Самый лучший способ подбодрить себя - это подбодрить кого-нибудь. Твен М.
Алексей Каренин, по скромному мнению собственных слуг, выглядел откровенно паршиво: барин осунулся, обрёл болезненную бледность ввиду постоянного сидения дома и вёл себя подчёркнуто отстранённо со всеми, за исключением разве только сына. Не то чтобы Каренин прежде отличался особенной болтливостью, однако ж цену слову знал, как знал и необходимость поддержания доверительных отношений с теми, кто живёт с тобой под одной крышей. А то неровен час - и останешься вовсе без прислуги! Или того хуже, начнут судачить за спиною, на ноль множа кропотливо выстраиваемую годами репутацию. Впрочем, к чему сейчас у Каренина и было много вопросов, так это именно к ней: кто он теперь в глазах общественности? Обманутый муж? Нянька при ребёнке сбежавшей девицы? Тиран, замучивший невинную особу? Глава разваливающейся семейной ячейки старался подолгу не задумываться, чтобы не портить и без того шаткое настроение. Алексей Каренин хронически не в духе - это тяжело. А если притом Алексеев Карениных двое?.. Новый день мало чем отличался от предыдущих. То есть, с точки зрения обывателя, погода стояла чудесная, развлекательные мероприятия теснились в расписаниях, а продавцы на улочках норовили втюхать свежую выпечку по какому-то модному заграничному рецепту. Прекрасные перспективы - но не для дома Карениных: барин грустил, грустило с ним и всё хозяйство. Уже даже ленясь запирать двери в кабинет, Алексей Александрович прошествовал к столу и вяло передвинул несколько вскрытых конвертов. Изучены они были давно, но написать ответы всё как-то сил не находилось. Алексей Игоревич тоже хмурился, хоть виду не подавал: сидел в кресле у окна, поджав губы, и читал книгу. Тот факт, что содержание этого исторического талмуда оба двойника могли цитировать по памяти, его, очевидно, нисколько не смущал. Иногда тот либо другой бросали короткие взгляды на настенные часы или друг на друга, словно ожидая условного сигнала. Но ничего особого не происходило, зазеркальный Каренин перелистывал очередную страницу, а его реальный прототип наводил порядок на рабочем столе. Третий раз за утро. Шум снизу оповестил о прибытии учителя Серёжи. Алексей Игоревич приподнялся было, но передумал, вновь опуская глаза к книге. Алексей Александрович даже не шелохнулся, аккуратно раскладывая бумаги, но напрягшаяся спина демонстрировала, что и он одно мгновение сомневался, не выйти ли навстречу. А всё же одиночество (насколько оно вообще было им доступно) оказалось предпочтительнее. Одна незадача - провидение решило по-другому, послав означенного гостя не в покои ребёнка, как предполагалось, а в кабинет хозяина. На стук в дверь Каренины даже не обратили внимания, сочтя его причудой воображения, но игнорировать появившегося следом на пороге человека оказалось решительно невозможно. - Сударь, найдётся ли у Вас немного времени на разговор о Вашем отроке? - учитель был молод и порывист, и не будь он лишь временной заменой болеющему наставнику, Каренин бы пускать его в свой дом не стал. Двойники переглянулись, Алексей Игоревич едва заметно кивнул, после чего вернулся к чтению, хоть и продолжил прислушиваться к происходящему. А Алексей Александрович со вздохом махнул рукой: - Присаживайтесь. Но имейте ввиду, у меня много работы, и я бы не хотел излишне задержи... Нет! - мужчина вдруг подорвался, вытягивая руку в предупредительном жесте. Учитель, явно не ждавший от тихого возрастного господина такой прыти, замер на полпути к креслу, испуганно обернувшись. Невидный же ему человек в этом самом кресле с растерянным выражением наблюдал развернувшуюся картину, невольной причиной коей, собственно, и был. Алексей Александрович медленно выдохнул, опуская ладонь, и чуть мягче пояснил: - Только не сюда, прошу. Это кресло сломано, я сам едва ноги не лишился, когда вчера попытался там присесть. Учитель аккуратно кивнул и предпочел занять место на диване. Отражённый Каренин, только сейчас осознав, что к нему на колени (а то и сквозь него) мог приземлиться посторонний, решил отложить чтение и всё же целиком сосредоточиться на