Баланс

Получив назад оплавленную железку, вместо надежнейшей, как ему казалось, металлической капсулы, Отабек сдался. Так недолго и коту навредить, а после такого Юра и сам не захочет к нему возвращаться. Сейчас-то просто не может, в этом Отабек с возвращением Пёти убедился окончательно. Юра почувствовал, что он был там, внизу, и прислал ушедшего с ним кота. Но все попытки использовать Пётю как гонца провалились. То-то ни разу в истории не существовало прецедента кошачьей почты, и даже в ад, свою естественную среду обитания, они, оказывается, не могли донести и короткого сообщения. Бумага сгорала, пластик и металл плавились, нацарапанное непосредственно на ошейнике выгорало до нечитаемости. Отабек пытался и пытался, и пытался, пока не понял: Пётя — это и есть сообщение! Знак, что Юра в порядке и хочет назад, наверх, но по какой-то причине не может. — Как он там, м? Пётя потерся о руку, замурчал, упал на бок и вытянулся в меховую сардельку. Сказать откровенно, Отабек больше любил собак, не заводил свою только из опасения, что не сможет придерживаться режима из-за работы, заказы бывают разные, порой приходится и уезжать, и просто сил нет гулять с питомцем два раза в день. Коты — тоже хорошо, хотя и раньше чувствовалось в них что-то такое, инфернальное, но когда Юра был здесь, это не так бросалось в глаза, Юра и сам инфернальный, а с Пётей они практически не расставались. Кот сидел у него на плече, на коленях, лежал на груди, сворачивался на подушке, уложив Юре хвост на лицо. Отабек не так часто брал его на руки или гладил, но теперь, о, теперь совершенно другое дело! Теперь Пётя — это словно Юрино тепло, бережно упакованное и переданное через границу между мирами. И Отабек так надеялся, что и у него получается передать так же свою любовь и свою ласку, и когда Юра погладит вернувшегося в ад Пётю, то почувствует, как Отабек по нему соскучился. Кот появлялся и пропадал сам собой, в любой точке квартиры и в любое время. Выплывал из ниоткуда, съедал корм, гладился об Отабека щеками, спал, а стоило отвернуться — исчезал снова. Имел ли Юра над ним контроль? Вряд ли. Демоны слишком любят котов, чтобы ими помыкать (или же коты настолько самостоятельны, что помыкать ими не под силу даже и демонам). Пётя только коротко мякнул, когда Отабек, взяв под передние лапы, принес его в комнату и усадил себе на колени. Потоптался, но ложиться не стал, а обернул лапы хвостом и уставился в монитор ноутбука, словно бы мог оттуда читать. А может, и мог, почем знать? Отабек уже ничему не удивился бы. «Это будет неудобно всем сторонам, — прочел он, открыв новое сообщение. — Встретимся в кофейне, я уточню место, там много подходящих заведений в ряд, но вечером, боюсь, будет многолюдно» «Мне непринципиально. Главное встретиться» «Будьте на месте к восьми, я позвоню» Отабек ответил, но собеседник уже вышел из сети. Выше черно-белой змеей разворачивалась вчерашняя переписка. Связаться через кота не получилось, а самый рискованный из доступных планов Отабек уже реализовал. Глаза до сих пор были сухие и красные, а ресницы Жан посоветовал мазать на ночь касторовым маслом, но Отабек тут же об этом забыл. Он думал, что попадет в ад и там сумеет отыскать Юру, но ничего не вышло, а другого ключа у него не было, так что пришлось искать помощи снова. На сей раз не у друга, а у человека, которого Отабек ни разу не видел в лицо. «Добрый вечер! — написал он вчера, замирая, пальцы немели над клавишами. — Мы общались с вами несколько лет назад, вы советовали мне найти «партнера», я нашел, а теперь потерял его. Мне нужен совет. Любой» Как он описывал суть проблемы, стараясь не обронить ни одного лишнего слова, отдельная тема, но собеседник понял. И отозвался. И сам предложил встретиться. Пётя задрал голову, поглядел Отабеку в лицо и спрыгнул на