Я романтика зарыл, но ты е****й мародёр.
Теон был благодарен Эурону за то, что тот не отправил его на подготовку к войне против Старков и Таргариенов, а сделал его одним из городских гвардейцев, оберегающих этот город от беспорядков. Эурон дал ему в руки власть вершить здесь правосудие. Обыкновенно большую часть вопросов решала Яра, но, как сказал Эурон, она приболела, и Теон несколько дней подряд патрулировал улицы один. Было немного одиноко без сестры, хотя рядом всё время ехали другие гвардейцы. Перед сменой караула, когда Теон уже предвкушал сон в Башне Белого Меча, его прервал шум со стороны борделя. Он направил людей туда, откуда исходили крики. Трое железнорождённых силой вытаскивали шлюх из борделя, а те упирались. Женщины были красивы. Одна золотая блондинка с изящными кудрями, покрывающими всю спину, другая рыжеволосая с разрисованным лицом, третья смуглянка со смольными волосами. Двое лишь плакали и молили отпустить их. Третья же оказывала рьяное сопротивление, пуская в ход ноготки, ладони, колени и зубы. Она была на вид диковата. Это развеселило Теона. Именно она, когда Теон потребовал от железнорождённых объяснений, вступила с ним в разговор: — Ваши люди не заплатили за девушек, милорд. — Голос её пронизывала железная уверенность. — Эти девушки сравнимы с драгоценностями из Асшая, а не дешёвые таверные шлюхи. — Карие глаза горели злобным костром, но говорила она учтиво. — Лорд Бейлиш, наш бывший содержатель, выкупил их за тройню цену. — Почему ты не говоришь о себе? — поинтересовался Теон. Железнорождённые уже убивали его взглядами. Смуглянка усмехнулась: — Я была самым дорогим приобретением лорда Бейлиша. — Оглянувшись на железнорождённых, она добавила: — И я предназначена для иных удовольствий. — Брешешь, каждая из вас может сосать — бросил один из железнорождённых, но его тут же попросили замолчать. — Заплатите девушкам, иначе больше никогда не сможете к ним прикасаться, — ровно сказал Теон, чувствуя на себе её взгляд. Он ощущал в себе небывалую силу. Будто вокруг него шли бои, а он стоял посреди поля. Впрочем, железнорождённые не преминули спорить с ним. В короткой потасовке каждый из трёх угостился его стрелой, кто в руку, кто в ногу, кто в плечо. Наглецов повели в темницы, а шлюхам отдали по золотому дракону — столько были должны их обидчики. Уснуть ему, правда, не удалось. Долго он смотрел в чёрный потолок, слышал храп соседа и видел на потолке карие глаза, подведённые тонкой чёрной линией, смуглую кожу приятного тёплого оттенка. Белая ткань мерцала на её коже, как снег. Девушка улыбалась, сбрасывала полупрозрачную ткань на пол, обнажая упругую грудь с вишнёвыми сосцами. Она коснулась его руки и повела за собой во мрак. И там, в конце коридора, прижав к невидимой стене, поцеловала. Теон проснулся в комнате без напарника. Видимо, тот уже заступил на службу. Позавтракав наскоро оставленными в комнате молоком, мёдом, поджаренными лепёшками и жирным белым маслом, он также наскоро переоделся и вышел в коридор. Какой-то паж бродил снаружи, рассматривая стены. Увидев Теона, он подбежал к нему и заявил, что король Эурон требует племянника к себе. Король редко оставался в замке. В основном, он уезжал на поле, где шла подготовка войска к битвам. В замке он появлялся поздно ночью и оставался в нём до утра. Теона привели на западный двор, предназначенный для рыцарских упражнений. Эурон, на удивление, был там. Вместе с ним Теон обнаружил юного Грейдона Гудбразера, воюющего с мишенями для стрельбы, и леди Таллу Тарли. В кругу молодых людей затесался Квиберн. Не хватало только королевы Серсеи. Король выглядел отцом этого семейства. Но, подойдя ближе, Теон смахнул эту пелену с глаз. Эурон изрезал новым мечом, подаренным ему Таллой Тарли, соломенный манекен и знатно запыхался. Он явно никогда раньше не держал в руках двуручных мечей. Хотя удары были точными, они казались Теону медлительными и тяжёлыми. Либо Эурон отвык от оружия вообще. Его последней была битва с флотом Яры. Теон остановился у тренировочной площадки, заведя руки за спину. — Ваша милость. — Он поклонился, как того требовали правила, и взглянул на Эурона. Король в последний раз впечатал меч в измученного манекена и, вытерев потное лицо поднесённым полотенцем, улыбнулся Талле Тарли: — Меч хорош, но мне нужно время, чтобы его приручить. — Девушка наблюдала за тем, как Грейдон выпускал стрелы из лука, и Эурон, заметив это, окликнул юнца: — Лорд Грейдон, научите леди Таллу стрелять из лука. — Юноша напряжённо осмотрел леди Таллу. Это из-за неё к нему теперь относились с подозрением, хотя король и оставил право Грейдона командовать лучниками с Большого Вика и небольшой долей мечников. Однако Грейдон подчинился безукоризненно. Теон знал, что леди Талла зацепила его с первой встречи. Видимо, это раскусил и Эурон. — Что ж, а вот и мой ненаглядный племянник, у которого внезапно отрос член, — сказал Эурон и упал на скамью. Паж преподнёс ему воды. — Мне доложили, что ты калечишь моих людей. — Эурон негодующе посмотрел на Теона. — Расскажи мне о том, как ты возвращался в Красный замок и умудрился пронзить своими стрелами трёх железнорождённых. Кажется, я посылал тебя хранить порядок, а не наводить хаос. — Я исполнял ваше поручение, — заверил его Теон, но Эурону показалось мало. — Эти люди не заплатили за услуги в борделе. Эурон откинулся на спинку скамьи: — Ах, вот как. Ты защищал шлюх, мой справедливый мальчик… и почему это стоило одному из моряков руки, другому ноги, а третьему