происходящем. Тем более что эта краткая вспышка визави показала толику его эмоциональности, в последнее время наглухо запертой где-то в глубине души и по которой, говоря по чести, Алексей Игоревич очень скучал. Но понимал и частью разделял душевные терзания, в связи с чем лишний раз дорогого человека старался не донимать. Сам Алексей Александрович поспешно возвращал лицу давешнюю маску, но у него плохо получалось. С иной стороны, малознакомый учитель зрителем всё равно являлся невзыскательным, а от двойника, знающего тебя как себя в буквальном смысле этого понятия, поди ещё что-то укрой. Так что инцидент был благополучно замят, а разговор наконец сдвинулся с мёртвой точки. - Так что там мой юнец? Не справляется с программой или не слушается Вас? - холодно поинтересовался Каренин, параллельно размышляя, сможет ли он найти другого наставника или проще будет дождаться уже выздоровления старого. - Что?.. Ох, нет-нет, с успехами мальчика всё в порядке, - от волнения у учителя даже прорезался акцент, на который и без того раздражённый мужчина недовольно поморщился. - Дело не в его учёбе, а в нём самом. - Что стряслось? - Алексей Игоревич, не дожидаясь комментариев со стороны друга, поспешил присоединиться к беседе. Вероятно даже, что эти слова вырвались у него непроизвольно - ведь обычно Каренины старались не вести ни с кем единовременных диалогов, только если не принуждали обстоятельства, или делать это более аккуратно, используя специфические интонации и переходные фразы. Причиной тому, впрочем, являлась не безопасность, как можно было бы подумать, а, скорее, взаимоуважение и трепетность в отношении личного пространства и прав друг друга (в том числе прав на, вроде бы, общее тело). Учитель моргнул, осознавая вопрос. На какой-то миг ему иррационально показалось, что произошедшее не вписывается в нормальную картину мира. Но поскольку уловить, что ж конкретно ему не нравится, молодому человеку не удалось, тот предпочел отмахнуться от странных предчувствий. Сейчас его, по собственным словам, волновала лишь судьба ребёнка, который находился в состоянии удручающем и старанием к учёбе стремился то ли заполнить брешь в сердце, то ли убежать от реальности. Каренины молча выслушали доводы наставника, уточнили пару советов и рекомендаций, пережили ещё одну лекцию и лишь после этого смогли выпроводить учителя вон - Серёжу нынче по обоюдному согласию сторон ожидал выходной. Наблюдая в окно за удаляющимся силуэтом, Алексей Игоревич тихо проговорил: "Неужели и правда Серёжа так чувствителен? Мне казалось, в общении с ним мы вели себя достаточно сострадательно, чтобы он не ощущал одиночества после измены матери". Другой Каренин лишь положил ладонь на плечо отражению и покачал головой. Говорить не имело смысла, нужно было действовать. И мужчины, переглянувшись и уловив ободряющие улыбки друг друга, двинулись к детской. Сын, казалось, ждал их. По крайней мере, ничуть не удивился, когда порог комнаты переступил Каренин-старший вместо очередного учёного. "Смотрите, как я могу!" - тут же подскочил мальчишка с места, протягивая в руки отца листок. На плотной бумаге несколько неловко, но вполне узнаваемо был нарисован шахматный конь. Образцом очевидно выступала фигурка, стоявшая на краю стола, в которой Алексей Александрович не без удивления признал коня, уже, казалось бы, вечность назад врученного им самим ребёнку в достопамятный вечер в кабинете. Невольно припомнились смежные обстоятельства, и мужчина испытал даже укол некоего стыда за всю ту свою панику и страх перед неизвестным и необъяснимым, что поглощали его в тот период с головой. Сейчас-то присутствующий в жизни двойник из зазеркалья казался не только неотъемлемым, но строго необходимым элементом спокойствия и, пожалуй, счастья - несмотря на абсурдность происходящего. Сам же Алексей Игоревич воспоминаниями прошлого не терзался, сразу с улыбкой, прячущей не такое уж радостное настроение, обращаясь к сыну: - Здравствуй, Серёжа. Мы немного побеседовали с твоим учителем и пришли ко мнению, что смена... режима и привычек могла утомить тебя. Может, ты хотел бы как-нибудь отдохнуть? "Он не чувствует