пол. — Не нравится моё настроение, да? Ну уж прости. Отабек потянулся погладить мягкую шею, но кота в комнате уже не было. Часы показывали без четверти восемь. Отабек ходил по тротуару туда и сюда, но всё равно напоминал уже скорее сугроб, чем человека. Шел снег. Искрился под фонарями и ложился прохожим на плечи и головы. Можно было дождаться звонка в машине, но Отабек просто не мог сидеть, что-то толкало его, дергало, заставляло двигаться, словно если он остановится надолго, то взорвется от распирающей изнутри тревоги и неопределенности или наоборот, застынет и превратится в ледяную фигуру, чтобы растаять по весне и стечь в дождевую канаву. Кругом царил подступающий Новый год. Три недели пролетят, как один миг, собственникам надо успеть выжать из потребителя по максимуму. Игрушки, гирлянды, яркие пакетики (не возьмешь же и не подаришь керамическую кружку с символом года в обычном, оставшемся со дня рождения, надо купить со снежинками или с елочкой, чтобы издалека всё сияло праздником, переливалось и подмигивало). Юре очень понравились здешние новогодние праздники, придуманные словно бы для него, ярого любителя удовольствий. В прошлом году они нарядили ёлку, повесили на окно гирлянду и вечерами почти не зажигали свет, Юра, как кот, лежал и смотрел на мигающие огоньки, а они отражались в его зрачках. Отабек придержал шаг и остановился напротив витрины, где на полках ровненькими рядами выстроились сувениры: домик со свечой внутри, домик внутри снежного шара, качающий головой снеговичок, мягкий олененок с восторженным выражением на плюшевой морде. Что Юра выбрал бы? Пожалуй, шар. Неужели он пропустит праздник в этом году? И они с Отабеком не поцелуются под бой курантов и не выпьют колы, потому что шампанское Юра не пьет, а должно быть что-то шипучее, он сам настоял, потому что видел в кино. Отабек загадал тогда, чтобы они и следующий Новый год встретили вместе. Что же, он сделает всё, чтобы желание это исполнилось, и обратится к кому угодно, хоть к самому Дьяволу. Телефон Отабек держал в руке, и когда тот зазвонил, то влажный от пота чехол едва не выскользнул из ладони. — Да! Я слушаю! — «Чайная орхидея», это за поворотом, прямо около поющего снеговика. Столик в углу. — Понял. Двухметровый снеговик на пересечении улиц поворачивался во все стороны, как регулировщик, и распевал «Никого никто не ест», чудесная песенка, детям, наверное, нравится. Внутри кафе тоже играла музыка. Не новогодняя, просто приятная, и было тепло. Но гирлянды мигали, куда же без них, и рядом с каждой салфетницей стояла декоративная ёлочка в ладонь высотой. За столиками сидели парочки и компании. Отабек обшарил глазами оба угловых столика, в начале и в конце зала, оба были заняты. За первым строила башенку из десертных ложек группка подростков, за последним сидели двое мужчин. Оба лицом к двери. Отабек на секунду застыл в растерянности, а потом решительно направился ко второму. Собеседник и не обещал, что придет один. В конце концов, не потому ли Отабек и обратился к нему, что тот и мог прийти не один? Оба поднялись его поприветствовать. Первым протянул руку высокий платиновый блондин со смутно знакомым лицом, вторым — пухлощекий очкарик со смущенной улыбкой. Кто из них? Отабек задумался только на долю секунды, и когда его рука соприкоснулась с горячей и мягкой чужой рукой, уже знал, кто из этой парочки демон, а кто человек. Любой перепутал бы. Любой, но не экзорцист с опытом Отабека. — Называйте меня Юри, — улыбнулся демон, и предупредил фразу до того, как Отабек произнес первый звук: — Вас зовут Отабек, я знаю. Или мы можем быть на «ты»? Я никак не привыкну, у людей порой такая сложная иерархия, — и поправил очки смешным, каким-то неловким жестом. Но Отабеку было не до неловкости. Страх, что эти двое вдруг исчезнут так же, как