов о классическом злодее может воплотить в себе один человек. (Тут все прямо как по списку: чучела животных в доме — в наличии; расизм — имеется; осталось убедиться, что Рональд гомофоб и любит пинать щенят). Даже жаль, что Рональд не в состоянии оценить всю иронию ситуации.       — При всем моем невыразимом счастье по поводу собственной значимости в твоем продуманном плане, меня терзают смутные сомнения по поводу его первой части. Ты правда думаешь, что Масаоми просто возьмет и кинется в Америку по первому моему зову? С чего вообще ему так надрываться ради обычной сошки?       — Точно не скажу, — задумчиво тянет Рональд. — Особого смысла в этом и правда нет. Разве что он тебя потрахивает, как и положено извращенцу вроде него, больше ничего на ум не приходит.       Маюзуми подавляет приступ тошноты. Это что, общепринятое мнение?       (И кстати, да, гомофобия — зачтено. Всегда приятно правильно угадать все злодейские стереотипы).       — Мы можем уточнить этот вопрос у него в любой момент, как только он к нам присоединится, раз уж согласно данным с моих камер он как раз у ворот.       — Что? — переспрашивает Маюзуми, не уверенный, что правильно расслышал.       — Думаю, мне стоит пойти его встретить, как думаешь? А ты пока никуда отсюда не уходи, Чак.       Как и положено настоящему придурку, уходя он радостно хохочет над своей плоской шуточкой. *       Спустя минут пятнадцать Масаоми и Акане присоединяются к Маюзуми за столом — оба пристегнутые наручниками к своим стульям.       — Какого хрена? — шипит Маюзуми.       — Не понимаю, чем ты так возмущен, Персик. Ты первый попался.       — И по моему звонку было что, недостаточно ясно, что это ловушка?!       — Было яснее некуда, — воодушевленно подтверждает Масаоми. — Именно поэтому я тут. Ты же не ждал, что я все брошу и примчусь ради какой-нибудь банальщины?       — То есть, скоро прибудет подкрепление? — оживляется Маюзуми.       — О, нет, мы тут сами по себе. Так ведь, Акане-чан?       — Масаоми-сан подумал, что лучше всего будет никому не сообщать, куда мы отправляемся, — говорит Акане с выражением равнодушной скуки на лице. Оговорочка — с обычным своим выражением, но Маюзуми вроде как надеялся, что вся эта ситуация с похищением ее хоть немного встревожит.       — Почему? — сквозь зубы спрашивает Маюзуми.       — Потому что тут могут быть замешаны некие теневые структуры, — с готовностью просвещает его Масаоми. — Чем меньше людей в курсе происходящего, тем лучше.       — А как вы добрались сюда так быстро? — с подозрением интересуется Маюзуми. — Вы уже были в Америке?       — Эм. Ты поверишь, если я скажу, что мы просто случайно оказались неподалеку?       Маюзуми не совсем уверен, почему его это вообще колышет. Возможно, потому что все это очень сильно смахивает на впустую потраченное время.       — Вы за мной следили.       — Мы за тобой следовали, — поправляет его Масаоми. — Что ты забыл в Нью-Мехико? Внушительный такой крюк получился.       — Если вам так хотелось лично погоняться за Наследием, надо было так и сделать с самого начала.       — Не ерунди. Для начала, мальчик-Радуга ни за что не взял бы меня с собой. И вообще, ты хоть представляешь уровень неловкости, сопряженный с ночевкой в одной комнате для мужчины средних лет и пары юнцов лет двадцати?       — И вот, мы здесь. Похищены, зато все вместе.       Больше Маюзуми ничего сказать не успевает — в комнату входит красивая светловолосая женщина с лимонадом на подносе в руках.       — Вы, ребятки, должны просто умирать от жажды, — говорит она. — Рональд подумал, что стоит принести вам что-нибудь попить.       — А вот и миссис Жуткий Дом, — комментирует ее появление Маюзуми. Она меряет его нечитаемым взглядом.       — Спасибо за ваше гостеприимство, — говорит Масаоми.       — Ой, да не за что, всегда пожалуйста, — она наливает им по стакану лимонада и выходит из комнаты.       Они втроем изучают стоящие прямо перед ними стаканы. Руки у них все еще пристегнуты наручниками к стульям.       — Милая барышня, — резюмирует Масаоми.       — У вас есть какой-нибудь план? — спрашивает Маюзуми.       — Какой еще план, ты о чем? — широко ухмыляется Масаоми. — Я понятия не имел, куда влезу. А уж эта промывающая мозги способность, четко сработано. Интересно, как называется эта линия Наследия.       — Овен, — походя вставляет Маюзуми.       — Оу, он сам тебе сказал?       — Нет, но тут бараньи головы оттиснуты на каждой даже самой стремной табуретке.       — Похвальная наблюдательность, — Масаоми оглядывается вокруг. — Должен признать, меня больше впечатлили все эти атрибуты смерти на стенах. Что это за пунктик такой у американцев насчет мертвых животных?       — Полагаю, это демонстрация их состоятельности, как успешных охотников, Масаоми-сан, — вносит ясность Акане.       — Ха! Как я всегда говорю, в охоте нет вызова, пока не…       — Сейчас не самое подходящее время, Масаоми-сан.       — Ну и ладно. Эй, Персик, а что это у тебя такой потрепанный вид?       — Наш гостеприимный хозяин не любит, когда воздействие его способности выветривается, — говорит Маюзуми, утратив всякую надежду заставить Масаоми воспринимать ситуацию всерьез. Раз уж Акане не особо усердно возвращает его к реальности, значит, не так уж все серьезно.       — А выветривается-то довольно легко, да? — с хорошо заметным торжеством заявляет Масаоми. — Я, кстати, сразу заметил — это больше похоже на воздействие на подсознание, что-то вроде гипноза. У Абсолютного Приказа куда более мощное действие.       Маюзуми неверяще таращится на него, раскрыв рот.       — Это что сейчас было, минутка папочкиной гордости?       — Что? Нет, конечно! Я просто говорю, что чисто объективное превосходство Абсолютного Приказа над гипнозом можно воспринимать как неоспоримое доказательство победы научного подхода над естественным отбором.       — Это папочкина гордость! Вас аж распирает от гордости за сына, у которого самая крутая способность контроля разума.       — Я всего лишь констатирую факт, не раздувай из мухи слона, Персик.       Маюзуми оказывается избавлен от необходимости отвечать, потому что в этот момент возвращаются Рональд и его жена.       — Прошу прощения, что был вынужден покинуть вас так надолго, ребятки. Пришлось повозиться с бумажками, — возвещает Рональд, лучась самодовольством.       Он усаживается за стол напротив Масаоми и толкает в его сторону стопку документов.       — Мне надо, чтобы ты все это подписал.       — Каким, позволь уточнить, образом? Используя одну только мощь моего интеллекта?       — Ну, конечно, как глупо с моей стороны. Милая, сними с него наручники. Только с одной руки, вот так, моя умница. А теперь, Масаоми, подпиши все эти бумаги, подтверждающие, что отныне все твое имущество переходит в мою единоличную собственность. *       Ниджимура все еще выглядит на грани смертоубийства, и Киеши даже не представляет, что тут можно сказать, чтобы он почувствовал себя лучше.       — Маюзуми-сан вполне способен о себе позаботиться, — пробует Киеши. — Я не сомневаюсь, что с ним все будет в порядке.       У Ниджимуры каменеет лицо.       — Если он погибнет, это будет только моя вина. И, Теппей… тебя здесь даже быть не должно. Вся эта затея была ошибкой.       Киеши не чувствует себя вправе обижаться на эти слова. Его не должно тут быть. И Ниджимура ни в чем не виноват, это полностью его собственная вина. На самом деле, Ниджимура сделал все, чтобы дать ему понять, насколько опасно то, что они затеяли, просто Киеши ему не поверил. Или, возможно, ему было все равно.       Теперь Маюзуми похищен, а сами они… ну, не то чтобы у врага в руках, но и безопасным их положение не назвать. И пока они идут в неизвестном направлении следом за людьми, у которых есть все причины их убить, Киеши начинает думать обо всем, о чем стоило подумать раньше, еще когда Ниджимура впервые рассказал, какой опасности он может подвергнуться.       Что, если ты уже никогда не вернешься в Японию?       Он там много сил положил на попытки избежать возвращения домой, но еще ни разу ему в голову не приходила мысль, что будет, если он и правда никогда не вернется. Его бабушка с дедушкой будут раздавлены потерей — это может буквально убить дедушку с его слабым сердцем.       Александра Гарсия будет мучится чувством вины. Она привезла его в Америку, чтобы помочь, несмотря на всю ее браваду, сердце у нее доброе. Она никогда себя не простит, пусть даже ее вины тут и нет.       Он больше никогда не сыграет в баскетбол с командой Сейрин. У него не будет возможности попрощаться с первогодками, которые сейчас уже второгодки. Или познакомиться с первогодками, которые тоже могут оказаться интересными ребятами, пусть среди них и не будет никого вроде Кагами или Куроко.       А еще. Он больше никогда не увидит Хьюгу или Рико. Никогда не сможет признаться в своих чувствах никому из них, не сможет поцеловать никого из них — и сейчас именно это кажется ему несправедливым. Если бы это был вопрос выбора, он бы не отказался хотя бы раз поцеловать их обоих перед смертью.       — Допустим, Желтой Шестерки там не будет, — рассуждает тем временем Ниджимура вслух. — Мне лично подойди к каждой собаке в этой дыре и удостовериться, что это не оборотень?       — Отличная идея, спасибо, что предложил, — откликается Кей.       Будет чудом, если Ниджимура никому не разобьет лицо к концу суток, отмечает про себя Киеши.       — Ладненько, вот мы и пришли, — объявляет Майя, когда они останавливаются перед зданием, на котором так и написано «Администрация» прямо над главным входом.       — Слушай, просто укажи нам на него, больше тебе ничего делать не надо, — говорит Кей.       — В смысле, все и так сразу поймут, что из себя представляешь, и особой радости это никому не доставит, — добавляет Майя. — Так что, лучше тебе особо не высовываться.       — Тупость несусветная, — говорит Ниджимура, открывая дверь. — Не говоря уже о чудовищной трате времени. Не знаю, с чего вы взяли, что все будет так просто, я… оу, вот же он. Мужчина в очках, седые волосы.       Обе девочки и Киеши поворачиваются в ту сторону, куда показывает Ниджимура, но это уже лишнее. Мужчина бросает всего один взгляд на Ниджимуру и начинает кричать. *       Все происходит намного быстрее, чем Киеши мог предположить. Вспышка желтого свечения оставляет на виду хорошенькую (и весьма знакомого вида) девочку с желтыми волосами и глазами, которая предпринимает активную попытку бегства из переполненной комнаты.       Далеко убежать она не успевает — несколько человек, до этого во все глаза наблюдавших внезапное появление Ниджимуры, тут же распознают более серьезную угрозу и бросаются ей на перерез. Она отбивается, но не очень успешно. В конце концов она падает на пол и начинает плакать, и даже те, кто удерживают ее на месте, смотрят на нее с жалостью.       — Почему? — всхлипывает она. — Почему ты до сих пор существуешь?       На лице Ниджимуры снова появляется это жесткое выражение, которое превращает его практически в незнакомца.       — Привет, 623, — говорит он ледяным тоном. Она съеживается от звука его голоса, крупная дрожь сотрясает все ее тело вместе с рыданиями.       Киеши ощущает прилив жалости. В этот момент он лишь смутно осознает, что она, скорее всего, убила человека, возможно двух, учитывая ее недавний вид, и она не заслуживает жалости. Ему все равно ее жаль.       — Майя, Кей, что все это означает? — спрашивает сурового вида женщина.       — Нам показалось, что среди нас ошивается Желтая Шестерка, — пожимает плечами Кей. — Оказалось, нам не показалось.       — Что насчет него?       Все взгляды устремляются на Ниджимуру.       — В это будет сложно поверить, учитывая обстоятельства, но уверяю вас, мое присутствие здесь одновременно с ней не более чем совпадение.       — Да нифига себе совпадение, — говорит кто-то.       Ниджимура только плечами пожимает, мол, ну, что поделаешь.       — Хотите верьте, хотите нет, но я здесь только ради того, чтобы попытаться заключить союз между Змееносцем и Провидением. Но в данный момент у меня есть дела поважнее. У нас была сделка, насколько я помню, — заканчивает он, обращаясь к Кей.       Она вздергивает подбородок.       — Он живет на Бараньем Холме — единственный дом на возвышенности, не ошибешься.       — Спасибо. Теппей?       — Он пока останется здесь.       Ниджимура замирает.       — Мы так не договаривались.       — Мы тут еще не закончили, — Кей кивает на всхлипывающую на полу Желтую Шестерку. — Не вижу, что помешает тебе прихватить своего дружка и смыться. Но если он останется с нами, мы будем уверены, что ты вернешься.       Ниджимура делает шаг вперед, но Киеши останавливает его.       — Все в порядке, Шузо. Я не против. Я верю, что они не причинят мне вреда.       Киеши видит, как Ниджимура сжимает челюсти, пока обдумывает свои варианты. Чем дольше он думает, тем более пустым делается его лицо, и, кажется, Киеши начинает понимать — эта пустота, это маска для ярости.       — Все правда в порядке, Шузо. Тебе нужно идти спасать Маюзуми-сана. Обещаю, все будет хорошо.       Это не то обещание, сдержать которое в его власти, и они оба это знают, но Киеши чувствует себя обязанным держать лицо, иначе Ниджимура сделает что-нибудь, о чем они оба потом пожалеют.       — Ладно, Теппей, — тихо говорит Ниджимура. Он переводит взгляд на Кей. Киеши более чем уверен, что теперь достаточно всего одного лишнего звука и уже никто никуда не пойдет. Но Ниджимура не говорит больше ни слова — ни угроз, ни даже прощания. Он просто разворачивается и уходит.       Киеши выдыхает, и не надо дважды гадать, что не он один. Атмосфера вокруг Ниджимуры была весьма напряженная. Он смотрит на Кей и слабо улыбается:       — Что ж, я правда надеюсь, что вы не собираетесь меня убивать.       — Нет, — говорит Кей, поразмыслив. — Но мы собираемся держать тебя за решеткой в городской тюрьме. Пока твой приятель не вернется, ну, ты понял. — Она смотрит на Желтую Шестерку, которая больше не рыдает, но по-прежнему всхлипывает. — Посадим вас в разные клетки.       — В нашей тюрьме в последнее время прям яблоку негде упасть, — говорит Майя. — Скучно тебе точно не будет.       — Что ты имеешь в виду? — хмурится Киеши, и ему совсем не нравится перспектива оказаться «за решеткой».       