◆◇◆
Юнги охнул, когда спина ударилась о железные прутья решётки. Чимин прижал его сверху еще сильнее, вылизывая бледную шею и руками блуждая от худой поясницы и до бедер. — Блять, контролируй себя хоть немного, — прохрипел Мин, откидывая голову назад и слегка стискивая зубы от боли. Тело горело от каждого терпкого прикосновения. Но на самом деле, холодное железо к разгорячённой спине было в какой-то степени приятно. Этот мелкий паршивец после того поцелуя распустился еще больше и решил, что ему все можно, зажимая его где-нибудь в углу при каждом удобном случае. — Ну уж извини, — ухмыльнулся Пак ему куда-то в районе уха, вибрирующей хрипотцой в своём почти что мурчащем голосе заставляя мурашки пройтись по спине. — Возможно, я жадный. Человеческая алчность не знает границ, — кусая мочку покрасневшего у кончика уха, процитировал он какую-то строчку. — Ее нельзя насытить. Рвано вздыхая, Юнги попытался вложить все своё раздражение: — Эта цитата... о совершенно другом. Получилось скорее сдавленно, потому что язык Пака все ещё был на его шее, а руки неожиданно сжали поясницу слишком сильно и наверняка до синяков. — Да. Но сюда она подходит как никогда точно, — шепнул Чимин, спускаясь вниз и прикусывая тонкую кожу над ключицей. Жарко. Кожа Чимина такая же горячая, как и Юнги, но сзади прохладный лёгкий ветер задувает под волосы на затылке и охлаждает какое-то минимальное и редкое расстояние между ними. Юнги словно чувствует, как тонет, не может выбраться. Захлёбывается воображаемой водой, воздухом, Чимином. Больно, но приятно. Юнги пытается встать твёрдо на ноги, но здесь оказывается глубже, чем он думал. Ловушка? Ошибка? Его... ошибка? Чимин выглядит так, что сопротивляться не получается. Чимин затягивает на самое дно... Железная решётка слегка скрипит. Ладони скользят вниз, на бёдра, сжимают и мнут, даже больно, но Юнги всё равно еле сдерживает стон. Юнги не надо задирать голову вверх, чтобы заглянуть в чужое лицо, потому что с Чимином они примерно одного роста, только разница в комплектации большая. И он не станет признаваться, как его ведёт от сильных жилистых рук с небольшими ладонями и какой-то особенной любви к кольцам. Он и сам их постоянно носит: к браслетам подходит, да и смотрится тоже круто. Намджун как-то сказал, что Мин со своей любовью к подобным безделушкам легко впишется в компанию к школьникам. Юнги сейчас тоже школьник. Опять. Поцелуи получаются пошлые, жадные и почти по-животному страстные. Наполненные сумасшествием. Перерастают в мелкие укусы, почти что по-настоящему агрессивные, будто Пак вот-вот забудется и сожрёт его, как самый настоящий зверь. Юнги чувствует себя жертвой, на помощь которой не пришли охотники и её схватил страшный кровожадный волк. Чимин отстранился, вытаскивая одну руку из под чужого пиджака, ведя ею вверх, к лицу, и не сильно зажимая в ней его подбородок. Большим пальцем он надавил на мягкие губы, слегка приоткрывая податливый рот. Юнги почувствовал солоноватый привкус кожи на языке, наполовину прикрывая глаза и чуть вытягивая шею. Смотря на него и замечая всё-таки такой же наполненный желанием и жадностью взгляд, покрасневшие пухлые губы, приоткрытые в тяжёлом дыхании и острый резкий подбородок, чуть приподнятый вверх. Заглядывая своими застеленными пеленой глазами в почти пугающе почерневшие глаза напротив, Юнги подумал: Чимин действительно выглядит словно сам дьявол. Юнги почувствовал, как его пальцы, сжимающие чужие плечи, начинают крупно дрожать. — Тебя так ведет от поцелуев? — превосходно усмехается он, прищуривая глаза, и Юнги бы обязательно ответил что-то вроде «кто бы говорил», если бы рот не был занят, а разум слушался. Юнги смотрит на него сквозь затянутые поволокой глаза; на слегка растрепавшиеся пепельные волосы, на сильную шею и расстёгнутые верхние