ты угодил в плечо? — Потому что они оказали сопротивление. Они должны понимать, что нарушили законы Семи Королевств, а вы велели действовать в тех случаях строго. Если они не платят шлюхам, значит, могут не заплатить торговцам. А это только настроит людей против вас. — Теон ощутил жжение в кулаках. — Пусть платят или берут их в морские жёны. Эурон откашлялся, подавившись водой, и удивлённо пробормотал: — Или член у тебя отрезали не до конца? — Рядом пронесся заливистый смех Таллы Тарли. Теон смущённо опустил взгляд в пол. Говорить об этом с королём не было ни сил, ни желания. А Эурон, будто уловив его панический страх и услышав, как часто забилось его сердце, решил не заминать вопроса: — Что? Теон сжался, словно его могли ударить, и промямлил: — Пр-ростите, Ваша милость, я не буду больше… — Что он не будет, Теон забыл. Эурон возник чрезвычайно близко совершенно неожиданно и прихватил его за дрожащий подбородок. Блеск голубых глаз, как морских волн, жалил. Эти глаза настаивали на ответе за их хозяина. — Квиберн! — вдруг крикнул Эурон. Теон съёжился от мурашек по всему телу. — Отведите нас в Башню десницы. У Квиберна было светло, хотя сам из себя он представлял человека мрачного. Этот старичок при первом знакомстве вызвал у Теона трепет — это единственный десница, задержавшийся у королевы Серсеи. Скрывал он, вероятно, многое, но в комнате Теон увидел лишь карты Семи Королевств, Эссоса, небольшой столик с кипой аккуратно сложенных бумаг, стопку книг в шкафу, идеально заправленную постель, камин и несколько кресел. Никакой роскоши. Слегка отдавало целебными травами. Помещение выглядело уютным. По крайней мере, никаких склянок с человеческими органами и странными веществами Теону на глаза не попались, и он счёл данное место безопасным. Кроме того, жар из камина распространялся хорошо, разгоняя по телу успокаивающее тепло. Эурон с невыносимо серьёзным лицом потребовал у Теона спустить штаны. Страх тогда заключил его в свои объятия. Просьбы короля следовало выполнять бесприкословно, однако эта больше походила на маленькую прихоть и вызывала отвращение. Теон не превозносил Эурона как короля. Он считал его недостойным короны. Только не признавать его силу не мог. Железнорождённые часто отмечали, что Эурон напоминает им Квеллона Грейджоя, хотя стремлениями намного превосходит того, да и безумен чуть-чуть. Теон почти не помнил дядю Эурона, а деда вовсе никогда не знал, и верил словам железнорождённых. — Ваша милость. — Обращение выдалось сбитым. — Вам и вправду… Эурон недовольно фыркнул. Квиберн преподнёс ему кубок с вином, но он отказался. — Если бы я хотел тебя унизить, я бы попросил это сделать во дворе. Я хочу знать, правда это или нет. — Что? — Теон окончательно оробел, и голос его звучал глухо. — Что тебе отрезали член, а Бейлон ничего не ответил Болтоновскому ублюдку, — нервно проговорил Эурон. Злить его, похоже, не следовало. Теон, прикрыв глаза и опустив подбородок, выполнил его приказ. — Семеро преисподней, — выдохнул Эурон. Теону послышался плеск жидкости в кубке, затем комнату наполнил запах вина. Заключительным штрихом стал звучный глоток. Комната погрузилась в тишину. Теон не решался открыть глаза, хотя он чувствовал, что Эурон не выражает довольство увиденным. Его, скорее, это напугало и… возмутило? Странное чувство змеёй проползло в груди. Теон не ожидал от Эурона даже подобия заботы, если это можно было так называть. — И что с этим принято делать? — негромко поинтересовался король у десницы. — Узнаю работу Рамси Сноу, Ваша милость. Вместо того, чтобы милосердно отсечь, он обрёк вашего племянника на более долгие мучения. Мейстеры предпочли бы срубить всё под корень, чтобы избавить от тягот… но я не мейстер и у меня было несколько подобных случаев. Лорд Теон ещё способен дать женщине ребёнка. Причём не одной и не одного. Впрочем, дальнейшая судьба зависит от… — Квиберн, наверно, не знал, кому это решать. Теон же молил, чтобы Эурон приказал поднять брюки и выгнал его из комнаты. — Пока не трогайте, — обрубил его Эурон. — А насчёт племянника… назначьте его капитаном городской стражи. Он этого заслуживает. В конце концов, указания мои исполняет, да и говорит откуда-то словами деда. — Теон открыл глаза и поглядел на Эурона. Тот прищурился. Ни насмешки, ни злорадства в его взоре. — Словами деда, — повторил Теон. — Если ещё раз я узнаю, что железнорождённые за что-то не заплатили, я заставлю их пахать в лавках, борделях и других местах, — объявил король, подымаясь из кресла. Он жестом попросил Теона надеть штаны. Кто-то стукнул три раза в дверь, и Квиберн, ещё раз осмотрев племянника короля, вышел в коридор. Эурон остановился возле Теона: — Я не посылаю тебя воевать со Старками. Нужно утихомирить железнорождённых, чтобы не допустить распри внутри города. С этим ты справишься? — Почему не Яра? — Яра словами деда не говорит. Теон неуверенно улыбнулся. Эурон потрепал его за плечо и тяжело вздохнул. На его лице проявился отпечаток древней, быть может, детской тоски. Тоска была Теону знакома. Что-то похожее он испытывал, когда прощался с Сансой Старк. Некое сожаление, карябающее душу, но не доступное никому, кроме самого себя. Вина, клеймом севшая на сердце. И вина эта никем не могла проститься. Если только самим собой. Что-то родное, давно забытое померещилось Теону в человеке, снискавшем славу безумца, братоубийцы и жестокого пирата. Как будто маска с него на миг спала, а потом он надел её вновь. Но сквозь эту маску глядели не пропитанные