Жалкие трусят и молят святых.
Солнце играло бликами на волосах Сансы. Её глаза посветлели, хотя их летнее небо ещё покоилось за толстой коркой зимнего льда. Об лёд разбивался весь отражающийся в глазах Сансы мир, а ледяная корка уплотнялась и уплотнялась. Даже весеннее солнце не могло растопить её. Последнее письмо из Близнецов ввергло Сансу в бесконечную зиму. Из вьюг и метелей она уже не видела выхода. Она наблюдала за тренировкой Робина, а в голове звучал голос посла, который зачитывал письмо перед всеми лордами Долины. Неуклюжий Робин благодаря Арье научился пускать стрелы. Удавалось ему это с переменным успехом. Стрелы то пролетали мимо мишени, то падали перед ней в ещё короткую траву, то долетали, но цеплялись лишь на мгновение, а затем летели вниз. Санса помнила все слова наизусть. Её сердце было исцарапано ими, как мишень стрелами лорда Робина. Письмо рассеяло её уверенность. Санса часто стала отводить взгляд, когда говорила с лордами Долины, боясь, что её считают лгуньей, не сдерживающей обещания. Раздался короткий стук. Гибкая тренировочная стрела впилась наконечником в мишень и осталась торчать. Арья с радостным вскриком подскочила на месте и захлопала в ладоши. Для лорда Аррена это была маленькая победа. Он заулыбался своей глуповатой улыбкой. Его щёки побагровели. Теперь никто не мог считать его неспособным. Даже глаза лорда Ройса вспыхнули восхищением, и он невольно поаплодировал своему воспитаннику. Санса, правда, опоздала. Оправившись от своих мыслей, она подождала, пока лорд Робин сам подойдёт к ней, и улыбнулась ему, когда он поклонился. Она была всего лишь его регентом. Но займёт ли Робин титул Хранителя Долины после неё, никто не был уверен. Его судьба оставалась неизвестной. Быть может, поэтому он начал учиться быстрее, а лорд Ройс стал поглядывать на него с отческой добротой? Письмо, зачитанное послом короля Эйегона, было принято у лордов Долины с возмущением. Оно вызвало негодование и у Сансы. Без её согласия и согласия лордов Эйегон определил мужа для сестры — сира Харраса Харло, прозванного Рыцарем, наследника Серого Сада. Санса знала лишь то, что он был едва ли не единственным рыцарем среди железнорождённых, а на его гербе серебряные косы на чёрном поле соседствовали с павлинами на зелёном. Она знала, что сир Харрас был не самым молодым, но ещё не женился и не нажил детей. А взамен на её руку король Эйегон пообещал сиру Харрасу и его брату, дяде Теона, лорду Родрику земли в Долине, Речных землях и на Севере. Балаган, вызванный прочтением письма, пришлось успокаивать Сансе. Она обещала не выходить замуж до окончания войны, она отказала многим достойным людям из Долины. И ей пришлось принять удар на себя. Санса встала на совете и серьёзным властным тоном ответила: — Я говорила, что буду нести волю короля Эйегона. Я выйду замуж за сира Харраса потому, что таков мой долг перед нашим королём. Слова давались ей тяжело. Они горчили. Они отравляли её язык и её губы, и разожгли пламень протеста среди лордов. И первым высказался лорд Ройс, выказывавший ей своё почтение. Санса посмотрела на лорда Ройса, который наблюдал за тем, как Робина учат взбираться на лошадь. Арья смеялась рядом и поддерживала мальчика. Лорд Ройс на совете заглушил своим голосом шум в тронном зале Орлиного Гнезда и, взирая снизу вверх на леди Сансу, спросил: — Каков долг? Впускать крыс в наши амбары? Лорды Долины всегда были хорошо защищены от набегов железнорождённых. Однако они всё же принимали всеобщее воинственное настроение против жителей Железных островов. — Мой долг — выполнять его приказы, а не обсуждать их. — Санса при ответе смотрела прямо в глаза лорду Ройсу. Она видела в нём человека умного, но в тот миг утратила веру в его мудрость. — Нам необходима поддержка с Железных островов, чтобы ослабить позиции Эурона. Мой союз с сиром Харрасом позволит примирить лордов Железных островов и короля Эйегона. — Она выбрала именно слово «союз», ибо слово «брак» имело бы оттенок эгоизма. — А флот Эурона поредеет. Вам не придётся посылать своих сыновей на войну. — В это она искренне верила. Были и согласные, были и возмущённые. Союз заключался навсегда, и Защитником Долины должен был стать рыцарь с Железных островов, где живут бесчестные люди.***
Леди Талла Тарли скомкала бумажку, принесённую посланником, и бросила ту в камин. Языки пламени поглотили её вместе с красной печатью, на которой был изображён дракон. Рыцари придвинули своей леди кресло. Они восхищались ею. Ради кучки людей, что не ушли на войну с Королевой Драконов и не были пленены ею, леди Талла старалась быть истинной правительницей дома. Сэм в их глазах на это не годился. Они относились к нему с недоверием. Сэм примчался с женой-одичалой с чужого стана. Он был дома пленником. Молодой посланник, совсем зелёный юноша, стыдливо опустил взор на грязные сапоги. — Передай своему королю, что ему более не следует присылать ко мне ни воронов, ни людей. Выбирать мне женихов мог только отец. — Женственный голос Таллы не шёл к её грубым и резким словам. Сэм глядел на неё. Фигура Таллы сияла оранжевым пламенем. Сэму казалось, что это пламя драконов поглощает сестру, как поглощало её отца и брата. И её нельзя было вызволить из огня, так как Талла сама лезла в самое пекло. Он не решался заговорить с Таллой при людях. Рыцари только помогали ей лезть в пламя. Он решился, когда все разошлись. — Ты не доволен, — заметила Талла. — Ты был бы доволен, если бы я согласилась продаться… — она забыла имя и искала ответа у Сэма. — Грейдону Гудбразеру из Большого Вика. — Сэмвелл плохо разбирался в лордах Железных островов, но имя человека, которого прочили в мужья его сестре, он запомнил. — О, нет! Я его не знаю. На Талле было холодно-синее платье без вышивки, с