Та самая пара

      Всё следующее утро и день Э тошнит. Тошнит от этих снующих туда-сюда слуг; от наигранных улыбок знати, их поздравлений и наставлений — «родите хорошего принца для императора». (Дочек здесь вообще не уважают, как понял тут же Э). Каждый из присутствующих здесь скорее для того, чтобы не потерять доверительное лицо в виде самого императора. Не потому, что им хочется здесь находится. Каждый из совета смотрит на Э как на молодую девушку, которую уже все мысленно раздели, и Интачу не хочется думать о том, что они в голове делают с ним. Мурашки бегут против воли, улыбка продолжает тянутся на лице, потому что так нужно. Нужно. Одежды невозможно жаркие, как и наглые прикосновения к ноге через ткань, которые парень старается не замечать.       — Ваша жена так очаровательна.       — Она такая красивая.       — Эта девушка достойна быть и первой женой его величества.       Э опять плохо становится, но теперь уже от испепеляющих взглядов императрицы и второй жены. Э чертыхается: что они вообще здесь делают? Зачем император их позвал?       Интач переводит растерянный взгляд на рядом сидящего старика. Старый интриган и извращенец.       Когда приходит черед принцев выражать свое уважение отцу и его новой жене, Э не знает, куда деть свой взгляд, чтобы не возвращаться снова и снова к лицу Пита, его губам. Он практически не слушает второго принца, только кивает и улыбается, улыбается и кивает. Как и Пит, который становится на колени и бьёт поклоны, как полагает сыну. В груди парня нещадно болит. И он не знает, сердце это или душа, а, может, и сильная обида. А Пит все говорит и говорит пожелания, как все остальные люди из знати; говорит как полагается принцу — ровно, спокойно, с улыбкой нежной, успокаивающей окружающих подданных.       «Он прекрасен», — эта мысль засела глубоко на подкорке еще с первого знакомства и по сей день. «Его невесте очень повезло», — тут же отзывается уже завистливая часть Э. Легка на помине не заставляет себя ждать, подходя сразу следом за принцами. «Как же она бесит!»       — Ваше величество, — кланяется Согён, и Э впервые приятно, что кто-то это делает; в особенности она. Интач мысленно хмыкает. Именно так он хотел бы смотреть на Чхве вечность: сверху вниз. У него ужасно чешутся руки сегодня и с каждой прошедшей минутой хочется схватиться за меч (или любое другое оружие — сейчас это не так важно) все сильнее и сильнее. Бесит, бесит, бесит все это…       Через пару минут должна начаться сама церемония.       Три минуты.       Э садится напротив императора, тот смотрит взглядом полным похоти и только: для него Э — милая куколка, которая приглянулась в магазине, которую так сильно хочется купить, стать счастливым обладателем лимитированной версии (единственный экземпляр, да и еще так хорош собой, чем не повод для гордости?), чтобы глаза радовала; может даже для сбора полной коллекции. Кто знает эту знать? Интач сжимает в кулаки ткань одежды, но выдерживает этот взгляд. Он обязательно выстоит. Всем назло. В первую очередь — отцу. Две минуты.       Э дрожит, уже не скрывая. Боль, обида, злость, беспомощность, звериная тоска — сложно сказать, какое из этих эмоций ощущается сильнее всего, наверное, все одновременно и на полную мощность. Опять вспоминается взгляд принца, и по нему сложно сказать, что гложет изнутри парня. Наверное, тоже обида — его матери, второй жене, теперь придется делится местом с новенькой. В общем-то, они стали практически равными, только взгляды на жизнь все также значительно разнятся. Э не хочет выживания в стенах дворца, он желает спокойной и размеренной жизни. Даже звание прислуги вряд ли можно считать более удушливым.       Э морально готовится к неизбежному будущему.       Одна минута.       — Защищайте его величество! — пиршество прекращается в один момент, стоило только голосу стража дойти до уже немного пьяных гостей. Секунда, и все поднимаются со своих мест, принимаясь метаться. Начинает происходить хаос, а Э понимает, что это совсем не шутки, когда сквозь одного из многочисленной армии стража проходит острый меч. — Император важнее всего! Защищайте дворец! Отведите его величество в безопасное место!       Э внезапно хватают за локоть, больно его сжимая и не давая вырваться. Он поднимает взгляд вверх и теряется в который раз за сегодня: перед ним высокий парень с прикрытым наполовину лицом, наверняка, — один из банды, напавшей на дворец в такой важный момент. Незнакомец грубо тащит его за собой, а Интач сопротивляется как может, пока он в обличии милой барышни, — кусает за руку, вырывается всеми силами, но даже ему не под силу справиться с этим разбойником: больно хорошо натренировали. Очень хорошо.       — А ты, я вижу, характер не совсем покорный имеешь. Не похоже на жену императора, которую всю жизнь должны были опекать, — парень недобро скалится. Кажется, это последнее, что видит Э перед тем, как чувствует жгучую боль в области затылка.