несколько пуговиц, через которые видно ключицы. Школьный галстук завязан свободным узлом и кожа под рубашкой разгорячённая; губы покрасневшие и опухшие от поцелуев, а дыхание все-таки рваное. Мин довольно приподнимает уголки губ вверх. Самодовольно, насколько это возможно. Он проводит языком по пальцу с кольцом у себя между губ, слегка зажимая его между зубами, и смотрит дерзко, с вызовом. Чимин хмыкнул, принимая вызов и резко спуская руки вниз, чтобы ухватить его под бёдра и прижать к решётке сильнее, больно кусая в шею. Железо скрипнуло. Юнги шумно выдохнул, открывая рот в немом крике. Больно. Кадык на тонкой шее выпирает и лопатки больно упираются в железные прутья, а голова откидывается, светя тёмными растрёпанными волосами по другую сторону крыши, повисая головой на краю второго этажа. Так их точно могут увидеть. — Чимин... Юнги сжимает пальцами полы чужого пиджака, захлёбываясь собственным дыханием, но Чимину, кажется, плевать. Тот сжимает бедра больно, сильно; большие пальцы рук касаются тазобедренных косточек, почти жёстко поглаживая под ремнём, и язык проходится по свежему укусу. Он смотрит ещё раз на беззащитную шею, окрашенную в некоторых местах бордовыми пятнами взглядом тяжёлым, пробирающим до костей, чувствуя губами чужое сбившееся дыхание и напряжённое тело под собой, прежде чем отстраниться и выпустить его из рук. Мин почти что падает мешком по решётке вниз, задом приземляясь на пол и спиной облокачиваясь на стену. Пак смотрит на него несколько недовольно, чувствуя, как тепло чужого тела ускользает у него из рук, а потом плюхается рядом. Они сидят так еще несколько секунд, когда у Юнги в кармане вибрирует телефон, издавая короткую трель и оповещая о сообщении. Он достаёт его, открывая сообщение с очередной компроматной фоткой Хоби от Намджуна. На заднем плане можно было увидеть блондинисто-розовое пятно ржущего Сокджина. Они так часто делают. Что-то вроде дружеской фишки: у всех было полно неудачных фоток друг друга, которыми можно было шантажировать. Правда, они никогда не использовались, и так и продолжали просто так валяться в отдельной папке в телефоне, иногда выступая поводом в «поржать». Пак недовольно глядит на него, замечая проступившую усмешку на чужом лице и, не добиваясь своего, хмурит брови и выхватывает телефон у него из рук, выключая и выкидывая его куда-то на сваленные недалеко кучкой рюкзаки, а сам быстро соскальзывает головой на миновы тощие колени, нагло заглядывая ему в лицо. — Охуел? — изламывает бровь Мин. — Возможно, — спокойно соглашается Пак, чуть приподнимая уголки губ. Юнги хочет сказать что-то ещё, но осекается. Чимин протягивает руку вверх, не отрывая спокойного, чуть прищуренного взгляда, и касается пальцами его щеки. У Мина будто забрали голос, хотя еще вот только секунду назад он прекрасно мог говорить. Пак касается бледной кожи на лице, и касание это такое странно нежное, почти что противоречит с изучающим тяжёлым выражением лица. Одновременно с тем Юнги едва видел в этих глазах какие-то крохи обессмысленности, словно тот и не осознавал, что делал. Приходя в себя, Чимин чуть шире раскрыл прищуренные глаза, возвращая осмысленность и прежнюю любопытность и едкость, соскальзывая пальцами с застывшего лица Юнги и ловя рукой его руку чуть выше запястья, притягивая к себе. Браслеты с цепочками покачнулись. — Хён, почему я никогда не видел тебя с короткими рукавами? — он вытянул её перед своим лицом, с интересом разглядывая. — Потому что сейчас холодно, ты, дурень, — ответил Мин, немного кривя губы и глядя, как тот покачивает его кисть на весу, разглядывая, как качаются мелкие брелки. Пак слегка поджал губы, всё ещё оставляя глаза коситься так же изучающе. — Но ты не снимаешь верхнюю одежду даже в помещении, если приходишь в футболке. А на физкультуру ходишь только