появились, решив, что помощь Отабеку не то занятие, которому они хотели бы посвятить вечер, подстегивал, и он сразу же взял быка за рога. — Пропал мой друг. Я попытался пойти за ним, но потерпел неудачу. На большее моих сил вряд ли хватит, но отказаться от попыток я не могу. Я ищу помощи. Он хотел добавить, что не знает, какой способ оплаты интересует сидящий напротив тандем: деньги, услуги, информация, но подошел официант и поставил перед ним высокий стакан с шапкой пены и блюдце с приличным куском шоколадного торта. — Мы заказали, чтобы потом не отвлекаться, — сказал блондин, — здесь отличный ореховый латте, а ради торта мы с Юри ездим сюда через полгорода. А теперь, Отабек, давайте постановим, что мы перейдем на «ты», я представлюсь и расскажу, что понял из нашей вчерашней переписки и чего ты от нас с Юри ждешь, а ты, если я ошибусь, поправишь меня. Итак, блондина звали Виктором, а ситуацию Отабека он понял ещё лучше, чем сам Отабек. — Твой друг, — завершил Виктор свой монолог, — не позволил тебе заключить с ним контракт, но он себя переоценил. Даже сам Дьявол не может пойти против общего договора, а твой друг, несмотря на всю свою силу, решил, что сильнее и выше этого. Типичная ошибка тинейджера, только у демонов этот период растягивается на века. В любом случае, если с контрактом, случись что, ты мог бы просто его призвать, а он не мог бы ослушаться, и тем, кто стоит над ним, пришлось бы это принять, то без контракта ваша связь, считай, полностью разорвана. Если что-то держит его в аду, и он сам не может это преодолеть, то ты бессилен тем более. Увы. Шоколадный торт был в самом деле хорош, а вот латте — ужасно приторный, и у Отабека всё слиплось во рту. Язык слушался еле-еле, когда он, посидев, оглушенный, с минуту, выговорил: — Но если бы не было никакой надежды, ты не предложил бы мне встретиться. Виктор просиял. — Приятно иметь дело с умным человеком! Ты же знаешь, как это нелегко, после них, — Виктор нежно посмотрел на своего спутника, тот быстро спрятал нос в чашке, — общаться с людьми. Недаром именно наш мир максимально отгорожен от остальных и почти ничего не знает о мирах верхнем и нижнем. Человек не дотягивает. — Я думал, это потому, что мир людей — серая зона для остальных. — Так принято считать! И одно не противоречит другому! Конечно же, те, у кого больше информации, интереснее и умней. Правда, Юри? — Мне нравятся люди, — откликнулся тот. — Они безвредные. Он доедал уже третий кусок торта под одобрительным взглядом Виктора и ласковыми комментариями, что только демоны могут съедать сколько угодно сладкого и не сладкого и сохранять фигуру. Ах, вот не повезло же родиться в человеческом теле! Юри только набивал рот, а Отабек смотрел на него и думал, что вот по этой черте отличил бы сейчас, кто именно из них демон, если б не догадался раньше. Юра тоже любил сладкое и тоже поглощал еду в таких количествах, что просто не верилось, как его маленькое тело может столько вместить. Но на самом деле всё очень просто: еда питает их настоящее — куда большее по размеру и силе тело, и для того тела этой человеческой еды, может быть, даже мало. Виктор подпер щеку рукой, зачем-то помешал ложечкой чай, хотя не клал туда сахар, и сказал: — Надежда умирает последней. И я, уж поверь мне, Отабек, прекрасно понимаю твое состояние. Ох уж эта юность, когда уже есть осознанные желания, но так не хватает сил! — Отабек слушал, Виктор, не дождавшись ответа, продолжал: — Мы, Отабек, коллеги, и потому я в свое время связался с тобой. Есть те, кто с радостью идут на контакт и сами ищут общества таких же, как они, твой друг Жан — отличный тому пример, а есть такие, как ты, не менее сильные, не менее умные, но глубокие интроверты. Я хочу поддержать всех, кто захочет моей поддержки. Поделиться опытом. Наша сфера деятельности