металлическим поясом. Раньше она любила цветочные узоры и одевалась в летние цвета, иногда пела песни, а на её лице часто играла весёлая улыбка. — И это все причины? — спросила Талла, высоко подняв подбородок. — Люди, которые убили моего отца и брата, приказывают мне выйти замуж. Королева Драконов говорила, что она — Разрушительница Оков. Видно, она не совсем понимает, что такое оковы. — Талла… — вздохнул Сэм. — В письме сказано, что это выгодное предложение… — Выгодное? — Талла похлопала глазами. Сэму вдруг стало невыносимо стыдно перед ней. Он знал причину такого поступка Эйегона, но ему не следовало обращаться к Талле в форме приказа. — Быть может, ты сам выйдешь за него? Пусть король Эйегон продаёт своих сестёр, а я не его сестра, и не его подданная. Сэм бахнул кулаком по столу в надежде, что хотя бы это возымеет действие на сестру. Талла на мгновение сжалась. Она ещё помнила, как ходила под влиянием отца. — Наш отец совершил ошибку, выбрав не ту сторону. — Сэм смотрел в её влажно блестящие глаза. — Если бы он преклонил колено, Дейенерис никого бы не сожгла. А он увёл за собой и Дикона. Отец хотел выдать тебя за неприятного тебе человека, но ты его слушала. — Потому что это мой долг, как и любой дочери, — отрезала Талла, проглотив слёзы. Она подошла к Сэму. Будучи ниже его ростом и моложе, Талла всё же глядела так, будто была выше и старше. — Если бы Дейенерис не сожгла моего отца и брата, наша мать была бы здорова. Я бы не заставляла её есть и пить. Мне бы не приходилось таскать её к горшкам. Она любила тебя и всё спрашивала, вернётся ли Сэм, не сожгли ли его. А ты возвращаешься от врагов и говоришь, что мне следует выбрать сторону тех, кто убил наших родных, тех, из-за кого больна наша мать. — Талла, я лишь боюсь за тебя. — Поздно, Сэм. Я отправляюсь в Королевскую Гавань. Ты со мной? Сэм уставился на неё непонимающим взором. Он всё ещё не верил, что это была его маленькая Талла. — Талла, ты нужна нашей матери. Что с ней будет, если она потеряет тебя? Талла опустила голову и всхлипнула. Её руки сами потянулись к Сэму и крепко стиснули его шею. По раскрытой шее Сэма полились горячие слёзы сестры. Сэм обнял сестру в ответ. Теперь, когда она была в его объятиях, Сэм ощущал хрупкость её жизни. Девушка, на которую свалились все хлопоты дома после смерти отца и брата, больше не могла играть в главу семьи, но никто бы не смог взвалить тяжесть её ноши себе на плечи. Если только взять часть на себя… Талла оттолкнула Сэма. На него смотрели уже сухие глаза, розовые от слёз. — Король Эурон и королева Серсея предлагают нам Хайгарден в обмен на верность. — На губах у Таллы засияла улыбка. Радостная, граничащая с детской. Талла мечтала, что её выдадут за лорда Тирелла, но теперь ей предлагали стать леди всего Простора, не выходя при этом замуж. Поскольку Талла поступала так, как поступил бы отец, Сэм уже чувствовал, что она согласится присягнуть Грейджоям. Её не напугают драконы. Если бы предложение Эурона и Серсеи было оружием, то оно бы без труда пронзило одного из драконов насмерть. Впрочем, Сэму не сложно было придумать причину отказа. Он ухватился за локоть уходящей сестры и сказал: — Стены Хайгардена не спасут нас от драконьего огня. Талла насмешливо покачала головой и, загадочно улыбнувшись, ответила: — Нам пришлют то, что спасёт. — Сэм отшатнулся от Таллы, как от белого ходока. Сестра нахмурилась: — Ты со мной? Сэм вздрогнул. Ответ найти оказалось не так просто. Вместе с ним в Рогов Холм прибыли люди короля Эйегона, которые не смогли бы простить ему и его сестре предательство.***
Трепет и восхищение новым королём притупили желание что-либо говорить. Рик разглядывал Эурона, стоя позади Теона. Губы его подсохли, и Рик не соображал, чего он желает больше, вина, которым был полон кубок владыки Семи Королевств, или же преклонить перед ним колено. Некое подобие гордости в нём не позволяло склониться тут же. Да и пока что указы ему раздавал всё ещё лорд Теон. Лорд Теон держался смело. Он совсем изредка отводил взгляд, но когда отвечал, говорил ясно и уверенно. — Вы подожгли замок, а уверены ли вы, что белые ходоки сдохли? — Эурон постукивал костяшками пальцев по столу. От этого клонило в сон. Теон без заминки кивнул ему. Иных исходов быть не могло. А если бы могло, то жители Пайка давно бы сообщили об этом. Эурон хмыкнул и попросил у служанки пергамент и чернила. Написав пару строчек, он приказал отнести письмо деснице. — На совете нам сказали, что их убивает драконье стекло. — Голос Эурона отдавал усталостью. — Тебе не удалось отхватить его? Теон повёл рукой к поясу, где раньше пребывал кинжал из драконьего стекла, единственное оружие, которое ему дал Эйегон. Оружие у них отняли ещё на входе в Красный замок. Оно хранилось в казармах. Эурон обещал выдать его, когда сочтёт правильным доверять своим племянникам. Но кинжал гвардейцы не забирали. Это Теон помнил хорошо. У него уж точно. Теон оглянулся и встретился взглядом с Риком. Рик перевёл взгляд на короля Эурона. Кинжал так и не вернулся Теону после подрыва Пайка. — Один кинжал не поможет тебе, — ответил со вздохом Теон. — Нам нужна сотня тысяч таких, а драконьего стекла у нас нет. Рик смутился и отвёл взгляд. — Где кинжал? — спросил Эурон. Рик счёл вопрос за побуждение к действию. Он присел на одно колено, расстегнул заклёпки на сапоге и достал заветное оружие. Исполнение приказов короля не было изменой своему лорду. С блестящими глазами Рик протянул рукоять кинжала Эурону и, скромно поклонившись, отошёл на своё место. Рассматривая чёрное лезвие, король глухо проговорил: — Скажи, дорогой племянник, это заботливый дядюшка Родрик по своей доброте предоставил тебе своих людей? — он ткнул большой палец в лезвие. Теон замешкался и переглянулся вновь с