в спортивной кофте. Чимин проговорил это с некоторой апатией и обидой в голосе, будто вредный ребёнок, который доказывает свою правоту даже зная, что неправ. Он резко опустил его руку к себе, прикладывая её себе к лицу. Сквозь свободно растопыренные тонкие пальцы просвечивала дьявольская улыбка. Пак придавил его кисть своей ладонью, нагло заглядывая ему в глаза. Юнги некоторое время смотрел на него, а потом опустил её вниз, обхватывая его шею. Улыбка Чимина не колыхнулась, но под пальцами Мин смог почувствовать, как кадык дёрнулся. Мин смотрел на него с напускной апатией, но в его чуть прищуренных глазах прскальзывало что-то ещё. Пак воспользовался этим, перемещая его руку вверх, чтобы та зарылась пальцами в отросшие мягкие волосы, сейчас уже слегка растрёпанные, подставляясь под чужую белую ладонь, как домашний кот, чуть ли не довольно урча и жмурясь. Юнги послушно провел по ним, хмыкая и путаясь в пепельных прядях, которые на солнце отливали серебром. Чимин открыл глаза, хитро заглядывая на него, прежде чем продолжить разговор: — Но Юнги-хён, ты ведь видел меня даже без футболки когда я тренировался, разве это честно? — проговорил он, и его ставший вдруг острым взгляд снова окрасился хитростью и каким-то гипнотическим тембром, будто это кот промурчал, прежде чем укусить ласкающую его руку. Мин изогнул бровь. — И что ты хочешь? Чимин прищурился и улыбнулся. Его рука отпустила запястье Юнги и скользнула вверх по его плечу. — Справедливости, — ответил он, пальцами проникая под полы пиджака и позволяя ему свободно спасть с худого плеча вниз, к изгибу локтя. Мин очнулся только тогда, когда тот, отодвинув мешающий галстук в сторону, начал расстегивать пуговицы на свободной белой рубашке, прохладными пальцами касаясь голой кожи. — Стой, — запаниковал он, останавливая его руку и пытаясь убрать её. Ещё одна пуговица расстегнулась под его пальцами, прежде чем Юнги смог отстранить её, и, скидывая Пака с себя, встать на ноги. — Хён, ты куда? — с каплей наигранной апатии в голосе крикнул Чимин, приземляясь на твёрдую поверхность головой, чувствуя, как тепло сменяется каменным холодом и наблюдая, как Мин забирает свой рюкзак с мобильником и стремительным шагом идет к выходу. — В кабинет. Дверь, ведущая с крыши, захлопнулась. Все закончилось так же быстро, как и началось. Чимин сел, задумчиво смотря на закрытую дверь.◆◇◆
Юнги тяжело вздохнул, кидая портфель на парту и садясь за неё следом. Всю перемену просрали на крыше. Могли бы поесть, например. В последнее время он всё больше и больше проникался этой школьной жизнью: с почти что одинаковыми буднями по одному и тому же расписанию, с противными учителями; с вездесущими старшеклассниками, спешащими по коридорам, и с тем, что тут каждый твой шаг, если ты хоть немного выделяешься, будут обсуждать. Нет, школьные годы для Юнги никогда не пестрили счастьем и весельем. Скорее, он их терпеть не мог. Поэтому и был рад тогда при первой возможности откосить от неё. А почему на уговоры друзей повёлся, то действительно сам не понимает. Возможно, чтобы не было чувства чего-то незавершённого. — Кажется, вы хорошо повеселились, — раздался низкий весёлый голос прямо под ухом. Горячее дыхание слегка опалило шею. Юнги вздрогнул, но потом быстро оклемался, недовольно шипя, когда на плечи ему навалилась что-то тяжелое. Он почувствовал, как от чужого прикосновения ноет спина, пострадавшая от столкновения с решёткой. — Слезь, — тихо, но внятно прошептал он. Тэхён послушался, больше не наваливаясь на него, но руки с плеч не убрал. — Чимин действительно постарался, — тихо проговорил он, мягко касаясь пальцами чётко виднеющегося следа от зубов на бледной шее. Укус слегка опух и краснел вокруг, все ещё продолжая ноюще щипать. Юнги поджал губы, а он продолжил, обходя его и плюхаясь боком на парту перед ним. — Мы как-то напились и чуть не переспали. Так он на мне столько синяков и засосов оставил. Я думал, живого места не будет, когда посмотрю в зеркало. ...