специфична, об этом не прочитаешь на профильном сайте (как бы администраторы ни пытались убеждать доверчивых в обратном), не возьмешь об этом книжку в обычной библиотеке, в конце концов, даже не попадешь на закрытую встречу вот так запросто, и в лучшем случае встретишься с такими же, как и сам, потерянными и растерянными, а то и с кем-нибудь по-настоящему опасным. Хорошо, что ты смог обратиться ко мне, Отабек. Я тебе помогу. Дальнейшее Отабек помнил смутно. Как расплатились по счету («нет-нет, что ты, мы с Юри угощаем, считай это дружеским утешением в трудную минуту»), как вышли на улицу и снег мигом облепил волосы и лицо, а у Юри почему-то не запотели очки. Почему-то… Потому что он с подогревом. Как шли к машине, стильной черной «мазде» и как ехали сперва через город, а после какими-то неизвестными дорогами. По-настоящему очнулся уже в доме. Обычная дача, даже и не обжитая толком. Несколько комнат, выключенное отопление, крашеная лестница на чердак. Одна из комнат совершенно пустая, на полу ковер, старый, вытертый, который лежал там, казалось, вечность. А под ковром, Отабек уже чувствовал, круг. — Это специальное место, — пояснил Виктор. — Специальное место для?.. — Да, для призывов. Я никогда никого не призываю в городскую квартиру. Кроме Юри, конечно же. Но Юри и без того всегда со мной. — Виктор поглядел на топтавшегося в соседней комнате Юри, тот спрятался за шарф. — Мелкие бесы ко мне, конечно, не проберутся, но с мелкими я и не работаю, а сильные могут вернуться, несмотря на все средства предосторожности, форс-мажоры никто не отменял, а зачем мне это нужно? — Отабек понимающе покивал. — Вот и я думаю. А сюда пускай возвращаются, пожалуйста. — Виктор перехватил изумленный взгляд Отабека и поспешил прибавить: — Шучу. Конечно же, всё максимально защищено, ещё никто ни разу самостоятельно не выбрался наружу через этот портал. Работаю с ним только я, я же и запираю. Отабек слышал об этих техниках. О том, как экзорцисты не только изгоняют нечисть обратно в ад, а сами создают места для работы. Для этого нужно многое, не только силы и информация, знания, но и смелость. Редкая смелость! Потому что если что-то пойдет не так, последствия неудачи будут на совести именно экзорциста. Вряд ли Отабек в скором времени решился бы на такое. Но спросить он всё-таки решился, за этим ведь и приехал сюда: — Ты правда сможешь призвать его? — Да, — с Виктора слетела вся напускная веселость. — Я понимаю, о каком именно демоне речь. Но мне, конечно, понадобится время. С этими словами он присел, взял затянутыми в перчатки пальцами край ковра и принялся скатывать его, как блин с творожной начинкой. Под ковром, не выведенный мелом и не нарисованный краской, а вырезанный в деревянном полу ножом, действительно прятался круг. Метра два с половиной в диаметре. Отабек видел такие только в книжках. В старых таких, с экскурсами в средневековый экзорцизм, когда ремеслом (или искусством, тут как посмотреть) пробавлялись многие и информация была доступнее, чем теперь, когда градус веры в мистическое у человечества сильно понизился. — Я никогда такого не видел, — признался он. Виктор поднялся и с теплой улыбкой осмотрел своё детище. Сколько сил затребовала эта работа, сколько кропотливой внимательности к мелочам! Некоторые внешние знаки, как Отабек теперь разглядел, нарочно не были завершены, значит, круг, по сути, универсален. И использовать его можно, в зависимости от поставленной задачи, просто прибавив нужную формулу. И если Виктор не берет заказы на изгнание бесов, как Отабек, а работает только с демонами, то это, считай, его офис. Закрытая территория. Не для посторонних. — Что я буду должен за всё это? — потому что ясно стало, что должен будет, и что никакое дружеское покровительство не предусматривает таких вот услуг. — Ты — ничего, — ответил