Майя пожимает плечами.       — Этим утром у нам прибавилось заключенных. Последние дни выдались напряженными.       Киеши все еще не понимает, к чему она клонит, но его посещает неприятное чувство, что ему это не понравится. Неприятное чувство полностью себя оправдывает, когда он видит обитателей соседней клетки.       Это Иван и Ви. *       Хотел бы Маюзуми, чтобы акт подписания бумаг, лишающих Масаоми всего его состояния, выглядел чуть менее ужасающе, но к сожалению, он прекрасно понимает, что это означает на самом деле — они все скоро умрут.       Рональд собирает документы с видом нескрываемого торжества. Масаоми моргает, осмысленное выражение медленно возвращается в его глаза.       — Хм, даже длится намного меньше, чем Абсолютный Приказ, — говорит Масаоми. — В самом деле, мистер Амос, вы бы задумались о курсе генных усилителей. У науки есть решение для вашей проблемы.       — Разве я не довел дело до конца? — огрызается Рональд, моментально вспыхнув в ответ на эти совсем не прозрачные намеки.       — Хм. Акане-чан, я только что отписал ему все свое имущество?       — Именно так, Масаоми-сан.       — Ха. А ты ему сказала, что это не сработает?       — Он не спрашивал, Масаоми-сан.       Рональд замирает, чуя подвох.       — Хорошая попытка. Это нотариально заверенные документы. У них есть юридическая сила.       — Ох, да ради бога, — закатывает Масаоми глаза. — Вперед и с песней.       — Это сработает!       Масаоми только смеется над этим заявлением.       — Ты вообще в курсе, с кем я живу? Да ладно тебе, мужик. Пораскинь мозгами.       — С выродком Тейко, — раздраженно говорит Рональд. — И что с того?       Масаоми издает очень долгий, преисполненный страдания вздох, лучше всяких слов говорящий о том, как же он устал иметь дело с необремененными достаточно высоким интеллектом людьми.       — А то, что я живу с тем, кто в любой момент может Приказать мне сделать что угодно, и я принял соответственные меры против собственных внезапных действий, вроде… ну, например, моя подпись на документах, передающих кому бы то ни было все мое имущество и денежные средства, на деле что мертвому припарка, если дойдет до реальной передачи права владения моим состоянием.       — Он же твой сын, — ошарашенно говорит Рональд.       — И смею тебя заверить, он бы первый почувствовал себя оскорбленным, сделай я все так просто для него. На самом деле, в последнее время толку от моей подписи практически никакой. Все более-менее законные сделки подразумевают процесс настолько сложный, что я даже наполовину не вникал. Я в прямом смысле слова не смогу отказаться от своего состояния, даже если очень захочу, я все верно говорю, Акане-чан?       — Абсолютно верно, Масаоми-сан. Я приложила немало усилий, чтобы вы гарантировано не смогли случайно обанкротить свою компанию и оставить не с чем миллионы сотрудников.       — Все схвачено! Видишь ли, я склонен к опрометчивым решениям…       Его прерывает звериный рык, когда Рональд швыряет бумаги на пол и направляет пистолет Акане в голову.       — Я так понимаю, ты знаешь, как все устроено. Рассказывай, как мне получить его деньги, — требует Рональд.       — Вы все еще неверно оцениваете ситуацию, — говорит Акане так спокойно, что никому бы и в голову не пришло, что в этот момент к ее виску приставлен пистолет. — Такого способа не существует. Потребуйте вы выкуп, Масаоми-сан мог бы снять сумму со своего банковского счета, но переписать все свои денежные средства для него юридически невозможно.       Маюзуми в ужасе, даже если Акане — нет. Он искренне верит, что Рональд ее сейчас пристрелит, а потом, скорее всего, его самого, а затем и Масаоми. Он не сомневается, что на его лице, как и на лице Акане, не отражается ни единой эмоции, но если не чудом божественного вмешательства, то он даже не представляет, как еще они могут выпутаться из этой лажи.       У Рональда дрожат руки, но не от страха, а от едва сдерживаемой ярости. Всего мгновение отделяет его от убийства Акане, и его некому остановить. Даже его жена смотрит пустым взглядом в пространство, как будто происходящее вгоняет ее в тоску.       — Ладно, — в итоге Рональд опускает пистолет. — Я все еще могу получить пять кусков от Стрелка за пацана. Что делать с вами двумя я пока не решил, но это еще не провал.       — А Стрелок, надо полагать, это Кенжи Ямазаки, я не ошибаюсь? — слишком уж беспечным тоном любопытствует Масаоми. — Что это у него за пристрастия такие, требующие покупки симпатичных молодых людей?       — Да кто его знает, — говорит Рональд и снова покидает комнату.       — Он покупает людей, устойчивых к пси-воздействию, — походя сообщает Маюзуми, и обыденность этого разъяснения здорово помогает ему справляться с чудовищностью собственного положения. — Думаю, что он еще не знает, как выявлять R1-HK1.       — Я бы сказал, и еще не скоро узнает, код этого гена даже меня заставил попотеть, — откликается Масаоми. — Но на кой ему сдались пси-устойчивые? С вас и взять-то нечего, кроме анализов.       — Как выяснилось, он ищет носителя иммунитета. Иммунитета к любому псионическому воздействию, — уточняет он, когда на лице у Масаоми появляется озадаченное выражение.       — Иммунитет… да это какая-то дичь! Можно сконструировать одну генетическую модель, ну, допустим, но это все равно должен быть код для способности, так или иначе…       — Как у Радуги, — с готовностью подсказывает Маюзуми.       — Да, само собой. И что, он думает тысячи лет человеческой эволюции просто возьмут и выдадут ему пси-иммунитет на ровном месте? R1-HK1 даже близко не так работает. Я вообще сомневаюсь, что такое в принципе возможно. Носитель полного иммунитета был бы…       Масаоми резко замолкает. Маюзуми уже не раз видел, как это происходит — его мозг начинает работать на абсолютно иных мощностях, позволяющих ему обрабатывать огромное количество содержащейся в нем информации. Он одновременно шерстит около пяти пластов генетических разработок, сопоставляя их с точки зрения математической и статистической вероятности.       — И все же, зачем ему понабился такой человек?       — Не знаю, зачем, но, видимо, очень надо, — говорит Маюзуми.       — Хм. Акане-чан, когда мы вернемся в офис, не забудь найти для меня носителя пси-иммунитета, будь любезна.       — Зачем, хотите продать его Стрелку?       — Хватит молоть чушь, Персик. Ключ к победе в любом сражении кроется в знании стремлений противника. Узнай, что твой враг жаждет заполучить больше всего, и найди это первым. Если Ямазаки Кенжи так сильно хочет носителя пси-иммунитета, все, что мне нужно, это найти его раньше, улавливаешь?       — Отличный план. Не могу не заметить, что в него вкралась одна маленькая недоработка — мы тут прикованы к стульям и, скорее всего, скоро умрем.       — Ох, ну теперь ты уже просто тупишь. За те деньги, что я тебе плачу, ты должен быть умнее, Персик.       — То есть, мы не умрем? — Маюзуми вынужден признать, что ему значительно полегчало от такой непоколебимой уверенности. Если Масаоми думает, что у них есть шанс выбраться отсюда живыми, значит, они выберутся.       — Ну, я точно не собираюсь тут умирать. Существует всего два способа умереть, которые я нахожу для себя приемлемыми, и это не один из них.       Воспрянувшая было вера в благополучный исход стремительно покидает Маюзуми.       — Знаю, я пожалею, что спросил, но что же это за два «приемлемых» способа таких?       — Первый, это в случае загрузки моего сознания в систему искусственного интеллекта, чтобы обеспечить ему бессмертие невзирая на тлетворное влияние времени на мою смертную плоть.       — Ну, кто бы сомневался…       — А второй, это если Сейджуро меня убьет. Оба исхода равно приемлемы.       — Смерть от рук вашего сына — это приемлемый способ умереть? — не верит Маюзуми своим ушам. — Хотите, чтобы он вас убил?       — Нет, конечно! Но я решительно отказываюсь быть убитым кем-то, кто мне не ровня, а Сейджуро — мой единственный достойный противник.       — Вы… все прибавляете и прибавляете мне поводов для беспокойства, — говорит Маюзуми.       — Ты не первый, от кого я слышу подобное. В любом случае, пока что я не собираюсь умирать. Если я умру, так и не познакомившись с парнем Сейджуро, Сейджуро победит, и хрена лысого я это допущу!       — Вы еще не знакомы с Фурихатой? — удивленно спрашивает Маюзуми.       Масаоми стремительно поворачивает голову у его сторону.       — А ты знаком?       — Конечно, — Маюзуми пожимает плечами. — Славный парень. Ума не приложу, что он нашел в вашем сыне.       — О, да ради всего… как так-то.       Встреча с Фурихатой, в общем-то, была всего лишь стечением обстоятельств, он просто наткнулся на них с Акаши в книжном магазине в Киото. Акаши от этой встречи тоже остался не в восторге — он считал, что чем меньше людей знает о Фурихате, тем лучше, и Маюзуми прекрасно об этом знал. В особенности это касалось его отца. И хотя в то время Маюзуми не совсем понимал причину его нежелания их знакомить, хватило всего пары недель под началом Масаоми, чтобы осознать — будь Масаоми его отцом, Маюзуми точно держал бы гипотетическую любовь всей своей жизни подальше от такого родителя.       Так что, пусть даже он знает, что Акаши специально не позволяет им встретиться, он не может отказать себе в удовольствии подсыпать еще немного соли на эту рану.       — Не может быть, что вы еще не знакомы! Акаши говорил, ему очень важно, чтобы все самые важные для него люди знали друг друга.       — А вот тут ты уже перегибаешь, Сейджуро никогда бы так не сказал.       — Зато я знаю, что он планирует однажды жениться на нем, и я в шоке, что вы еще даже в глаза не видели своего будущего зятя. Впрочем, с другой стороны, это так мило, что встреча с будущим зятем, это ваше единственное предсмертное желание. Жду не дождусь возможности поведать Акаши, как сильно папочка любит его…       — Да я просто не хочу давать ему повод для самодовольства! Персик, не будь мудаком.       — Сначала вы хвастаетесь, какой крутой у вас сын, теперь признаетесь, что не можете умереть, не увидев зятя, честное слово, это так… трогательно.       Судорожный вдох прерывает их словесную перепалку; звук такой, словно кто-то тихо плачет, и этот звук замораживает их на месте. Все трое обмениваются взглядами, удостоверяясь, что никто из них не плачет. А потом они поворачивают головы и видят жену Рональда, которая сидела в углу все это время.       Совершенно очевидно, что не только Маюзуми умудрился позабыть, что она все еще в комнате. Только теперь ее всю трясет, а по щекам катятся слезы.       — Пожалуйста, — прерывающимся голосом начинает она умолять. — Пожалуйста, убейте меня.       У Маюзуми от этого кровь застывает в жилах. Мозг отказывается обрабатывать информацию.       — Пожалуйста, — не прекращает она. — Я скучаю по своей семье. По мужу, по детям… я не могу. Я не могу больше так жить. Он никогда меня не отпустит.       — Вы, — первым заговаривает Масаоми. — Не замужем за Рональдом Амосом.       — Нет, — женщина начинает плакать громче, пряча лицо в руках.       Маюзуми уверен, что всегда будет помнить этот момент — как хреново он себя чувствовал, как ему мучительно хотелось проблеваться, и как все, чего ему хотелось, это вернуться в Японию и больше никогда не покидать стены своей квартиры.       Но отчетливее всего он будет помнить выражение лица Масаоми. Еще ни разу он не видел, чтобы на его лице было написано такое откровенное смятение. *       — И ты тут, любовничек. А выродок где? — спрашивает Ви.       — Мы правда не любовники, — слабо протестует Киеши, заходя в клетку с куда большим достоинством, чем он сам от себя ожидал.       — Руи! — подскакивает третий заключенный — у него розовые волосы, и он занимает клетку, следующую за той, в которой сидят Ви и Иван. Теперь, когда еще две заняты Киеши и Руи, зона предварительного заключения в участке забита до отказа.       — Так ты все-таки предатель, — произносит Кей.       — Нет, я же говорил. Я… — тип с розовыми волосами переводит взгляд на Желтую Шестерку, бледную и бессмысленно уставившуюся в пространство перед собой. Он сглатывает и продолжает, — я… я собирался остановить ее.       — И ты как бы совершенно случайно забыл нам сказать, какой способностью она обладает, — подает голос Майя.       — Я не думал… Руи-чан, ты в порядке?       — Ты соврал, — глухо говорит Руи. — Какое же ты брехло, Кисуми. Все это время ты был частью Змееносца, так ведь?       — Да, но… Руи-чан, я просто хотел…       — Хватит! Ты заставляешь меня думать, что тебе можно доверять! Но тебе нельзя верить! Просто… просто прекрати!       — Ты и с нами это провернул, — весело говорит Кей. — Самое занимательное в чувстве внезапного доверия к Весам, это то, что как правило это самый верный признак того, что тебе как раз не стоит им доверять.       — Так нечестно, — надувается Кисуми. — Мои силы работают совсем не так. Все просто заранее настроены против Весов.       — Потому что вам нельзя верить, — отрезает Кей.       — Ой, блядь, смотрите-ка чья корова замычала! — выкрикивает Ви, с силой ударяя ладонями по прутьям решетки. — Хуже Раков нет никого!       — Ты просто бесишься, потому что я тебя уделала даже не напрягаясь.       — Я отсюда выберусь, и после этого весь мир узнает, где вы…       — Ха! Выкуси, сучка! Ты даже не вспомнишь, — говорит Кей и высовывает язык.       Ви издает нечленораздельное рычание и от души пинает решетку.       — Ненавижу Раков!       — Ты буквально электрошокер ходячий, и ты считаешь, что это Раки хуже всех? — спрашивает Майя.       — Заткнись!       Киеши одолевают весьма противоречивые чувства. С одной стороны, ему всегда неловко, когда люди ссорятся в его присутствии. С другой — эта конкретная ссора дает ему уникальную возможность взглянуть на ту сторону взаимодействия линий Наследия, о которой почти наверняка даже Ниджимура никогда не подозревал. Все это время они были уверены, что все двенадцать линий, входящие в организацию, объединены одной целью, но даже если учесть, что Майя и Кей — перебежчики, к разгоревшейся в данный момент сваре этот факт явно не имеет никакого отношения.       — Ну-ну, — вставляет Киеши, когда его врожденная неприязнь к конфликтам берет вверх над любопытством, намеренно используя тот самый тон, который так ненавидел Хьюга. — Давайте не будем ссориться, ладно? Ссоры ни к чему не приводят.       