Юнги сидит на траве. Ветер приятно обдувает лицо и раздувает тёмные пряди. Вокруг солнце. Трава шуршит под ветром. Он оглядывается.
Вокруг появляются люди. Незнакомые, знакомые, тёмные озлобленные лица; улыбка того парня, ...Донгхюна, который выделяется среди этого тёмного месива белыми волосами. Он стоит, сунув руки в карманы пальто. Улыбается. Они приближаются, надвигаясь тёмной массой. Трава тоже темнеет, когда кто-то хватает его своей насплошь чёрной, будто созданной из самой тьмы рукой. Чужие руки повсюду. Хватают, ползают по телу. Юнги кричит. Донгхюн улыбается.
Люди начинают плавиться, превращаясь в чёрную липкую жидкость. Юнги ещё видит вдруг появившуюся на безликих лицах улыбку, когда они начинают растекаться. Под ногами трава тоже плавится и чернеет. Юнги задыхается от ужаса.
Юнги под Чимином. Вокруг школьные парты. Он сидит на одной из них, опираясь позади на локти. Рубашка Пака наполовину расстегнута, галстук съехал в сторону; волосы чуть взмокли и растрёпанны, а взгляд потемневший и тяжёлый. Нависает сверху. На сильной шее медового цвета виднеется испарина. Он целует, наваливаясь сверху и упираясь руками в стол около его бёдер. Юнги, не выдерживая, падает спиной на парту окончательно.
Картинка сменяется. Юнги снова в воде. Он барахтается, задыхается, пуская кислород изо рта, бултыхаясь в тёмном пустом море, безуспешно пытаясь всплыть, но просто идет к бездонному чёрному дну быстрее. Он не двигается, пустыми глазами смотря на отдаляющуюся рябь поверхности.
За тёмной гущей чёрной воды он видит силуэт. Силуэт Чимина. Он опускает руку в воду, протягивая её перед ним. Юнги не понимает, что он хочет сделать. Утопить? Спасти? Утопить? Спасти? Чужая рука совсем перед его лицом, собирается схватить его за рубашку.
Юнги резко открыл глаза.
Перед лицом незнакомый потолок. Больница? Мин сел прямо, осматриваясь. Комната казалась смутно знакомой. Довольно опрятная, в спокойных цветах и небольшом творческом беспорядке. Где-то он уже её видел.
Когда он наткнулся глазами на коричневого померанского шпица, который, заходя через приоткрытую дверь, тявкнул на него и сел посреди комнаты, до него дошло.
Вчера он подрался. Он дома у Чимина.
Юнги издал немного истерический смешок, прикрывая лицо рукой и падая обратно на подушки.
— Утопить или спасти?
Посмотрим.
Он полежал так ещё немного, раздумывая над случившимся. Он посмотрел на свои открытые теперь запястья. На прикроватной тумбочке лежали его плетёные браслеты.
Немного погодя, просыпаясь окончательно, Мин встал с кровати, опираясь босыми ногами на прохладный пол. На нем были свободная футболка, приятно пахнущая кондиционером для белья, и такие же свободные мягкие домашние брюки. Явно не его одежда. А на щеке, там, где вчера была неглубокая ссадина, он нащупал пластырь.
Взглянув на сваленные небольшой кучкой вещи и разбросанные по разным углам комнаты мягкие тапочки, он усмехнулся. Не во всём же этому придурку быть идеальным. Хотя, смотря на довольную морду Ёнтана, можно догадаться, что без его помощи тут не обошлось. Тэхён так часто оставляет его здесь под его присмотром, что ли?
Юнги, слегка шатаясь от низкого утреннего давления и ноющего тела, обошёл собаку, которая, подскочив, попыталась путаться у него под ногами, иногда потявкивая и смотря на него своими любопытными глазищами. Шлёпая к двери босыми ногами по паркету и мягкому ковру, он услышал снаружи звуки.
Аккуратно выходя за дверь и проходя по небольшому коридору, Мин пошёл вперёд. Чимин нашёлся почти сразу.