Виктор, снимая пальто. Он покрутился с ним в руках, вышел в коридор и там аккуратно расправил на вешалке, снял и шарф, но перчатки оставил. Отабек напрягся. — А мой друг? — А ему несложно будет оказать мне когда-нибудь маленькую услугу. Поверь, Отабек, не в моих правилах просить людей и демонов о том, чего они не могут или не хотят делать. Может быть, случится так, что и мне понадобится помощь в работе, я всё-таки только человек и возможности мои ограничены. Не бойся, я не собираюсь вероломно связывать твоего демона контрактом, у меня уже есть один, и его мне более чем достаточно. Тем более, боюсь, Юри начал бы ревновать. Юри отозвался из другой комнаты нечленораздельным ворчанием, Виктор рассмеялся, словно что-то в нем разобрал. Смех у него был приятный и очень искренний, Отабек почувствовал, как проворачивается в груди тяжелое и скрипучее, как заржавленное тележное колесо, чувство. Верить ему? Не верить? Во что он втравливает себя и Юру? И какие у него шансы, отказавшись от этой помощи, свидеться с Юрой ещё хотя бы раз? — Не бойся, — послышался спокойный голос Виктора. — Я знаю, чего ты боишься, но не бойся. Никакая моя просьба в будущем не принесет проблем ни ему, ни тебе. Если я попрошу о чем-нибудь, то только насчет людей, и не думай, что я из тех, кто сводит личные счеты при помощи демонов. Какое всё же знакомое лицо, подумал Отабек снова. Точно ли они никогда не виделись? Может, давно? Случайно? Мельком? У Виктора запоминающаяся внешность. Но где, когда и при каких обстоятельствах? И посоветоваться не с кем. — Так что, ты согласен? Мне начинать? Интуиция молчала, сердце колотилось, как бешенное, а умом-то Отабек понимал, что это единственный шанс выдернуть Юру наверх и, может быть, от чего-то спасти. Что-то не так, раз он не может выбраться сам. Он нуждается в помощи, и Отабек не может его подвести, даже если не способен просчитать сейчас, чем это обернется в будущем. Придется рискнуть. И он сказал: — Да. Виктор снял с занавешенного окна маленькую коробочку, извлек самый обычный белый мелок, какими Отабек пользовался и сам, и приступил к работе. Отабек наблюдал. Какие-то знаки и формулы он знал отлично и применял в работе, какие-то только заучивал, но пользоваться ими не довелось, но многие видел впервые. Вот что значит — разница в скилле. Отабек считал, что уже он достаточно опытный, но сейчас, следя за работой Виктора, ощутил себя просто мальчишкой, дилетантом. А самому Виктору на вид вряд ли больше тридцати. Может, и тут у него какой-то секрет? — Не думай, — сказал вдруг Виктор, подрисовывая крючки и палочки к вырезанным заготовкам, — что я не понимаю тебя. — Голос его звучал тихо, но Отабек готов был поклясться, что демон в соседней комнате слышит каждое слово. — Всё-таки у меня самого есть… друг. Это похоже на правду, думал Отабек, глядя, как Виктор оттирает перчатки от мела, распрямляется, морщится, положив ладонь на поясницу. Это похоже на правду, и если Отабек когда-нибудь поможет другому экзорцисту, моложе и неопытнее, это будет цепочка добрых дел, в которой он станет очередным звеном. Это достойная плата. — Возможно, — предупредил Виктор, проверяя, тщательно ли занавешено окно, — ему будет неприятно. Может быть, даже больно. По сути, призыв из ада — это насилие. Даже по контракту, а тем более без. Я постараюсь минимизировать ущерб, но предупреждаю, что основные силы направлю всё же на сам вызов. Но, к счастью, демоны куда крепче, чем мы, он быстро оправится. — Я понимаю. Я могу остаться? — Хочешь увидеть его первым? — улыбнулся Виктор. — И наблюдать работу мастера. Мастер работал без спешки, зато с изяществом. Обошел круг по самому краю, жестом попросил Отабека отступить: дальше, ещё дальше, пока он не оказался за дверным проемом. Ему, очевидно, нужна вся комната, и это