Риком. Утаивать было нечего. Рик уже признался вчера, что его Теону отдал именно Чтец. Однако оба лишь в этот миг сообразили, какое это имеет значение. Не дождавшись ответа, Эурон поднял взгляд на Рика и обратился непосредственно к нему: — По крайней мере, одного уж точно одолжил тебе Чтец. — Рик нахмурился. — Или он просто хотел избавиться от бастарда? — Я не бастард! — отозвался Рик. Эурон, будто ждал этого, улыбнулся. — Вот как? Забавно. К чему лорду Харло учить какого-то отброса чтению и корабельному делу? — Я умел читать до того, как попал на службу к лорду Родрику. Мой отец был купцом и ходил на кораблях, поэтому я знал и кое-что в корабельном деле. К лорду Родрику я попал, когда погиб отец. Эурон опробовал кинжал на вес и ответил: — Трогательно. — Отложив кинжал, Эурон осмотрел племянника и его подчинённого. — Однако более трогательно то, что Чтец открыто предал меня. Чем я ему так не понравился? — Я прибыл к нему с белыми ходоками. — Поспешно ответил Теон и завёл руки за спину. — У него не оставалось выбора. К тому же, я просил не так много. Большая часть его людей в Королевской Гавани, на службе у тебя. Чтец слышал и о драконах, поэтому решил, что мы победим. — Трусливый ублюдок, — выругался Эурон. Он неспешно покинул стол и подобрался к Рику. — А ты, мой новый друг, не побоялся драконов и белых ходоков. За это тебя стоит наградить. — Король положил руки ему на плечи. — Ты похож на Чтеца, но в отличие от него решителен и храбр. Я пошлю ворона в Десять Башен с распоряжением о назначении тебя наследником лорда Родрика Харло. У Рика перехватило дыхание. — Лорд Родрик станет тебе названным отцом. — Ваша милость, у лорда Родрика есть наследник… — возразил Рик. — Его семья будет против. Я не достоин такой чести… Эурон хмыкнул и убрал руки с его плеч: — Король властен назначать наследника по собственному усмотрению. Если Чтец откажется, я объявлю его изменником и прикажу повесить его и всю его ближайшую родню, а тела вывесить из окон Десяти Башен ещё до того, как он успеет перебежать на сторону Таргариенов. — Говорил он это с победоносной улыбкой. — Ты присягнёшь мне на верность, и я нареку тебя Рикардом Харло, сыном лорда Родрика и наследником Десяти Башен. Теон тихо протествовал: — Это несправедливо. Ты ничего не давал лорду Родрику взамен, но отбираешь всё, что он имеет. Эурон вонзил кинжал в стол. — В обмен на это я сделаю его Хранителем Речных земель, а его брата наследником. Как минует война, пусть переселяются в Риверран. — Справедливо, — заметил Рик. — Железнорождённые владели Речными землями до прихода Таргариенов. — Ну конечно! — Эурон хлопнул Рика по плечу. — Чтец удивительно падок на исторические вопросы. Не сомневаюсь, он быстро забудет о моём обещании повесить его в случае предательства. Ну, а его драгоценный брат-рыцарь падок на земли и замки. — Ты забываешь о том, что от Риверрана недалеко расположена Долина, — предупредил Теон. — А ею правит Санса Старк, и все лорды поддерживают её. Эурон загадочно приподнял уголок губ, глядя на Рика. — Стало быть, нужно поразмыслить над предложением для леди Сансы Старк. Но для этого у нас ещё есть время. А пока вы принесёте мне присягу перед лицом Утонувшего бога. Он шепнул что-то служанке. Девушка выпорхнула из комнаты, а Эурон, улыбнувшись, показал на дверь. В сопровождении гвардейцев король с Теоном и новоиспечённым лордом Рикардом Харло проследовал к брату.***
Сир Харрас, лорд Серого Сада, явился к брату с утра, промокший до нитки. Лорд Родрик и не надеялся встретиться с ним. Сир Харрас должен был отплыть накануне в Королевскую Гавань, но, видимо, послание брата его задержало. — Скверная погода, — прорычал сир Харрас, стаскивая плащ. От него по чистому полу читального зала тянулся влажный след. Рыцарь не отличался аккуратностью, впрочем, как и терпением. Голос у него был громкий, командный, выработанный ещё с детства. Его появление напугало лорда Родрика. Сначала Чтец ухватился за рукоять ножа, всегда находившегося в ножнах на случай непредвиденной опасности, но позже, узнав знакомые черты брата, он попросил отнести книгу в более подходящее место. Братья обнялись. Они не виделись с самого Вече. С тех пор сир Харрас отпустил бороду, и его вид теперь нагонял страх. Хотя карие глаза до сих пор были добрыми и лучистыми. Заглянув в них, лорд Родрик невольно улыбнулся. Он с гостеприимством усадил брата за стол, предложил ему свежего лукового пирога и мёда, но брат согласился отведать только мёд. — Седьмое пекло тебя подери, Родрик, — насладившись мёдом, сказал сир Харрас. — Я уже боялся, что Десять Башен атаковали, а тебя взяли в плен. — Сир Харрас не лгал. Меч из валирийской стали с именем Сумрак был при нём, недавно наточенный. На эфесе белел лунный камень. — В твоей библиотеке я и сам попаду в плен, — усмехнулся он, вытирая губы. — Что за важное дело, не требующее отлагательств? Лорд Родрик подал ему письмо короля Эйегона. Взяв его в руки, сир Харрас прыснул смехом: — Надеюсь, я не зря повернул свой корабль назад. Чтец кивнул ему. Сир Харрас, прочитав письмо, отложил его от себя, задумчиво сморщив лоб. Предложение было достаточно щедрым. Получить новые земли — об этом мечтал каждый железнорожденный, идущий по новому пути. Харрас с жадным блеском в глазах взглянул на кузена. Родрик попросил подлить себе вина. По мешкам под его глазами можно было догадаться, что он плохо спал или не спал вовсе. Однако одежда лорда Родрика выглядела опрятно. Каштановые волосы лежали аккуратно, пристегнутые сзади небольшой треугольной заколкой. Он отбросил мешающие пряди назад, раскрывая невысокий, морщинистый от постоянных дум, лоб, и заговорил: — Эурон Грейджой предлагал нам то же самое. Однако где его люди сейчас? Сир Харрас нахмурился: — В Королевской