желчью глаза, цвета бившейся о берега Пайка воды. Либо это только морок… Теону не дали времени на разгадки. Квиберн нарушил их тихое переглядывание: — Ваша милость, сообщают, что к Королевской Гавани приближается корабль с чёрными парусами и символом серебряной косы. Эурон просветлел и удовлетворённый хмыкнул, как объевшийся сметаны кот. — Выглядит лёгким или боевым? — Лёгким, Ваша милость. — Ступай, — сказал Эурон Теону. — Твой дядя Рыцарь приплыл. Нужно подготовить город к его приезду. — Он тут же обернулся к Квиберну. — Велите седлать коней и сообщите Грейдону Гудбразеру, что он поедет со мной. Я теперь этого мальца ни на секунду одного не оставлю. Теон, выезжая из Красного замка, видел, что Талла Тарли что-то увлечённо рассказывала Грейдону Гудбразеру, а тот смотрел на неё с влюблённой улыбкой, выпучив красивые светло-голубые глаза. Когда ворота перед ним раскрыли, Теон подумал, что перед тем, как этот город накроет пламя драконов Дейенерис Таргариен, он успеет совершить несколько полезных дел. Хоть за это он мог сказать Эурону «спасибо».***
Яра примеряла новую чёрную кофту. Она сидела на ней свободно, закрывая не предназначенные для общего внимания детали. Яра желала увидеться с Теоном, но приход Серсеи разрушил все планы. Королева явилась с горсткой швей, повитух и юной вдовой Эйрона Мокроголового, неся в руках это самое одеяние, а также горшочек с неким блюдом, закрытый крышкой. Для Яры столь огромное количество внимания было непривычно. Повитухи окончательно заверили Яру в её положении. Серсея позже выгнала всех, кроме Линель Грейджой, и поставила на стол горшочек с каким-то блюдом. Когда Серсея подняла крышку, в воздух потянулся дым и заполнил комнату ароматом ромашки и мяты. — Вам к лицу, — сказала Линель Грейджой, и королева ей вежливо улыбнулась. Яра сухо поблагодарила, не сразу сообразив, про что говорила женщина, и положила ладони на живот, в очередной раз пытаясь осознать новое положение. Она заметила изучающий взор Серсеи, плавно скользнувший по её телу. — Благодарю вас, Ваша милость, вы чрезмерно добры ко мне, — решилась сказать Яра. Серсея ухмыльнулась добродушно. — Можно ли быть чрезмерно доброй? — она повернулась к Линель, и обе они посмеялись. — Я подумала, что мне стоит вас поддержать. Эурон был столь надут, отчего вновь лишил меня своей любви, и я посчитала моим долгом узнать, по какой причине мой муж опять избегает близости. Он и направил меня к вам. Полагаю, чувствуете вы себя отвратно. Хуже, чем если бы в вас жил настоящий кракен и шевелил щупальцами. — Примерно так же. — Яра присела к ним. — Нет ничего хуже для женщины, — подтвердила королева. — Говорят, что нас красит беременность. Столько глупых легенд. Возьми беременную, и ты будешь счастлив… а сколько обезумевших и мёртвых женщин. — Серсея пригубила вино. Лина неуверенно теребила платье и посматривала то на Яру, то на королеву. — Вы пришли меня поддержать, — лукаво напомнила Яра. Серсея прыснула смехом. — Я принесла вам кое-что. — Яра догадалась, что в горшочке был лунный чай. — Однажды я была в вашей ситуации. Даже ночи с собственным мужем могут стать кошмаром. — Серсея отставила кубок и уставилась на стол. — Роберт Баратеон завалился тогда пьяный, облитый вином. Он без слов заломил мне руки. И не внимал даже слезам, когда я кричала, кусалась и царапала его, умоляла отпустить. Сказал, что я потерплю. После завершения он рыгнул на семейное ложе, отблагодарив меня, и вышел к страже, в чём был, с просьбой вести к нему ещё шлюх. — Королева обхватила себя за плечи. — Джейме нашёл для меня лесную ведьму, которая напоила этим отваром. А следом боги подарили мне больного ребёнка, не прожившего и месяца. — Гадкое средство, — ответила Яра, поглядывая на лунный чай. Сначала пахло ромашкой, теперь — едкой горечью. — От него умирают. — При мудром использовании — нет, — возразила Серсея. — Но вы и вправду можете не понести впоследствии. Яра задумчиво отвела взор. Эурону было бы выгоднее уничтожить ребёнка. При отсутствии наследников у его королевы, ребёнок Яры мог бы стать претендентом на трон с законными правами. Если Грейджоев кто-то будет называть законными правителями Вестероса. — После того случая я долго плакала, — внезапно сказала Серсея. — Я могла бы вырастить ребёнка истинным королём, научить его уважать жену. Ведь он был невиновен. Только Джейме настоял. — Эурон послал вас дать мне лунный чай? — прямо спросила Яра. — Ваш дядя и вправду многое решает в королевстве. Нет, это не совсем так. — Никак колокол в его голову ударил? — вырвалось у Яры. — Я также знаю, что он не приказывал никому в замке случайно травить вас или убивать, — объявила Серсея. Она встала и, подойдя к Яре, ласково прикоснулась к её голове. Как-то по-матерински. Яра не верила. Дядя, убивший её отца, желающий извести её, не отдавал приказа убить или отравить её. Может, колокол в его голову, наоборот, ещё не ударил? Яра откинулась на спинку стула и громко расхохоталась. — Передайте, что я тронута его добротой, — вымолвила Яра. — А вы видите в этом угрозу? Серсею отвлекла заглянувшая в комнату служанка. Она доложила о прибытии важного гостя, на котором Эурон велел появиться и Серсее с Линой. — Боги, девочка моя, ты вечно будешь ходить в чёрном? Я видела у тебя белое платье. — Серсея презрительно осмотрела фрейлину. — Ступай в покои и переоденься, живо. Когда Лина, напуганная, убежала, королева вновь присела за столик и ответила Яре: — Я не вижу угрозы в вашем бастарде. Снадобья в этом