Он прошёл до кухни, и, немного нечитаемым взглядом наблюдая за чужой спиной, опёрся плечом на арку двери в проходе. Чимин возился с чем-то, довольно ловкими и спокойными движениями перебирая какие-то ложки и стаканы. Юнги смотрел на него, даже не думая о том, заметили его или нет. На чужой спине болталась почти такая же футболка, как на Юнги, только серая и менее свободная, наверное, из-за разницы в комплектации. В некоторых местах она прилегала, очерчивая рельефные мышцы; на затылке, почти по центру, он заметил небольшую родинку.
Вдыхая чуть больше воздуха, чем обычно, он разрушил идеалистическую тишину:
— Ты мог бы отвезти меня в больницу, или домой.
Слегка хриплый ото сна голос Мина прокатился немного непривычно по комнате. Он медленно моргнул пару раз, стараясь отвлечься от залипания на чужую спину.
Чимин никак не отреагировал, продолжая возиться с чем-то. Он открыл микроволновку, приостанавливаясь ненадолго. В его голосе послышалась лёгкая ехидная улыбка:
— Мне показалось, что ты не любишь больницы. И ты не говорил мне, где живёшь, — поставив небольшой стакан внутрь. — И ещё..., — он усмехнулся, — разве скоро у меня была бы возможность застать тебя в таком беспомощном виде.
Юнги недовольно хмыкнул и дернул подбородком. Чимин слегка наклонился, устанавливая время на таймере.
— Тебя не учили, что не следует совать пальцы в розетку, глупый ребёнок?
Пак улыбнулся шире, поворачиваясь; слегка суженные одновременно насмешливые и изучающие глаза ярко взглянули на него. На секунду показалось, что они блеснули, как зеркало, если его поднести к солнцу. Мин заметил, как они мельком скользнули по его открытым запястьям.
— Если розетка это ты, то я готов совать туда свои пальцы сколько угодно, — довольно, громко и весело ответил Чимин. — Даже если умру от паралича, — чуть более вкрадчиво.
Юнги фыркнул.
— Это будет самая глупая смерть в мире, — отводя глаза и снова возвращая. — И что это за двусмысленные шуточки?
Чимин еще раз улыбнулся и сверкнул глазами. В тот же момент пискнула и погасла микроволновка, но он не обратил на неё внимания.
— Так ты действительно ничего не помнишь? — зачем-то спросил он то, на что уже и так знал ответ.
— Разве ты уже не узнал все вчера?
— Недостаточно, — ответил Пак, мягко уверенно подходя к нему. — Я хочу больше.
— С чего бы мне говорить? — Юнги вскинул подбородок. — Это даже не твое дело... И нет, я больше ничего не знаю, — возвращая обратно.
— И ты не пытаешься что-то узнать?
— Нет.
— Разве кто-то еще из твоего окружения не может рассказать?
Мин не ответил, чуть опустив лицо и не отводя от него упрямого, но потемневшего взгляда. Чимин встал напротив, отвечая тем же; приподнятые уголки его губ не дрогнули.
— Тогда почему ты не можешь отпустить прошлое?
Глаза Юнги чуть расширились. Пак шагнул ближе, оказываясь с ним лицом к лицу, протягивая руки и легко проскальзывая на худые бока; его губы оказались где-то у его уха.
— Важнее то, почему тебе есть до этого дело, — ответил Мин, сохраняя лицо, но чуть сглатывая, когда шеи коснулись чужие губы.
Чимин хмыкнул. Он перешёл чуть в бок, целуя рядом с кадыком, заставляя Юнги приподнять подбородок.
— Кто знает, — скорее с насмешкой сказал он, сжимая худую поясницу, поднимаясь руками выше по животу и утягивая за собой вверх ткань свободной футболки. На открытой бледной коже расцветали ссадины и синяки: некоторые оставленные самим Паком, а некоторые — чужие. Он смотрел на них внимательно, сузив глаза и сомкнув губы. — Может быть, потому что мне это
не безразлично, — опустившись вниз на корточки на уровне его живота и так и не отрывая взгляда от бледного искалеченного тела, — а может, — он нечитаемо улыбнулся, подняв глаза, — мне просто
любопытно.
