***
Рик ворвался в покои Яры ранним утром, когда она переодевалась. Она испугалась, что меч лежит слишком далеко, чтобы отразить внезапное нападение. Рик, заметив, что на ней нет рубахи, остановился на середине комнаты, нелепым взглядом рассматривая её. Щёки его порозовели. Он глубоко вздохнул, осмотрелся и вновь уставился на неё. Яра, натягивая на себя рубаху, рассмеялась. — Тебя вроде учил манерам Родрик Харло, где ж все эти манеры? — одевшись, она прошла мимо Рика, чуть приоткрывшего рот. На мгновение она задержала взгляд на его волосах. Чёрный цвет куда-то делся. Его заменил тёмно-русый. — Что с твоими волосами? Он растерянно поморгал. — Ты не видел женщин? — Яра подбоченилась и перестала улыбаться. — Простите, леди Яра, не хотел вас тревожить. Просто король приказал созвать всех ради какого-то торжества в Королевской Гавани. А с волос, видно, — он смутился и отвёл взор, — краска смылась. Яра деловито хмыкнула: — Надеюсь, краска у тебя ещё есть. Рик тонко улыбнулся: — Она уже ни к чему. Раньше я закрашивал волосы, чтобы лорда Родрика не спрашивали, почему он не сделает своего бастарда сыном… Яра зашнуровала на груди, затем тихо спросила: — А сейчас? Она жестом попросила его помочь ей затянуть кожаный корсет. Рик повиновался. — Король Эурон назначил лорда Родрика моим названным отцом и вручил мне титул наследника Десяти Башен. Яра перестала дышать, услыхав сказанное, отчего Рик нечаянно затянул сильнее, чем надо, а Яра поперхнулась воздухом. У неё перехватило дыхание. Эурон зашёл в своей игре чересчур далеко. Харло не потерпят насмешек. Ни Рыцарь, ни вдова леди Гвинесса, без остановки твердившая, что Десять Башен должны принадлежать ей. Чтец не потерпит, в особенности. Война с Железным троном, в которую Харло втянули Грейджои, забрала у него безвозвратно двух сыновей. Лорд Родрик был настолько безутешен, что не женился во второй раз. Глядя на Рика, Яра понимала, что дядя Родрик, получив в воспитанники смышленого мальца, пытался заменить себе сыновей. Однако совесть и честь не позволили бы ему признать в нём своего ребёнка. В нём не текло крови Харло. Эурон своим приказом оскорбил лояльную в течение долгого времени семью. И королю не следовало ждать благодарности. Спорить с Эуроном она не станет. Ей бы не хотелось уйти вслед за Мокроголовым и отцом. — А как же сир Харрас Харло, наследник, определённый Родриком? — хрипло спросила она, когда хватка корсета ослабла. — Взамен Эурон даёт лорду Родрику и его брату во владение Речные земли, — рассказал Рик. Яра удивилась решению Эурона, но не показала этого. Она считала, что король способен только отбирать, нежели давать. Речные земли плодородны. Лорд Родрик мечтал о новых территориях, которые могли бы прокормить его людей и подарить им годы процветания. — Твоё лордство в обмен на Речные земли? — Яра приподняла бровь. — Преданность лорда Родрика в обмен на Речные земли, — объяснил Рик. Щедрость Эурона оказалась обманчивой. Он сажал всех на невидимую цепь: служите мне, как верные псы, и получите Речные земли, предадите — вас забьют, как старых или болеющих собак. Рик был хмелён от радости, но она видела на его шее ошейник раба. Повернувшись, она обнаружила, что стоит слишком близко к нему. В его взгляде она не находила зверского желания обладать ею, чему была благодарна. Его ладони слегка придерживали её за талию. Яра чувствовала от него тепло. Рик счёл её улыбку за призыв и, чуть подавшись вперёд, едва коснулся её губ своими. Яра прыснула смехом, выставив вперёд ладонь. — Я не для тебя, лорд Харло. — Он нахмурился и убрал руки, за что Яра погладила его по щеке. — Найдёте ещё свою леди, если, конечно, служба Эурону позволит. У меня иная дорога. — Не думаю, — он пожал плечами. — Мы выйдем через одну дверь, через одни ворота и пройдём к одному и тому же месту. Яра похлопала его по груди со смехом: — Попридержите язык, лорд Харло, иначе я устрою вам полёт из окна. Она была уверена, что Рик бы не причинил ей той боли, которую причиняли моряки Эурона, однако считала себя омерзительной для него.***
