Quaestio frater

      Проскакав несколько миль, Клод слабо потянул на себя поводья, и Снежок перешел на шаг. Тяжелой поступью конь добрался до ближайшей реки, после чего хозяин позволил животному немного отдохнуть и утолить жажду. В то время, пока Снежок восстанавливал потраченные на стремительную езду силы, судья решил порыскать по округе в поисках следов одного неусидчивого болвана и по совместительству его брата. Пройдясь вдоль заросшей тропинки, Фролло присел на иссохший ствол повалившегося дерева и закрыл лицо ладонями. Уставший мозг требовал сна; слипающиеся глаза едва различали округу, ибо пелена будничной суеты легла на них непроглядным пологом. Но что-то внутри его самого, некий немой призыв к действиям, не позволяло выбившемуся из сил судье сидеть, сложа руки. Он понимал, что необходимо немедленно подняться и продолжить путь, но тело отказывалось подчиняться доводам рассудка. Ноги дрожали после долгого дня, а в голове раздавался такой шум, будто все колокола Собора Нотр-Дам громогласным звоном решили собрать народ в своих величественных стенах для совместной молитвы. Но лишь стоило судье вспомнить ехидную рожицу своего братца, как прилив ярости заставил его кровь бежать по жилам быстрее, чем он — Снежка, когда дело доходило до погони за цыганским отрепьем. И вот уже твердой и уверенной походкой он направился в сторону небольшой рощицы. Окинув взором каждый уголок, где могли бы притаиться юные проходимцы, Фролло решил направиться дальше, как вдруг ржание коня заставило его остановиться. Обернувшись, Клод пытался разглядеть в ночной мгле, отчего же беснуется его всегда непоколебимый любимец. Но из-за пышной кроны деревьев, через которую не могли пробиться тусклые лунные полоски света, судья не смог увидеть, что же вызвало такой страх у его коня. Снежок же в испуге встал на дыбы. Перед конем лежало что-то, очертаниями напоминавшее набитый под завязку мешок…