разумно. Выгоняя бесов обратно в ад, Отабек отправлял туда частичку этого мира: воздух, запахи, иногда утягивало и мелкие предметы. Призывая жителя ада, логично ожидать, что он принесет с собой тамошнюю атмосферу: жар, сухость, может быть, огонь, недаром, Отабек подметил, в некоторые формулы вплетены символы холода. И Юра, наверное — наверняка! — будет таким, каким Отабек увидел его там, внизу. Юра всегда запрещал смотреть на него даже в минуты частичной трансформации: с когтями, с полосками шерсти, с проступающими рожками, и грозился, что истинный его облик страшен настолько, что у человека при виде него тут же остановится сердце. Маленький врун. И совершенно он не страшный. Не настолько, чтобы Отабек от него отказался. — Приступим! Виктор хлопнул в ладоши, и за Отабековым плечом потеплел воздух. Он обернулся и увидел тихонечко подошедшего и вставшего рядом Юри. Глаза его, и без того темные, потемнели ещё сильней. Задрожал воздух. Виктор разомкнул губы, но с полминуты не произносил ничего, а потом заговорил, выпаливая словесные формулы одну за другой. Те самые, которые экзорцисты Средневековья вплетали в тексты молитв, дабы избежать ненужных вопросов. Во все времена приходилось проявлять осторожность, современный экзорцист может не маскировать слова изгнания или призыва, хотя и у него хватает ограничений, Отабеку ли не знать. Всё пришло в движение. Затрещали древние обои в цветочек, и хлопнула, распахнувшись, форточка, но прохладней не стало. Горячий воздух бил в лицо, Отабек схватился за косяк и не отпрянул. Держаться, надо держаться. Круг засветился красным: сначала алым, а потом, стремительно темнея, багровым, и Виктор скрылся, будто в тумане, в клубящемся пару. Заложило уши. Юри за плечом тяжело дышал. Отабек зажмурился, когда в лицо дохнуло огнем, и краем сознания подумал, что ресницы не отросли ещё с прошлого раза, да и черт бы с ними! Монотонный голос Виктора вдруг оборвался, и наступила звенящая тишина, которую секунду спустя разбило громкое: — Блядь! Тоже голосом Виктора. Отабек открыл глаза. И ничего не увидел. Верней увидел — всё то же, что было до: комната, круг, Виктор в модном джемпере и перчатках. — Не понимаю, — сказал он. Всё изящество и концентрация мастера слетели, и остался только растерянный молодой мужик, у которого вдруг не получилось то, что получалось до этого тысячу раз. Юры не было, ни в человеческой форме, ни в демонической. Не было и всё тут. — Ерунда, — ругался Виктор под нос, заново ползая по кругу и подправляя символы. — Отабек, у нас небольшая осечка, я не могу сказать прямо сейчас, в чем именно дело, но, может быть, в тебе. Может быть, и нет, но выйди, пожалуйста. Лучше вообще из дома. Снег давно перестал сыпать, и небо сияло звездами так низко, что залезь вот хоть на крышу сарайчика — и дотянешься. Отабек не полез. Ему-то, как назло, нужно в противоположную от небес сторону. Он быстро замерз и принялся нарезать круги по дворику. Где-то на соседнем участке залаял пес. Отабек огляделся и сбился с шага: кругом, на заборе, на крыше дома и даже на крыше машины сидели коты. И глаза у всех горели оранжевым. — Чувствуют, — сказал Юри. Он вышел, толкнув попой дверь, а в руках держал по дымящейся кружке. Отабек с благодарностью принял одну, вот чая действительно не хватало. — Вторая попытка с тем же результатом. Виктор нервничает, я вышел. И что тут скажешь? Ругаться, что пообещали помочь, а теперь вдруг что-то пошло не так — хамство. Показывать, как расстроен и как обидно — по-детски. Хотя и обидно, и расстроен, черт подери! Один кот, типичный деревенский кошара, подошел и потерся о ногу Юри. Юри присел, подставил ладонь, и кот обтерся о неё подранными усами. — Как дома, — сказал Юри, поглаживая его между ушей. — Но, знаешь, мне очень понравились собаки. Там совсем нет собак, а они