Лорд Родрик прогуливался вдоль крепостной стены, высматривая приходящие и уходящие корабли. Заметив приближающийся корабль с чёрными парусами, на которых был изображён золотой кракен, он на мгновение остановился, заведя руки за спину, предполагая, с какой целью прибыл корабль. Корабль остановился близко к причалу. Вероятно, у подосланных Эуроном людей были веские причины расположиться так близко. В груди у лорда Родрика заныло сердце. Похоже, Эурону всё известно. От того лорд Родрик вышел гостям навстречу и пригласил их в Главный зал, где уже находились его старшая сестра Гвинесса и кузен, сир Харрас. Моряки, на удивление, вели себя достойно. После плотного обеда они решили рассказать лорду Родрику о целях визита. — Король Эурон, — подтягивая к себе пояс, проговорил капитан, — делает вам предложение, лорд Родрик, поскольку ему известно, что вы не совсем довольны его властью. Внутренне напрягшись, лорд Родрик скупо улыбнулся и кивнул. Капитан протянул ему пергамент с печатью Эурона. — Один из ваших приближённых людей проявил отвагу и героизм при сдаче Пайка. Он помог леди Яре отговорить лорда Теона от необдуманного решения захватить фамильную крепость для установления на ней знамён Таргариенов. За его смелость король Эурон наградил его титулом и именем. Поскольку с этим человеком вы были весьма близки, лорд Родрик, король Эурон предлагает вам подписать соглашение на назначении этого человека вашим сыном. Лорд Родрик, переглянувшись с сиром Харрасом, незамедлительно развернул пергамент. — Королю Эурону известно, что вы побаиваетесь драконов. — Капитан насмехался над ним. — Он дарует вам оружие, способное уничтожить драконов и защитить ваш остров. Лорд Родрик читал приказ Эурона. Король не писал угроз, но в почти равнодушных словах о том, что Рик назначается его сыном и наследником Десяти Башен, не следовало видеть королевскую заботу и доброту. Эурон был рассержен, узнав о том, что лорд Родрик сделал ставку на Теона, вот каков был подтекст. — Сделать безродного мальчишку моим сыном? Видно, король щедро заботится о своих подданных, — пробасил лорд Родрик, подымаясь с трона. — А что будет, если я откажусь принять Рика как моего сына? Капитан развёл руками: — Вы прекрасно знаете, лорд Родрик. — А что взамен? — сир Харрас приблизился к беседующим. — Взамен он назначит тебя Хранителем Речных земель, — сказал лорд Родрик. — Что ж, я желаю видеть оружие, способное убить дракона. Леди Гвинесса, никогда не участвующая в мужских переговорах, вдруг открыто выступила против присланной королём бумаги: — Не бывать мальчишке наследником Десяти Башен, этот замок построил наш предок. Я не позволю осквернять его кости. — Она злобно посмотрела на лорда Родрика. — Если ты согласишься принять выродка своим сыном, я сброшу тебя из окна Книжной башни, — закончив речь, она вздёрнула нос. — Полагаю, лорду Родрику будет уже всё равно, если он не согласится, как и вам, — обратился к ней капитан. Леди Гвинесса сжала кулаки у бёдер: — Это угроза? Эурон наживает себе врагов. — Это предупреждение, леди Гвинесса, — улыбнулся капитан. — Ни один правитель не терпит предателей. А семья Харло заставила, к сожалению, усомниться короля в своей преданности. — Прошу простить мою сестру, — лорд Родрик с тяжёлым дыханием спустился по трём ступеням к капитану. — Её рассудок давно помутился. Я дам ответ Эурону в течение дня, как только увижу и оценю присланное им оружие. С помощью людей лорда Родрика моряки Эурона выкатили с корабля орудия. Взглянув на них, лорд Родрик убедился, что достаточно одного меткого выстрела, и дракон упадёт с неба вместе с наездником, не успев убить кого-либо своим огнём. Сир Харрас был согласен с ним. Но всё же у короля Эйегона имелись живые мертвецы, которые плавать не умели, зато их могли перевозить на кораблях, как это уже проделал Теон. Лорд Родрик надеялся, что сумеет выпросить оружие против белых ходоков, когда подпишет соглашение о принятии Рика как своего сына. Разместив оружие на крепостной стене, они с сиром Харрасом остались наедине в Книжной башне и могли обсудить решение короля. — Эурон позволяет себе очень много, — заявил сир Харрас. — Он ещё не знает, что нам предложили Таргариены. Союз с ними для нас гораздо выгоднее. — Мы уже обговаривали это. Эурон хотя бы предлагает нам конкретные земли и замок Риверран. Ему нужны союзники, и я уверен, что мы получим наши земли. Сир Харрас обхватил голову руками: — Дейенерис бы не сделала Рика твоим сыном. Тебя волнует это, Родрик, хотя