Как он и рассчитывал, все тут же поворачиваются в его сторону и орут:       — Заткнись!       Киеши остается весьма собой доволен.       — Она в порядке? — спрашивает Кисуми, не сводя глаз со своей… подруги? девушки?       — Она встретила Радугу, — объясняет Майя.       Кисуми морщится и бормочет:       — Ох, Руи-чан. Мне очень жаль.       Ви презрительно усмехается.       — Окей. Кто за то, что сраная Радуга хуже всех?       Все кивают, соглашаясь, и это, как выясняется, единственное, насчет чего все они сходятся во мнении.       Киеши понимает, что сейчас не время и не место защищать Ниджимуру; он ничего не знает о собравшихся здесь людях или о том, что они чувствуют, лишаясь своих способностей. Но он смотрит на них — на запертых в клетках и на тех, кто стоит по другую сторону решетки — и ему так жаль, что они не могут поладить друг с другом.       — Кисуми-сан, правильно? Так ты тоже из Змееносца?       — Да-да, именно так, — робко улыбается Кисуми. — Они могли бы сразу спросить старейшину, он бы подтвердил.       — Даже если и так, это еще не значит, что мы такие же, — рычит Кей.       — Разве нет? — невинно уточняет Киеши.       — Нет. В Японии Змееносец сражается за свои убеждения. Мы всего лишь хотим, чтобы нас оставили в покое. Мы что, так уж много просим?       — Да вы просто кучка ссыкунов, — презрительно бросает Ви. — Тех, кто борется за то, во что верит, я еще могла бы уважать.       — И чем же занимаетесь вы, — опережает Киеши собравшуюся ответить Кей. — Вы убиваете ЭВО и охотитесь на Шузо, потому что думаете, что это единственный путь.       Ви пожимает плечами.       — Некоторые вещи не должны существовать в этом мире. Вроде этой, — она кивает на Руи, все еще пребывающую в ступоре.       Киеши обдумывает услышанное. Презрение в ее голосе настоящее, но равнодушие в словах свидетельствует о недостатке убежденности, а это уже больше похоже на солдат, которые «просто исполняют приказы», чем на истинных борцов за идею. Это ее не оправдывает, только не перед всеми теми мертвыми ЭВО, которых истребляют охотники. Но если бы они действительно были фанатиками, то не существовало бы способа достучаться до них.       — Почему? — спрашивает он, избавившись даже от тени осуждения в голосе.       Ви смотрит на него не моргая. Впрочем, как и все остальные. Кроме Руи.       — Потому что они выродки, какие еще нужны причины.       — Допустим, — говорит Киеши. — Тогда почему именно ты должна охотиться на них?       — Потому что я — Скорпион! Это то, что делают Скорпионы! — выкрикивает Ви. — Мы охотники. Мы всегда были охотниками, для этого мы и существуем. Есть такая штука, естественный порядок вещей называется, ясно? И мы часть этого порядка, и мы не имеем права сворачивать с пути только потому, что нам так захотелось.       Остальные, похоже, решают посмотреть, к чему этот словесный обмен приведет. У Майи и Кей на лицах обнаруживается весьма задумчивое выражение.       Киеши сглатывает. Ему приходит в голову, что это, видимо, заложено в человеческой природе — находить связь друг с другом, сопоставляя чужие проблемы с какими-то ситуациями в собственной жизни. И это глупо, если разобраться, потому что Киеши никогда не понять, с чем им приходилось иметь дело в Наследии. Любое предположение, скорее всего, покажется насмешкой в сравнении с реальностью.       Но все же. В каком-то смысле он понимает.       Ему тоже очень непросто было сжиться с тем, что он не такой, как все.       И поэтому он говорит:       — Похоже, это очень одинокий путь.       Потому что именно так он себя чувствует. Одиноко. Он сбежал от своих чувств, потому что его собственные желания слишком пугали, а теперь в груди у него словно поселилась пустота — одиночество вползло под кожу и отравило душу.       Чего он не ожидает, так этого того, что Ви отшатнется в ответ на его слова. Она сжимает кулаки и ничего не говорит, и только тогда Киеши сопоставляет ее реакцию со всеми теми словами, что уже прозвучали в адрес Скорпионов. Твое прикосновение отравляет. Ты электрошокер ходячий. Он осознает, что они и правда одиноки.       — Ви, меня типа достала вся эта охота, — внезапно подает голос Иван.       — Иван! — прикрикивает на него Ви.       Он дергает плечом.       — Они послали нас против Радуги, только нас двоих. Тебя саму не достало быть пушечным мясом?       — Ваня, хватит. Говоришь, как Змееносец.       Иван снова пожимает плечами, но больше ничего не добавляет.       Кисуми, ловивший каждое слово с живым интересом, тут же вставляет:       — И что самое замечательное в Змееносце, так это возможность выбирать свой способ сопротивления — хочешь сражаться, тогда идешь и сражаешься; хочешь жить в мире и покое, так тоже можно.       — О, спасибо, учитель, за твою мудрость, — фыркает Ви, скрещивая руки на груди, и уходит в угол своей клетки источать негативные флюиды.       — Это возможность, — повторяет Кисуми, но теперь он смотрит только на Руи. — В нашей жизни мы должны хвататься за любую возможность. Они нам выпадают не так уж часто.       Киеши нравится эта мысль о возможностях. Он сам упустил их так много. Он только надеется, что ему выпадет еще хоть одна. *       Рональд возвращается, насвистывая.       — Оки-доки. Я договорился о видеозвонке с командой Стрелка, так что, Чаки у нас будет пристроен. За тебя потребуют выкуп, — сообщает он, кивая на Масаоми, а потом переводит взгляд на Акане. — А вот тебя, скорее всего, пристрелят. Ничего личного, солнышко.       Выражение лица Масаоми оставалось нейтрально отстраненным с тех самых пор, как открылась правда о «жене» Рональда. Теперь же он смотрит на Рональда как на уродца в цирке.       — Мне просто интересно. Ты всем своим женщинам промываешь мозги, чтобы затащить в постель?       Рональд хохочет. Он одной рукой приобнимает женщину и прижимает ее к себе поближе.       — Не надо быть таким грубым. У нас с Хани любовь. Я ведь делаю тебя счастливой, а, Хани?       — Да, дорогой, — говорит Хани, снова возвращаясь в свое полуосознанное улыбчивое состояние. — Я очень счастлива.       У Масаоми отвисает челюсть.       — Любовь означает совсем не это!       — Вот только лекций мне от тебя не хватало, — закатывает Рональд глаза. — Ты просто покупаешь все, что хочешь. Мы с тобой не такие уж разные. Толку от любви, если нельзя получить то, что хочешь?       По лицу Масаоми нельзя понять, о чем он думает. И когда он снова говорит, его слова звучат со странной интонацией.       — Уж поверь мне, я еще ни разу в жизни не получал то, что хотел, когда дело доходило до любви.       Несмотря на опасность ситуации, Маюзуми не может не обратить внимание на эту фразу и невольно задумывается, что бы это могло означать. Рональд лишь усмехается:       — Вот почему на этом стуле ты, а не я.       Масаоми смотрит ему прямо в глаза, а потом резко поворачивается в сторону Акане:       — Ладно, теперь можешь нас спасти.       Акане наклоняет голову и уточняет:       — Вы уверены? Вы говорили…       — Да-да, я знаю, что я говорил, спасай нас давай. И я был бы премного благодарен, если бы ты его не убила.       