Он вернул взгляд обратно, глазами завороженно гипнотизируя минову кожу. Чимин опустил глаза вниз, туда, где фиолетово-синими пятнами расползались синяки от его собственной хватки, скрываясь под каёмкой боксеров. Он подхватил её пальцами, чуть спуская вниз вместе с легкими домашними штанами и обнажая выпирающую на худых бёдрах тазобедренную косточку, и поцеловал, прикрывая глаза.
Юнги, все это время наблюдавший за его действиями, ощущая только чужие горячие касания на своем теле, не меняя взгляда, хотя и почувствовал слабость в коленях, чуть прищуриваясь, спросил:
— И что это значит?
— Что захочешь, — ответил Пак, сжимая его бёдра руками и так сильно сверкнув улыбкой, что Юнги пошатнуло. Ну и почему этот парень говорит только какими-то загадками?
Мин настороженно посмотрел на него. Их взгляды встретились, переплетаясь в ожидаемом молчании.
Юнги открыл рот, собираясь что-то сказать, но палец на теплой руке еще раз скользнул по голой коже над каемкой боксеров.
— Хах..., — пауза. — У тебя еда в микроволновке готова.
Чимин просмотрел на него слегка странным взглядом, а потом еле заметно поджал губы и встал нормально, не забывая напоследок руками провести вверх и задрать футболку Юнги ещё выше, после соскальзывая ладонями и шагая к микроволновке.
— Ну, и что ты теперь будешь делать? — спросил он, доставая из неё стакан с кофе(серьезно?!) и отпивая. — Пойдешь домой? — он перевел глаза на часы, на которых стрелка показывала около десяти часов вечера.
— Не знаю, — ответил Мин, проследив за его взглядом. Топать до самого дома в таком виде было не лучшей идеей.
— Я могу позвать Чонгука с Тэхёном. Они наверняка ещё не спят, — предложил Пак. — И нескоро лягут.
Юнги задумался: а было ли разумно в таком побитом виде устраивать тусовку? Сколько он вообще так провалялся? Несколько часов? Хотя...
— Валяй.
◆◇◆
— Чимин, ты не сказал, что магазин с выпивкой так далеко! — заорал Чонгук, заходя в квартиру, мокрый и злой, потому что на улице вдруг неожиданно начался дождь.
— Поэтому-то я и послал
тебя,
— спокойно ответил Пак, развалившись на диване. В тепле, чистый и сухой. — И разговаривай уважительно со старшими, сопляк!
Чон разулся, и, шлёпая мокрыми насквозь носками по паркету — просто для того, чтобы насолить Чимину, громко и скандально плюхнул связки бутылок на стол.
— Хороший песик...
Пак почти закричал, когда младший действительно по-собачьи отряхнулся, наклоняясь к нему. Тэхен, игравший с Ёнтаном, и Хосок (который случайно узнал о пьянке и не мог пропустить такого события), вместе заржали. Юнги не удержал улыбки, поскрёбывая пластырь на щеке, который оказался ярко-голубым, с рисунками из облачков (чего, конечно же, никто ему не сказал, пока он сам не посмотрелся в зеркало).
Через пару часов они были уже в стельку пьяные.
В конце концов Юнги начал думать: а зачем вообще заботиться о завтрашнем дне, если можно просто напиться и смеяться с каждой тупой шутки?
Юнги, в самом деле, никогда прям так уж не подсаживался на алкоголь. Это был хороший способ отвлечься. И довольно частый для его прежних школьных лет. Хорошая компания, дешёвая выпивка, и, возможно, секс на одну ночь, — для всех пунктов ошибок молодости не хватает только наркотиков и глупой татуировки по-пьяни. Хотя, как-то такое действительно чуть не случилось: они с Сокджином тогда напились, и, так как из них четверых у Кима-старшего самые безбашенные и тупые идеи, пытались упросить тату-мастера, которого только что встретили в том же клубе, сделать им татуировки. От Кумамона на пояснице Юнги спасло только то, что парень оказался совестный и предложил подождать, пока они протрезвеют. Но в конце концов Сокджин так долго и настырно упрашивал его вытатуировать ему на лбу «Perfect» (чтобы все знали, что его лицо это совершенство), что приехал злой Намджун и утащил их за шкирку домой — отсыпаться.