ты старался выглядеть оскорблённым, у тебя не получилось. Быть может, я уплыву в Королевскую Гавань и обращусь к Эурону? — он посмотрел на молчавшего лорда Родрика. — Эурон отнял у тебя двух сыновей, помнишь? Проиграл битву, подставив весь флот Железных островов. Неужели тебе нравится, что король назвал безродную собаку твоим именем? Лорд Родрик отошёл к окну, окинул томным взглядом плещущееся море. Диск солнца багровел на горизонте, превращая воду из зеленоватой в кровавую. Лорд Родрик вспомнил первую встречу с мальчиком, которого привёз уцелевший корабль из его флота. — Ты помнишь, Харрас, чей корабль привёз его? — лорд Родрик сминал руками каменный подоконник. — Помнишь? Насколько дорога мне каждая вещь с того корабля… — Он прикрыл глаза. — Ты не знаешь, но в Книжной башне есть тайник, в который я иногда захожу и сижу целыми днями, пока не ощущаю, разглядывая все эти трофеи, как горло сдавливают слёзы. Говорят, Гвинесса хватится меня, начнёт рыдать и бродить по замку с криком: «Родрик, где же ты?», и я убеждаюсь, что она никогда не сбросит меня из окна ради Десяти Башен. — Развернувшись, лорд Родрик заметил смятение на лице брата. Сир Харрас молча слушал его исповедь. — Рик не заменит мне моих сыновей, но в нём есть их часть, и мне порой кажется, что они живы в нём. — Горько усмехнувшись, он сказал: — Давай, осуди старого дурака. — Я не в праве. Значит, Риверран нас устроит. — Чтобы доказать нашу преданность Грейджоям, ты поплывёшь в Королевскую Гавань и вручишь письмо с моей подписью Эурону. Сир Харрас поклонился и покинул Книжную башню.***
Карс освятил новый храм, а после, воздев руки к небу, славил короля и королеву. Вокруг него собралась толпа сирых и убогих. Серсея попросила организовать угощение для всех в честь завершения работ. У подножия храма стояли повара с котлами, полными каши, и бочонками хмеля. Королева молчаливо радовалась, когда люди с благодарностями протягивали к ней руки, но она смиренно опускала взгляд, ступая позади короля. На нём блистал тёмно-зелёный плащ. Цвет, совершенно не шедший Грейджоям, смотрелся на короле благородно. Лорд Дорэл, Теон, Яра, новоиспечённый лорд Рикард, Лина в чёрном траурном одеянии, стояли в первых рядах по обеим сторонам ступеней. Дорнийцы смешались с народом. Они уже были хмельны и пели свои песни, хотя их голоса звучали отдалённо, не мешая речи жреца. Восхождение к новому храму напоминало Серсее момент, когда она проходила мимо народа к телу отца. Только ступеней было меньше. Квиберн находился ближе всех к Карсу. В последние дни Квиберн выглядел чрезвычайно удовлетворённым. Его соперник — Эйрон Мокроголовый, оказался изменником, готовым предать собственную королеву ради Утонувшего бога, и был убит рукой постороннего человека. Серсея полагала, что деснице это льстило. Он предупреждал Эйрона, и вот, чем обернулось для Мокроголового возмущение. Но испытывать удовольствие, как Квиберн, она не могла. Смерти Мокроголового Серсея не жаждала, как жаждала бы смерти Дейенерис Таргариен или Джона Сноу. — Слушайте, братья мои и сёстры, — вещал Карс. — Орда дотракийцев атаковала людей Его милости в Королевском лесу. Свирепые дикари были подосланы Матерью Драконов и разгромлены доблестными людьми Его милости. Никто из них не посмеет тронуть ваши семьи. Ваши жёны и дети будут жить в безопасности. — В доказательство он выбросил у входа в храм железные аракхи, которые носили дотракийцы. Серсея остановилась, чтобы получше рассмотреть их. Эурон не рассказывал о дотракийцах. Об этом не говорили даже лорды. — Жестокая правительница, называющая себя освободителем людей, подослала к Королевской Гавани бессердечных кочевников. Они славятся тем, что грабят города, уводят в плен женщин и детей, а из мужчин делают кожаные сумки. Эурон Грейджой — наш истинный защитник. Помните отвагу Его милости. Помните его самоотверженность. Помните, что он не оставил вас на съедение жадным дикарям. На лицах железнорождённых отразилось тщеславие. Несколько дежуривших у входа в храм приосанились. Хмельные бедняки стали кричать имя Эурона. Серсея тут же утратила влияние. Теперь все славили короля и восхищались его отвагой. Нечто в словах Карса показалось Серсее надуманным. Она знала, что дикари не ринутся на Королевскую Гавань без Матери