Это ещё до Чонгука было. — А Чонгук? — любопытно спросил Мин. Не то что бы уже записал Кима в свои лучшие друзья, но почему-то тому вдруг уже не каралось смертью или пинком под зад то, что обычно он позволял только Хосоку, Намджуну или Сокджину. Этот парень так и не научился держать свои руки при себе и соблюдать личное пространство, но, как подумал Юнги, просто действительно оправдывал свою репутацию и популярность, обладая способностью нравиться всем и каждому, пусть даже и не всегда сразу. Он перевёл взгляд на потолок. — А Чонгук намного нежнее. Хотя, Чимин, вообще-то, тоже может... Юнги меланхолично проследил за его взглядом. Мин не заморачивался насчет того, почему он так много знает о Паке. Все-таки, лучшие друзья с самого детства. Хосок и Намджун, например вот, знают, что он весь из себя такой брутальный и пафосный, а на самом деле спит в пижаме с мишками, и дома у него целая полка с мягкими Кумамонами. А Сокджин ему сам эту пижаму подарил. — Кстати, — Ким повернулся к нему. Взгляд стал серьезным. — Вон те несколько парней постоянно косятся на вас, — он кивнул в сторону окна, в котором на школьном дворе, помимо ещё некоторых разбрёдшихся учеников, под самыми окнами стояла группка школьников, которые окидывали остальных недовольными взглядами, а те, в свою очередь, старались обходить их стороной. — И что? Почти вся школа косится, — меланхолично ответил Мин. — Так эти не просто косятся, — он сжал губы в тонкую полоску. — Не нравятся они мне, — взглянув на него. — И еще, Чонгук мне рассказал о тех придурках, которые на тебя напасть в клубе пытались. «Вот же трепло» — подумал Юнги, прикрывая глаза. — Ты не собираешься ничего с этим делать? — спросил Тэхён. — Они же не успокоятся, даже если побьют тебя. Может, расскажешь Чимину, это же его «фанючки», что бы он их припугнул и... — Не надо. Это прозвучало неожиданно холодно. Тэхен осекся, немного растерянно, но после, нахмурив брови, посмотрел на Юнги. — Я сам справлюсь, — оправдался Мин, пряча глаза. Почему-то вдруг ему стало стыдно за свой резкий тон. Ким поджал губы. — Как знаешь. Может, он это зря? Юнги подумал, что это правда глупо, учитывая то, что те навряд ли будут драться честно. И даже Мин, неплохо справлявшийся в драках до этого, может в этот раз конкретно попасть. Хотя, нет. Бред какой-то.◆◇◆
«Бред какой-то» — думает про себя Юнги, когда в тот же день оказывается в ловушке между несколькими быдловатыми парнями и школьной стеной на заднем дворе. — Что вам нужно? — каменным голосом спросил он. Мозг почти панически перебирал выходы из западни. — Ничего, — ответил ему один из парней, стоящий по центру. Его речь была такой агрессивно-устрашающей, что невольно вспоминались те шестерки из уличных банд в дорамах, которым при первом только взгляде хочется врезать. — Честно сказать, — он сделал шаг вперёд. — Ты просто нас бесишь. Между бровей Юнги от отвращения пролегла морщинка. Люди так часто проявляют агрессию просто потому, что им некуда её деть. Юнги тоже бывает вспыльчивым, но он никогда не опускался до бессмысленных избиений. — Слушайте, может, направите свою энергию в другое русло, а? — предложил он. — Вышивкой там, я не знаю, займётесь, или балетом? После этих слов его губы скривились. В то время у «плохих ребят» скривились от злости лица. — Что ты там сказал?! Парень со странной прической угрожающе подался вперед, не высовывая рук из карманов. На его челюсти заходили желваки. Юнги не сдвинулся с места, бесстрашно глядя чуть вверх, потому что в росте он уступал. — Что слышал, — в той же манере ответил он. Нападавший схватил его за грудки, с целью устрашить и показать место