— Хён, в этот раз я не буду мириться с Чонгуком... — пьяно ноет Тэхён, наваливаясь на него всем телом и смазано обнимая за поясницу. Мин смотрит в потолок обессмысленным взглядом; лицо горит от выпивки. Жарко.
— Кто сказал, что я хочу с тобой мириться, — так же гундосит Чонгук, и, вставая, пытается уйти куда-то в сторону кухни, наверное — спать, но не доходит, потому что спотыкается то ли о Ёнтана, то ли о тапочек, который тем же Ёнтаном сюда притащен, и грузно падает на пол. Хосок рядом пугается, почему-то решая, что тот умер. Правда, страдает он недолго, потому что мимо пробегает сам пушистый виновник, а Чон просто очень уж любит всякий зверинец. Тот вообще когда пьяный — весь мир любит. Недолго, конечно — только пока совсем не захмелеет.
Чимин вообще где-то теряется в комнате, топая вперед, и, судя по звукам, по дороге пинает Чонгука. Хотя, после он оказывается где-то сверху развалившимся на диване, когда все остальные сидят, подпирая его спиной на полу.
Хосок пьяно хихикает, а потом вдруг быстро серьёзнеет, и Юнги понимает: этот уже совсем в хлам. Он закидывает руку на тощее миново плечо и приближается, обдавая его наверно тем ещё перегаром, если бы Мин не был таким же; и, грузно наваливаясь, говорит:
— Знаешь, мне кажется, что скоро случится что-то плохое..., — на ухо. — Он скоро вспомнит..., — дергаясь и тряся головой, потому что Тэхён рядом его пнул, видимо, приняв по-пьяни за Чонгука; наваливаясь чуть больше и опуская голову; к лицу Юнги прижались рыжие волосы. — Я не хочу, чтобы он вспоминал. Не хочу... Чтобы страдал, — понижая тон и переходя к тихому шёпоту. Чон слегка отстранился, заглядывая Мину прямо в красное от выпивки лицо, он пьяно помотал перед ним указательным пальцем. — Только не рассказывай Юнги-хёну, а то он вспомнит всё ещё раньше...
Он говорит и валится ему на колени, а Юнги пытается понять, о чём тот вообще говорил. В затуманенный алкоголем разум как-то смутно доходит информация от такого же нализавшегося, и он просто забивает на всё. Всё равно завтра никто ничего не вспомнит.
В школу они тоже завтра навряд ли пойдут.
◆◇◆
Оживлённая сеульская дорога кишила как машинами, так и людьми. Они бежали, прикрываясь сумками или капюшонами, некоторые шли под зонтами, а некоторые просто быстро шли; были и такие, которые шли медленно, наслаждаясь дождём и прохладной осенней погодой, не боясь заболеть. Правда, последних было совсем мало. В этом мире так мало ценителей по-настоящему прекрасного.
Донгхюн, на самом деле, не являлся ни одним из них. Он стоял на остановке и ждал машину, которая должна была за ним приехать. Его одежда и волосы были абсолютно сухие, не считая влажных подошв чёрных ботинок.
Честно сказать, он мог бы дойти до места назначения пешком где-то за пол часа. Но зачем тратить энергию лишний раз, если человек, на которого ты в данный момент работаешь, предложил подвезти?
Когда дорогая чёрная иномарка подъехала, брови Чхве слегка приподнялись. Нет, несомненно, Ли Виён - не самая маленькая шишка в Мафии, но ведь и не самая большая. Всё ещё шестёрка. Похоже, работа в Мафии действительно прибыльное дело, даже если ты там не на вершине. Но стоит ли оно того? В конце концов, навряд ли они проживут долгую и счастливую жизнь, омывая руки в крови и грязных деньгах.