Драконов. Знала, но смолчала. Не стоило портить людям празднество. Эурон первым взобрался на вершину холма и подал ей оттуда руку. — Склонитесь перед королём и королевой Семи Королевств, склонитесь перед ликом Утонувшего бога! — провозгласил Карс. Серсея никогда прежде не встречала столько одобрения со стороны жителей. Она привыкла видеть в глазах людей холодное презрение. Народ поклонился им. Не все, конечно. Кого-то праздник оставил равнодушным. — Похоже, они клюнули на уловку, Ваша милость, — прозвучал рядом голос Квиберна. Эурон повернулся к нему со скользкой ухмылкой: — А вы разве нет? Квиберн тихо прыснул смехом: — Я бы клюнул, увидев в небе дракона, а затем горящих солдат на поле. Дикари не воюют без Кхалиси. — Квиберн понимающе улыбнулся. — К тому же, я был крайне удивлён, обнаружив, что часть Золотых Мечей будто испарилась из Красного замка. Правда, крестьяне видели дотракийцев. Они и пташки ухватили мысль о чудесном спасении армии Его милости. Будьте уверены, она разнесётся по Вестеросу, подобно серой чуме. Эурон фыркнул: — Надеюсь на своём веку не столкнуться с серой чумой. Королю доверили первым ступить в чертоги Утонувшего бога. Серсея, миновав Квиберна, чуть поддев десницу взором, смиренно вошла в храм вслед за мужем. Она намеревалась поговорить с королём о дотракийцах, но лишь пройдя чуть дальше порога, застыла в изумлении. Выглядевший снаружи камерным, храм поражал величием изнутри. Стены, выделанные из мрамора холодных цветов, поддерживали куполообразный потолок. Утонувший бог, в коем нельзя было не узнать Эурона, глядел на вошедших сверху бездонными синими очами и держал в правой руке золотой трезубец, подпирая его концом голову чёрного дракона. Голову бога венчала корона из драконьего стекла, рубинов и чёрного жемчуга. Вокруг него обрисовали великое морское царство. Серсея захлебнулась воздухом, узрев ряды зеленоволосых дев и мужчин в тяжёлых доспехах. Под троном Утонувшего бога лежала россыпь золота, драгоценных камней и мечей поверженных им врагов. Позже она обнаружила и утонувшую королеву. Она сидела напротив Утонувшего бога в кресле в виде раскрытой ракушки, разделяя с ним сокровища и слуг. Левой рукой королева держала копьё, чей наконечник пронзал изогнутый драконий хвост. Они делили не только радость, но и боль. Златые волосы королевы, достигающие плеч, были покрыты тонкими нитями водорослей. А корону ей изобразили белой, сотканной из вытянутых трубчатых ракушек, жемчуга, серебра и самоцветов. Серсея задержала дыхание, охнула, шагнула вниз. Но ступеней не нащупала. Её удержал вовремя подошедший Квиберн. — Осторожно, моя королева, нижняя часть храма ещё строится, — предупредил Квиберн, указав рукой на окружающее их пространство. Ступени заменяли камни. Они вели к площадке, в центре которой уже выкопали углубление. — Вскоре его заполнят морской водой. — Квиберн держал её руку. Эурон, осмотрев храм придирчивым взглядом, лишь деловито хмыкнул. Серсея понимала, что Эурон всегда мнил себя богом. Он возводил себе храмы внутри себя, а этот представлялся ему простым камнем. — Вы довольны? — спросил он, развернувшись к ней. Поначалу Серсея не нашлась с ответом. Она была далека от реального мира, плавая где-то в своих мечтах. — Надеюсь, что доволен Утонувший бог, — пробормотала она. — Когда вы успели победить дотракийцев? Признаться, мне досадно, что я не видела столь великого зрелища. — Приезжайте в следующий раз на поле, — предложил Эурон. — Быть может, одичалые нагрянут. А потом — северяне. Может, сами белые ходоки. — А драконы? — в тон ему поинтересовалась королева. Губы её дрогнули в улыбке, но Серсея не улыбнулась. Эурон прыснул смехом. Да, драконов ему было бы некем заменить. — Драконы не хотят высовываться из логова. — Пожал он плечами и направился к выходу. Храм его мало интересовал. Серсея, подняв юбку, взобралась по неудобным ступеням наверх, за королём. — Но и вы не выманиваете их. Быть может, мы слишком мелкая наживка для таких, как они. Эурон остановился перед чугунными воротами. Серсея замерла на расстоянии вытянутой ладони. Сердце гулко тюкнуло по грудной клетке в предчувствии опасности, однако королева не собиралась отступать. — Мы не наживка, моя королева, — вполголоса проговорил Эурон, развернувшись к ней. — Мы с вами — охотники. — Его взгляд спрашивал: «Как тебе могло такое прийти в голову?» — Вскоре к нам приедет подмога. Пойдёмте. У меня есть ещё одно чрезвычайно важное дело. Королевская Гавань встретила их рукоплесканиями. Оставив жителей у подножия храма, Эурон вместе с королевой и свитой направился к Речным вратам. Серсея ехала рядом с ним на своём чёрном коне. Смольная шерсть под солнцем искрилась. Сверкала и сбруя из чистого золота. Густую гриву заплели в тугую сплошную косу, чтобы не мешала при езде. Животное уже было покорно. Сидя на нём, королева думала, как себя ощущает Дейенерис, летая на драконах. Конечно, конь не дышал огнём. Зато он признавал Серсею, как признавали драконы Дейенерис. Она приходила в конюшню, угощала его морковью или кусочками сахара, говорила на ухо добрые слова, от того он больше не брыкался, не фыркал и не топал разъярённо копытом. Серсея на нём чувствовала себя выше и увереннее. Через Речные врата они вышли на пристань. Люди, снующие вдоль неё, казались Серсее муравьями, тащащими мешки с разным добром в свои домики. Она слушала их разговоры и не могла разобрать, кто и что говорил. У причалов стояли торговые корабли с белыми и серыми парусами, корабли с рыжими парусами из Дорна, больше всего, конечно, было кораблей Эурона. Им едва хватало места у причала, их ряды тянулись по периметру Королевской Гавани. Все они принадлежали ей. Среди их корпусов из тёмного дерева Серсея едва различила белесый нос «Эурона». Он расположился невдалеке от грозной «Молчаливой» с громадным, отлитым из чугуна кракеном. Серсея улыбнулась «Эурону», а «Молчаливую» одарила вопрошающим взором, словно она могла ответить, ради чего Его милость собрал здесь людей. Эурон приказал остановиться у «Молчаливой» и слез с коня. Серсее нравилось, что король может слезть с коня без помощи слуг. Её лишь смутил хмурый взгляд морских глаз, брошенный на неё ненароком. Серсея проехала чуть дальше по пристани и посмотрела на палубу корабля. К реям привязывали мужчин, одетых в мешковатые рубахи и портки. По их растрёпанному виду Серсея догадалась — пленники. — Кто эти люди, милорд? — спросила она у лорда Дорэла. Он фыркнул что-то себе под нос. — Наверно, привязанные дотракийцы, моя королева, — нервно ответил лорд Дорэл. Серсея, возмущённая его ответом, только набрала в грудь воздуха, чтобы изъявить своё недовольство, как услышала терпкий голос мужа. — Пройдите на палубу и взгляните на их лица, — предложил Эурон, протягивая ей руку. Зацепленная на крючок интереса, Серсея прыгнула к нему и взобралась на палубу. Всю «Молчаливую» застелили ковром из сухих веток, дров, остатков соломы, тканей. По навету Эурона Серсея осмотрела лица пленников. Тошнота подступила к горлу, и Серсея ухватилась за руку мужа, чтобы не выплеснуть из себя остатки завтрака. Эурон усмехнулся, а затем специально провёл её мимо всех изуродованных мужчин. Они глядели на неё опухшими глазами, из которых сочилась кровь. — Не узнаёте? — спросил Эурон с прежней ухмылкой. Она попробовала разглядеть в них знакомых людей и уже испугалась было, что это кто-то, преданный ей, однако вовремя догадалась: — Те, кого натравил на меня ваш брат, — сказала она севшим голосом и повернулась к морю. — Что вы собираетесь делать?.. — её зелёные глаза округлились. — Сжечь их вместе с вашим кораблём? — поначалу ей казалась глупой эта мысль. Но палуба пострадает, её придётся восстанавливать или перестраивать корабль с нуля, даже если Эурон не хочет сжигать корабль. — Думаю, они выучили урок и больше не сунутся ко мне, вам не стоит сжигать людей зазря, у нас их и так мало. Морские глаза Эурона блеснули сталью. — Оставьте их в живых, если признают вину и поклянутся не предавать нас больше, — Серсея дёрнула его за рукав дублета. Эурон в сомнении повёл бровью. — К чему вам эти ублюдки? Им уже давали шанс осознать вину. — Если вы их простите, они будут служить вам верно до конца ваших дней, — заверила его Серсея. Она почти ощутила вкус его согласия, как Эурон, злобно рыкнув, подвёл её к одному из мужчин: — Давайте, расскажите им о своей доброте. Серсея кивнула и, присев, обратилась к железнорождённому: — Вы предали меня, но я прощаю вас и дарую освобождение. Станьте моим гвардейцем, будете жить при дворе и ни в чём не нуждаться. Смачный плевок