Вашей поддержки, Вашего участия в его жизни. Проведите время вместе, сходите куда-то - не замыкайтесь в себе, Вы сейчас ему нужны, как никто", - распинался молодой наставник с полчаса назад, и его слова непрестанно вертелись в сознании нереального Каренина. Глаза мальчишки засияли удивительно радостным предвкушением. Он подался вперёд, обнимая отца, единого в двух ипостасях, и тихонько ответил: - Как угодно, лишь бы вместе. - Тогда, может, - рассеянный взгляд на рисунок в руке, - съездим на ипподром? В прошлый раз он пришёлся тебе по душе. С воплем "ура, лошадки" ребёнок запрыгал по комнате - и прямо так был сдан на попечение нянечки во имя подобрать уместный гардероб и привести себя в подобающий для выхода в свет вид. Сам Каренин, мельком глянув в зеркало и оценив тем свой объективный облик (с чем, с некоторых пор, бывали определённые трудности), предпочел зря время не тратить и ответить пока на рабочую почту, раз уж выдался внезапный выходной и позже он этого сделать не успеет. А в четыре руки мужчины становились в разы эффективнее любого коллеги, чем, говоря по секрету, уже почти заслужили повышение.* * *
Погода с каждым часом становилась всё лучше, и к тому моменту, как Каренины покинули дом, являла собой натуральный образчик идеального выходного дня. Алексей счёл это хорошим знаком, усаживаясь в карете рядом с сыном и задумчиво оглядывая окружающий пейзаж. Казалось бы, события, послужившие его некоторому затворничеству, случились совсем недавно - а он успел абсолютно отвыкнуть от зрелища живого внешнего мира. "Старею, - пронеслось в голове. - Только бы успеть детей вырастить". Почему именно "детей", Каренин и сам понять не мог, учитывая, что новых у него по известным обстоятельствам появиться более не могло - но мысль звучала правильной лишь в такой формулировке. Мужчина вздохнул. Иногда вся эта окружившая его мистика начинала изрядно утомлять. Он уж и забыл, какова жизнь обыкновенного человека. Закралось даже смутное подозрение что и влюблённость и бегство супруги произошло с ним именно вследствие всех этих странностей, а у нормальных людей такого и не происходит вовсе. Никак кара Господа за потакание собственным прихотям и тесную связь не только не с тем, с кем венчался в церкви, но вовсе не с божьим созданием! К счастью, развить данную мысль Каренин не успел - карету тряхнуло последний раз, и она встала на месте, означая прибытие. Серёжа потянул отца за рукав, и вместе они выбрались наружу под отдалённое ржание коней и топот копыт. В ноздри тут же ударил специфический аромат, но Каренин-старший готовился к нему морально заранее, а ребёнок на такие вещи попросту не обращал внимания, уж слишком увлёкся. Вышедший смотритель был уже довольно стар, но не утратил в жилистом поджаром теле молодого задора и огонька хитро сощуренных глаз. Раскланявшись с посетителями, он повёл обоих в конюшню, подобрать удобного скакуна. Мальчишка почти с порога влюбился в красивую вороную лошадку, со спокойным интересом обнюхивающую гостей и иногда перебирающую копытами в обрамлении густых щёток. Пока Серёжа угощал новую знакомую яблоком, конюх с гордостью в голосе рассказывал: - Ласточка, моя любимица. Её родители были из заморских фризов, но сама коренная наша и телом, и духом. Да что ж вы смотрите - проверьте сами! - О, нет. Право, я плох в верховой езде, - поспешил отмахнуться Алексей Александрович, пока его двойник стоял подле сына и наблюдал за лошадью. Видно, беспокоился, как бы чего не стряслось. Но Ласточка вела себя прилично и пальцы Серёжи ни разу не прикусила. - Если только вот молодого человека усадить, коли сладит. Вон, они уже, кажется, довольны друг другом. - Эх, великовата она для дитя, мил господин. Но под уздцы провести кружок могу, чай, не взбрыкнёт. - Вот и славно, - кивнул мужчина и отправился на опережение прочь из конюшни. В способности опытного конюха усадить его сына верхом на послушную лошадь он не сомневался, а духота уж больно неприятная была. На манеже стояли тишина и благодать, солнце приятно пригревало, а лицо обдувал свежий ветерок. Где-то в отдалении виделись тренирующиеся пара наездников, в