Я тебе не милашка!

Рика - тян, с днём рождения!!! Желаю вам иметь всё то, Что имеют те, Кто имеет нас!))) А вот и н-ца)) ***************** – Господи, спаси и сохрани, спаси и сохрани, спаси и сохрани, – отчаянно молился я, бегая из зала в зал в поисках выхода. Ну, не идиот ли? Это я сейчас понимаю, что надо было остановиться и спросить у кого-нибудь где тут выход, но когда перед глазами стоит образ разъярённого Клыкова, который забивает меня ногами до смерти, как-то все умные мысли теряются. Может, стоит найти его и извиниться? Нет! Я лучше на тапки – мне моя жизнь дорога. – Эй, детка, не хочешь развлечься с горячим парнем?! – прокряхтел мне какой-то старый пердун, хватая меня за задницу. – Парень? Горячий? Убейся, дедуль, мир ещё не сошел с ума! – с отвращением ответил я, сбрасывая его сухонькие ручки со своей пятой точки. Бегу дальше не разбирая дороги, надо отсюда валить поскорее иначе Клыков меня найдёт и будет мне Game Over. Забегая в очередной зал, я в кого-то врезаюсь. – Простите, я нечаянно… – лепечу я, поднимая взгляд на пострадавшего. – Твою ж мать! – отчаянно ору я, пытаясь дать снова на тапки. Это надо быть таким полным лузером, чтоб наткнуться именно на Клыкова? – Ну, всё, котёнок, доигрался. – Меня хватают за шкирку и тащат в сторону лифта. – Не поверишь! Шёл мириться и просить прощения! – брякнул я, пытаясь вырваться. – Не поверишь! Я тебе не верю! – Помогите! Если есть в зале настоящие мужчины, то дайте в лоб этому мухомору! – ору я, привлекая внимание окружающих. Илья затыкает мне рот и запихивает мою сопротивляющуюся тушку в лифт. – Это кто у нас мухомор? – сердито шипит он мне на ухо. – Я! – Молодец. – Сосёт конец, - добавляю я, вот знаю же, что мой язык меня погубит. – А это идея! – с гадкой ухмылкой произносит Клыков и зачем-то срывает с меня парик. – Это ты о чём? – А ты догадайся. – Это шутка? – с ужасом в глазах спрашиваю я. – Я никогда не шучу, милая. – Холодно отвечает Илья. От чего у меня мурашки по телу пробежали – таким голосом гвозди забивать надо, причём в крышку гроба. Лифт останавливается, дверь открывается, и упирающегося меня Клыков тащит по коридору. Из комнат доносятся красноречивые вздохи и стоны. Илья останавливается возле открытой двери. Сильный тычок в спину, и я ласточкой влетаю комнату, а он спокойно заходит следом, закрывая дверь на замок. Первое, что привлекает внимание в комнате, это огромная двуспальная кровать, примерно 2 на 2 метра, застеленная тёмно-серым шелковым покрывалом. Чёрные подушки царственно покоились на этом траходроме, от которого мне стало немного не по себе… Да кого я обманываю?! Да я сейчас тут обделаюсь от страха! – Раздевайся, – холодный голос с металлическими нотками, разрезает тишину, заставляя меня вздрогнуть. – Зачем? – Глупый вопрос. – Что ты хочешь со мной сделать?! – не выдержав, истерически взвыл я, заставляя Клыкова поморщиться. – Думаю, я тебя трахну. – Ты же не пидорас! – заорал я, отступая назад. Хотя, отступать некуда, позади меня только кровать, сам себя загоняю. – Один раз не пидорас, – насмешливо протянул Клыков, наступая на меня. – Кстати, я ненавижу пидорасов, ведь это слово обозначает состояние души человека, а вот гей – это уже определение сексуальной ориентации, но я, скорее всего, бисексуал… – задумчиво продолжил он. – У меня было пару раз с парнями, но я тогда был в стельку пьяный и не очень нежный. Это он серьёзно? Конечно. Клыков же никогда не шутит, а в особенности со мной. Упираюсь в кровать, ага, значит отступать больше некуда. Илья стоит передо мной чуть ли не вплотную. – Ты же сам сказал, что один раз не пидорас, а до этого два раза «это» с парнем делал! – А ещё я сказал, что это слово обозначает состояние души, придурок! – Оно тебе подходит! – Может, есть какие-то пожелания или предпочтения? – Что б ты сдох! – сам на рожон лезу, хотя, умирать – так с песней. – Пожеланий нет. *** Илья и сам не знал, почему это вдруг ему вздумалось заняться сексом со своим будущим братом. Ну, за брата это ещё не известно – мало ли что может случиться. Мышкин изначально с их первой встречи притягивал Клыкова, но только в плане нищего неудачника попавшего явно не в свою тарелку. Илье нравилось его избивать и унижать, втаптывать в грязь в прямом и переносном значении. Когда Мышкин пропал, Илья первое время только о нём и думал. Но к ним в класс пришла Маша, и Мишка был вытеснен из головы Ильи – теперь все его мысли занимала Платонова. Что-то с ней было явно не то, но Его Величество, несмотря на не очень внушительный размер груди девушки, был уверен, что именно она сможет стать Клыковой Марией. Но так как по своей натуре Клыков был грубым парнем, он больше отпугивал девушку, чем влюблял её в себя. Слабый пол он мог, не стесняясь, ударить – ведь они иногда так сильно его достают, что просто невозможно сдержаться. Иногда смотря на Машу, он видел своего милого, бывшего одноклассника и на Илью накатывала ностальгия, он пересматривал видео снятое на телефон, где он пинал