прилетел в её щёку. Серсея дёрнулась. В её глазах остатки жалости смешались с накатывающей ненавистью. Она дрожащей рукой смахнула плевок. Пленник, жмуря глаза, посмотрел на Эурона и проговорил: — В пекло тебя с твоей шлюхой. Эйрон прав. Околдовала тебя щель её. На потеху ей нас сжигаешь, да и только. Придётся сжечь всех, Ваша сраная милость. Мы баб не терпим. Этот плевок был гораздо омерзительнее. Эурон молча вынес его. При вдохе грудь его вздымалась широко, а море чернело в глазах. Он потребовал зажечь факел. Гвардеец исполнил его просьбу в один миг. Серсея метнулась на пристань, как Эурон, вопреки её ожиданиям, приказал раскрыть пленнику рот и, вынув язык его, обжёг тот пламенем. Серсея обомлела от дикого вопля. Пленник затрепетал в руках Эурона, но тот не внимал его мольбам. Она раньше никогда не видела пытки так близко. Она не видела воспламеняющуюся ярость в Эуроне. Это то ли пугало её до дрожи в коленях, то ли пробуждало в ней неистовую страсть к мужу. Он убивал её врага. Её врага он считал общим. А значит, взаправду был ею очарован… — Говоришь, септу Бейлора сожгла? — спросил Эурон, закончив с пленником. — Не похоже. — Он пихнул её к лестнице. Серсея покорилась, сойдя на причал. Эурон же, остановившись у края «Молчаливой», обвёл её взором горящих глаз и бросил факел. «Молчаливая» плаксиво скрипела от боли. С треском дерева мешались истошные крики. Серсея глядела на охваченный языками огня корабль, а внутри неё тоже разгорался пожар. Она утопила свою прошлую жизнь ради Эурона. Эурон ради неё сжёг своё прошлое. Вместе с предателями горела и его давнишняя боль. На пристани все замерли от увиденного. Торговцы побросали мешки с товаром, лорды ухватились за рукояти мечей. Наверно, Королевская Гавань вспомнила взрыв септы. Только сейчас они видели справедливость, созданную руками Эурона, а не месть разгневанной женщины.***
Санса ощупала соломенную куклу, восседающую вместо неё на троне Орлиного Гнезда. Возле куклы стоял деревянный меч, а на её широкой светлой груди написали: «Сир Харрас Харло, Рыцарь Железных островов». По тронному залу пробежались шепотки придворных дам и лордов. Среди них Санса различила похабное: «А достоинство у него тоже из соломы?». В ответ шутнику бросили: «Пусть только сунется к нам, мы проверим, есть ли у него достоинство вообще». Люди подхватили эту мысль. По залу распространились крики. Санса обернулась. Как будто сотня орлов слетелась на падаль и, не умея делить добычу, начала верещать. Если бы не вмешалась Арья, клёкот не прекратился. — Замолчать! — приказала она, минуя лордов и леди. Красиво одетые дамы в шелковых нарядах с меховыми накидками глядели на неё ястребиным взором, а их мужья готовились уже исклевать Арье лицо. Она всем им заглянула в глаза. — Чья это работа? Чьё благородство способно на такое? — молчание ей не нравилось, и она теребила рукоять валирийского кинжала. — Я спрашиваю на общем языке. Могу повторить на валирийском! — Это моя работа, миледи, — вперёд выступил молодой оруженосец в латах. — Исполнял приказ лорда. Бриенна убрала сира Харраса с трона, а Санса, расправив платье, умостилась на него и воззрилась на толпу, собравшуюся у Лунной двери. Заманчивая мысль сбросить оруженосца вниз настигла Сансу, но она довольно быстро охладела. — Какого лорда? — приподняв подбородок, спросила леди Санса. Долгий её взор смутил оруженосца, он склонил колено, поднёс ладонь к сердцу и вымолвил: — Лорда Ройса, миледи. Санса не повела и бровью. — Где же сам лорд Ройс? — она вытянула шею, отыскивая лорда Ройса среди собравшихся. — Его нет, миледи, — жалобно проскулил оруженосец. — Он говорил, что хочет отправиться к королю Эйегону, чтобы попросить его об обжаловании вашего замужества с лордом Харрасом. Санса кивнула, пожевав губы. Подкинутая Дейенерис Таргариен и Эйегоном задача не давалась ей. Лорды день ото дня возмущались всё сильнее. Она чувствовала, что скоро дойдёт до публичного порицания и бросания в неё протухших овощей. Стоило либо самостоятельно отправить письмо Эйегону, либо езжать самой в Близнецы, чтобы переговорить один на один с человеком, которого Санса всегда считала защитником. Но без неё Орлиное Гнездо неизвестно кому достанется. Она не хотела разочаровывать Эйегона. Поблагодарив оруженосца за верность