Халява

      Вскоре они уже действительно сидели за колченогим узеньким столиком, накрытым потёртой блёклой клеёнкой с едва заметными цветами, и неспеша пили слабенький, но горячий пакетный чай в прикуску с условно шоколадными батончиками «Харитоша» и «Евгеша». Михаил накануне специально купил эти конфетки, случайно наткнувшись на них в ближайшем к общаге универсаме. Сладкое он никогда особо не любил, да и назвать эти батончики вкусными язык просто не поворачивался. Дело было исключительно в названии — «Евгеша».       Такое совпадение Михаилу показалось очень забавным, и захотелось как-нибудь угостить «Евгешей» Евгешу. Исчезновение последнего помешало осуществлению «коварного» замысла Михаила, но конфеты теперь пришлись как нельзя кстати, ибо ничего другого у Михаила к чаю просто не оказалось. Как хорошо, что Михаил съел только несколько батончиков и то не потому, что полакомиться захотелось. Нет, Михаил испытывал какое-то нездоровое чувство морального удовлетворения каждый раз, раскусывая очередную конфету с необычным названием «Евгеша». Как будто таким образом он мстил Женьке за своё разочарование и обиду. Недостойное чувство, но куда ж от него деться?       А сейчас тот самый Евгеша сидел рядом и, задорно посмеиваясь, преувеличенно внимательно разглядывал белые буквы на тёмном боку таксы в красной залихватской шляпе, украшавшей собой блёкло-однотонный конфетный фантик. Можно сказать, что задумка Михаила всё же удалась. Женька к этому моменту уже успел слопать несколько «Евгеш» с «Харитошами» и только после этого заметил так развеселившее его название.       — Такое впечатление, словно я сейчас самоедством занимаюсь, — весело проговорил почему-то неимоверно довольный Евгеша, извлекая из простой стеклянной вазочки очередной батончик со своим именем. — Хотя конфеты так себе, по вкусу они скорее пластилин напоминают, а не сладости. Вот от «Мишки на Севере» я бы точно сейчас не отказался.       Михаил даже растерялся от такого ярко выраженной негативной оценки своего угощения. Да и странные намёки про «Мишку на Севере» как-то поначалу не очень понял. Поэтому немного обиделся: «Вот же нахал! Либо ешь, что дают, либо не порть продукты. «Мишку на Севере» ему подавай, никак не меньше!» Он уже было открыл рот, чтобы озвучить эти свои мысли, но тут до него наконец-то дошёл смысл незатейливого каламбура Евгеши. Обида тут же прошла, и Михаил искренне улыбнулся. Женькина незамысловатая шутка его нисколько не задела. Просто Михаила отродясь Мишкой никто не называл, даже в детстве его только полным именем все звали. То ли из-за излишней серьёзности, то ли из-за его неповоротливости, поскольку был когда-то Михаил, мягко говоря, эдаким пухлячком. Какой уж тут Мишка? Михаил, и всё тут.       Внезапно Михаил поймал себя на мысли, что был бы совсем не против, если бы Евгеша иногда так и звал его — Мишка. Друзья же называют друг друга короткими именами, да? Непривычно, конечно, звучит «Мишка», но почему бы и нет? Он пристально посмотрел на Евгешу, пытаясь определить, какое имя тому больше подходит: Евгеша или Женька. Парнишка, заметив, что Михаил его пристально разглядывает, как-то неожиданно стушевался и отвёл в сторону взгляд. Михаил подумал, что парнишка сегодня какой-то странный и дёрганный. То поглядывает искоса как-то оценивающе и изучающее, будто что-то для себя взвешивая и решая. То, как стеснительная школьница, в сторону глаза отводит.       Михаил странности никогда не любил, поскольку невозможно заранее угадать, чем эта странность для тебя вскоре обернётся. Вот и сейчас ему даже немного не по себе стало, как будто он опять вернулся в тот самый день, когда с ужасом ожидал знакомства с загадочным сыном профессора Кириллова. Да что за чушь вообще ему в голову лезет?       Михаил потряс головой, отгоняя непрошенные мысли. Вечно ему непонятно что мерещится. Чрезмерная подозрительность, внезапно проклюнувшаяся в душе во время ссоры с Евгешей, после их примирения, была вполне понятной и объяснимой, но очень уж неприятной. А ещё Михаил вот прям кожей чувствовал, как что-то в его отношениях с Евгешей неуловимо меняется. Только вот что? Поди угадай…       Евгеша после неудачной попытки подшутить над Михаилом как-то внезапно погрустнел и приумолк. Чаепитие подходило к концу, а новых тем для разговора у них так и не появилось. Михаил болтуном никогда не был, так что молчание его не особо тяготило. Было разве что капельку непривычно, ведь обычно Евгеша трещал едва ли не безумолку, а сегодня всё больше отмалчивался. Даже на слабые попытки Михаила поддержать разговор ничего не значащими вопросами о делах и о погоде отвечал кратко и односложно. Вот и сейчас парнишка рассеянно крутил в руках опустевшую чашку и думал о чём-то своём. Наверняка очень и очень важном, раз совершенно выпал из реальности. Михаил, подождав немного (а вдруг Евгеша просто о чём-то задумался — с кем не бывает), осторожно тронул его за плечо.       — А? Что? — мгновенно вскинулся от мимолётного прикосновения Евгеша.       — Ещё чая налить? — недоумённо разглядывая какого-то взъерошенного и даже испуганного Евгешу, предложил Михаил.       — А! Нет, я уже напился, — и Евгеша, крепко вцепившись в свою давно опустевшую кружку, снова впал в прострацию.       — У тебя что-то случилось? — решил всё же поинтересоваться не на шутку встревоженный непонятными метаниями Евгеши Михаил.       — Случилось. Мне кое-что важное тебе сказать нужно, — низко опустив голову, так что длинная чёлка закрыла практически всё его лицо, пробормотал Евгеша.       Михаил тут же насторожился. А разве они с Евгешей уже не всё, что могли, обговорили и прояснили? Или остались ещё у Евгеши какие-то страшные тайны, которые он почему-то именно сейчас решил Михаилу поведать? В такой ситуации поневоле начинаешь ожидать худшее.       — Я тебя люблю! — вдруг решительно выпалил Евгеша, в упор глядя на Михаила, но тут же смутился, отвел в сторону глаза и начал путано оправдываться. — Я не специально, оно само как-то так вышло…       Михаил напряжённо замер, боясь даже вздохнуть. Как ему реагировать на столь неожиданное признание? С одной стороны это многое в непонятном и странном поведение Евгеши объясняло, а с другой — эту неожиданную новость следовало тщательно обдумать. Если, конечно, сказанное — правда, а не новая неуклюжая попытка пошутить. Это ведь только говорят, что чувствами не шутят. Ещё как шутят, и ещё как обманывают.        — Ты это сейчас пошутил так, да? — кляня себя за неумение подбирать нужные слова в сложных ситуациях, осторожно спросил у Евгеши.       — Нет! — Евгеша смотрел прямо, отчаянно и беспомощно. — Вот как всё было…