горшочке ровно на один приём. Оно заберёт жизнь не хуже меча. Я принесла его не потому, что желаю погубить неродившегося ребёнка, а потому, что только вы выбираете — дать ему шанс или нет. Потому что Эурон после моих уговоров так распорядился. После моего ухода вы решите, выпить зелье или выплеснуть как помои из окна. — Скажете, что Эурон примет любой мой выбор? — Яра нервно шевельнула бровями. Серсея утвердительно кивнула. Королева, расправив плечи, гордой походкой вышла из покоев, оставляя Яру наедине с собой. Последний разговор с Эуроном отложил свою печать. Она думала о его словах много. Больно было соглашаться с ним, и всё же он был прав. Если бы кто-то рискнул поступить с ней так же, как её отец поступил с Эуроном, она бы тоже озлобилась на весь этот мир. Яра не жалела Эурона — он наказал её более чем достаточно за грехи её отца. Но теперь его ярость утихала. Она поднялась. Тело налилось тяжестью. Взяв за обе ручки пресловутый горшочек, Яра разбила его о стену, чтобы осколки нашли слуги и доложили королеве и королю о принятии их жеста.***
Лёгкая манёвренная ладья сира Харраса еле пробилась сквозь плотные ряды кораблей Эурона. Он искал глазами корабли своих людей, но каждый был раскрашен в цвета Грейджоев. Отовсюду на него смотрели золотые кракены. Проплывая мимо на барке, сир Харрас не различил даже «Молчаливую». Рядом с причалом возвышалось грациозное судно с алыми парусами. И на них плотно сидел кракен. Выйдя из лодки, он набросил на голову капюшон и воззрился на пики Красного замка. В застенках этого многовекового дома королей сейчас пировал мелкий крысёныш Рик. Сир Харрас всю дорогу думал о том, как хрустит шея ненавистного им ублюдка в его по-рыцарски крепких руках. Как Рик задыхается, цепляется пальцами за его запястья и смотрит с немой просьбой о пощаде, но сир Харрас в ответ сжимает всё сильнее, пока Рик не покрывается синевой, глаза крысёныша закатываются, он медленно тонет во тьме. Если бы не Рик, дом Харло не опасался преследования Эурона. А сир Харрас, быть может, сражался бок о бок с королём Эйегоном — лучшим мечником Севера. Сир Харрас нечаянно придавил пергамент в кармане верхней утеплённой мантии. Люди пялились на него и идущих позади оруженосцев с недоверием. Он опускал взгляд, чтобы не вызывать подозрений. Хотелось пройти в город неузнанным, непризнанным, незамеченным, а то и вовсе повернуть назад и уплыть в Вольные города. Он слился с потоком торговцев и крестьян, и стража с лёгкостью его пропустила через Речные врата. Идущие подле него мужики с полными рыбы сетями громко общались. — Какое мне дело, что за бог теперь правит? Главное, что кормит нас. А там хоть козёл с Эссоса, — сказал первый. — Мастеров он накормил более нашего, — с усталостью ответил второй. — Чего стоит каша по сравнению с сотней золотых? Будь я порукастее, я б пошёл строить. Но я им только припасы таскаю. — Мне нравится новый бог, — сказал третий, нёсший больше всех добычи. — Навещать шлюх не запрещает, пить эль не запрещает, он мало что запрещает. Железнорождённые. — Все трое рассмеялись вместе. — Главное — дотракийцев отбросили. Скоро начнём сеять. Не хотелось бы мне, чтобы их кони оставили меня без хлеба, — проговорил четвёртый. — Король не дурак. — Королева не дура, что выбрала его. Видно, он её устраивает. Сир Харрас выпучил глаза на них. Эурон отбросил дотракийское войско? Почему он не сообщил о том Родрику? К сожалению, поблизости он не видел стоил с лошадями, чтобы оседлать одну и поскакать в Красный замок. Он махнул оруженосцам поторопиться. Народ сгущался, и сиру Харрасу хотелось скорее покинуть эти улицы. Он искал свободный проход. И хотя сир Харрас предварительно изучал карту города, он не мог сориентироваться. — Посторонись! — прокричали сзади. Сир Харрас обернулся. Со стороны Речных врат въехала группа всадников. Крестьяне и торговцы склонились по пояс, расступившись перед ними. Один Харрас стоял, как вкопанный, не веря глазам. Во главе всадников гарцевал Эурон Грейджой. Мех чёрного медведя покрывал его плечи. На тёмной шерстяной тунике блестела золотая цепь с застёжкой в виде кракена. Но русые кудри не опоясывала корона. Он рассекал по городу со смешанным эскортом, состоящим из десяти Золотых Мечей, десяти железнорождённых и десяти ланнистерских бойцов. Наравне с ним ехал на буром коне юноша лет восемнадцати по виду. Его большие голубые глаза пили свет восходящего солнца, становясь ещё ярче. В широкой ухмылке переплетались едкость и обаяние. Сиру Харрасу малец показался знакомым. Когда-то они точно виделись. Подъехав ближе, Эурон прищурился. — С дороги! — молодецким басом прокричал его сопровождающий. Сир Харрас снял капюшон. Эурон улыбнулся, признав его, и подъехал ещё ближе: — А-а-а, сир Рыцарь, — протянул напевно Эурон. Его конь неприветливо фыркнул. — Наконец-то я удостоился чести видеть ваш благородный зад в Королевской Гавани! — Послышался хохот от сопровождающих, сир Харрас опустил ладонь на лунный камень, венчающий рукоять Сумрака. — Ваша милость. — Сир Харрас поклонился. — Не ожидал встретиться с вами здесь. — Мы ожидаем вас давно, — сообщил Эурон и повернулся назад: — Эй, дайте сиру Харрасу коня! Лошадь подвели к Эурону. Взобравшись на неё, сир Харрас различил брошь в виде чёрного боевого рога, окаймлённого золотом, на тунике юноши. Харрас догадался, что перед ним Грейдон Гудбразер — наследник Большого Вика, старший из трёх сыновей Горольда Гудбразера. Они встречались с ним на пирах. Юноша подавал надежды. Видать, король