и правду, Санса решила в первую очередь найти лорда Ройса. Она надеялась, что Ройс ещё не уехал. Она разыскала его на конюшне беседующим о чём-то с приближёнными ему рыцарями. Бриенна, следовавшая за Сансой, держала в руках соломенного сира Харраса. Ройс поднял на куклу тусклый взгляд и без улыбки хмыкнул, видимо, признав творение своего оруженосца. У Сансы похолодело в груди, когда она приблизилась к лорду Ройсу. — Покидаете нас, лорд Ройс? — спросила первым делом Санса. В его глазах плескалась доброта, нечто родительское, ласковое. Ни капли коварства и лжи. В эту куклу Санса тоже отказывалась верить. — И на кого же вы оставите Орлиное Гнездо? На слабую леди? — На сира Харраса, — пробурчал лорд Ройс, кивнув на куклу, которую к груди прижимала Бриенна. — К чему вам старый рыцарь, если король даёт нового. Санса попросила рыцарей оставить их с лордом Ройсом наедине. Она осторожно взяла лорда Ройса за руки: — Сир Харрас ещё не дал согласия, вам не о чем беспокоиться. — Я смотрю на вас, миледи, и думаю, что вы беспримерно самоотверженны ради семьи. Как и ваш отец, вы следуете долгу. Вы служите королю, несмотря на то, что он продал вас какому-то проходимцу с Железных островов. Но, простите за мои слова, то ли дело ваше тело, то ли дело земли моих людей и предков, которые мы защищали от набегов горцев, от набегов железнорождённых. Я не могу их отдать незнакомцу. Никто не в праве так распоряжаться ими. Пусть сир Харрас ещё не ответил, я уверен, что их прельстят наши горы. Поэтому я еду отговорить короля, которого я чту не меньше вашего, от глупости. Санса удручённо отвела взгляд: — Позвольте мне взять переговоры с королём на себя. Останьтесь в Орлином Гнезде ради его защиты, а я поеду в Близнецы. Я передам королю вашу волю. Лорд Ройс сдвинул к переносице светлые брови: — Сейчас идёт война, дороги опасны. — Вы дадите мне отряд хороших рыцарей, мне нечего бояться. Лорд Ройс помолчал. — Это ваша воля, миледи.***
Беременность не сломила красоту Дейенерис, но сделала Матерь Драконов более задумчивой и в то же время яростной. Новость о том, что дотракийцы якобы напали на Королевскую Гавань, повергла её в испепеляющий всё на своём пути гнев. Её объявили виновной в угнетении простого народа. Тириону казалось, что в ту пору даже драконы глядели на всех как-то жёстко. — Люди утверждают, что они видели дотракийцев в Королевском лесу. Как это могло произойти? — живот у неё стал большим, словно в нём было два ребёнка, а не один, поэтому Дейенерис в основном сидела. — Гнусная ложь — это всё, на что способны Грейджои, — попытался успокоить её сир Давос Сиворт. Однако лишь одному человеку это поистине удалось. Король Эйегон прибыл на совет в заснеженном дублете. Он вёл учения войск, а потому не мог постоянно обсуждать дальнейшие шаги в войне. Войдя на совет, Эйегон первым делом коснулся губами лба королевы. Она на мгновение уцепилась за его руки, приближая к себе, а после впилась губами в его, будто отдавала ему свой гнев. — Гнусная ложь, которая распространяется по королевству очень быстро — это хороший удар, сир Давос, — ответил Эйегон рыцарю и занял своё кресло. — Мы пошлём во все края государства наших глашатаев. Народу пора узнать, что мы спасли их от вечной зимы. Мы пошлём не только вестеросцев. Пусть люди видят, что дотракийцы подчиняются Матери Драконов и не причиняют вред безвинным людям. Посмотрим, что нам ответит Эурон. — Он накрыл руку Дейенерис своей, и королева светло улыбнулась ему. — Завтра мы выдвигаемся в Риверран. Войскам нужен простор. Варис согласился с доводами короля и пообещал выделить умелых пташек, готовых принести Таргариенам славу освободителей. — Однако у нас есть более важные проблемы, — обратился он к совету. — Пригласите гонца, которого мы посылали к Талле Тарли. Юноша вошёл в зал с поникшей головой, склонил колено и ответил: — Леди Талла Тарли отказалась принимать ваши письма и ваших гонцов. Она не приняла выгодного предложения объединить силы с людьми Гудбразеров, чтобы сокрушить узурпаторов. — А что слышно о самом женихе? — спросила Дейенерис. — Грейдон Гудбразер находится на службе у Эурона Грейджоя. — Варис прятал руки в рукавах. — Если отец отзовёт его, их как предателей перебьют на месте, полагаю. — Пошлите ещё одного ворона. Пошлите