обнаглевшей жертве. Когда взгляд Мина не поменялся даже тогда, он больно приложил его затылком к стене. Юнги поморщился, когда боль в ноющей спине возобновилась и усилилась втрое. Голова непослушно откинулась назад. Парень изогнул губы в ухмылке. — Ты действительно такой тупой? Ты ведь знаешь, что не сможешь отбиться, — он чуть приблизил лицо, искажённое презрением. — Разве не будет умнее молчать? Зачем ты ухудшаешь свое положение? Юнги стиснул зубы, осознавая, насколько сказанное им - истина. — И что вы мне сделаете? — он усмехнулся. — Побьёте? — О, да! — попытался издать нахальный весёлый смешок парень, но его голос не смог скрыть нотки гнева. — Мы побьём тебя так, что тебе будет не до смеха. Жаль, конечно, портить такое личико. Вот если бы ты был девушкой... Он горько усмехнулся, что можно было поверить, что это действительно приносит ему страдания. Мин не удержал смешок. Какие убедительные натуралы. Особенно смешно осознавать это, когда знаешь о том, как их кумир и недосягаемый «лакомый кусочек» Пак Чимин ещё пару часов назад почти что трахался с парнем. Особенно когда сам им являешься. В любом случае, Юнги точно мог сказать, что член с яйцами у него пока ещё имеются. Парень оскалился, еле сдерживая ярость: — Чего ты ржёшь? Юнги улыбнулся. — Да так. Его голос прозвучал неожиданно чисто. Словно это и не он в скором времени будет избитым. В этот раз задира действительно чуть не лопнул от ярости. Юнги заметил, как позади его свита только и ждала команды напасть. — Знаешь, — он почти заскрипел зубами от злости. — Мой знакомый одна из «шестёрок» в местной Мафии, - он сделал небольшую паузу, пытаясь наблюдать реакцию, а потом продолжил. - Это лучше не разглашать, но, похоже, ты тоже имел с ними дело... Он усмехнулся, когда Мин непонятливо прищурился. — А мне какое до этого дело? — он изогнул бровь. — Такое, — парень наклонился так, чтобы никому больше из присутствующих не было слышно, а потом сказал то, от чего у Юнги широко распахнулись глаза: — Мафия ищет некого Мин Юнги, — нескладного парня, который, по слухам, мордахой смахивает на девчонку. Задолжал он им, бедолага. Наслаждаясь реакцией, которую в конечном счете, все-таки получил, парень насмешливо продолжил уже громче, чтобы вся свита услышала: — Знаешь, а я, кажется, передумал! весело сказал он, медленно раздвигая коленом миновы ноги. — Если мы возьмем чуть больше, чем полагается в обычной драке, то Пак Чимин нас простит? Позади послышались смешки и ехидные завывания. Юнги не выдержал тогда, когда чужое колено уперлось в пах, а чужие глаза с отвратительными огоньками похоти оказались совсем близко. Неожиданным хуком справа отметая от себя противника, он, резко оказываясь на свободе, свалился на землю. Парень отлетел, не удерживаясь на ногах скорее от неожиданности и хватаясь за пострадавшую челюсть. Юнги досадливо отметил про себя, что удар без опоры получился не очень сильный. При лучшем его действии тому бы выбило зубы. — Ах ты, ублюдок! Взять его!! Мин встал на ноги, готовясь, когда на него начали надвигаться сразу несколько человек. Даже если он не сможет выиграть, без боя он не сдастся.◆◇◆
Было слегка прохладно. Солнце светило тускло и почти совсем не грело. Примерно такая погода обычно бывает перед осенним дождём. Как ни странно, именно такую погоду Пак считал действительно уютной. Особенно весело наблюдать за тем, как ноет промокший до нитки Чонгук, прикрывая портфелем черные волосы, прилипшие ко лбу сосульками, и как ржёт над ним Тэхён, который со своей жизнерадостью вообще любой погоде рад и даже под дождём счастливый. Чимин шагал по асфальту, огибая иногда идущих мимо людей. Он ушёл от школьных ворот около пятнадцати минут назад, поэтому был не очень далеко. Вдруг в кармане завибрировал телефон. На всю улицу громко заиграла музыка из «Angry Birds» и люди начали оборачиваться. Пак спокойно взял трубку, мысленно делая себе пометку поменять рингтон и убить Чонгука. — Да. — О, Чиминни, привет! — раздался в трубке живящий голос Хосока. Чимин смягчился. Всё-таки, на Чона-старшего, в отличии от его донсена, почти невозможно злиться. Таким уж человеком он был. Громким, веселым и абсолютно искренним. Поэтому они тогда сразу же спелись с таким же общительным Тэхёном. Он пробовал их сравнивать поначалу, но нет: несмотря на открытость и дружелюбие, были значительные отличия. Хосок был мудрее и опытнее. Он всегда знает, что делает и чего хочет. За это Чимин его и уважал. — Ты не знаешь, где Юнги? — спросил он. Пак немного удивился, но почти сразу ответил ему ровным тоном: — Он остался в школе. Сказал, что позвонит другу и тот его подвезёт. — Вот как, — задумчиво сказал Чон. — А что-то не так? На миг в трубке повисло молчание и раздался немного нервный смешок. — Да нет, — ответил он. — Просто я здесь с Сокджин-хёном, которому он должен был позвонить больше чем пол часа назад. Чимин остановился. — Это плохо? Его голос прозвучал не так ровно, как обычно, но все так же спокойно, поэтому сложно было понять, о чём он думал. — Не то что бы можно было паниковать. Может, он просто заснул, пока собирался, — ещё один нервный смешок попытались выдать за весёлый. — Ты же знаешь. Чимин выждал, пока он договорил, а потом спокойно, но настойчиво позвал: — Хоби-хён. — А? — немного неловко ответил Чон. — Что случилось с Юнги-хёном в прошлом? В трубке повисло молчание. На этот слишком прямой и личный вопрос сложно было ответить. — Тебе не стоит об этом знать, — немного печально, но твёрдо ответил старший. — Лучше не суй свой хорошенький носик в чужие дела, мелкий, — уже веселее, не пытаясь обидеть. — И еще..., — пауза, — присмотри за Ним. Он сбросил трубку. Просьба так и осталась без ответа. Чимин задумчиво посмотрел на входящий контакт.◆◇◆
Юнги закашлялся, упав на колени и опираясь руками о землю, не выдержав ещё одного удара. Заметив, как жертва стала уязвимее, его пнули под рёбра, не давая оклематься от предыдущего удара. Он упал на бок, сгибаясь пополам. Дерьмо. Мин судорожно хватал ртом воздух, хватаясь за живот. Парень, который был тут за главного, всё так же не вытаскивая рук из карманов, наступил ботинком на его худощавое плечо, придавливая и пачкая подошвой уже и без того безнадежно грязную школьную форму. — Ты мог бы и не сопротивляться, — с презрением, но довольно весело сказал он. — Ты ведь знал что так будет, а? Или ты хотел выставить себя героем? — смешок. — Ну тогда уж извини, что не оценили. Он усмехнулся, грубо переворачивая его ногой на спину и надавливая уже сильнее. За его спиной виднелись такие же потрепанные Мином школьники. Юнги, не в состоянии ответить, стиснул зубы и зло посмотрел на него. Если бы взглядом можно было убить, то он несомненно бы это уже сделал. Но это невозможно, а поэтому парень всё так же безжалостно прижимал его ботинком к земле. — Думаю, он уже не сможет дать отпор, — сказал он своей свите, глядя на Юнги сверху вниз. — Если продолжим, то можем сломать ему что-нибудь. — Тогда давайте сломаем. Зачем мелочиться? Мин сжал пальцами свою измятую рубашку на животе. Конечно же, парни, которым от него досталось, наверняка захотят отыграться. — Придурок! Потом проблем не оберёшься, — выплюнули в ответ. Вдруг парень, показывающий себя, как главный, расширил глаза от неожиданности и секундного ужаса, увидив то, что мелькнуло в чужих глазах. Юнги схватил его за ногу, сжимая над чужой лодыжкой цепкими пальцами и пытаясь отодрать со своего плеча чужую ступню. Он откинул голову назад, стискивая от усилий зубы. — Точно, — отходя от случившегося, проговорил парень, и, пиная его еще раз в бок носком ботинка, убрал ногу. — Сваливаем, пока