***
Инхо с наступлением рассвета переоделся в чёрную ливрею, обшитую золотыми нитями. Узоры изображали листья диковинных растений, но сочетание цветов и витиеватость листьев напоминали отдалённо герб дома Грейджоев. Завтракал он в общем зале с другими банкирами. В лицах этих женщин и мужчин Инхо видел неприкрытое восхищение. Он по праву считался победителем. Но война окончательно завершится с казнью дракона и позорным выдворением Таргариенов за пределы Браавоса. Инхо не желал останавливаться на должности верховного банкира. Достижение этой высоты опьянило его, но не лишило рассудка. Сердце у Инхо всегда пылало огнём, голова же была окоченелой. Браавос полон коварных людей. Если зазеваться, то кто-то натравит убийц или подбросит тебе сокровища из Банка, обвинив в измене. Морской владыка Браавоса был уже нездоров. Люди ожидали его смерти и выборов нового правителя. Повлиять на их умы можно было только одним верным путём, и Инхо намеревался сегодняшним утром сделать решительный ход, убрав любого конкурента. После завтрака одна из женщин осведомилась: — Мы видели дракона, но можем ли мы увидеть его Матерь? Инхо улыбнулся ей дружелюбно и снисходительно: — Вы обязательно увидите её идущей к палачу, но сначала мы дождёмся прибытия Морского владыки, чтобы отдать ему дань уважения. Она согласно закивала и отправилась в своё помещение. Инхо вышел на улицу. Пленённый дракон притих к утру, зато ждущая зрелищ толпа гудела у самых ворот. Он стремился заинтересовать большее количество людей, однако, выйдя на площадь, банкир оторопело осмотрел прибывших сюда жителей. Они лезли беспорядочным потоком, совсем как морские волны. Стража уже выставила перед воротами Железного банка метательные машины. На всякий случай их уже зарядили валунами и поднесли бочки со смолой. Когда в Браавосе наступает время выборов очередного Морского владыки, говорят, что в это время обнажают ножи. Инхо обнажит нож, не обагряя тот кровью браавосцев. Погибнут их давние враги из Валирии: последние драконы и последние всадники. И все безоговорочно объявят его Морским владыкой. После можно возвести флот, что гораздо больше флота короля Эурона, и двинуться всей мощью на ослабленный Вестерос. Люди с ликованием поприветствовали его. Инхо поинтересовался у наёмников, видели ли они дракона. Те помотали головами. Проверяя машины, предназначенные для осады, он услышал другую, не менее важную, новость от приближённого: — Инхо, Первый меч Браавоса Гэрио Морель вывел три сотни копейщиков Морского владыки и направляется к храму Р’глора. Инхо с досады обнял пальцами рукоять клинка. Его прямой нос с узкими крыльями чуть сморщился, но Инхо проговорил с видимым непоколебимым спокойствием: — Бегите к Морелю и доходчиво объясните, что своими копейщиками он разозлит дракона. Нам не нужен полыхающий город. — Он посмотрел на жителей с опаской. Первого дракона всё равно поймал он, но если Гэрио убьёт второго — игра проиграна. Гэрио придёт и от имени Морского владыки совершит казнь над Матерью Драконов и её пленённым сыном. Посланник побежал через гущу народа прямиком к несчастному рглорианскому храму. Инхо проводил его испепеляющим взором. Он видел ночью дурные сны. Слуга вбежал в его покои, испугавшись пронзительного вопля. Инхо винил в этих снах проклятую красную жрицу. Не столкнись он с ней, не было б навязчивых мыслей о смерти в багровом пламени. Не было б криков по ночам. С момента той встречи он даже не мог насладиться, как следует, роскошными девицами из местных борделей. Дракон объявился спустя несколько мгновений. Рглорианский храм стоял вдалеке, красный, величественный, грациозный. Над его алой крышей махал крылами зелёный дракон. Инхо недобро улыбнулся. — Мы поймали одну птичку, значит поймаем и вторую, — сказал он своим людям. После его слов дракон плаксиво вскрикнул, и столб огня распространился в воздухе. Кто-то ранил его. Он поворачивался в разные стороны, ища обидчика. Чёрные, тонкие полосы взметнулись в него со всех сторон. Раздались предупредительные тревожные звоны колоколов. Инхо увидел на крышах домов людей