Мышкина и на сердце, почему-то, сразу становилось так тепло и умиротворённо, что парень всерьёз начинал задумываться о своей вменяемости. Новость о том, что Маша на самом деле Миша, сначала его разозлила, но потом даже немножечко обрадовала. Это означало, что призвание Мышкина, быть игрушкой Ильи. Мысль о женитьбе его отца на матери Миши уже не казалась столь ужасной, наоборот, это было подарком судьбы, который Клыков решил принять. И сейчас он одной рукой держал руки отчаянно барахтающемуся Мишке, а другой буквально разрывал платье, оставляя на коже парня красные следы от перетянутой ткани. – Нет! Да я на тебя в суд подам! Пожалуйста… я прошу тебя… не надо. Не трогай трусы! Умри, поддонок!!! – Мышкин то яростно вопил, обильно поливая Клыкова нехорошими словами, то, хныча, просил пощады, не переставая брыкаться. – Да успокойся ты! – рыкнул Илья, резко, наотмашь, ударив Мишу по лицу. Не помогло. Второй удар пришелся в район солнечного сплетения со словами: «Сам виноват». На этот раз помогло. Пока Мышкин приходил в себя от удара, Илья быстро разделся и приладил руки парня к ременному кольцу на спинке кровати. – Зачем ты это делаешь? – и это был действительно хороший вопрос. Огромные зелёные глаза увлажнились, по щекам заскользили бусинки слёз, которые в один момент были подобраны жадными губами. – Блин, да отпусти же ты меня! – горестно выдохнул Мышкин. Он хотел сказать что-то ещё, но был прерван яростным, подавляющим поцелуем. Миша не отвечал на него, но и не отворачивался. Спустя несколько секунд, он прикусил губу Клыкову до крови, но столь малая боль не отрезвила Илью, а наоборот, солоноватый, с металлическими нотками, вкус крови, его всего лишь раззадорил. Наконец, оторвавшись от сладких губ своей жертвы, он, облизнувшись, переместился на шею, грубо впиваясь в неё, оставляю на белой коже тёмные пятна засосов. Подушечки пальцев круговыми движениями массировали розовые соски Мишки, отчего музыкой полились первые стоны. – Отпусти… я не голубой… меня вообще парни не привлекают… это мой первый раз… – тяжело дыша, с заминками, прошептал Мышкин. Это могла бы быть впечатляющая речь, если бы его голос был пожестче, без заминок, и не дрожал. – Отлично. Я буду первым. Рука Клыкова обхватывает возбуждённый член Мишки, вызывая у него то ли всхлип, то ли стон, и касается большим пальцем головки, размазывая жемчужные капли смазки по всей длине лёгкими движениями верх – вниз. Он начал нежно посасывать горошинки сосков, и комната наполнилась сладкими стонами и вздохами. Для бедного Мышкина, который если и вздрочнул по малолетке раза два за всю свою жизнь то и то хорошо, это было для него так... так. – Мой… я смущен… когда ты меня… там трогаешь…. – «Мой смущён» или «Я смущён»? – и всё же прирождённая язвительность Клыкова присутствовала даже в такой момент. – Илья! Я… сейчас…кончу! – всхлипнул Мишка. Илья освободил его руки и перевернул на живот, подсунув под него одну из чёрных шелковых подушек, приятно холодящих разгорячённую кожу. Приступ животной страсти у Клыкова уже давно закончился, и сейчас его глаза были затуманены нежностью – он хотел доставить как можно больше удовольствия этому маленькому котёнку. Руки Ильи нежно легли на ягодицы Миши, аккуратно раздвигая их пальцами. Сначала жаркое дыхание опалило Мишу «там», а потом, немного шершавый, тёплый и влажный язык прикоснулся к сомкнутому колечку мускулов. Мишка жалобно всхлипывал и невразумительно мычал, его пальцы сминали шелк, в то время как язык Ильи доводил до исступления, входил в него и влажно скользил по стеночкам внутри, не очень глубоко, но так… приятно. Тёплая рука снова обхватила возбуждённый член Миши, заскользила верх – вниз, слегка сжала его и…. Миша громко застонал и, выгнувшись дугой, бурно излился. Его тело обмякло – он потерял сознание. Илья сначала испугался – он подумал, что паренёк умер, но чуть позже эта смерть от оргазма или позора рассмешила его, а спустя минуту он понял, что это обычный обморок и совсем не удивился. Ведь это же Мышкин, у которого постоянно всё через жопу! Ну, в смысле... ну вы все поняли! «Как много», – увидев большое количество спермы, отстраненно подумал он, когда переворачивал хрупкое тело, измазанное жемчужной смазкой. С удовольствием Клыков отметил, что на красивом и милом до чертиков лице Мишки застыла улыбка. – Ну, и что мне с «этим делать»? В ванную идти дрочить? – отчаянно простонал вслух Илья, с печалью смотря на свою каменную эрекцию. Не придумав ничего лучшего, он встал с кровати и направился в сторону ванной, предварительно укрыв Мишу покрывалом. Сбрасывая напряжение, Илья думал о своём маленьком, хрупком Мышкине. Да, он только его, с головы до ног. Весь. Полностью. И он совсем не жалеет, что сегодня они полноценно не занялись сексом… Нет, и всё таки он чувствует, что чуточку расстроен, но всего лишь чуточку. Ведь у них всё ещё впереди… и Илья не упустит его ни в женском, ни в мужском обличии, они оба, и Миша и Маша, будут ему принадлежать душой и телом.