Донгхюн как можно быстрее забрался в мягкий и приятно пахнущий салон, и тут же молча удивился, когда рядом его поприветствовал сам Ли Виён. Так значит, решил не тянуть время, и поговорить прямо в дороге.
Панель между водительским и пассажирскими сидениями опустилась, и теперь водитель не мог их слышать .
— Ну, и что ты узнал? — не теряя времени, спросил мафиози. — Лучше выкладывай все сразу. Мы и так долго тянули, поэтому нападём в любом случае: с планом или без.
Голос прозвучал холодно, отрешённо. Было сразу видно, что он проворачивал не одно такое дело. Любой бы простой человек на месте Чхве поежился, как от холодного ветра, но он даже не дрогнул. Может, потому что был таким же. Или просто шёл к этому. Возможно.
— Зачем торопиться? У нас еще полно времени, — заверил его Донгхюн, но, заметив резко ставший стальным взгляд, отбросил условности. — Он всё так же ходит в школу. Можно подцепить его в то время, когда он ходит пешком, но...
— Но что? — терпеливо спросил Виён.
— Но это происходит крайне редко: его подвозит один из его друзей. Привозит и отвозит. Гулять он почти не выходит. А если и выходит, то на встречу с другом. Кроме того, они всегда ходят вместе и по людным местам, — доложил он. — Неизвестно, знают ли они о нас, но они, несомненно, прекрасно к этому подготовились.
— Вот как, — задумчиво ответил Ли. Неизвестно, что крутилось у него в голове в тот момент: мысленно грыз ли он ногти от бессилия, или продумывал план.
Донгхюн ждал.
— Так, что вы будете делать?
Виён прекратил свои раздумья о недосягаемости цели, и перевёл задумчивый взгляд на него.
— Я выслушаю твои предложения, — сказал он. Его взгляд будто испытывал на верность и прочность. Казалось, судьба Донгхюна зависит от того, что он ответит.
Несмотря на это, Чхве слегка помедлил, тоже на пару секунд задумываясь, а потом ответил:
— Самым эффективным способом будет заманить его в ловушку так, чтобы он сам в неё пошёл. Но есть еще кое-что..., — мафиози выжидательно посмотрел на него, ожидая ответа. — Пак Чимин. Он постоянно рядом.
— Пак Чимин? — переспросил Виён, изломив бровь. — Кажется, я слышал о ком-то подобном. Его семья очень влиятельная, да?
— Да, и он постоянно крутится вокруг Мин Юнги. Почти не отходит. Особенно последнее время.
— Думаешь, он может знать? — просил мафиози.
— Нет. Ему ничего не известно, — с готовностью, будто ожидал этого вопроса, ответил Чхве. — Но есть промежутки, в которые Мин Юнги остается один. Хоть и происходит это обычно в людных местах.
— Значит, ты знаешь, что надо делать.
— Конечно, — подтвердил Донгхюн. Уголки его губ слегка приподнялись.
Его высадили в центре города. Дождь, всё это время барабанивший по стеклу и крыше автомобиля, прекратился, но погода осталась влажной, словно он вот-вот начнётся снова.
Чхве собирался поужинать (если то можно так назвать) в хорошем кафе, а потом пойти домой и отоспаться. У него будет трудная неделя. Его задание близится к развязке, и, наконец, к завершению.
Совсем как в играх или старых детективах. Только вот это реальность.
Донгхюн уже присмотрел одну симпатичную вывеску с круглосуточным кафе. На нем ярким неоном была обведена тарелка с раменом. Он уже собрался идти, но тут в кармане завибрировал телефон. Он никогда не ставил его на полный звук, потому что это могло отвлекать. Его раздражало, когда телефон звонит в неподходящий момент, и пиликает глупой мелодией где-то ещё минуту, потому что ты не можешь найти его в карманах куртки от вдруг появившейся неловкости, а после, когда ты нашел телефон, чуть ли не роняешь его из рук, судорожно ища иконку с зелёной трубкой.
Он на миг остановился, чтобы спокойно ответить; на часах значилось двенадцать часов вечера; и, прикладывая трубку к уху и отвечая, пошёл дальше.