Морского владыки. Надо было приманить дракона к Железному банку. — Выведите Дейенерис Таргариен на крышу Банка, — велел он. — Когда я закончу говорить здесь, сделайте так, чтобы Дейенерис закричала как можно громче. И не забудьте взять копья. Несколько хороших бойцов отправились исполнять его поручение. Они вывели её на балкон сонную, измученную жаждой и голодом — она отказалась есть и пить что-либо, с распущенными по его просьбе косами, с завязанными позади руками. Люди зашептались, увидев её живот. Беременность всегда вызывала жалость у других. Дейенерис осмотрела всех поверхностным отрешённым взглядом и остановилась на Инхо. Смотрела она равнодушно. Инхо же видел в её глазах свою смерть. Будто не он выносил ей приговор, а она, пусть и связанная и пленённая им. Она не говорила ему ни слова. Ни ему, ни страже, ни слугам, приставленным к ней. Пойманный дракон рьяно завертелся в сетях. Цепи звякнули на его теле. Он в очередной раз попытался разъединить прутья, сдерживающие пасть, и в очередной раз потерпел поражение. Его брат в вышине закричал повторно. Инхо обернулся. Дракона ранили в крыло. Раненый он полетел прочь от красного храма в сторону Пурпурной гавани. Инхо встал посередине площадки и начал длинную речь о свободе Браавоса.***
Когда сир Джорах прибыл на «Белого дракона» с раной в боку, сир Давос безоговорочно поднял белый флаг, чтобы браавосцы видели. Они увидели, но всё равно остались стоять на пристани. Инхо Левентис проявил себя предусмотрительным человеком. Отсюда стальные наконечники копий его людей угрожающе поблёскивали. Поручив заботу о Мормонте Миссандее, сир Давос дежурил на палубе с моряками. Ему казалось, что время застыло. Дракон взмывал от постройки к постройке. Эйегон носился за ним по всему городу. Давоса давило ощущение безысходности. В сложившейся ситуации он мог только беспокойно шагать по палубе, не зная, что происходит с Дейенерис и Дрогоном в центре города. Он скромно попросил одного из моряков открыть трюм, наполненный белыми ходоками. Сир Давос понимал, к каким последствиям приведёт его этот отчаянный шаг. Браавосцы резонно считали себя правыми. Они умно выставили защиту, поймали дракона, поставили перед королём чужой страны жёсткие условия. Сделай сир Давос один опрометчивый шаг — браавосцы не только оскалятся, а выпустят все когти и клыки. Несмотря на это, нехорошие предчувствия терзали Лукового рыцаря. Ночью корабли местной флотилии неподвижно стояли. С наступлением утра паруса с изображением Браавосского Титана зашевелились. Сир Давос топал ногой, глядя им вслед. Браавос отличался хорошим флотом. При желании он с лёгкостью бы побил флот железнорождённых. Но владельцы этих кораблей сильно разрозненны, каждый хочет набить свой карман, поэтому никто не зарится на Вестерос. Пёстрая галея с рыжими парусами оттолкнулась от пристани. Сир Давос, заметив её, приказал поднять якорь и направить корабль на её место. Он молился богам, чтобы люди Левентиса не заметили их тихого перехода в противоположную сторону. Боги откликнулись ему рёвом Рейегаля. В районе храмовых построек взмахнули зелёные крылья. Город запел голосами нескольких колоколов. Предводитель наёмников Левентиса послал часть мужей в ту сторону, где себя показал дракон, что дало сиру Давосу возможность пришвартовать корабль к пристани. Боги услышали его. Благодаря завязавшейся в центре потасовке сир Давос вывел из кают три дюжины белых ходоков. Они щёлкали сломанными челюстями и трещали костями. Они внушали ужас и ему. Его моряки недобро оглянулись на вышедших мертвецов. Из их пастей веяло холодом и смрадом. Облегчало душу лишь одно — эти чудовища присягнули на верность королю Эйегону. Звон колоколов участился. С ним возгласы дракона превратились в истерический клёкот. Рейегаль дыхнул жаром в небо. — Сир Давос, они атакуют! — воскликнул один из моряков, пихнув сира Давоса. Толчок был грубым, но сир Давос не стал отвлекаться на препирательства с моряками. Ему заботливо подали мирийскую подзорную трубу. Рейегаля подстрелили. С разных сторон на него летели тонкие чёрные линии копий. Отсюда