Рональд вскидывает пистолет.       — Живыми вы отсюда не уйдете!       Но это уже не имеет значения. Акане рывком бросается вперед; цепочка, соединяющая браслеты ее наручников рвется, словно веревочная. Она движется к Рональду с целеустремленной грацией змеиного броска, выбивает пистолет у него из руки и сбивает его с ног.       — Стой! — приказывает ей Рональд, — остановись и вернись на свой стул!       Но Акане не останавливается, она деловито скручивает Рональда так, чтобы он не мог пошевелиться, и полностью игнорирует его бесконечные попытки приказами заставить ее остановиться.       Она словно Радуга, думает Маюзуми, наблюдая за ней с предельным вниманием. За исключением того, что — нет. Вокруг нее нет этой явственной, хоть и невидимой глазу ауры, которая появляется вокруг Ниджимуры, когда тот использует свои способности. Воздух вокруг нее не плавится, как будто она горит.       У нее словно иммунитет. *       — В общем, мне понадобилось время, чтобы осознать, что это была не совсем ревность. Я знал, что она ему нравится. И я знал, что она нравится мне. Я решил, что не буду ничего делать, потому что он же мой друг, а потом до меня все же дошло, что он мне тоже нравится, и все стало в разы сложнее.       Киеши даже подумать не мог, что когда-нибудь станет рассказывать об этом первым встречным, уж тем более — в тюремной камере. Но, как только он понял, насколько натянутые отношения между линиями Наследия, единственным способом прекратить их внутреннюю грызню было удерживать их внимание на себе.       И он нашел весьма эффективный способ это сделать.       — Не думаю, что что-то получится, — выдает Майя. — Разве в итоге не станет кто-нибудь ревновать? И разве это вообще здраво?       — Ну, не знаю… Я бы не стал.       — И вы не сможете пожениться, — напоминает Майя.       — Да, я знаю, что это непросто. Поэтому я и покинул страну, — сухо отвечает ей Киеши.       — Не, чувак, не, — подключается Кисуми. — Так нельзя! Ты должен признаться в своих чувствах! Все у тебя получится!       — Каким это образом? — не унимается Майя.       — Просто получится, — надувается Кисуми. — Если бы я мог стать частью тройничка, я бы стал, даже не задумываясь.       — Это называется триада. Ну, или «тройка», если грубо.       Все замолкают при звуке этого очень раздраженного голоса и смотрят на Ви.       — И это вполне естественные отношения, — говорит она с вызовом. — Мои предки были в триаде, и я никогда не видела никого счастливее их, усекли?       — Я этого не знал, — заинтересованно говорит Иван.       — Что ж, ты не все обо мне знаешь, — огрызается Ви. — Быть частью счастливой триады в миллион раз более здраво, чем вариться в токсичности большинства моногамных пар, которые мне встречались, так что даже не начинайте при мне весь этот бред про то, как правильнее любить.       — Спасибо, — чуть дрогнувшим голосом говорит Киеши.       — Господи-боже, только не вздумай плакать!       — Это я понимаю, — кивает Иван. — Я знаю несколько весьма токсичных пар.       Все обдумывают услышанное. Хотел бы Киеши, чтобы Руи тоже приняла участие в разговоре. Она единственная молчит — все так же сидит, обняв колени руками и устроив на них голову. Она внешне настолько похожа на Кисе Рету, что от этого просто мороз по коже.       — Так что, теперь ты позовешь их на свидание? — спрашивает Кей, отвлекая Киеши от его мыслей.       —  Мне бы в Японию вернуться для начала, — замечает Киеши. — А это подразумевает, что вам придется меня отпустить.       — Мы и не собирались держать тебя тут вечно, — заверяет его Майя.       — А меня вы отпустите? — с надеждой спрашивает Кисуми.       — Сначала позовем старейшину Змееносца, но — да, скорее всего. Хотя, у меня лично к тебе остались претензии по поводу твоей подружки-убийцы. Которая, кстати, отсюда не выйдет.       Кисуми мрачнеет. Но, похоже, даже он понимает, что одними словами Руи не помочь.       — А что насчет нас? — спрашивает Ви.       — А что насчет вас? — в тон ей отвечает Кей.       — Я хочу остаться, — объявляет Иван.       — Ваня!       — Ви, я не хочу больше этим заниматься. А ты?       — Да чтоб тебя! — взмахивает Ви руками. — Отлично. Давай станем отступниками.       — Хм-м. К сожалению, не все так просто, — говорит Кей.       — Что, нам придется анкетку заполнить? — язвит Ви.       — Видите, как все прекрасно складывается, — воодушевленно подхватывает Киеши. — Нет ни одной причины для разногласий.       — Ой, заткнись! — раздается слаженным хором, и Киеши широко улыбается.       Все они — хорошие люди. И они обязательно найдут общий язык.       Рано или поздно. *       Акане хорошенько связывает Рональда и как только убеждается, что он не в состоянии что-либо предпринять, освобождает Масаоми и Маюзуми.       — Видишь, Персик? Все схвачено.       Маюзуми бросает быстрый взгляд на Акане. Она вызывает у него вопросы, ответы на которые он пока что не уверен, что хочет знать.       — На будущее — спасательные операции могут быть и пооперативнее. Это была сплошная трата времени.       — Ты о чем? Это было чрезвычайно информативно, — говорит Масаоми. — Во-первых, я выяснил все…       Звук выстрела не дает ему закончить предложение.       Маюзуми инстинктивно ныряет под прикрытие стола и не сразу осознает, что: первое — больше ни одного выстрела не раздается; второе — он сам жив-здоров.       Когда он поднимается, чтобы оглядеться, то видит Хани. Она стоит над телом Рональда, в руке у нее его отброшенный пистолет.       А потом она начинает громко рыдать. *       Мозг Маюзуми зависает в состоянии крайней степени охренения, но Масаоми с Акане сохраняют завидную собранность, словно трупы, это неотъемлемая часть рабочего процесса в корпорации. Акане осторожно отбирает у Хани оружие и отводит ее в сторонку, не прекращая говорить все те слова утешения и поддержки, на которые Маюзуми прямо сейчас точно не способен, поэтому очень хорошо, что от него этого и не требуется.       — Что ж, несколько проблематичный, но вполне закономерный исход, — отмечает Масаоми.       — Эм. Вы собираетесь звонить в полицию? — спрашивает Маюзуми и тут же сам понимает, насколько это тупой вопрос.       — И позволить американской системе правосудия обеспечить бедняжке еще одну психологическую травму? Нет, не глупи, Персик. С этим есть, кому разобраться.       — Разобраться с телом, — уточняет Маюзуми.       — В каждой приличной компании есть люди, способные разобраться с любой возможной ситуацией.       Маюзуми обдумывает слова Масаоми и объявляет:       — Я хочу прибавку.       Масаоми приподнимает бровь.       — Персик, это что, попытка шантажа?       — Что? Боже, нет. Я всего лишь подумал, что раз уж теперь в круг моих рабочих обязанностей входит сокрытие убийства, я могу претендовать на зарплату побольше.       Масаоми посмеивается и говорит:       — Милый мальчик, ты едва ли отрабатываешь те деньги, которые я плачу тебе сейчас. Ты хоть выяснил то, что должен был, прежде чем тебя похитили?       — У меня есть информацию обо всем, кроме трех линий Наследия, — отбивает Маюзуми подачу. — И я уверен, что смогу узнать и о них, как только вернусь в город.       — Хм. Это семьдесят пять процентов успеха. Учитывая, что у тебя изначально была информация о четырех линиях, это даже ближе к шестидесяти трем процентам. Эх. Что ж, полагаю, для первого задания не так уж и плохо.       — Вам не пора звонить этим своим людям?       — Еще нет. Он сказал, что договорился созвониться со Стрелком. Нехорошо получится, если Стрелок позвонит, а ему никто не ответит, тебе не кажется?       Акане вскидывает голову, отвлекаясь от утешения Хани.       — Масаоми-сан, я убеждена, что это не самое разумное решение.       — Чушь. Я всегда хотел встретиться с этим человеком. Пойду осмотрю дом. Персик, ничего тут не трогай, это место преступления. Акане-чан, оставляю тут все в твоих умелых руках.       Масаоми отчаливает с невозмутимостью, поразительной для человека, у которого на глазах только что кого-то убили.       Господи, у Маюзуми на глазах только что кого-то убили. До него еще просто не полностью дошло. Он не может удержаться от взгляда в ту сторону, где по-прежнему лежит тело Рональда Амоса, но вынужден тут же его отвести, чувствуя подступающую тошноту.       — Чихиро-кун, ты… в порядке?       Он точно не в порядке.       — Все хорошо, сенпай.       Только благодаря Акаши он может сохранять спокойствие в подобной ситуации. Перенятая им манера поведения Куроко действительно оказалась полезным навыком. Хотя из-за нее же он иногда сам себя ненавидит.       Акане не отходит ни на шаг от бедной женщины, которая явно нуждается в ней намного больше. Но он видит, что она хотела бы, и вот этого Маюзуми точно не надо. Он думает, что если кто-нибудь попытается сейчас его утешить, закончится это может только нервным срывом.       Он не хочет больше находиться в одной комнате с трупом. И все эти мертвые животные на стенах пялятся на него так зловеще, словно готовятся накинуться и сожрать. Он начинает двигаться в сторону выхода из комнаты.       — Чихиро-кун!       — Я ничего не буду трогать, — бросает он в ответ. Ему просто надо выбраться из этой комнаты, подальше от всей этой собранной в ней мертвечины.       Он хочет вообще выйти на улицу. Но каким-то образом заходит все глубже в дом, пока не слышит эхо голосов и не идет на звук.       — …пытаться отследить звонок. Все равно не сможете.       — Да, я уже понял. Ваша репутация работает на вас, Акаши-сан.       — Как и ваша.       — У Наследия нет с вами разногласий, Акаши-сан. Вы решили взять под свое покровительство одно из этих… существ, но вы всегда казались благоразумным человеком.       Масаоми смеется, и Маюзуми сам едва удерживается от того же — никто их тех, кто лично знаком с Масаоми, ни за что и никогда не назвал бы его благоразумным. Маюзуми заглядывает за угол и видит на экране мужчину, которого сначала принимает за кое-кого другого. С первого взгляда можно подумать, что это Касамацу Йоджи, но нет, этот человек намного старше известного всему миру сержанта ВС. Маюзуми снова прячется за углом, не желая привлекать внимание никого из них. Ему известно, что Ямазаки Кенжи приходится родным братом сержанту Касамацу, но вживую сходство просто ошеломительное.       — Это не та война, которую вы хотите разжечь, — чеканит Стрелок, по всей видимости не находя в своих словах поводов для смеха.       Это немного отрезвляет Масаоми.       — Ох, Ямазаки-сан. Вы даже не представляете, какие войны я разжигаю.       Повисает напряженная пауза, и Маюзуми даже жаль, что он не может их видеть.       — Акаши Масаоми, — задумчиво тянет Стрелок. — Я меня сложилось обманчивое впечатление, что мы в некотором смысле обязаны вам за то, как вы замяли инцидент в Иватоби. Но потом я узнал, что вы прибыли на место с моим младшим братом. Что за отношения связывают вас с Йоджи?       — Хм, — говорит Масаоми. — Нет.       — Нет?       — Нет, я не вижу смысла обсуждать с вами Йоджи. Давайте лучше поговорим о Касамацу Хинами.       — О его жене? — по неподдельному удивлению в его голосе Маюзуми может сказать наверняка, что такого поворота Стрелок не ожидал. Масаоми весьма хорош в том, чтобы направить разговор в совершенно неожиданное русло. — Эта женщина запятнала род Ямазаки своей кровью. Она была обычной и союз с ней был противоестественным.       — Касамацу Хинами, — раздельно произносит Масаоми. — Была хорошим человеком. Не поймите меня превратно, я не особо жалую хороших людей, и это взаимно. Кто-то мне однажды сказал, что в жизни, пусть и очень редко, но иногда можно встретить настоящих героев, а иногда — драконов. Хинами была героем. Тем самым рыцарем в сияющих доспехах прямиком из сказки. И поэтому мне всегда казалось очень знаменательным то, как сильно она вас ненавидела. И будь она хоть немного другим человеком, думаю, она бы вас убила.       — Можно подумать, она смогла бы, — презрительно говорит Кенжи.       — Оу, ну, даже не знаю. Помнится, она сломала вам нос. И, как я вижу, нормально он так и не сросся. И это очень любопытный факт, учитывая предполагаемую способность линии Стрельца заживлять свои раны в ускоренном режиме. Можно даже предположить, что эта способность не распространяется на сломанные кости, что скажете?       Разлившаяся следом тишина длится долго, достаточно долго, чтобы Маюзуми успел поразмыслить над подоплекой всего сказанного. И над тем, так ли уж умно было давать врагу понять, что ты в курсе его возможных слабостей. Но, опять же, Масаоми никогда не действовал по правилам.       — Акаши, тебе не нужен такой враг, как я, — говорит Стрелок.       — Ох, Кенжи. Можно называть тебя Кенжи? Ты меня не слушаешь. Ты разозлил Касамацу Хинами. Ты заслужил ее презрение. Но она так и не убила тебя, потому что она была героем, а герои так не поступают. Но я не герой. И я тебе не враг, Кенжи. Я — дракон.       Маюзуми не уверен, как так вышло, что он стал свидетелем противостояния, так и напрашивающегося на страницы какого-нибудь комикса, но постепенно начинает осознавать, какая же это была плохая идея — остаться подслушивать. Случайные свидетели редко когда доживают до конца истории.       Поэтому он тихонечко сваливает. *       Он находит Акане и Хани на веранде. Хани дремлет, свернувшись в плетеном кресле.       Акане прослеживает за его взглядом и говорит:       — У нее была очень изматывающая пара месяцев. Сказывается постоянный стресс.       При мысли о «месяцах» у Маюзуми снова сжимается желудок.       — Что теперь с ней будет?       — Масаоми-сан проследит, чтобы она получила помощь лучших специалистов по реабилитации.       Маюзуми полагает, речь идет о том, чтобы поместить ее в НИТЦРФША. Уж там знают все о восстановлении человека после травмы.       — Масаоми влюблен в Касамацу Йоджи?       Вопрос просто срывается у него с языка, он даже не знает, зачем вообще спрашивает, пока не оказывается перед фактом того, что все же сказал это вслух. Ему не приходило это в голову, пока он слушал, но постепенно он сопоставляет то, как Масаоми отказался говорить о Йоджи, и все то, что он не договаривал в каждом разговоре, и внезапно отдельные фрагменты складываются в общую картину.       