Гавани. Сир Харрас уже был ярым противником Эурона, но никогда бы не посмел начать бунт в одиночку. Ему не доставало той смелости, что сподвигла его кузена отправить с Теоном Грейджоем несколько людей на Пайк. — Видишь ли, — лорд Родрик взял письмо и ткнул в него указательным пальцем. — Здесь сказано: мы дадим вам «земли». Пространное выражение. Я склонен думать, что король Эйегон решил не рисковать. Он сказал «земли», но не назвал конкретных замков или крепостей, а «земли» — это не значит все земли. Это значит — какая-то часть. И не точно большая. — Если мы ответим на призыв, они расскажут, — предположил сир Харрас, внимательно наблюдая за движением пальца брата. — Безусловно. — Братья переглянулись. Лорд Родрик остановил палец. — Хитрый купец так и делает. Он зазывает в свою палатку многообещающими предложениями доверчивых людей, а когда они спрашивают, что это за товар, предполагая по описанию, скажем, хорошую ладью, показывает им лохань, тоже хорошую, но на ней ты не уплывешь. Сир Харрас шумно выдохнул. — Но короли, если они умны, хитрее купцов. — Лорд Родрик прошагал вдоль зала, держа руки за спиной. — Санса Старк правит Орлиным Гнездом и лорды Долины ей не перечат. Ты думаешь, что сможешь взять замок под свою руку… Покуда ты им будешь нужен, возможно. Возможно, они доверят тебе правление родовым замком Арренов, возможно, ты будешь вести в бой их воинов. Но они не дадут тебе полной власти, потому что мы — железнорожденные, нам никогда не доверяют. Нас в этих землях, — он ткнул пальцем в наименования земель, — готовы сожрать живьём. Мы станем лёгкой мишенью, а не полноправными владетелями. Наше слово не будет иметь веса в советах. Если нас о чём-то вообще будут спрашивать. — Да ты, по-моему, больно привередлив, — оскалился сир Харрас. — Это мне предложили руку Сансы Старк, а не тебе. И, похоже, тебя взяла зависть. — Убереги меня боги жениться на юной девице из Старков. Условия Таргариены поставили мне, а не тебе. — Лорд Родрик указал на предложение, где обращались к нему. Там было выведено: «если ваш брат…». — Они продают свою Сансу и предлагают мне продать тебя. Я не продаю свою семью. В глазах Харраса возникло понимание. — Зачем же ты отправил людей с Теоном, если не хочешь присягать Таргариенам? — Заявись к тебе человек с мертвецами, ты бы отказал? — Сейчас ты не очень переживаешь. А у них, я слышал, есть драконы. Один другого краше. Что же ты предлагаешь? Сидеть и ждать? Сбежать с корабля, как крысы? — Харрас привстал и согнул спину над столом. Он стиснул могучими рыцарскими руками стол. — Мы так не поступаем. У нас на гербе сияющая коса, а что делает коса, брат? Лорд Родрик подошёл к окну: — Коса убивает без промедления врагов нашей семьи. Его слова, будто произнесенные ветром, остудили пыл сира Харраса. — Короли всегда пытались делить семьи. И сейчас пытаются. Таргариены угрожают нам драконами, белыми ходоками, дотракийцами и одичалыми, и предлагают унизительные соглашения. Мы для них всегда были никем. Я не хочу оставаться никем для лордов Вестероса. — А Эурон нам не угрожает. Но его ты предал. Не сомневайся, он узнает, кто взял Пайк, и кто помог его отобрать. Стук в дверь отрезвил братьев. Лорд Родрик попросил стучавшего войти. Это был мейстер. Он протянул лорду письмо, потрёпанное, впитавшее в себя морскую воду, с расплывчатыми буквами. Печати на нём не было, но кто-то неумело вывел кракена на обратной стороне. — Пайк отдан Эурону. — Родрик протянул письмо брату. — Яра взорвала белых ходоков, вызволила взятых в плен железнорожденных и отплыла в Королевскую Гавань вместе с Теоном. Слова из письма Вариса подтвердились. А я считал, что он хотел меня напугать… — Тут говорится не только о Теоне, — заметил сир Харрас. — Эта крыса, с которой вы читали сказки, тоже там. Лорд Родрик нахмурился: — Он шёл за своей королевой. — Он сговорился с твоей племянницей и предал Теона. Если Эурон уже знает, что он из твоих людей, нам следует быстрее принимать решение: Таргариены или Грейджои. Не думай, что король Эурон простит нам страх перед драконами и белыми ходоками. — Сир Харрас бросил письмо на стол. — Твой стюард, который сейчас должен быть стюардом, подставил нас. Этого следовало ожидать. Крысу держи при себе. — Похоже, ты высокого мнения о моей крысе, — усмехнулся добродушно лорд Родрик. Сир Харрас не оценил его шутки. — Эурону, полагаю, на крыс плевать. — Ты знаешь, какой Рик, и кто он. У него есть причины нам мстить. Я думаю, он помнит, что сделали с его родителями. — Он был в ту пору маленьким и не знает, что случилось с его матерью и отцом. К тому же, Теон бы не отправился с сестрой, если бы сам не решил этого. — Ему могли помочь изменить решение. С этим утверждением лорд Родрик спорить не стал. Теон был решителен, когда посетил Десять Башен. Но решительность человека, сломленного пытками, довольно шаткая, её легко уничтожить. — Если бы Пайк сейчас принадлежал Теону, мы бы без страха перешли к Таргариенам и сокрушили Эурона. — Проговорил сир Харрас с неудержимой досадой в голосе. — Эурон слаб. Как и Бейлон. У них в роду был силен только Квеллон. Лорд Родрик, отошедши от окна, задумчиво мотнул головой. — Будь Эурон слаб, его бы не называли Утонувшим богом. — Наши люди глупы. — Ты и сам его так называл. Братья подарили друг другу холодные взоры. — Ты глава нашей семьи, — сир Харрас подошёл к Родрику. — Ты всегда делал правильный выбор. Что велит тебе твой ум сейчас? — Как и всегда: подумать ещё. Лорд Родрик сказал так, но сам знал, что времени на раздумья не было.***