такие… лучше людей. — И не поспоришь. — У Виктора ничего не получится, — «Виктор» он произносил интересно, как на распев, хотя в остальном говорил чисто, как Юра, — и дело не в его мастерстве, он очень сильный, самый сильный экзорцист, с которым я сталкивался, просто твой демон заперт, и никакому человеку не хватит сил вызвать его из-под запрета. Это попросту невозможно, вот и всё. Отабек обнял чашку ладонями и отпил, горячий чай прокатился вниз, и в желудке стало горячо. А потом тошно. — Так сказал бы это ему. — Я сказал, — быстро отозвался Юри. — Но Виктор упрямый. — Он посмотрел вверх, на желтые звезды, и прибавил: — Но скоро ему надоест. Юри оказался прав. К двум часам после полуночи, когда они уже крепко обосновались в теплой машине, Виктор вышел из дома и поманил их рукой: возвращайтесь. В доме ощутимо пахло серой, и было парко, как в бане, несмотря на открытую форточку. Виктор остался в одной рубашке, выправленной из брюк, с закатанными до локтей рукавами, взъерошенный, красный и потный. — Юри предполагает, что проблема с той стороны. Я испробовал всё, что есть в моем арсенале, и могу с уверенностью сказать, что он прав. Там, в машине, и даже по короткой дороге в дом надежда ещё теплела, но тут уж осталось только развести руками и поблагодарить за помощь. Пусть безрезультатную, но что уж теперь. Спасибо, что не остались равнодушными. — Не торопись. Это сказал Юри. Он подошел к раковине, сполоснул кружку, поставил её на сушилку и обернулся, держа руки на весу. Капли воды иссушивались, исходили паром. — Экзорцизм здесь, и правда, помочь не может, но я… — он улыбнулся, потянулся к лицу, но не поправил очки привычным неловким жестом, а снял их, и Отабек только выдохнул в изумлении. И посадка головы, и разворот плеч, вся фигура мигом переменилась, и вот вместо пухлого недотепы в синем свитере оказался другой человек: выше, стройнее, лицо без смущенной улыбочки стало будто моложе, пропали щеки, проступили высокие скулы. Юри поднял уголки губ в совсем иной, нагловатой ухмылке, и тут уж не надо было быть экзорцистом, чтобы увидеть — демон. Демон во плоти. — Юри, — позвал Виктор, — ты уверен? Тот не ответил. Подошел, сунул дурацкие очки ему в руки и исчез. Просто исчез, как не было. Как Пётя исчезал из квартиры. А Виктор на это сказал: — Такие дела. Прошел мимо ошалевшего Отабека, открыл шкафчик над кухонным столом и достал початую бутылку виски. Они прождали больше часа, а дом так и не остыл, Отабек даже снял куртку. Виктор предложил виски, и Отабек не стал отказываться, достал из шкафчика стакан, но скоро сошел с дистанции и переключился на чай. Разочарование сменилось новой надеждой и новым волнением, и, несмотря на жару, его нервно потряхивало, словно бы тело жило отдельно, а сознание — отдельно, и Отабек всё не мог совместить их, как было. Беседа не клеилась. Он спросил, не встречались ли они с Виктором раньше, очень уж у того знакомое лицо, но Виктор только пожал плечами и ничего не ответил. И не сказать чтобы он страдал, скорее напряженно анализировал неудачу. Отабек, как экзорцист, понимал его. Помнил свои провалы, порой опасные, когда приходилось уносить ноги, а потом не спать по три ночи в поисках действенного средства борьбы. Чем выше мастерство и чем сложнее задача, тем, наверное, обиднее её не решить. Но это и вызов! Юри и вернулся, как кот. Вошел, потянулся за чайником, ойкнул, когда когти скребнули по ручке. Шерсть у него была темная, Отабек разглядел до того, как рука стала человеческой. Виктор молча протянул ему очки, Юри взял, нацепил их на нос и сразу стал уютным и домашним, мягким и теплым, как плюшевый медвежонок. — Прохладно, — сказал он, и Виктор пошел закрывать форточки. Подробностей Отабек не ждал, да Юри в них и не вдавался, а выпалил главное с места: — Я не видел его самого, но