оценил его таланты по достоинству. Всадники рысью промчались по городу к Красному замку. Там Харрас нехотя расстался с Сумраком. Эурон угостил его вепрем в меду, запечёнными грибами с расплавленным жёлтым сыром, тушёной пряной рыбой и голубиным пирогом, сладким дорнийским вином с приглушённым цитрусовым ароматом. Харрас гнал свой корабль почти без остановок. Он вымотался с дороги, потому ел досыта и постепенно добрел. Разговор их лился спокойной рекой, и сир Харрас не замечал времени. — Люди восхищаются вами. И… говорят, вы с королевой Серсеей хорошо поддерживаете друг друга, — сказал сир Харрас, уже слегка хмельной. Эурон улыбчиво кивнул, подливая ему. — Мой король поддерживает меня настолько, что готов уничтожить любого, кто скажет дурное слово мне вслед. — Серсея появилась в комнате неожиданно. Сир Харрас поцеловал её правую руку, на которой блестело кольцо с зелёным камнем. От королевы пахло цветочными флюидами. Обаятельная улыбка расцвела на её губах, когда Серсея поймала его взор на себе. Сир Харрас предполагал найти королеву полной, испещрённой морщинами, но вся она сияла, как молодая женщина. Волосы, которые, как видно, она искупала недавно и расчесала умащенным маслами гребнем, пушились, стекая белым золотом к укрытым зелёным бархатом плечам. Просторное платье скрывало какие-либо недостатки фигуры. И Серсея, несмотря на годы, в которые иные женщины походили на высохший виноград, задерживала на себе чужой упоённый взгляд. — Вы столь прекрасны, моя королева, что боюсь, как бы Его милость не начал войну за вас. — Сир Харрас расплылся в восхищённой улыбке и поймал на себе загадочно-продолжительный взор Эурона. Серсея плавилась под его комплиментами. — Видно, все Харло умеют красиво говорить, — она невинно опустила взгляд на свои руки и переглянулась с Эуроном, напряжённо поглядывающим то на неё, то на сира Харраса. Её грудь вздымалась от медленного томного дыхания. — Теперь я понимаю, отчего король Эурон решил сделать Рикарда сыном вашего брата. Вы весьма похожи. — Улыбка Серсеи показалась сиру Харрасу насмешливой. Она как бы говорила ему: «Мой муж —король и вертит вами, как ему угодно. Хоть свинью сделает вашим родственником, а вы перечить не посмеете». — Кстати, насчёт Рика, — сир Харрас достал свёрток, в котором хранилась драгоценная подпись его брата Родрика и подал Эурону. — Я не одобряю вашего решения, мой король. И на то есть особые причины. Рикард не имеет крови Харло… — И это задевает твои рыцарские чувства, — рассматривая пергамент, перебил его Эурон. Завернув свёрток, король обратился к Харрасу: — Знаешь, что задевает мою королевскую душеньку? Что дом Харло то и дело заносит косу за моей спиной. То вы даёте моему племяннику людей, чтобы он завоевал Пайк для Таргариенов, то скрываете от меня предложение союза с Сансой Старк. Сир Харрас покорно замолчал. Серсея, уважая мужа, сбросила с себя излишнее кокетство и скромно тянула вино из позолоченного кубка. — Мы вам не говорили, потому что не дали согласия на этот союз. — Сир Харрас положил ногу на колено другой и откинулся на спинку кресла, чтобы чувствовать себя вольготнее. — Лорд Родрик послал меня, чтобы доказать лояльность дому Грейджоев. В противном случае вы бы увидели меня среди командующих армии Эйегона. — Харрас смял мягкий, покрытый тканью подлокотник, не сводя глаз с короля. Каким образом Эурон узнал про Сансу? Ведь даже Рик не мог донести ему… — Хочешь знать, как я пронюхал о Сансе? — спросил Эурон. Серсея прищурила глаза. — Твой новый племянник, если находится в опасности, начинает лучше соображать. К нам приехала Талла Тарли и рассказала, что Таргариены приказали ей выйти замуж за Грейдона Гудбразера. Этому удивился даже сам жених. Позже я позвал Рика и показал ему упавшего на колени Гудбразера, который клялся, что он ничего о браке с Тарли не знает. Рик выдал потрясающую мысль. Если предложили Гудбразерам, значит, предложили и Чтецу, но Чтец стар для свадеб, а ты его наследник и ещё молод. — Эурон вдруг посмотрел на Серсею и широко улыбнулся: — Моя возлюбленная королева тоже умна. Она смекнула, что столь благородный сир Рыцарь подходит столь же благородной Сансе Старк. — Змеиная ухмылка исказила губы Серсеи. Не хватало лишь злорадного ведьминского гогота в довесок. — Но я здесь, чтобы присягнуть вам. — Сир Харрас положил правую руку на стол ладонью вниз. Голос его прозвучал твёрдо и непоколебимо. — Мы сделали выбор. — Я рад, сир, что вы сделали выбор, — кивнул Эурон. — Хотя должны были раньше. Рыцарь должен находиться рядом с королём. — Я знаю свои обеты, Ваша милость, но прошу не забывать, что я ещё и лорд Серого Сада. Я обязан защищать своих людей. — Сиру Харрасу начинало казаться, что Эурон пытается его переглядеть. Сир Харрас сдался в угоду королю. — Вы и сами поначалу желали отправиться к Матери Драконов и предложить союз ей, потому что знали, что драконы — это огромная сила в предстоящей войне. Сир Харрас выпалил это неосознанно и за его словами последовала гробовая тишина. Серсея тут же переменилась в лице. Она побагровела, нахмурившись, и чтобы сбить выступившее на лице негодование, отхлебнула вина большим щедрым глотком. Эурон перенёс слова Харраса хладнокровно. — Завтра ты принесёшь мне присягу, а пока… — он махнул рукой служанке: — Покажите сиру Харрасу его покои. — Глядя на Харраса, Эурон сказал: — Будь моим гостем. — Ваша милость, могу ли я увидеться с Риком? — осторожно спросил Харрас. Эурон загадочно улыбнулся: — Лорд Рикард отправился за