Серсея с гостеприимной улыбкой встретила мужчину в зеленоватом балахоне из мешковины. Яра Грейджой оказала ей ещё одну неоценимую услугу, приведя этого мужчину к королеве. Он походил на зверя, вылезшего из леса. Густые запутанные волосы достигали поясницы, а борода, на которой он заплетал три косички, прикрывала грудь. Свирепость дополнял его взгляд из-под нависших густых бровей. Однако этот человек признавал её королевой, не гнушался пить с ней вино, и главное — хотел рассуждать о новых свершениях Утонувшего бога. Звали его Карсом. Прежние традиции его давно не привлекали, а убеждения Эйрона Мокроголового казались ему бреднями изжившего своё время старца. Серсее понравилось, что среди жрецов Утонувшего бога раскол существовал и без её поддержки. — Боги правят в своих мирах, короли — на земле, — сказал Карс с добродушным оскалом. — Вы не просто королева, а жена Утонувшего бога. Мы пойдём в своей вере за вами. Утонувший бог смотрит через вас, и мы поможем ему выбраться со дна. У Серсеи от вина порозовели щёки. Она была весела. Переглянувшись с Ярой, она рассмеялась и попросила подлить этому человеку вина, однако тот закрыл кубок рукой. — Благодарю вас. — Глаза Серсеи горели бледным зелёным огнём. — У меня весьма скромная просьба. Переведите на мою сторону Эйрона Грейджоя. Я люблю короля и желаю, чтобы его близкие приняли меня. Карс убрал ладонь с кубка и взял руку Серсеи своими тёплыми и мягкими. Иногда к ней так прикасался Квиберн. Жрец пах тем же морем, что и Эйрон, и всё же Серсее казалось, что пах иначе. — Я на многое готов ради моей королевы, ради той, которая построила дом моему богу. — Речи его были слаще мёда. — Но Эйрон Грейджой не нужен новому Утонувшему богу, не нужен вашему мужу. Серсея забрала свою руку: — Я хочу объединить старую веру с новой. Иначе никак. Мне нужно доверие людей, а не их ненависть. — Моя королева, — будто взмолился Карс. — Это невозможно. Один из королей старался примирить Семерых и Утонувшего бога… — Мне о том известно. — Серсея посмотрела на затаившую дыхание Яру. Она тут же отвернулась. Поняв, что Яра не станет протестовать, Серсея предложила Карсу: — Думаю, вы правы. Значит, наш единственный шаг — низвергнуть старое. — Истинно так, моя королева, — Карс поклонился. — Вам следует показать, что именно ваш путь верен. Низвержения ушедшего боятся все, однако оно необходимо для возведения нового. Она поблагодарила Карса и простилась с ним, обнявшись. Карс вышел в сопровождении нескольких гвардейцев, оставляя королеву наедине с Ярой. Серсея обернулась к Яре. Ни Теону, ни Рику Эурон не позволил держать при себе оружие, лишь Яре. Её меч был приставлен к спинке кресла. Хотя сталь мерцала вдалеке, Серсея предчувствовала миг, когда она окажется у её горла. И место зажившей царапины на её предчувствия заныло. Сомкнув пальцы на шее, Серсея обратилась всем телом к выходу. За дверью померещились ей мужские возгласы и скрежет клинков. Они становились громче, покуда не превратились в истошные вопли. Перед нею разверзлась чёрная морская бездна. Липкий густой дым окутал комнату. Серсея затаила дыхание, не веря глазам. Её кожа ощущала холодные прикосновения ползущего на неё тумана. Перекрыло дыхание. Глаза обратись в зелёное матовое стекло. Серсея не двигалась с места, глядя в душу черноты. Она видела это во снах и потому не верила в происходящее, но в то же время поцелуи вязкого дыма оставляли на коже ожоги, чересчур реальные. Покуда она не услышала рядом с собой шорох вытаскиваемой из ножен стали, Серсея не очнулась. Уже протрезвевшими глазами она рассмотрела перед собой Яру, обнажившую клинок. Крики за дверью и лязг оружия стали слышны отчётливее. Серсея содрогнулась. Яра миновала её. Она жестом указала королеве сесть, а сама осторожно толкнула носком сапога дверь. Петли взвыли, поддаваясь. Но Серсея не отошла в угол комнаты. Любопытство суровее зим и рока. Оно влечёт людей к гибели. Оно дарует людям сокровища жизни. Подталкиваемая им королева, спрятавшись за спиной Яры, постаралась заглянуть в образовавшуюся щель. Гуляющий по коридору воздух медленно толкал дверь. Яра мечом отодвинула злополучную дверь. Неприязненно взвизгнув, она отворилась. — Именем короля Эурона, что здесь происходит? — Яра стеной встала в проходе, заслонив собой Серсею. Серсее удалось заметить мелькнувший красный плащ. Плащ гвардейцев Ланнистеров. Из коридора на неё дыхнуло кровью. Она насторожилась, как львица. Ногти впились в ладони. Серсея чуть отпрянула назад. Дело нечисто. На ней нет брони, она совсем беззащитна. — Отойдите, — шикнула Яра, пихнув её рукой. Чернота коридора поглотила её. Серсея застыла на пороге своей комнаты, ощущая, как капли ледяного пота льются со лба. Она и не чувствовала их после видения. Ринуться за Ярой Грейджой было плохим решением. Она просто не желала оставаться в одиночестве, пожираемая ужасом. Выскочив из комнаты, Серсея наткнулась на белесый кинжал. Лезвие куснуло открытое запястье. Взгляд её уловил знакомый серый балахон и подвески из рыбьих плавников. Узнав Эйрона Грейджоя, Серсея не метнулась прочь. Хотя сердце предупредительно стукнуло, она не бежала. Жрец был страшен. В голубых глазах бушевало море. На кончике кинжала блестела её кровь. Если замешкаться, её убьют. Но Эйрон тоже не предпринимал больше действий. Он выставил кинжал вперёд, будто Серсея собиралась атаковать его. — Как вы смеете… Чьи-то сильные руки обхватили её с двух сторон и скрутили запястья до боли. Львица рыкнула. В её глазах защипало. Сквозь слёзы она узрела, как Эйрон кивнул людям на комнату. Те, от кого пахло морем и солёной рыбой, потащили её туда. — Нет! Об этом узнает Эурон! — вскрикнула она. Не для того, чтобы призвать насильников остановиться. Чтобы позвать на помощь. На её крик отозвалась лишь тишина коридора. А горло ощутило остроту лезвия. Если бы она ещё и дёрнулась в руках предателей, ей бы уж точно сломали руки. — Избавьте нас от вашей болтовни, королева, — пригрозил Эйрон кинжалом. — Я просил вас