остальном же нынче ипподром пустовал. Вскоре показался и местный смотритель со своей Ласточкой, гордо чеканящей шаг и, казалось, прекрасно понимающей, что она везёт на своей спине малого ребёнка. Серёжа с неописуемым восторгом глазел по сторонам, непрестанно поглаживая лощёную шею. Каренин даже залюбовался невольно, тёплой улыбкой провожая лошадь с пусть молодым, но уже смелым пассажиром. "А может, всё ж таки попробуешь прокатиться?" - тихий голос Алексея Игоревича с неприкрытой смешинкой раздался откуда-то из-за спины. Алексей Александрович даже не вздрогнул, настолько привычно ему было данное обстоятельство. В ответ он лишь молча покачал головой, не отрывая взгляда от вороной кобылы. Хотя и понимал, что эта крамольная мысль уже успевала заглянуть к нему на огонёк - а потому предложение друга звучало сущим искушением. Время пролетело незаметно. Серёжа проехал верхом круг почёта, после чего был аккуратно снят и сдан на руки отцу. В продолжение разговора о Ласточке конюх сам прокатился, демонстрируя выучку и характер. Впрочем, с характером Каренин-старший ознакомился довольно близко, когда кобыла в качестве знакомства лизнула ему нос - только дружный смех сына и отражения помогли ему воспринять произошедшее благосклонно. Дело закончилось тем, что Алексея Александровича всё-таки уговорили сесть в седло. И он бы покривил душой, если бы заявил потом, что ему не понравилось. По некоторому размышлению лошадь была выкуплена. Но поскольку личных конюшен Каренин не держал, оставили Ласточку в привычном ей доме. На обратной дороге Серёжа стряс с родителя обещание регулярно посещать новую движимую собственность, а сам мужчина ещё долго удивлялся, насколько же легко он согласился. Ужин прошёл тоже весело, в беседах о скачках и шахматах, а ночью, укладываясь спать, Алексей Каренин с удивительной ясностью понимал, что хандра его отступила, а мысли более не вертятся вокруг одного только поступка неверной жены.* * *
За несколько дней до этих событий Серёжа сидел в своей комнате и меланхолично возил пальцем по листу бумаги. - Что-то не так с настроением юного господина? - вежливо поинтересовался учитель. С ним мальчик был ещё плохо знаком, это новое лицо замещало привычного наставника. Серёжа всю прошлую ночь думал о том, поделиться ли своими переживаниями - и вот, решился. Подняв взгляд на взрослого, он осторожно спросил: - Как можно помочь человеку, если тот постоянно грустит и не хочет ни с кем видеться? - Вы имеете ввиду своего отца? - после минутной паузы уточнил молодой человек. Серёжа молча отвернулся, принявшись остервенело мусолить лист. Тогда учитель очень мягким и понимающим тоном продолжил: - Насколько я знаю характер Вашего батюшки... Есть одно средство. - Какое? - взгляд ребёнка засиял ростком надежды. - Это ответственный и умный человек. Человек дела, способный помногу работать и ставить необходимость выше желаний и личных нужд. Он не станет помогать себе, он просто не подумает о том, чтобы попытаться сконцентрироваться на себе. Так что его следует отвлечь. В попытке помочь другому он, сам того не замечая, может исцелиться сам. - Другому? Вот оно как, - растерянно пробормотал Серёжа, впитывая мудрые суждения. В этот момент отец предстал ему в воображении неким святым, сошедшим со страниц Библии: бескорыстный и думающий лишь о благе прочих. "А может, тот, которого никто не видит - это ангел, Хранитель папин? Поэтому никто кроме батюшки и не знает про него?" Тряхнув головой, прогоняя сложные ассоциации, мальчик внимательно уставился на наставника. - Он захочет помочь мне, если будет считать, что что-то не в порядке. Я знаю это. Но я не знаю, как это сделать... Мне притвориться больным? Но ведь тогда папенька пришлёт доктора, и обман сразу вскроется - он будет недоволен. - Я помогу Вам, - неожиданно улыбнулся учитель. - У меня есть идея, под каким видом подать эту информацию. И Вам не придётся притворяться, я правду буду лишь говорить. - Спасибо, - очень серьёзно ответил Каренин-младший. И этим вечером молился не только за маму и папу, но и за малознакомого преподавателя, имя которого как-то постоянно ускользало из памяти.