они казались зубочистками. Сир Давос отдал трубу. — Что ж, ребятки, не думал я, будто мы дойдём до этого. — Он обратился к малочисленной команде моряков, тут же выстроившихся в цепочку по его властному взору. — Наш король предложил им мир. Они же решили послать его предложение в пекло. Угостим их парочкой мертвецов. Моряки спустили с корабля плоский трап. Рейегаль, вырвавшись из окружения, пересёк полгорода парой взмахов крыльями. Его тень застлала дома. Он рыкнул, приближаясь к Пурпурной гавани, чем обратил внимание наёмников Левентиса на себя. На пути к «Белому дракону» те остановились. Сир Давос пахнул рукой белых ходоков. Те полезли по спущенному трапу и побежали бессознательной толпой на растерявшихся наёмников. Их предводитель хотел было дать сигнал метнуть в дракона копья, как Рейегаль, описав дугу над «Белым драконом», заслонил собой иных и дыхнул пламенем. Сир Давос, поймав холодный взгляд короля Эйегона, понял, что не оступился.***
Дени бесстрастно оглядела толпу на площадке у Железного банка. Солнце вышло ласковое и тёплое. Но Дени всё же дрожала. Из гордости она не кормила ни себя, ни ребёнка. Теперь, стоя на краю крыши, поддерживаемая сильными мужскими руками, она вспоминала аппетитный запах запечённой с лимоном рыбы, арборского вина, жареных хрустящих лепёшек и сыра с оливками. Ребёнок изнутри молил её взять хоть кусочек. Она пообещала ему взять не только кусочек после победы над людьми, схватившими их. Она верила в то, что Эйегон их спасёт. Пусть ониксовые глаза Левентиса сверкают пустой надменностью — ему не взять верх над драконами. Она слышала его трескучий голос и наполнялась ненавистью. Инхо лгал жителям и травил их. Он пел им, что Таргариены пришли захватить Браавос, а он обязательно избавит вольный город от этого вероломного нападения. Разве беременная женщина способна на захват города? Левентис выставлял себя полным дураком. Схвати он Эйегона, ему бы поверили охотнее. Однако, на её беду, толпа снизу согласно закивала. Прошуршали вдоль площади их недовольные возгласы. Женщины тыкали в неё пальцами и прижимали к себе напуганных общим шумом детей, мужчины ругались на валирийском, поднимая вверх кулаки, кто-то даже просил немедленно убить дракона. Напоследок Левентис обратился к публике: — Оглянитесь и спросите себя, что делает наш Морской владыка, пока иноземные захватчики попирают наш город? Он трусливо сидит во дворце! — люди поддакивали ему короткими криками. — Ему наплевать на свободу Браавоса! Толпа загудела. — Инхо Левентис должен быть нашим владыкой! Он подобен Титану! Он защищает нас! Дени ощутила судорогу в руках, когда Левентис посмотрел на неё. Вместо надменности взгляд его содержал бушующую ярость. Безмолвно он поднял руку, глядя за неё. — Смерть Матери Драконов! — просили одни. — Смерть Драконовой шлюхе! — вторили другие. Дейенерис поморщилась. Верёвка на её руках затянулась втрое сильнее. Раньше она её и не чувствовала. Остриё боли вонзилось в нежные запястья, отчего Дени негромко всхлипнула. Крик она удержала в груди. Если он только посмеет причинить ей боль, ни драконы, ни Эйегон не остановятся. Ей хотелось оправдаться перед толпой. Ей хотелось сказать, что нет никакой её вины. Вина ложилась на плечи Инхо Левентиса, и только. Смотря на озлобленных людей, она всем сердцем чуяла — никто не послушает её. Она стиснула зубы, ожидая дальнейших действий банкира. Толпа ревела всё громче и громче, пока Левентис не занёс над головой кулак. Также быстро толпа затихла. Левентис бросил руку вдоль туловища. Дени послышался свист верёвки в воздухе. Она сжалась всем телом и зажмурила глаза. Тяжёлый кнут стеганул по спине, выбив её из равновесия. Боль вспыхнула и медленно угасала. А по щекам Дени потекли маленькие слёзы. Она не могла их сдержать. — Мало ей! — бросила толпа. Второй удар обжёг ляжки. Дени едва устояла на краю — её поймали наёмники и поставили на место, как тряпичную куклу. Кровь закипела. Белое лицо Дейенерис покрылось багровыми пятнами. Сквозь пелену слёз она смотрела на Левентиса, и его масляные ониксы зажглись неприкрытым