***

      Когда Готье и Жеан почувствовали дрожь камешков на земле, их бросило в холодный пот. Жеан где бы он ни был, что бы ни делал, но всегда узнает этот галоп, от одного топота которого бродяги бежали врассыпную, спасая свои никчемные шкуры. — Далеко до убежища? — спросил Готье, покрепче ухватившись за мешок с награбленным добром. Трус от рождения, он готов был пасть ниц перед судьей, в ногах молить о прощении. Он без зазрения совести бы сдал глупого мальчишку прямо в безжалостные лапы Правосудия, если бы это принесло ему хоть какую-то пользу. Но поскольку он не раз слышал о непреклонном нраве судьи, то пасть ниц он мог только в случае, когда его голову отсекут на эшафоте. Хотя глупо было бы такому прохиндею надеяться на столь величественную кару, ведь единственное, чего он был достоин — это быть повешенным на глазах у тысячи зевак, показывающих пальцем в его болтающийся на веревке труп и потешающихся над ним. От столько невеселых мыслей юноше стало не по себе. — Мы не успеем… Он найдет нас там. — Ты уверен? Может, все же… — Я знаю этого старого лиса. Мой бр…кхе-кх, — Жеан вспыхнул с ног до головы. Едва не проговорившись, он молча схватил мешок из цепких рук Локонте и отбросил её как можно дальше. Еще несколько минут ценная, а теперь лишь лежавшая на плечах непосильным грузом, добыча плюхнулась прямо в речку. Движения Жеана были нервными и отрывистыми, чувствовалось, что он обуреваем волнением и чувством, которое возникает в тот момент, когда удается избежать большой неприятности. Готье решил, что мальчишка просто напуган своей возможной участью; на самом же деле школяра трясло от одной только мысли, что он едва не выдал одной маленькой, но важной подробности. Ведь новость о том, что он не кто иной, как младший брат судьи, была сейчас весьма некстати. — Да брось ты этот мешок! Надо уносить ноги, пока нам их не оторвали, — Жеан поспешил скрыться в небольших кустах неподалеку, а Готье переводил неуверенный взгляд с мешка на школяра и обратно. — Ну, ты идешь? — нетерпеливо спросил Жеан, отодвигая рукой колючую ветку кустарника. Локонте бросил последний взгляд на добычу, которой в своих фантазиях уже успел похвастать перед такими же болванами — друзьями, как и он сам. И чем теперь прикажете утирать им нос? Шапероном судьи Фролло? После секундного приступа отчаяния, он все же отважился пойти вслед за Жеаном, хотя он и был к нему весьма скептически настроен. Чем ему может помочь какой-то школяр? Кроме как впутать честного (ну, или почти честного) человека в передрягу, этот малец ни на что не способен. Укрывшись в зарослях дикого кустарника, юноши затаили дыхание. Увидев вырисовавшуюся на горизонте фигуру всадника на вороном скакуне, Готье едва не дал деру, но Жеан вовремя ухватил его за рукав старого кафтана. — Хочешь сам кинуться ему в объятия? — сквозь зубы прошептал Жеан Мельник, бросив гневный взгляд на горе-товарища. Локонте стало не по себе от его взгляда, но он не мог объяснить себе, почему. Что-то в этих карих глазах, в этом изящном изгибе бровей показалось ему до боли знакомым, но что именно… Вперив опасливый взгляд в Фролло — младшего, он не заметил, как всего в нескольких метрах от них горделивым аллюром прошел никто иной, как судейские конь. На счастье их двоих Готье в тот миг был занят другими мыслями, ведь если бы он увидел Фролло в такой близости от себя, то непременно бросился бы вон. Его малодушность не позволила бы ему сохранить стоический настрой. Жеан в ту минуту пристально следил за братом из своего безопасного укрытия. Так, по крайней мере, казалось ему самому. Когда он увидел, что Клод сошел с коня и направился в противоположную от них сторону, волна небывалой мужественности и решимости нахлынула на юношу и накрыла с ног до головы. «Пока Клод в лесной чаще, наш путь к спасению открыт» — думал Жеан, перебирая в голове то, как лучше им ускользнуть из-под носа судьи. Готье же в свою очередь оценивающе разглядывал коня. Стройные, но в тоже время мощные ноги сулили своему обладателю проворность и небывалую быстроту. Вороная шерсть переливалась серебром под лунным светом, а длинная, роскошная грива грациозно развевалась на теплом ветерке. — Готье, дорога открыта! Выждем мгновенье и дадим деру! — возбужденно лепетал Жеан, радуясь, словно дитя вкусному гостинцу. — Взгляни, какой конь! Вот таким бы мы точно удивили бы наших пройдох. Ноэль бы удавился от зависти, ведь его кляча и волоска на крупе этого великана не стоит, эхе! — казалось, Локонте и думать перестал, что меч Правосудия почти касается его хлипкой шеи. — Оставь коня в покое, глупец! Сейчас главное — не попасться в руки Фролло. А на этом коне ты можешь разве что в Преисподнюю ускакать, уж поверь мне на слово, — прошептал Жеан. Он решил, что нужно выждать еще несколько секунд и…       Вдруг ночную тишину прервало заливистое ржание коня. Жеан в ужасе осел на землю и схватился за голову. — Нам конец, Готье… Конец! — в отчаянии проревел школяр, в ужасе всматриваясь в лесные заросли, из которых вот-вот должен показаться до ужаса знакомый силуэт. — Ну уж нет… Старого Готье так просто не проведешь! — с победным криком Локонте бросился из своего недавнего убежища, а ныне ничего иного, как ловушки, в сторону напуганного животного. Конь метался из стороны в сторону, а при виде незнакомца и вовсе взбеленился. Осыпая землю ударами сильных ног, конь едва не повалил Готье на землю, но тот, к своему счастью, успел кинуться в другую сторону. Выждав подходящий момент, Локонте ухватил коня за поводья и взобрался в седло. Ударив коня в бока, двое: всадник и непокорное животное, помчались прочь в ночную пустоту. Минутная борьба, яростная схватка между двумя сильными противниками была окончена в пользу трусливого проходимца.       Когда судья вышел из лесной тени, то увидел на поляне лишь мешок, который прибило к берегу слабым течением. Ни коня, ни двух ночных разбойников не было видно. Лишь густое облако пыли, поднявшееся над зеленеющим лугом, говорило о том, какая нешуточная борьба завязалась здесь всего несколько минут назад. Одно лишь глухое рыдание, яростное и в то же время беспомощное, раздавалось где-то поблизости. Затаив дыхание, Клод внимательно вгляделся в окружающий его мрак. Легкой поступью он пошел на доносившиеся всхлипы и проклятия, после чего, достигнув, как ему казалось, их источника, остановился. Вздохнув как можно глубже, он отодвинул ветви кустарника и увидел сидевшего на земле Жеана. Его брат был так жалок в тот момент, что Клоду противно было даже смотреть на него. Слезы текли по красным от гнева и страха щекам, нос распух, а белокурые кудри разметались по голове в диком беспорядке. — Встань, — сказал Фролло, немного отойдя от кустов, в которых, словно умирающий лебедь, жалобно кряхтел его младший брат. — Клод, пожалуйста… — Жеан бросил покорный взгляд на брата, возвышавшегося над ним, словно бесчувственная скала. — Я велел тебе подняться, — чуть громче повторил судья. Казалось, что еще чуть-чуть и чаша его терпения будет не просто переполнена, а разбита на маленькие осколки. — Я…я н-не хотел этого, — всхлипнул школяр. Но вместо ответа он почувствовал, как рука брата с яростью ухватилась за воротник его холщовой рубахи и одним рывком бросила юношу на сырую землю. Жеан, не проронив ни слова, поднялся и, отряхнувшись от налипших комьев грязи, виновато потупил глаза. — А теперь, мерзавец, ты немедленно идешь домой, иначе, — Клод с силой сжал плечо брата, — я задушу тебя собственными руками.       Побоявшись, как бы судья не сдержал свое обещание, ведь человек он честный и прибегать к пустым угрозам не в его характере, Жеан поплелся по тропинке, ведущей в город. Судья Фролло в ту минуту стоял в тени и яростным взглядом впивался в спину шедшему юноше. Он уже находился в предвкушении того, какую трепку он задаст этому наглецу…