это и неважно, он заперт, потому что наказан. — За что? — За тебя, конечно же. Не бойся, — утешил Юри, увидев, как у Отабека вытянулось лицо, — ты просто человек, ты не мог знать, что делаешь что-то не так. Что он делает. Опрометчиво было отказываться от контракта, но теперь уже ничего не поделаешь, ему сюда подняться нельзя, а ты не можешь спуститься вниз. — Надолго? — голос не послушался, Отабек прочистил горло и переспросил: — Надолго это? — Нет-нет, не думаю, сотни две… лет. Ох, — Юри замолчал, будто лично был в случившемся виноват, и покосился на Виктора. Виктор стоял веселый, на Отабека накатила глухая злость. Ничего. Ничего, это не последняя точка. Это не крайний рубеж, он найдет какую-нибудь лазейку, какой-нибудь, любого уровня сложности и опасности, путь. Отабек найдет. Ч-черт, он не отступит! — Да не мучай же ты его! — Виктор вдруг всплеснул руками, словно умилялся ребенку. — Вот демон! Рассказывай до конца. Что? Что он понял, чего не понял до сих пор Отабек? Юри поправил дужку очков пухлым пальцем и начал бубнить что-то о нарушенном равновесии, о том, что контракт связывает демона и человека, и это для закона считается чем-то недобровольным, а поэтому небеса ничего не могут предъявить. Что, отказавшись от контракта, они поступили опрометчиво, нарушили установленный баланс, внизу немножко подождали, когда Юра одумается, не дождались и выдернули отсюда сами. И заперли, потому что он отказывался подчиняться. И ничего тут не попишешь, особенно отсюда, из мира людей, но закон на то и закон, что его всегда можно обойти при помощи другого закона, но Юри вот не припомнит, чтобы так делали, и точно ли это сработает. Нет, он не уверен, так что не может точно сказать. Это больше додумки, надежды, но вероятность, да, вероятность есть. Какая-то. — Да говори ты уже! — вспылил Отабек. — Ангел, — ответил за него Виктор. — Тебе нужен ангел, который согласится переселиться на землю. Это восстановит равновесие, и твой Юра сможет подняться сюда опять. Жалко, что виски допили. Хлебнуть бы из горла, чтоб обожгло всё внутри. Ангел! Проще привести в мир живого единорога!

***

Юру мотало по нише, как мелкую собачку в большой переноске на российской дороге. Он зарычал, вцепился в камень, но только щелкнули когти, когда его опять потянуло вверх и ударило о каменный свод так, что дух вышибло. Коты наблюдали за представлением с большим интересом. Ну одна попытка, ну две, но двенадцать?! Да кто ж там такой настырный-то? Точно не Отабек, Отабеку не хватило бы сил, а тому, кому хватило, Юра с удовольствием пощупал бы ребра. С-скотина. Его шарахнуло снова, с какой-то особой, остаточной яростью, и он рухнул между котов, как мешок с картохой, хрипя и ругаясь последними словами. Ебучие экзорцисты! Вот за что их никто не любит, навредить не навредят, но достанут до печенок. С-суки. Но это значит, что Отабек не сдастся. Отабек не может сдаться. Не такой он человек, и это будто накидывает очков всем остальным людям — человечество не безнадежно. Может, когда-то в будущем, люди и дорастут до того, чтобы быть равными верхнему и нижнему мирам. Обретут свою особую силу. Коты потихоньку заползали Юре на грудь. Замурчали один за другим, и скоро его грело сплошное вибрирующее одеяло. Пришел Пётя, растолкал остальных и сунулся усами прямо в лицо. — Пойди, — шепнул Юра, — когда он будет дома. Погладь его за меня. Юра почувствовал, когда Отабек приходил. Сюда. Вниз. И испугался ужасно. Что если его схватят, если оставят здесь? Да просто сожрут и берцовой костью в зубах поковыряются, Юра же ничего сделать не сможет, никак отсюда не выберется. Но обошлось. И теперь вот опять пытается. Пусть не сам, но какая разница? Юра знает, что по сути это Отабековых рук дело. Кому он ещё нужен там, наверху? А Отабеку нужен! И Отабек что-нибудь придумает.