твоей невестой в Орлиное Гнездо. — Король прислонился к спинке кресла. — Я пошлю Сансе Старк согласие на брак от твоего лица, а лорд Рикард заберёт её на Железные острова. А ты отправишься на Драконий Камень за драконовым стеклом, чтобы мы изготовили оружие против белых ходоков. — Глаза Эурона смеялись над ним. Недолго играл этот смех. Эурон кивнул служанке, и та вывела обескураженного сира Харраса из покоев короля и королевы. Меч Сумрак уже лежал на его кровати. Харрас, не обратив внимания на комнату, первым делом подошёл к мечу и взял его в руки, как девушку, разглядывая его от начала до конца. Ничто не пострадало. И лунный камень ещё оставался внутри. Этот меч когда-то принадлежал Грейджоям, а после перешёл к Харло. Харрасу его подарил Родрик на шестнадцатилетие. Валирийская сталь, самая дорогая, самая редкая. Никто на Железных островах не отдал бы ему этот меч. Каждый островитянин хотел бы держать в руках столь невиданную красоту и мощь. Но Родрик определил именно его, и вскоре сира Харраса нарекли рыцарем. А этот меч по-прежнему служит Грейджоям. Сир Харрас стиснул рукоять. Эурон, конечно, не выказал особой радости его появлению. Однако королю нужны люди. И он стремился удержать их любыми способами. Харрас вышел из комнаты. Он желал увидеться с иными железнорождёнными и узнать о настроениях в лагере Эурона. Закрывая дверь, сир Харрас услышал с противоположной стороны коридора то же шуршание ключа в замочной скважине и медленно обернулся. Девушка в чёрном платье возилась с ключом и, кажется, тот ей не поддавался. Испустив короткий уставший вздох, она перестала бороться с ключом. — Миледи, я могу вам помочь? — Харрас спросил её тихо, чтобы не спугнуть. Леди обернулась к нему, и в её больших зелёных глазах он заметил скромное согласие.***
Пощёчина Серсеи окатила его ледяной водой. Он и не подозревал, что львица станет кусаться, ведь она сидела чрезвычайно тихо. Теперь Эурон был убеждён, что она всего лишь собирала весь гнев и выжидала удачного момента для нападения. Никаких боёв он в комнате не допускал. Зажав её запястье в кулаке, Эурон утихомирил её. Хотя в её глазах промелькнула краткая вспышка молнии. — Не трогай меня, — шепнула она, втягивая воздух, и неуверенно дёрнулась. Дрожь проползла вдоль её правой щеки от виска, где пульсировала маленькая венка. Серсея тряхнула рукой, но он держал её крепко. — Друг короны, мы сотрём Таргариенов в прах… — повторила она его слова. — Ненавижу тебя. — Страстно выдохнула она. Эурон потянулся к ней с поцелуем, но Серсея увернулась. — Пусти. — Её запястье задрожало в его руке. Королева беспомощно разрыдалась и прикрыла свободной рукой глаза. Её внезапная слабость опьянила Эурона. Он нервным движением отодвинул её ладонь с лица. Знакомая бледная ярость наполнила глаза королевы до краёв. Ему вспомнилась угроза быть убитым копьём из баллисты, благо баллисту в комнате он не держал. Служанки убрали со стола, не оставив и ножей. У Серсеи в арсенале были лишь взгляды да пощёчины. — Я не стану оправдываться перед тобой. Поначалу я собирался объединиться с Драконихой. Серсея фыркнула: — И что тебя удержало?.. — смешок сдавил её горло. Она откашлялась и сама ответила: — Кракен не успел. Ваша племянница добралась раньше, верно? Эурон улыбнулся: — Верно, моя милая. Но я мог предложить Дейенерис гораздо больше кораблей, чем Яра. — Почему не предложил? — Потому что я не лгал, когда говорил, что ты — моя давняя мечта. Серсея засмеялась в ответ неестественно громко: — Потому что я ближе к трону, вот твоя причина! Эурон собрался с духом, чтобы рассказать ещё одну историю. — О твоей красоте ходили слухи повсюду. Мне было лет четырнадцать. Мейстер пихал в мою голову рыцарские россказни, а потом объявили о турнире в Харренхолле. Там рыцари могли в честь победы выбрать королеву любви и красоты. Отец не подыскал мне невесту. Я счёл верным шагом завоевать невесту лично. Тем более, что у отца была новая девица из Вестероса. Моя идея казалась мне правильной. Я стал готовиться к турниру и потихоньку переманивать на свою сторону людей, которые могли бы отвезти меня в Харренхолл. Они, на удивление, соглашались. Серсея притихла, и Эурон, удостоверившись, что она не сможет вырваться и нанести вторую пощёчину, продолжил: — Жаль, что я был слишком глуп, чтобы не разглядеть план отца. Он подозвал меня с командой и представил корабль. Мы вошли на корабль, отплыли, и тут он начал тонуть. Я обнаружил три дырки. После отец спас меня и рассказал. Первая дыра — моя никчёмная подготовка к сражениям. Вторая — презрение вестеросцев к железнорождённым. Третья — богатство Тайвина Ланнистера. Затем он высек мейстера, который вбил мне в голову мысли о рыцарстве. — Принц Рейегар отказался от меня. — Серсея шмыгнула носом. — Мой отец готов был продать меня кому угодно, ибо все удачные партии разобрали. Роберту Баратеону предназначалась Лианна, Старку — Талли. — Она посмотрела на него с удивлением: — Меня не взяли на тот турнир. А сейчас?.. — её пальцы робко шевельнулись, поддерживаемые Эуроном. — Сейчас… — Серсея выдохнула краткий смешок. — Сейчас ты тоже нарёк бы меня королевой любви и красоты? Эурон смотрел в её глаза с улыбкой. Он бы нарёк её королевой любви и красоты. Пусть и королевой увядающей красоты. Гордость не дала сказать это вслух. — Нет. Для вас есть более подходящее прозвище: королева лжи и коварства. — Он сдавил её запястья так, что под кожей что-то глухо хрустнуло. Руки жены стали в один миг хрупкими и маленькими. Да и сама