удовольствием. Перед третьим ударом Дени зажмурила глаза, прошептав «дракарис». Бич засвистел, но вдруг будто повернул не туда, шлёпнул по крыше, оглушив площадь. Толпа внизу разразилась рукоплесканиями. Торжественный гул заполнил местность. Дени открыла влажные глаза, полагая, что всё закончилось. Но всё только начиналось. Сквозь густую толпу важно шла процессия латников в серебряных доспехах. Вёл их человек в доспехах из золота. Он подвёл коня к Инхо Левентису и, не слезая, заговорил с банкиром: — Именем Морского владыки мы забираем пленницу Дейенерис Таргариен. — Дени огорчённо выдохнула — второй напыщенный индюк. — Любые возражения не принимаются. Любые поднятые против нас мечи считаются изменой Браавосу. — Приехавший всадник позволил себе лукаво ухмыльнуться. На его голове блестел открытый шлем. Солнце отражалось в его латах и кусало глаза. — Морской владыка не имеет права на Дейенерис Таргариен, ибо не он схватил её дракона и её, — возразил Инхо Левентис, невзирая на предупреждение. Его оппонент натянул поводья: — У тебя рассудок помутился, Левентис? Всё, что есть в этом городе, принадлежит Морскому владыке. Не лезь под копыта. — Латник демонстративно повёл коня на банкира. Тот выхватил из ножен сталь и одним ударом перерезал коню горло. Лошадь упала под одобрительные стоны толпы. При падении латник ударился головой, и люди заулюлюкали громче. Дени не подозревала, что в худых пальцах Левентиса таится столько силы. — Я буду говорить только с Морским владыкой! — заявил Левентис. — Я спасаю его город, пока этот жирный бурдюк лежит в постелях и корчится от болей в животе. Латник потихоньку встал. Недавно жители приветствовали его, а теперь насмехались над ним. Он вытер кровь с губ, осмотрел лошадь и кивнул приближённому. Ему вложили в руку копьё. Без лишних разговоров мужчина отпихнул рукой в золотистой перчатке Инхо Левентиса и, замахнувшись, метнул угольно-чёрное копьё прямо в неё. Тогда её чудовищный вскрик разразился на площади. Мир погас перед её глазами. Последним, что она видела, был Титан вдалеке, последним, что слышала — громогласный рык Рейегаля.***
Боль сосредоточилась в челюсти. Она застлала ему глаза, и Левентис не видел, что случилось с Дейенерис Таргариен, в которую Гэрио Морель бросил свою пику, но кричала Матерь Драконов, как он и велел. Инхо переждал, покуда утихнет распространяющаяся по щеке боль. Он не верил, что вот так, одним ударом резко пресекли его мечты. Если Гэрио намеревается вывести из него все надежды, придётся первому мечу убить банкира. Инхо по настоянию отца проходил обучение владению мечом у одного из первых мечей и был далеко не слаб. Разве что его телосложение бросало пыль в глаза оппонентов. Они видели его стройность и уже праздновали свою победу. Стоило Инхо занести меч — их улыбки тут же обагрялись кровью. — Выдворить их отсюда! — повелел он своим наёмникам. Платил он этим людям хорошо, отчего они хранили ему беспрекословную верность. Они не замешкались и выхватили мечи. Гэрио Морель достал из ножен кинжал с зубчатым лезвием. — Даже если я умру, Левентис, мои люди заберут дракона, на другое не надейся. — Остриё кинжала смотрело Инхо прямо в грудь. Он дышал ровно и глубоко. Браавосцы за него, а не за Морского владыку, и они видят, кто прав, а кто упрямый глупец. Появление дракона прервало их диалог. Он мчался со стороны Пурпурной гавани, ревя и хлопая крыльями. Летел он неровно, однако достаточно быстро, чтобы напугать большинство стоявших на площади жителей. Инхо и Гэрио одновременно махнули своим подопечным. Все прочие разошлись. Перед чудовищным ликом огромного ящера позабылись разногласия. — Убей пойманного дракона, Левентис, — сквозь зубы сказал Гэрио. — Пока мы задержим этого. Иначе мы все проиграем. Гэрио вложил в его руку копьё, окинув его ещё одним оценивающим взором. Размышлять было незачем. Меткий удар в горло и дракон умрёт… Инхо глядел в золотые глаза, полные тёмного огненного страха. Драконы любили свободу, и никто не мог их заключить в цепи. Никто до Инхо. Он занёс копьё. Вопли на фоне становились всё громче. — Что