хоть десять воронов, чтобы дома Гудбразеров, Харло и Тарли поняли, что мы ждём их, иначе все они падут в огне. — Провозгласила Дейенерис. — Пошлите письмо Сэму Тарли, что он обязан как глава дома подчиняться нам. — Он давал клятву мейстера, что не возьмёт никаких земель, — вмешался король Эйегон. — Однако он сбежал из Цитадели, выкрав оттуда несколько книг. Эйегон засопел, сжимая её руку. — Лорды, наверно, считают Эурона Грейджоя могущественным, потому что ему верен Железный банк, — Тирион выступил на середину зала. — Покуда Эурон занят подготовкой войск, мы можем попробовать отобрать его могущество, присвоив Железный Банк себе. Варис договорится о переговорах с нынешним владельцем Железного Банка. А мы с несколькими кораблями поплывём в Браавос. — Вы не поплывёте в Браавос, — отрезал король Эйегон. — Нам нужен верный человек здесь. С нами отправятся Миссандея и Давос Сиворт, вам же я поручу защищать Риверран до нашего прибытия. — Мы полетим на драконах, — заявила Дейенерис, забрав свою руку у Эйегона. — И возьмём с собой белых ходоков, чтобы развенчать могущество Эурона. Муж явно был не согласен с ней: — Мы не полетим на драконах. Мы сильны и без них. Людям нужна уверенность, что мы их не тронем. — Драконы — не наша слабость, — она ухватилась за живот. Гримаса боли отразилась на её лице. Эйегон приказал позвать сюда мейстера. Сам же он отодвинул кресло Дейенерис от стола, расстегнул застёжки её чешуйчатой мантии и подал воды. Боль утихла весьма быстро. — Драконы — не наша слабость, — повторила Дейенерис более мягко, как будто уговаривала сына лечь спать. — Белые ходоки — не наша слабость. Одичалые и дотракийцы — не наша слабость. Без страха мы не заставим себя уважать. — Она закрыла глаза и провалилась в немую тьму. Когда она проснулась, Эйегон объявил, что драконы полетят с ними, а они останутся на кораблях.***
Инхо Левентис, новый агент Железного банка, поздней ночью задержался на мосту, через который протекал один из каналов Браавоса. То была приятная ночь. Ветер, пусть и холодный, нежно ласкал его бритое сухое лицо. А вдоль улиц ходило необычайно мало человек. И всё же её нельзя было не заметить. Стройная, грациозная леди в красном, различимом даже в ночной мгле, выплыла со стороны улицы, ведущей к храму Владыки Света. Её плавные движения обворожили банкира. После суетного дня ему послали столь прекрасное видение. Она плыла в его сети. Хотя ему известно, что с красными жрицами лучше не знаться, Инхо открыто улыбнулся ей, когда она подплыла чуть ближе. На удивление, жрица остановилась. — Bantis zbrie issa se ossngnoti idys, Incho Leventis, — проговорила она по-валирийски бархатным чарующим голосом. Левентиса удивило, что жрица первая обратилась к нему. Он хмыкнул, слегка вытянувшись. — Эта ночь прекрасна, раз вы заговорили со мной, — он взял её руку, оказавшуюся почти ледяной, и с упоением поцеловал. Её синие глаза глядели неотрывно на Левентиса. — Разве вы видите в ней нечто ужасное? Жрица кротко ухмыльнулась. — Я видела достаточно. Воду. Много воды. Бесконечное морское дно, куда не пробьётся свет Владыки. Плачущего рыцаря. Сломленную деву. — Она чеканила слово за словом и не забирала своей руки из его. — Видела, как осколок любви впивается в сердце. Видела прелестного ребёнка с волчьими глазами. Копьё в небе. Кровь. Кровь в замках, на реках, на траве и на камнях. Падение золотой колесницы с небес. — Инхо смотрел лишь на еле движущиеся алые губы. — И видела то, отчего стынут жилы: пасть с тысячью зубов, готовую пожрать весь мир. Видела бога на троне. Владыка нас не защитит. Сказав последние слова, она очнулась от дремоты и взглянула на Инхо чистыми голубыми глазами. — Проводите меня до пристани. Инхо повиновался. Шли они молча. Он, любуясь её белым лицом и рубином на шее. Она, глядя только вперёд. На пристани она попросила капитана, отплывающего в Вестерос. Инхо подавал ей руку, чтобы она взобралась на корабль. — Отчего вы рассказали мне свои тайны? — насмешливо спросил Инхо. — Некому излить душу? Взгляд жрицы обжёг его огнём Владыки Света. — Вы всё равно не успеете рассказать мои тайны, Инхо Левентис, — ответила она и, подарив ему целомудренный поцелуй в щёку, добавила: — Valar morghulis. Инхо бросил вслед отплывающему кораблю: — Valar dohaeris.