никто не увидел. Пока Мин, не способный пошевелиться, лежа на спине, раскинув руки и только повернутой в бок головой наблюдал, как уходит свита школьников; он вдруг заметил белую макушку и чёрную куртку рядом с деревом на заднем дворе школы, на котором они находились. Он пригляделся: выжженные белые волосы, которые в тени дерева казались сероватыми, острые черты лица и тонкие губы, изогнутые в то ли улыбке, то ли ухмылке — отсюда не разобрать. Он стоял. Просто стоял и наблюдал. Через какое-то время, которому обессилевший он потерял счет, странный знакомый парень исчез, когда он прикрыл глаза и отвернулся; и Юнги списал все на бред помутненного от боли и усталости рассудка. В то же время, когда он так решил, перед его лицом появились чьи-то ноги. Длинные и знакомые — про себя успел отметить Мин, даже не пытаясь повернуть голову вверх и рассмотреть лицо. — Выглядишь жалко, хен. Голос, тот же от природы приторно-сладкий, прозвучал насмешливо и одновременно будто бы просто констатируя факт. Юнги не ответил. Тогда парень улыбнулся и присел на корточки, заглядывая ему в лицо. — Заткнись, — все-таки пробормотал Мин, слегка приподнимая голову, когда наткнулся глазами на изогнутые в улыбке пухлые губы. Чимин слегка усмехнулся, чуть прикрывая глаза с любопытным прищуром. Не боясь запачкаться и опираясь коленом о землю, обхватывая одной рукой худую спину, он приподнял его. Юнги попытался встать сам, но обессилевшие руки со сбитыми в кровь костяшками подкосились, и он остался в сидячем положении только благодаря подхватившему его Паку. Чимин не пытался поднять его или поставить на ноги, — он просто прижал его худой искалеченной спиной к себе, поддерживая рукой. Мин облокотился на него спиной, чуть опуская голову. — Так ты знал? — глухо спросил он. — Догадывался, — ответил Чимин. — Просто думал, что у тебя хватит ума, чтобы не лезть с ними в драку. Он разговаривал, негромко и обманчиво-мягко говоря на ухо, в то время как его рука пробиралась под полы чужого пиджака на плече, поглаживая большим пальцем выпирающую к концу изгиба плеча твердую косточку ключицы; одновременно с этим вторая рука медленно пробиралась всё дальше и глубже под пиджак. — Ха, тогда, думаю, от засады это бы не спасло. — Если бы ты был умнее, то не остался бы в школе один. Юнги фыркнул. — Я справился и без тебя. — Я вижу. — Ну да. Слегка насмешливый упрямый тон Мина прервался и сменился удивлённым вздохом. Пак поддел полы пиджака на плечах, легко скидывая его вниз и наполовину снимая. Юнги поднял голову вверх, невольно прижимаясь сильнее и прядями касаясь чужой щеки. — Что ты делаешь? — усмехнулся он; в голосе проскользнули нервные нотки. — Хочешь меня раздеть? Тогда для этого не лучшее время. Чимин не ответил. Вместо этого он просто продолжил, снимая пиджак полностью и откидывая его в сторону. Он не остановился, даже когда почувствовал, как напрягся Юнги, телом полностью опёршийся на его грудь. Не в силах остановить его, Юнги издал почти панический смешок. — Эй, Чимин, может, в другой раз, а? Чимин, расстёгивающий верхние пуговицы, остановился, — но не из-за его слов. Все так же игнорируя громко стучащее миново сердце и его слова, он задумчиво посмотрел на след от зубов на бледной шее. Изучающе мягко он коснулся его пальцами, словно не зная, откуда он здесь появился, после больно надавливая и будто проверяя на реальность; коснулся губами места укуса, тут же проходясь по нему кончиком языка. Юнги откинул голову в бок, тяжело вздыхая и открывая Паку вид на большее, потому что вниз тянулись разбросанные по острым белым ключицам бордовые засосы. Проделывая все это, он скользнул ладонью и пальцами вниз по руке к запястью, проскальзывая пальцами под цепочки из браслетов и отодвигая их. — Стой! Юнги, собирая последние ошмётки сил в ослабевшем теле, вложил