там такое? — Таргариены не привезли с собой войска. У них на корабле бегали лишь обыкновенные моряки, не больше и не меньше. Когда он повернулся, чтобы узреть происходящее, весь привычный мир рухнул. На площадь со всех сторон неслись ожившие кости. С разбегу они кидались на копейщиков Мореля. Инхо смотрел в упор на них, и детские кошмары о белых ходоках, которые рассказывала ему мать, оживали. Его рука дрожала. Он понимал, что копьё, вонзившись в горло дракона, их не остановит, и выронил его из ослабших пальцев. Левентис закрыл глаза. «Вы всё равно не успеете рассказать мои тайны, Инхо Левентис», — сказала красная жрица. Стоило уплыть отсюда. Дракон опустился на землю перед ним. Инхо заметил сидевшего на нём Короля Севера. Корона на его голове обросла льдом. Сам он был красным от гнева. — Отойдите! — приказал он. Но Инхо не успел сделать и шагу. Драконья пасть накрыла его голову, и он утоп во мраке.***
Дени очнулась одна на краю крыши, и высота изначально напугала её. Она повернулась, чтобы вспомнить, где находится. Двое из громадных наёмников банкира лежали, убитые копьём и стрелами. На площади бушевало пламя. Люди метались из стороны в сторону от чего-то, движущегося гораздо быстрее, чем они. Проклятия и молитвы смешивались с ударяющим в голову звоном городских колоколов, становясь музыкой смерти. Дейенерис привстала, удерживая равновесие ногами и преодолевая боль в висках. Ей казалось, что Браавос сошёл с ума. Или она сошла с ума. Латники валялись, убитые собственными копьями. И Дрогона не было. Наполовину расплавленные обломки цепей лежали у ворот Железного банка. Дени искала его растерянным взглядом, но не находила. Кто его освободил? Черепица затряслась под её ногами. Дени обернулась. — Эйегон, — выдохнула она с облегчением. Её король явился верхом на Рейегале, как во сне. Дени выдавила улыбку. Будь это сном, её запястья не тёрла бы верёвка, а спина и ляжки не горели бы от ударов кнута. Эйегон, недолго думая, спустился к ней, развязал верёвку и приказал забираться на дракона. Дейенерис прикоснулась к его щекам. Его глаза — его карие добрые глаза смотрели взволнованно. Он боялся потерять её. Дени подалась вперёд и кротко поцеловала спасителя в губы. — Ты нашёл его, — она не хотела выпускать его из объятий, хотя здесь было опасно. — А что с Дрогоном? Эйегон первым разъединил объятия и указал ей на горизонт. В Пурпурной гавани полыхала пристань. Дрогон метался чёрной тенью. Он резко развернулся и полетел к Железному банку. Эйегон вздрогнул. Он довёл её до Рейегаля, усадил впереди себя. Вместе они взлетели над Банком и понеслись прочь, когда ведомый яростью Дрогон раскрыл перед ним огненную глотку.***
Тело Инхо Левентиса нашлось перед Банком. Из шеи стекала кровь. Он лежал обезглавленный. Дени переступила через него, когда вышла из разрушенного Железного банка, держа в руках горстку монет. С отвращением она оглянула кольца на его пальцах и тут же обратилась к сиру Давосу: — Отрубите эту руку и вместе с кольцами пошлите Эурону. — Сир Давос не удивился. Он исполнил её приказ без радости и без грусти. Этот человек всегда казался ей серым. Больше ей было интересно, как отреагирует король Эурон Грейджой. Он потерял своё могущество за одну ночь. Сначала посланник Инхо Левентиса передаст ему счастливую весть о взятии Дейенерис Таргариен и её драконов, а следующий посланник, которого Эурон наверняка зарубит вскоре, передаст ему шкатулку с перстнями банкира. Ликование мёдом растекалось по её сердцу. В груди пекло. Дейенерис любовалась Эйегоном и знала, что подарит ему удовольствие в каюте после отплытия. Эйегон уничтожил Первого меча Браавоса и его людей, расправился с наёмниками Левентиса, и после этого белые ходоки, будоражащие весь город, угомонились. Он командовал моряками, носившими деньги на корабль, и прятал от неё свой взгляд. Он не чувствовал той эйфории, что пронизывала его королеву. Он апатично обратился к народу с просьбой не вступать в конфликты Семи Королевств, если они не хотят повторить судьбу банкира и первого меча. Никто ему не перечил. Никто не выразил согласия. Жители также апатично присели на колена, пуская трепетные взоры на Дрогона и Рейегаля. Они отплывали под тишину. Дени первым делом вошла в каюту к сиру Джораху. Он насилу улыбнулся ей, доказав, что ещё крепок и умирать не собирается. Она поцеловала его в лоб и показала горстку монет, вынесенную ею самой. Сир Джорах пожал её руку, не обратив внимание на монеты.***