Акане ничего не отвечает, и по ее лицу ничего не понять. Но когда она нарушает молчание, то говорит:       — Возможно, пока что лучшим вариантом для тебя будет перевод в одну из американских компаний, Чихиро-кун.       — Что? — опешивает Маюзуми. — Черта с два, я хочу обратно в Японию.       — Думаю, ты прекрасно впишешься в Центр, Чихиро-кун. Этим детям нужен кто-то, вроде тебя. А нам нужен посредник для сотрудничества с Провидением и Змееносцем, на роль которого ты подходишь как никто другой. Думаю, все согласятся с таким решением. Естественно, вместе с этой должностью ты получишь существенную прибавку к зарплате.       — Не уверен, что прибавка сработает на этот раз.       — Тебе не нравится сама идея?       Маюзуми останавливает себя, прежде чем автоматически подтвердить ее предположение, и задумывается. Ему, на самом деле, не так уж и претит сама идея. Даже поверхностное знакомство с НИТЦРФША дало ему представление о сфере деятельности, работать в которой он смог бы, пожалуй, с гордостью. И люди, которых он там встретил — начиная самоотверженными кадрами вроде Джейми, Винсента и Райдера и заканчивая детьми, которых они так упорно пытаются спасти, Чарли, Зейном, обеими Мари — все это были люди, с которыми Маюзуми смог бы работать, не стыдясь того, чем занимается. А еще он думает о тех девочках в Нью-Мехико, и эта мысль задевает в душе что-то, похожее на чувство незавершенности. Возможно, он не сможет как-то реально повлиять ни на кого их этих детей, переживших Тейко, но есть кое-что, с чем могут справиться даже обычные люди, вроде него, и Центр наглядно это продемонстрировал. И, вообще. Идея продолжить работать с Ниджимурой не такая уж и ужасная.       — Да нет, идея неплохая, — признает Маюзуми.       — Хорошо, — говорит Акане. Она не смотрит на него, когда продолжает. — Масаоми-сан не любит, когда люди узнают его уязвимые места. Не думаю, что он действительно навредит тебе, но в твоих же интересах будет не попадаться ему на глаза какое-то время.       Маюзуми моргает. Он открывает рот и тут же его закрывает. Для случайных свидетелей в комиксах и правда все заканчивается не очень хорошо. Очень резко перевод в Америку начинает казаться ему весьма заманчивой перспективой.       Он искоса смотрит на свою начальницу и даже не знает, стоит ли спрашивать. Но потом он думает — да какого хрена, он и так уже знает слишком много.       — Вы обезоружили Рональда, хотя он использовал свою способность против вас, — будничным тоном говорит он. — Вы из числа людей, обладающих иммунитетом?       Акане встречает его взгляд и отвечает:       — Нет. Я не имею к ним отношения.       — К обладателям иммунитета?       Она делает то, чего Маюзуми никогда раньше за ней не замечал — она улыбается. А потом она ласково треплет его по щеке и уходит обратно в дом. Чтобы найти Масаоми, по всей видимости.       Больше она не добавляет ни слова, но каким-то образом Маюзуми слышат ее ответ громко и ясно.       Я не имею отношения к людям.       Да уж. Держаться подальше от Японии в ближайшем будущем, вероятно, и правда отличная идея. *       Он достаточно долго пытается сообразить, как же ему отсюда выбраться, пока не сворачивает за угол и не натыкается на Ниджимуру.       — Ты что тут делаешь? — вырывается у Маюзуми. Он удивлен, но одновременно и рад его видеть.       — Э… тебя спасаю, — прямо отвечает Ниджимура, на мгновение растерявшись, но тут же добавляет шутливо, — впрочем, я, видимо, зря старался. Ты и сам прекрасно справился со своим спасением.       — Жаль рушить твою веру в меня, но эта дама спаслась из беды не сама.       — О?       — Мой босс.       — Акаши Масаоми здесь?       — Да, но что сейчас действительно нужно спасенной даме, так это добраться до города. Так что, ты как раз вовремя.       — А, вот оно как. Раз уж рыцаря в сияющих доспехах из меня не вышло, сойду и за коня.       — Мне нравится твой настрой, — одобряет Маюзуми, хлопая его по спине. — Кони гораздо полезнее рыцарей. Всегда так считал.       Ниджимура широко улыбается, но эта улыбка быстро меркнет. Он медлит, прежде чем признаться:       — Я так рад, что ты в порядке, Чихиро. Если бы с тобой что-то случилось…       — Так, давай только без этих соплей, — говорит Маюзуми, направляясь к машине. — Это отвратительно.       — Ха. Ладно. Давай проверим, не упекли ли там Теппея за решетку. *       — Они посадили тебя в тюремную камеру?! — начинает орать Ниджимура, а Маюзуми ухмыляется, потому что орущий Ниджимура, это просто услада для глаз.       Город стоит на ушах, когда они возвращаются, потому что, как оказалось, Желтая Шестерка умудрилась сбежать. (Та самая Руи, предполагает Маюзуми. Она упоминалась в заметках Масаоми относительно погрома в Иватоби. Маюзуми мысленно напоминает себе внести в эти заметки дополнения).       — Это больше было похоже на камеру предварительного заключения, и все было довольно мило, — говорит Киеши. И тут морщится. — Пока Руи не сбежала, во всяком случае.       — А эти что тут делают? — машет Ниджимура рукой в сторону Ивана и Ви; Маюзуми должен признать, что и сам уже какое-то время задается этим вопросом.       — Выкуси, урод, — огрызается Ви.       — Разве что в твоих самых смелых мечтах, дамочка, — парирует Ниджимура.       — Ну-ну-ну, — вклинивается Киеши. — Мы теперь все на одной стороне.       — С каких это пор?       — Уже минут тридцать как, — сообщает Иван. — Правильно, Ви?       Женщина закатывает глаза и ничего не говорит.       — Я уже жалею, что отпускаю тебя — мрачно говорит Кей. — Когда Желтая Шестерка снова на свободе.       — Она сюда не вернется, — грустно отвечает Кисуми. — Она просто искала способ выслужиться перед Стрелком.       — И от этого не легче, раз уж она знает, где мы! А теперь и Стрелок будет знать!       — Он с ней не заговорит, — говорит Кисуми все с той же грустью в голосе. — Ей некуда идти.       — А тебе? — спрашивает у него Киеши.       Кисуми пожимает плечами:       — Как двойной агент я облажался, так что, думаю, просто вернусь в Иватоби. А что ты, Теппей?       — Точно, — говорит Киеши. — Наверное, пришло время и мне вернуться домой.       Его слова застают врасплох и Ниджимуру, и Маюзуми.       — Ого. Тюрьма тебя изменила, — высказывается Ниджимура.       — Надеюсь, к лучшему, — отшучивается Киеши, а затем переводит взгляд на Маюзуми. — Я решил больше не убегать.       И для Маюзуми становится сюрпризом, насколько ему приятно это слышать. Не то чтобы он собирался когда-либо признавать это вслух. Но все равно. Он мысленно делает пометку быть на связи с Куроко, чтобы и впредь оставаться в курсе, как там поживает могучая сейринская троица.       — Отлично. Прекрасно. А тем временем Стрелок по-прежнему угрожает всему нашему городу, — напоминает Кей.       — Звучит так, словно вам не помешает союзник, — вкрадчиво говорит Маюзуми. — Могу я предложить вам сотрудничество с Акаши Индастриз?       Все из присутствующих линий Наследия устремляют на него опасливые взгляды, под которыми Маюзуми только сдержано улыбается.       Потому что, какого черта. Он как никто подходит для этой работы. И раз уж он может, он сделает все правильно.