***

      — Она приходит в себя? — тянет противный мужской голос, и слышится громкий скрип половиц где-то с левой стороны. — Хорошенькая.       — Ага, еще какая. А характер какой — ух! — другой голос значительно дальше, но все равно разобрать слова получается. — Эй, брат, знаешь, о чем я тут подумал?        Интач стонет от боли в затёкших конечностях. «Какие же всё-таки идиоты, так и человека убить можно, если силу нормально не рассчитать». Он приоткрывает глаза, натыкаясь на лицо в паре сантиметров от его собственного. «Ну точно, идиоты. Похищение? Сына генерала?» Он смачно плюет прямо глаз одного из похитителей, дергает связанными веревкой руками, еще более громко хмыкает. Он осознает, что роль беззащитной принцессы — не его, ему больше по душе бои, спасение несчастных и так далее по длиннющему списку обязанностей идеального принца. Но игру в довольно испуганного человека продолжает. Все, как в типичном похищении, вопрос встаёт ребром: что им нужно от хрупкой девушки (или не совсем девушки, но сути это не меняет)?       — Что вам нужно? — выплёвывает Э. — Денег? Признания? Поста? А не слишком ли многовато?       — Вот смелая, — скалится мужик, который до этого сидел в другом углу комнаты, именно ему принадлежала идея, о которой он шептался с другими. Всего в помещении было четверо мужланов, высоких и крепких. И Э чудится на мгновение, что он — в общем-то — не против, чтобы его спас какой-то принц, по примеру Пита, и он поспешно сидя пятится назад, ближе к стенке, прижимаясь лопатками почти до упора. Ему нужно было сейчас руки спрятать любой ценой.       — Может, развлечемся?       Интачу не нравится, как на него одновременно переводят взгляды все четверо, плотоядно облизываясь, и он поспешно сводит колени ближе друг к другу. Плохи дела, ему нужно чуть больше времени.       — А чего бы и нет? Не верится, что мы можем прикоснуться к собственности императора. Причем, раньше самого императора. Что этот старикашка себе думает, беря в жены такую молоденькую, не повидавшую еще и половины жизни, чтобы быть хоть чуть больше ему соответствовать?       Э цепляется взглядом за меч в ножнах, болтающийся на ремне (судя по всему) их лидера. Глаза привычно загораются один словом и желанием: хочу; хочется почувствовать вновь эту сталь под пальцами, позволяя себе выпустить на волю истинного себя — сына генерала. В нем сидят гены направляющего, и ему очень хочется пустить кровь людей, которые решили надругаться над ним и его телом. Это все уже принадлежит одному человеку, и только.       — Как же. Я не настолько низко пал. И Интач все еще имеет гордость, хоть я и нахожусь в подобном месте, как дворец, и ношу женские одежды, — он сглатывает, тихо посмеиваясь, хрипя. — Что? Уже мужчину от женщины отличить не в состоянии, да? — Э откидывает голову назад, поджимает под себя колени. Что-то больно долго его спасают. — Вот как, значит, они пекутся о новой госпоже: я пропал, а меня даже искать не пытаются.       — Что ты несешь? Какого мужика? — уже начинает злиться лидер, подрываясь на месте и присаживаясь рядом с Интачем. — Какой, говоришь, Интач имеет гордость?       Э отворачивает голову. Вздыхает. И чувствует, как медленно освобождаются его запястья от грязной веревки. «Высшая степень неуважения просто». Для похитителей у них слишком медленная реакция, и опоминаются они только тогда, когда Э уже держит холодное оружие в руках. Он готов напасть в любую секунду, пусть только шаг сделают в его сторону.       Интач выходит из боя, естественно, победителем. Не разучился, руки еще помнят, как управляться с мечом, как уклоняться, ставить правильные блоки. Металл украшают багряные пятна крови то тут, то там; что ж, хуже предательства нет ничего, абсолютно. Все равно их бы ждала казнь, так… Какая разница, от кого они получат тот самый смертельный удар?       Когда он наконец выходит из старого сарая, навстречу спешит второй принц. И Э приходится опять прикидываться и вести себя как перепуганная девица. Что ж, на время пребывания здесь, именно это — его настоящая роль.