В таверне «Добрый конь» на Крабьем заливе всегда хватало народу. Так было во время Войны Пяти Королей. Королей стало всего двое, но от того приток людей из разных уголков Вестероса не убавился. Хозяин заведения, Гарольд Рыжий, был рад гостям, но один из его гостей предпочёл задержаться. Этот наглый однорукий человек посмел сначала забрать девственность у дочери Гарольда, а потом ещё и дурманил ей голову. Однако, когда монеты у негодяя закончились, он стал платить трудом. То дрова наколет, то шумную драку разнимет, то вепря поймает на охоте — чудо, а не постоялец. Да и дочь Ирма, такая же рыжая и конопатая, как отец, была от него без ума каждую ночь и, кажется, ходила брюхатая, хотя странствующие повитухи могли лгать. У Гарольда содержалось добротное поле. Услышав о том, что король Эурон отбился от диких дотракийцев, Гарольд решил послать королю позже какой-нибудь подарок и организовал в таверне настоящий пир по данному случаю. Никто не предполагал, что однажды вестеросцы будут пить за доблесть железнорождённых. Только Ирма весь вечер грустила. Её приблудившийся жених объявился на празднике закутанный в свой походный плащ, который Ирма любезно починила. Гарольд остановил его ладонью в грудь: — Куда ты собрался? — кратко спросил он, и зелёные глаза из-под капюшона едко сверкнули диким огнём. — Праздник вот-вот начнётся. Людям подносили выпивку, горячие блюда. Все начинали шуметь и смеяться. — Я отправляюсь домой, старик, спасибо за гостеприимство, — ответил гость, скупо оглянув жмущуюся к стойке Ирму. — Твоей дочке пришлют деньги, когда я прибуду в Королевскую Гавань. Гарольд побагровел. — Ты спятил? Ты обещал на ней жениться. — Я королевский гвардеец и давал обет не жениться, старик. — Гость с вымученной улыбкой похлопал его по спине. — Меня заждался король Эурон. — Ах ты, разбойник! — Гарольд толкнул его и замахнулся волосатым кулаком. Гость перехватил его и наказал: — Разговор у нас будет короткий, если ты посмеешь меня тронуть. Я и так проторчал у тебя слишком долго. Мне пора спасать королевство. Гарольд был человеком вспыльчивым и не слушал наказы тех, кто хоть на чуть-чуть младше него. Он вскрикнул на всю таверну. Мужики поднялись, закатывая рукава кафтанов и рубах. Они не любили, когда им откровенно портили гуляния. Встав из-за столиков, они безмолвно обступили хозяина и наглого гостя, держа наготове кулаки. — Не стоит этого делать, — сказал человек без руки. — Я даю вам слово, если вы отвезёте меня к королеве Серсее, то разбогатеете. Каждому, кто будет меня сопровождать, вручат полсотни золотых. — И откуда у тебя столько денег? — спросил Гарольд. Путник оглянул свору, окружившую его, и насмешливо улыбнулся: — Я брат королевы. Сир Джейме Ланнистер. С него мигом сдёрнули капюшон, словно кто-то из присутствующих мог знать Джейме Ланнистера в лицо. — Королева нас на фарш пустит, если мы заявимся к ней с оборванцем, называющим себя её братом. Как тебе не стыдно? — Гарольд сплюнул и попал ему на изношенные сапоги. — Брат королевы погиб под Винтерфеллом. Назвавшийся Джейме Ланнистером человек выхватил из ножен белесый меч. — Условия меняются, старик, — сурово проговорил он, направляя меч на каждого. — Если вы отпускаете меня подобру-поздорову, я оставляю вас в живых. Сталь напугала немногих. Они наоборот, осмелели пуще. — Оставьте его! — вдруг закричала Ирма. Все обернулись к ней. Назвавшийся именем Джейме Ланнистера округлил зелёные глаза. Этого мгновения хватило её отцу, чтобы тот нанёс удар в голову обидчику дочери. Сталь вывалилась из его руки, а сам он рухнул на пол. — Отнесите его наверх и принесите цепи, — скомандовал Гарольд. Несколько крепких мужиков отправились исполнять его поручение.