она в растерянности преобразилась. Такой ей шло больше. — Думала обвести меня вокруг пальца. — Несмотря на накопившуюся злость, он чувствовал возбуждение, которое невозможно ничем перебить. Хоть зубами скрипи и по стенке лезь. Как давно он с ней не был! — Теперь я буду требовать правду, королева Серсея. Признайся, ты знала, что архимейстер не посчитает наш брак истинным, потому что его совершил Квиберн, а не септон? Надеялась, что я сгину на войне, но непременно после того, как разобью армию Дейенерис. Пламя огорчения и негодования сменилось в её глазах искоркой растерянности. — Я не знала ничего об архимейстере! — вскрикнула Серсея. — Квиберну я поручала все заботы о государстве, в том числе и брак. Мне без тебя власть не удержать, — наконец, заключила она. Эурон ощутил, как по груди разливается медовая река. — Милая моя жена, — сказал Эурон, поглаживая её по пушистым волосам. — Давай не будем припоминать друг другу уже минувшие дела. Пусть архимейстер хоть рот порвёт, доказывая, что мы не супруги. Я уже поклялся, что Таргариены исчезнут. — Серсея робко коснулась свободной левой рукой его, держащую её правое запястье, и он выпустил запястье, уже покрасневшее от боли. Она хотела потянуться к нему с поцелуем, но Эурон мягко приложил ладонь к губам и, заглянув в полные зелёной мути, будто цветущие южные моря, глаза, сам уткнулся в её губы. Поцелуй вышел чересчур целомудренным. Не тем, который дарят в борделях шлюхам. Эурон прикрыл глаза, стаскивая мятный бархат по белым плечам к полу. За время, проведённое от неё вдали, он успел истосковаться. Но львица сама источала пьянящее желание слиться с ним воедино, не подходя к заправленной постели, скрытой под занавесями балдахина. Она выражала это в тихих стонах и томным поцелуях, что немеренно дарила ему. Щеколда в двери не была защёлкнута. Они оставались уязвимы для снующей по замку прислуге. И тем сильнее кипела кровь. Тем быстрее они старались миновать ненужные ласки и приступить к главному. Серсее назло не поддавались заклёпки на его дублете. Она с яростью отрывала их ногтями и сбрасывала на пол, к зелёному бархату, пока, наконец, Эурон не помог ей и сам не избавился от треклятой верхней одежды в три слоя. Погода обязывала одеваться теплее. Тут их согревал камин. Люди растопили его недавно, а казалось, будто он ещё горел, распространяя жар. Первые капли пота стекли по шее королевы, и Эурон задержал губы там. На сей раз его подарок был гораздо приятнее, чем идеально ровная царапина от топора. Будучи мгновение назад полностью беззащитной, Серсея обрела силу. Её ладонь мягко и властно толкнула Эурона к столу. Он хмыкнул в пахнущие вином губы. Или же Серсея только показала свою полную безоружность перед ним? Ведь это она дожидалась его ночами в холодных покоях. И теперь позволяла всё. Она опустилась слишком быстро и нетерпеливо, из-за чего болезненно вскрикнула у самого уха. Эурон прижал её к себе, затягиваясь запахом чистого тела. В первые ночи Серсея искренне мечтала его убить. Яд и злоба сверкали в глазах королевы. Эурон легко покупался. Он принимал это за попытку раззадорить его. Чем дольше он был с ней, тем дальше отступала дикая ярость. Король прикоснулся губами к выступающим на груди косточкам, покуда королева не успокоилась, и перетянул инициативу на себя. Она забрала всю его боль. Всё его безумие. Серсея задержала на нём трепещущий взор. Она приноровилась к новому ритму. Не привыкшая к чьей-то власти над собой, королева стала двигаться в такт его движениям, тем самым не отбирая его власти. Медленно — вниз, вверх — быстро. В его роду никто не предоставлял женщине столь большую свободу. Но ни леди Сандерли, его мать, ни жена Бейлона Аланнис не примеряли корону правителя Семи Королевств. Эурон мял её волосы и улыбался, зарываясь носом в грудь. Её сердце стучало громко. Белая кожа, умащенная маслами, в том месте, где трепетало сердце, заметно пульсировала. Серсея утонула за него. Она отстроила храм в его честь. «Ты моя королева любви и красоты», — думал он под гулкие стоны королевы. Чтобы она завершила вместе с ним, Эурон помог руками. Серсея всхлипнула, обвивая шею руками. Краткий миг наслаждения пронзил их молнией в одночасье. Они ещё долго сидели в объятиях друг друга, целуясь, поглаживая волосы и плечи. — Ты будешь королевой любви и красоты, но лишь тогда, когда мы сольёмся воедино не на мягких постелях, не в душном Красном замке. — Он переложил руку на её живот. — Когда нас соединит Утонувший бог. После этого никто не будет прекраснее тебя. Ни одна дама ни в Семи Королевствах, ни в Эссосе. Но Он ещё недостаточно клюнул на наши подаяния. Осталось немного. Оставив поражённую Серсею в комнате, он отправился в Квиберну.***