их все в одно движение, чтобы схватить Пака за руку, останавливая. Чимин внимательно взглянул на чужие пальцы поверх своих. — Почему? В это тихо сказанное слово Пак вложил всю свою вкрадчивость и прямоту, всю обманчивую мягкость и сладость. Юнги не ответил. Его рот открылся, а потом снова закрылся, словно он хотел что-то сказать, но не знал что. — Почему, Юнги-хен? Слова всё так же почти пропели ему на ухо; в голосе послышалась улыбка. Мин поджал губы и опустил голову. Ему нечего было ответить. Чимин опустил острый спокойный взгляд вниз, пальцами второй руки проводя по худому запястью и нажимая большим пальцем на середину. Мин сглотнул, с опаской и напряжением смотря за этими манипуляциями. — Что же там такого, что мне нельзя видеть? Юнги сжал пальцами чужую руку на своём запястье; язык нервно скользнул по пересохшим губам, а глаза напряженно застыли в одном слегка расширенном положении. И Пак, приблизившись к его уху, безжалостно спросил: — Ты пытался себя убить? Воздух вокруг потяжелел. Юнги застыл, расширяя глаза ещё больше. Чимин, словно не замечая этого, продолжил: — Или ты подсел, заглушая душевную боль физической? Юнги ощутил, как к расширенным глазам подступили слезы. — Я... — Это действительно так приятно? — не останавливался Пак. — Когда лезвие скользит по твоей коже, что ты чувствовал? — улыбка. — Ты чувствовал себя живым? — выдох у самого уха. — Чувствовал себя живым, потому что если переборщишь — то будешь мертвым? Чимин скользнул руками к его запястьям, легко сжимая. Рука Юнги, сжимавшая его руку, поддалась и безвольно повисла в чужих ладонях. Он напоминал послушную печальную марионетку в его руках. Опустевшие влажные глаза обессмысленно смотрели перед собой; голова затылком опустилось на чужое плечо. — Скажи, хен... Ты хотел умереть? Пальцы на его руках скользили, надавливали. Вверх-вниз. Вверх-вниз. Пробирались под цепочки, выскальзывали обратно и мяли белые рукава рубашки. Слова и голос проникали в самую суть и душу. — Почему? — расстегнув один рукав. — Тебе казалось, что так будет легче? — второй. — Что все проблемы исчезнут? Тогда..., — поцелуй в шею, пальцы скользят под ткань, — Почему ты жив? Юнги смотрел невидящим взглядом чуть вверх, голова откинулась на чужое плечо, а руки были слегка подняты чужими в воздух, как у куклы. Он бродил внутри себя где-то по закоулкам разума и ничего там не находил. Его голос на грани слышимости прозвучал почти отчаянно, так, что только Чимин, дышащий ему в самую шею, смог услышать: — Я... Не помню... По щеке его скатилась слеза. Пак, на миг остановившийся, когда прозвучали последние два слова, посмотрел на него цепко и остро, прежде чем задрать рукава полностью до локтей. Его подбородок опустился на тощее плечо перед его лицом, задумчивым тяжёлым взглядом огибая худые бледные руки, от запястьев и до локтей испещённые шрамами. Тонкими, толстыми, ровными и кривыми. Но старыми. Юнги взглянул на них. И, несмотря на то, что он видит их по много раз за день, он заметил, как его чуть согнутые колени начинают крупно дрожать. Меньше чем через миг он понял, что дрожал он весь: его руки, покрытые белесыми шрамами, плечи и тощее тщедушное тело. Ему почему-то вдруг показалось, что цепочки на его бледных запястьях тоже непременно должны звенеть. Но он слышал только оглушительную тишину и своё и Чимина дыхание у себя над ухом. Мин, не осознавая полностью происходящее, подался вперёд, падая, но Пак его подхватил одной рукой, прижимая к себе обратно. Позволяя откинуть голову себе на плечо, Чимин поднял его лёгкую, как сухое деревце руку запястьем вверх, и, притянув к себе и подперев сползающие цепочки пальцем, поцеловал в районе самых толстых шрамов. Юнги почувствовал чёткое горячее дыхание на своей коже и мягкие пухлые губы, перед тем как потерять со всем связь.