Халява

      Женька сейчас уже, наверное, и не вспомнил бы, сколько раз с момента знакомства менял своё мнение о Михаиле.       Михаил? А не слишком ли жирно будет его полным именем называть? Мишка, и всё тут. Но так называть этого спокойного, даже немного флегматичного парня, у Женьки почему-то не получалось. «Пусть будет Миха», — решил было Женька. И снова не то. Миша? Ну, ещё туда-сюда.       Откровенная подстава со стороны отца, когда тот вместо ожидаемой красотки «подсунул» ему парня, Женьку поначалу неимоверно разозлила. Тем более, когда этот самый парень знакомиться к ним подошёл. «Симпатичный», — раздражённо отметил про себя Женька. И разозлился ещё больше. Хотя куда уж сильнее. Парень, несмотря на взлохмаченный и несколько болезненный вид действительно выглядел эдаким красавчиком. Волнистые русые волосы, правильные черты лица, глаза синие-синие, как небо в ясный летний полдень.       «Девушки за ним, наверное, толпами бегают», — сердито подумал Женька. Он почувствовал себя на фоне нового знакомого если не гадким утёнком, то, по крайней мере, несуразным мелким галчонком, как называла его в детстве бабушка за смуглую кожу и черноту волос и глаз.        Злорадно наблюдая за потугами Михаила сказать что-нибудь внятное, Женька приободрился и даже несколько успокоился, демонстрируя какой он весь из себя решительный и деловой. А последующее продолжительное эсэмэсообщение, когда они с Михаилом вполне по дружески «болтали» о том, о сём, заставило Женьку усомнится в правильности своего первого впечатления. Возможно, он просто увидел именно то, что хотел, а Михаил вполне нормальный парень?       Но стрелка весов снова неумолимо сдвинулась на негатив и на несколько часов там застряла, когда Женька, прождав Михаила полтора часа под дверями кафе, в итоге так того и не дождался. Таким дураком он себя ещё никогда не чувствовал. «Наверняка этот гад прямо сейчас с какой-то тёлочкой отжигает, а я тут как последний идиот стою и мёрзну!» — решил Женька, неожиданно почувствовав себя нагло обманутым.       Поэтому и рванул он в студенческую общагу на разборки с целью подправить кулаками уж слишком правильный профиль Михаила. Или хотя бы глаза его бесстыжие выцарапать. Что звучит это слишком по-девчоночьи — Женьку нисколько не волновало. Главное — до этой ненавистной наглой рожи добраться и всю скопившуюся злость на ней выместить.       Чтобы он стал делать в том случае, если бы Михаила в общежитие не оказалось, Женька даже и не задумывался. Должен был этот гад там быть, и точка! Увидев же Михаила мирно спящим, свернувшимся калачиком, как ребёнок, Женька одновременно и облегчение испытал, и жгучую обиду. Он тут себя накручивает, всякое там ужасное себе представляет, а этот гад просто спит. Женька попытался растолкать «спящую красавицу», но у него ничего не вышло. Осунувшееся лицо Михаила, его горячий лоб с испариной и медленно синеющие губы испугали Женьку до чёртиков.       Лихорадочно набирая номер дяди, врача-терапевта, путано что-то ему объясняя, Женька молил непонятно кого только об одном: чтобы всё закончилось хорошо. Что именно должно закончится хорошо, Женька второпях уточнить забыл. Наверно поэтому все последующие часы для него показались адом.       С трудом взяв себя в руки, Женька отказался от предложения дяди немедленно приехать и помочь — нечего ему под Новый год по больным мотаться, пусть с семьёй хоть раз отпразднует — а он, Женька, и сам справится. И справился. Сбегал в аптеку, купил всё по списку, скинутому дядей в эсемес, и принялся за лечение.       Разжать крепко стиснутые зубы Михаила, чтобы влить жаропонижающее, оказалось совсем не просто. Женька и нос ему зажимал, и на жевательные мышцы со всей дури давил. Как только ещё синяков у Михаила не осталось, удивительно просто. Раза с пятого Женьке только и удалось, что ложку между зубами Михаилу просунуть. И то половина лекарства в рот не попала, мимо вытекло.       Растирание — это вообще отдельная «песня». Переворачивать отключившуюся тушку было тяжело. Ещё тяжелее втирать в гладкую, чуть позолоченную загаром, кожу вонючую согревающую мазь. И вовсе не потому, что Михаил пытался увернуться от преследовавших его холодных Женькиных рук. Руки-то как раз Женька на батарее центрального отопления согрел. Просто ему в голову во время процесса лечения всякая ерунда лезла.       