остановиться, но вы упрямо следуете своим прихотям. Я вынужден принести вас в жертву. Во имя Утонувшего бога и ради блага короля Эурона. Опешив от наглости, Серсея ногой толкнула его в грудь. Эйрон отпрянул на мгновение. Но даже мгновения хватило, чтобы освободить её. Два маленьких и тонких ножичка пролетели мимо неё. Сильные руки отпустили её. Вырвавшись из чужой хватки, королева поспешила выбраться из комнаты. На пороге она столкнулась с Карсом. Он завёл её за спину. Через его плечо она разглядела поражённых в голову двух железнорождённых. Их трупы украшали пол. Кровь растеклась ковром под их головами. Рукояти ножей торчали из глаза и из лба. — Это предательство, Мокроголовый! — с презрением и нескрываемой радостью в голосе провозгласил Карс, доставая топор. — Сдавайся, и тебе сохранят жизнь. — Если кто и предатель, то ты, Карс. Серсея вскрикнула, когда оба жреца понеслись друг на друга.***
Королевский лес шумел тысячью кронами деревьев. Железнорождённые наслаждались этим зрелищем, взирая на окружавшие поляну зелёные холмы. В их взглядах читалась усталость. Лорду Дорэлу казалось, что они молятся своему Утонувшему богу, чтобы король Эурон не явился на поле. Их выматывали битвы, как и всех людей. Подобно всем людям, они хотели бы мирно получить земли. Лорд Дорэл встал, оправляя походный серый камзол. Раньше он носил цвета Баратеонов. Теперь он ничем не отличался от наёмников, которые не принимали ничью сторону. Король Эурон не заставлял кузнецов заменять прежние символы. Гвардейцы ходили в чёрно-серой броне с изображением короны Серсеи, остатки ланнистерского войска щеголяли в красном, железнорождённые — в своих серых и зеленоватых одеждах. Королевская Гавань, тем не менее, хорошо знала, кто её король. И не только за счёт украшающих Красный замок штандартов Грейджоев. Вестерос попросту никогда не подчинялся Грейджоям. Это было для него в диковинку. Земля под ногами лорда Дорэла задрожала. Он усмехнулся, погрешил на вино. Выпивал с утра он достаточно много. Таковые настали времена. В далёком прошлом Дорэл презирал железнорождённых. Он не думал, что когда-либо будет биться с ними сообща, за одного короля, за их короля. Не будь их короля, лорд Дорэл бы не узнал, что некоторые из них тоже молятся Семерым, что среди них имеются настоящие Рыцари, и даже Чтецы. Всё это он узнал от молодого Грейдона Гудбразера. Парень блистал умом и способностями к битве. На днях ему исполнилось восемнадцать лет. Но он уже представлял всюду отца. Лорду Дорэлу нравилось с ним разговаривать. Он с нескрываемым любопытсвом желал увидеть мальца в настоящем бою, а после пожать ему руку. Гудбразер в кольчуге сидел подле своих людей. Они жарили кроликов и смеялись. Весёлые безусые молодцы. Не верилось, что в прошлом они разоряли береговые деревни и насиловали поселян. Грейдон остановился, облюбовал взором лес. Руки его дрогнули. Видимо, он тоже почувствовал, что теряет равновесие. — Лорд Дорэл, — парень раскованной походкой подобрался к лорду Дорэлу. — Вам не показалось, что земля дрожит? — при этом он дружественно и растерянно улыбнулся, будто был в чём-то виноват. — Мне показалось, что я пьян, — улыбнулся в ответ лорд Дорэл и взглянул на мелькавшие вдалеке пики Красного замка. В солнечном свете они приобретали светлые оттенки. И всё же отсюда до Королевской Гавани был не быстрый путь. Их окружал лес. Справа высился зелёный холм, усеянный деревьями. Если бы сражение происходило здесь, их бы легко разбили. Кто-то затрубил в рог. Люди повставали с мест, осматриваясь. Лорд Дорэл не устоял на месте. Он перепутал тревожный вой с воем, возвещающем о прибытии короля, и отказался от принесённого оруженосцем меча. Однако и Грейдон Гудбразер, и окружавшие его люди похватали мечи. Грейдон подбежал к лорду Дорэлу: — Это сигнал о нападении. А у нас нет достойного оружия. Помогите мне. Лорд Дорэл приказал людям немедленно покинуть поле. Сердце его несчастно забилось, как пойманная в клетку птица. Он надеялся увести людей. Но было поздно. Вой рога заглушили дикие вскрики и ржание лошадей. Боевое улюлюкание донеслось со всех сторон. Лорд Дорэл не слышал подобного. Даже воюя с железнорождёнными, нельзя услышать радостные вопли. Он схватился за свой меч и скомандовал скучковаться. Им следовало образовать плотный строй. Гудбразер руководил лучниками. Но все их стрелы представляли собой только обточенные деревяшки. Тревога в тиски сжала лорда Дорэла. Он буквально оцепенел. Серые глаза широко распахнулись. Из-за деревьев на них понеслись дотракийцы. Всадники в шкурах животных неслись с серпами в руках. — Бежим! — послышался густой бас Гудбразера. Люди, как стадо, бросились отступать. Один из воинов едва не попал под вражескую стрелу, и всё войско остановилось. Лохматые дотракийцы вскакивали ногами на лошадей, махали аракхами и кричали на своём несуразном языке. Их невозможно было бы остановить. Лорд Дорэл, как в последний раз, помолился Семерым и приказал людям стоять до конца. Если бой они проиграют, то с честью. Издалека жалкие попытки железнорождённых остановить войско дикарей казалось бесполезным. Их накрывала паника. Кто-то бросал оружие и пытался убежать с поля битвы. Кто-то откровенно сдавался. Кто-то, вроде благородных лордов, защищался. Эурон глядел на действо из леса. За деревьями его, Теона и Рика никто бы не заметил. Зато отсюда он ясно видел безнадёгу своих людей. Они выглядели беззащитными детьми. Они никого не слушали, предавались чувствам, забывая о сражении и даже о жизни. Их напускная смелость пустилась наутёк вместе с ними. При том, что ни один дотракиец ещё никого не убил. В первую очередь он глядел на Дорэла и младшего Гудбразера. Сражались они знатно. С Грейдона пот стекал ручьём. В плечах уже ныло, но он не сдавался. Аракх