А впереди ещё и укол был, который непременно именно в ягодичную мышцу нужно было поставить. Но Женька и с этим справился. Правда, его желание стать врачом именно в этот момент дало ощутимую трещину. «Да ну нафиг! — ужасался Женька. — Мне же и девушек осматривать придётся!» А что на девушек он будет куда острее реагировать, Женька в тот момент ещё ни капли не сомневался.       Проделав все предписанные дядей лечебные процедуры, с облегчением отметил заметное улучшение в состоянии Михаила. Тот уже не напоминал живой труп, а выглядел просто крепко спящим человеком, которого неимоверно уставшего от трудов праведных сон сморил сразу же, как он положил голову на подушку.       Немного успокоившись, Женька присел передохнуть рядом с Михаилом на край кровати и ещё раз внимательно осмотрел своего первого пациента. Зрелище было ещё то: одежда сбита и перекручена, джинсы расстегнуты и немного спущены. «Ужас! Что он подумает, когда придёт в себя?» — и Женька с опаской ждал «пробуждения» Михаила.       А тот, очнувшись, беспорядка в своей одежде и не заметил. Наверно, хреново ему совсем было, потому что вёл себя Михаил несколько неадекватно: долго и путано извинялся за испорченное свидание и рвался вот прямо сейчас пойти с ним в кафе и всё исправить. Женька его с трудом успокоил и уложил обратно в постель, попутно стараясь незаметно поправить одежду. Укутал одеялом, заметив лёгкую дрожь.       «Прямо как с ребёнком вожусь», — поймал себя на невольной мысли. Удивительно, но ухаживать за больным Михаилом Женьке нравилось. Он едва ли не впервые почувствовал себя нужным и даже незаменимым.       Позвонив отцу, Женька предупредил того, что останется встречать Новый год с друзьями. Попутно отказался от глупого спора, мотивируя свой поступок тем, что над больными издеваться непорядочно, и отцу должно быть стыдно за свою нелепую идею со свиданием. Не стал вслушиваться в многословные излияния отца, которые сводились к совершенно несвоевременным рассуждениям о слабаках, которые при первых же трудностях пасуют, прервав его коротким и решительным: «Считай, что я проиграл!» И отключился. Впереди была бессонная ночь, поскольку оставить Михаила в таком состоянии одного Женька просто не мог. А вдруг ему снова хуже станет?        Такого «незабываемого» Нового года у Женьки ещё никогда не было. И он очень надеялся, что больше никогда и не будет. Через плотно прикрытую дверь комнаты доносились весёлые выкрики студентов, празднующих конец года и встречу нового, а Женька присев на коврик около кровати, внимательно прислушивался к хриплому дыханию Михаила. Тот спал беспокойно и несколько раз за ночь просыпался. То пить ему хотелось, то пытался раздеться, жалуясь на жару. Женька с ужасом представлял, что же будет, если Михаилу вдруг отлить приспичит. Женьке ведь тогда не только больного до туалета на себе тащить придётся, но и помогать ему. Расстегнуть там, подержать…       Но, к счастью, всё обошлось. С мелкими просьбами Женька быстро справлялся. Помог раздеться, подал стакан с водой. А под утро Михаила начало сильно морозить. И никакие одеяла даже и наброшенная сверху для тепла одежда уже не помогала. Оставалось только лечь с ним рядом и греть собственным телом.       Как хорошо, что на утро Михаил ничего из этого не помнил. Совсем ничего. Студент, придя в себя, смущённо извинился за испорченное свидание и Новый год. Решительно отказался от предложения Женьки наврать отцу, что свидание всё-таки состоялось, и было просто шикарным. И гордо заявил, что он, Михаил, будет сдавать зачет на общих основаниях. Ну не дурак ли?       Женька тогда едва не задохнулся от неизъяснимой нежности и восхищения. Вряд ли кто из его немногочисленных знакомых вот так просто отказался от такой халявной возможности. Откуда такая наивная честность в наши дни? А потом он, как последний дурак, вызвался Михаилу помочь подготовиться к истории. И ведь чувствовал же уже тогда, что надо бежать. Бежать пока не поздно. Но чёртова совесть твердила неустанно: «Надо помочь!», а холодный расчет вкрадчиво нашёптывал, что помощь в подготовке к зачёту — прекрасная возможность узнать друг друга ближе, подружиться, а потом…       Что могло быть потом Женька даже не стал додумывать. Отогнал лишние нескромные мысли и решительно заявил:       — Я тебе помогу!