налетал на его меч и всякий раз встречал преграду. Выдерживать натиск дотракийцев становилось тяжелее. Краем уха Грейдон слышал вопли людей. Они воодушевляли его. Он боролся ради них. Отступая, Грейдон позабыл о гарцующих повсюду лошадях. Он видел лишь своего врага. Дотракиец отчаянно замахнулся. Тёмный аракх подобрался так близко к горлу Грейдона, что он едва не распрощался с жизнью. Однако лорд Дорэл, проскакав мимо на отобранном коне, снёс его обидчику голову. Грейдон шлёпнулся на влажную траву. В горле пересохло. Чем больше он глотал воздух, тем труднее было дышать. Голова его раскалывалась. Он упал на спину и остался так глядеть на сизое небо. Лорд Дорэл носился с криком: «Бегите к королю!». Конь его топтался неуверенно. Он потянул за поводья, останавливая жеребца, когда выбрался из стана воюющих. Когда он выбил из седла дотракийца, тот даже не попытался сопротивляться. Он чему-то усмехнулся. Лорд Дорэл, отдыхая, рассмотрел бой. Дотракийцы махали аракхами, вопили, проезжали мимо на конях. Но ни один лучник не попадал в людей. Их аракхи ещё никого не ранили. В голову лорда Дорэла закралась смутная догадка. Всё это фальш. Будто в подтверждение ему раздался глухой вой рога. Лорд Дорэл оглянулся на лес. Со стороны Королевской Гавани по узкой тропинке подобно выплывающим из мрака ладьям, вышли три лошади. Впереди ехал король Эурон. Его сопровождал племянник с одним из верных ему людей. По указу Эурона они припустили коней. Один из железнорождённых, напуганный до потери памяти, вырвался из боя и, завидев короля, побежал к нему. Солдат славил Утонувшего бога и короля. Дотракийцы прокричали что-то друг другу и повернули назад, в лес, оставляя на поле боя обескураженных железнорождённых. — Теперь они будут думать, что вы напугали дотракийцев своим появлением, — вместо приветствия сказал лорд Дорэл хмурому королю Эурону. Лорд Дорэл испытывал смятение. Его ногу сводило судорогой. Он ещё не до конца понимал, как связаны люди на лошадях и король Эурон. Почему они сбежали при звуке рога. Эурон спешился и, потрепав за плечо испуганного железнорождённого, прошёл сквозь ряд усталых людей. Их глаза пожирали его. Их лица были грязны или поцарапаны. Но все довольно быстро оправились от битвы. По лбам стекал пот. Они спешно глотали воздух, не испытывая насыщение, и ждали слов короля. Эурон с помощью Теона взгромоздился на стоящий у шатра столик, окинул быстрым взором всех. — Я подарил вам Вестерос! — он шатался на столе, но держался, будто под ним была палуба. — А вы плюёте мне в душу. На нас движется огромное войско. Дотракийцы, одичалые, северяне и рыцари. Джон Сноу приручил белых ходоков, надел корону их короля и ведёт на вас. — Он замолк, получив ответные возгласы. — Вы жили на островах сотни лет. Сотни лет безуспешно пахали каменистую землю. Сотни лет ваши дома разрушали морские волны. Сотни лет вы терпели унижение со стороны вестеросских лордов! Я дал вам возможность отомстить за предков. Но вы не желаете учиться. Вы желаете оставаться слабыми и безвольными рабами Таргариенов. Мой предок, Серый король, победил морского дракона. Чего нам стоит уничтожить две парящие в небе ящерицы? Таргариены разорили нас, когда пришли в эти земли. Вы — дети Утонувшего бога. Вы никогда не были рабами! Если желаете преклонить колени и опустить головы, садитесь на корабли и ждите, пока Дейенерис Таргариен прилетит к вам и сравняет с морем острова. — Ему перехватило дыхание. Люди поддержали шатающийся стол. Взгляды их стали более жадными. — Вы избрали меня как Утонувшего бога. Вы отправились за мной. Ответьте себе, желаете ли вы вернуться назад? Если нет, то боритесь за то, что имеете сейчас. Докажите, что вы достойны. Тишину бросили ему в ответ. Железнорождённые переглядывались. Лорд Дорэл смущённо молчал. — Смерть драконам! — рявкнули вдалеке. Кто-то неуверенно повторил. Затем сотни голосов ответили Эурону, и в глазах его заблестели искры надежды. Люди подобрались к столу и подхватили короля на руки. Он был в тяжёлом меховом плаще, однако железнорождённые умудрились подбросить его в воздух. — Больше они не стадо, — заключил Эурон при разговоре с лордом Дорэлом. Губы короля растянулсь в широкой ухмылке. В мире не нашлось бы человека счастливее. Лорд Дорэл скупо кивал. Новости о белых ходоках лишили его настроения. Кубок с элем, поданный королём, захотелось столкнуть на землю. — Нам не победить белых ходоков, — лорд Дорэл покинул кресло. — Тс-с, — Эурон вытянул губы, призывая его замолчать. — Мой милый лорд Дорэл, если я убью их короля, они встанут на нашу сторону. А покуда не смейте нарушать свои клятвы. Вы присягнули мне и пойдёте за мной до конца. Лорд Дорэл хотел было возразить, но их отвлёк молодой человек в простой крестьянской одежде. Он поклонился королю. Эурон с улыбкой кивнул ему: — По какой причине ты отвлекаешь своего короля от празднования? — парень опустил взгляд. Заведя руки за спину, он проговорил: — Ваш брат, мой король, умирает, — голос его дрогнул. Кубок выпал из рук Эурона. Он бросил всех. Оседлав коня, Эурон понёсся в Красный замок. Его сопровождающие тронулись за ним, когда задок королевского жеребца исчез за лесом.***
Серсея обвела недовольным взором скорчившегося от боли Мокроголового. Его туника была вся измазана кровью. Багровые пятна покрывали и кровать, где Серсея проводила ночи. Она ни за что не ляжет туда больше. Запах будет преследовать её всю жизнь. Каждый раз, когда она захочет уснуть, её истерзает образ мёртвого жреца, осмелившегося бросить ей вызов. Запястье её чесалось. Вопреки просьбе Квиберна, она расчёсывала порез. Кинжал Эйрон смазал ядом из ракушек. Деснице потребовалось лишь осмотреть её ранку, чтобы понять, насколько серьёзно нанесённое ей увечье. Поэтому жалости к брату короля Серсея не питала. Крепкий старик прожил полдня, истекая кровью. Её раздирало горькое осознание беды. Она металась по комнате, умоляя Квиберна вернуть старика к жизни, и поглядывала в окно, словно могла разглядеть во дворе, накрытом вечерней тенью, облик возвращающегося короля. Не разглядела. Король отворил дверь с резким грохотом. Гром в небе не был бы так страшен для Серсеи, как звук ударившейся о стену двери. Петли всплакнули, но удержали дверь. Эурон прибыл взмыленный, с блестящим от пота лицом. Брови нависали тучами над глазами, в коих бесновалось море. Он совсем не обратил внимание на королеву. Серсея застряла возле окна немым изваянием из кожи и костей. Эйрон и вправду был дорог Эурону. Не лицемерно. Не ради зрелища. Будь они ненавистными врагами, жизнь Мокроголового оборвалась бы ещё на Пайке. Серсея прослушала, что проблеял Квиберн, сидевший у постели, но слова Эурона оглушили её: — Мой брат не будет гнить в земле! Он бережно поднял мёртвое тело на руки и вынес его из комнаты. Эйрон продержался в битве достаточно долго. Для того, кто бросил воевать, Эйрон дрался хорошо. Ему удалось выбить из рук Карса топор. Но Карс отобрал у него кинжал, предназначенный для Серсеи, и пронзил живот и грудь Эйрона. Квиберн изучил раны Эйрона. После взялся за руку Серсеи. Квиберн вытянул яд из Мокроголового, правда, тот потерял много крови. Ему не суждено было выжить. Карса Серсея отблагодарила и послала за защитой к Яре Грейджой. — Вы можете идти, Квиберн. — События прошедшего дня бешенным роем носились перед её глазами. Она отвернулась к окну. — Дальше я справлюсь сама. — Квиберн растерялся. — Не бойтесь за меня. Она знала, куда Эурон отправился. Когда он вернулся, от него тянуло свежим дождём и морем. Шерстяной дублет и бриджи вымокли. Отросшие волосы налипли на лоб. Если его лицезрели прохожие, то, верно, сочли за утопленника. В глазах море бросало чёрные волны. Серсея приблизилась к нему кошачьей мягкой поступью. Она считала себя обязанной утешить его. Он подобрал её руки, когда она попыталась прикоснуться, и отвёл подальше: — Я не нуждаюсь в вашей жалости, — прохрипел он. Серсея проводила его взглядом: — Зато я нуждаюсь в вашей. Он едва не убил меня. Его было невозможно отговорить. Эурон бухнулся в кресло: — Все Грейджои упрямы. Мне известно, что он сделал. — Серсея ощутила мороз по коже, поймав на себе взор мужа. — Я предполагал. — Он пальцами прошагал по столу. — И он уже искупил свою вину перед вами. Останься он жив, я бы не позволил вам чинить над ним расправу. Серсея нервно усмехнулась, выпустив воздух. — Вспомните свои слова, когда вы прибыли в Королевскую Гавань. С лицом победителя вы объявили во всеуслышание, что убили брата. Вы говорили, что вам нравилось смотреть на смерть родственников. Неужели вам столь дорог мокроголовый жрец… — пальцы её собрались в кулак. Эурон посмотрел на неё с ненавистью. Болезненная улыбка исказила черты его лица: — Садись поудобнее, моя Непотопимая, — с издёвкой кивнул он ей. — Я расскажу тебе сказку на ночь. — Серсея покорилась. Она устроилась на полу, ибо в комнате было только одно кресло, а кровать противела ей. — Эйрон — единственный из всей моей конченной семьи спас меня от Бейлона. — Эурон поглядывал на плящущее пламя свечей. — Убедил, что сраный Утонувший бог проклянёт Бейлона, если он убьёт меня, и тот решил послать меня на все четыре стороны. Дал мне худое судёнышко и отправил в последний путь. А потом травил байки дочурке о том, как он помиловал нерадивого братца, проигравшего в заведомо бездарной войне. Спас. Ни денег, ни запасов еды, ни прощальных братских объятий. — Улыбка приобрела черты коварства. — Когда я вернулся, он назвал меня безумцем. Да, я едва не свихнулся. Мной двигал голод. Одежда изорвалась. Нам приходилось нападать на близлежащие деревни, чтобы подыхающие от голода моряки смогли добыть себе хоть что-то. Я давал им волю делать всё, что им было угодно. Серсея дышала осторожно и тихо. — Знаете, как приятен вкус изжаренного на костре человечьего мяса? Как желанны поцелуи солёных от слёз губ напуганных девиц. Как сложно совладать с собой при виде чужого страха. Ком подступил к горлу Серсеи. — Я брал в плен людей и продавал их работорговцам за символическую цену. За изувеченных свиней никто не платит много. Так мне удалось купить «Молчаливую», привести новых людей в команду. Это были люди, полностью преданные мне. А Бейлон тем временем продолжал бунтовать против Железного трона, и обращал недовольных против себя. Серсея молчала. Ей не приходилось даже вытягивать ниточки его боли. Он сам бросил ей канат в прогнившую душу, и Серсея карабкалась по канату, желая достичь пределов беспроглядного пути, но ей казалось, что она двигается не наверх, к свету, а вниз, в бездну, где мрак ещё сильнее и беспощаднее. Он подтянул её за дрожащий подбородок к себе. — Эйрон виноват сам, я с этим спорить не буду. Он изменник. Погиб ради своего божка. Наверно, так он и мечтал уйти. Но Утонувший бог избрал не его. — Эурон провёл ладонью по её щеке. — Он защитил свою жену, а значит, и я буду её защищать. Серсея заглянула в морские глаза. — Мы сотрём Таргариенов в прах, — он поцеловал её в лоб. — Я тебе это обещаю. Серсея привстала на колени и поцеловала в губы. — Хватит сил переплыть эту реку? — она улыбнулась. Эурон посмотрел в окно. За ним чернела Королевская Гавань. Ветер стал тише. Зима выдалась чрезвычайно короткой, но обещало ли лето быть таким же длинным, как и предыдущее, не мог предсказать никто. — Боитесь пойти ко дну, Моя королева? — В его глазах среди бескрайнего океана мелькнул силуэт жены. Серсея мотнула головой: — Нет, Ваша милость. — Она прикрыла глаза, прыснув смехом. — Мы с вами точно не потонем. Эурон разразился искренним смехом. Муж её понял.