Тирион обходил кузницы, конюшни и участки для тренировочных боёв и был уже уставшим, когда к нему с важными вестями из Эссоса примчался Варис. На вид он был чрезвычайно спокоен. Говорил он мягко и тихо, изредка бросая осторожные взгляды на снующих по двору Риверрана людей. Тирион не выказал удивления новостям. — Полагаю, теперь король Эйегон проникся девизом его истинной семьи, — Тирион недобро усмехнулся, и Варис сочувственно опустил уголки губ. — Его королеву увели в плен. Его дракона едва не убили. Разве он должен был сидеть, сложа руки, или вымаливать у Инхо Левентиса прощения? — прошелестел голос Вариса. — Вы не в восторге, но если вы вспомните не столь далёкую Войну Пяти Королей, то не забудьте о том, как ваш отец выжигал деревни, которые ему не подчинялись. — К моему горькому сожалению, я прекрасно понимаю, в какой семье я вырос… — Тирион нервно выдохнул. Какие-то одичалые искоса посмотрели на него, а после зашептались. Не иначе как о росте. — Вспомните, как вы сожгли корабли Станниса, — продолжал щебетать Варис. Тирион вспылил, сжав кулаки: — Я отбивался от врагов. Король Эйегон удосужился напасть на Браавос. У него была здравая мысль — не лететь туда с драконами, но он почему-то послушал свою жену. Варис вздохнул: — Боюсь, что Инхо Левентис изначально планировал схватить королеву и драконов. Он намеревался отрубить Дрогону голову и послать её Эурону Грейджою в качестве подарка. Тирион продолжительно поглядел на Вариса. — Боги мои, — негромко выдохнул Тирион. Они с Варисом без слов поняли друг друга. — Кажется, лорд Эурон не так прост, как мы полагали, — заметил с опаской Тирион. Он не воспринимал железнорождённых всерьёз. Мысли открыли ему двери в познания об истории Железных Людей. Могучие правители редко рождались, но рождались среди них. Хитрые, жестокие, способные к дипломатии… Может быть, Эурон Грейджой просто-напросто рискнул Левентисом и провёл их? Десница погрузился в глубокие раздумья, но Варис тут же вытянул его из этой пучины: — Когда я говорил о плохих новостях, я имел ввиду далеко не Браавос, милорд. — Он подал Тириону пергамент, закрученный в трубочку, с чёрной печатью. Тирион недоверчиво покосился на Вариса и развернул бумагу. Для восприятия этой новости десница присел на скамью. Глаза его лихорадочно забегали по строчкам. В конце концов он вернул пергамент Варису. — Вы говорили, что в их роду сплошные рыцари и достойные люди, — выдавил Тирион из себя. — Я вижу очередного железнорождённого. Нашим королям ответ лорда Родрика Харло не понравится. А за эти дерзкие слова, — он указал пальцем на пергамент. — За эти дерзкие слова его пожелают сжечь живьём. Письмо отличалось хорошим чувством стиля. Поначалу оно было любезным: «Я уважаю силу короля Эйегона, но на Вече я выбрал короля Эурона Грейджоя. Мой меч и мой щит принадлежат ему». Тирион скрипнул зубами. Как он мог поверить, что идея с браком идеальна? Или он бессознательно вёл Дейенерис к краху? Если она узнает об отказе Харло, ему не сдобровать. После любезных строчек следовали эти: «Мы — железнорождённые. Если нас возьмёт нужда, то мы отберём земли, заплатив за них железом, а не стоянием на коленах». — Напишите лорду Родрику столь же любезное послание, в котором ему сделают другое предложение. Скажите, что если он соизволит преклонить колена, то он спасёт множество жизней. В том числе и свою. Авось это проймёт его. — Я предполагаю, что ему помогли изменить решение, — потирая подбородок, сказал Варис. — Плевать. Когда он услышит о Браавосе и неудачной попытке схватить дракона, будет поздно менять мнение.***
Рик щедро отплатил за каждого своего человека владельцу гостиницы. Она выглядела довольно рыхло, но пустовала, и хозяин с радушными объятиями принял молодого лорда с его отрядом, которых застал ливень. Здесь, помимо прочего, хранили верность королю в Королевской Гавани. Рик отобрал пятнадцать человек. Всех, кто хорошо его знал. Приказ короля Эурона им не понравился, лишь обещание золота привлекло воинов. Зато Рик прекрасно понимал, кто из них его может подставить и когда, кто будет хранить верность и защищать его, а кто просто скучал в замке и желал, наконец, испытать судьбу. Бледный Лорхан относился к категории верных людей. Кроме того, Рику нравилась его отвага и познания в картах Вестероса. Поэтому он не преминул сделать Лорхана кем-то вроде собственного десницы. — Таргариены засели в Риверране. — Они все столпились в его комнате, чтобы обсудить дальнейший путь. Двое дежурили у дверей, не пропуская никого. Рик раскрыл карту с намеченными вариантами дороги. — Если отправляться по Западной дороге, мы рискуем нарваться на их разведчиков и знаменосцев. А если по Восточной, нас могут караулить горцы, сумеречные коты и обвалы. — Он обвёл взором притихших людей. Лорхан тёр подбородок. Молодой черноволосый Торрен прислонился к стене и изображал заинтересованность, хотя в голове у него всегда были одни девки. Урцен и Дарен о чём-то перешёптывались, то и дело пуская осторожные взгляды на карту. — Пойдём по Восточной, милорд, — сказал после раздумий Лорхан. Раньше он звал милорда просто Риком, отчего Рик невольно поморщился. Привыкать к новому званию оказалось тяжко. Остальные неуверенно пожали плечами. — Чего поникли, сумеречных котов испугались? — рявкнул Лорхан. Все оживились. Нет, конечно, не боялись они сумеречных котов. Их изначально не привлекала идея пробраться в неприступную Долину. Одни боги знали, что их ждёт. И горцы — малая из зол. Рик привстал, опираясь коленом в стул: — Король Эурон просил не торопиться. Мы дождёмся его посланника и тронемся дальше. — Милорд Рикард, а мы можем пока осмотреть деревеньку? — вперёд подался Галмар с торчащим пузом. Пусть он и был первым хулиганом среди этого сброда, Рик умел его отговорить от ненужных действий. — Хочешь разграбить владения своего короля? — Рик взял его не для споров, хотя и знал, каков Галмар и насколько с ним тяжело. — Эурон доверил нам важное поручение. Собираешься лишить нас его доверия? Не сомневайся, ему доложат, если кто-либо из нас посмеет тронуть деревеньку. — Эурон, на самом деле, ничего не говорил про разбой. Но король явно не будет в восторге, если Рик позволит своим людям рыскать по деревням. После сборов к нему подошёл лишь Теон и то, неласково впечатав Рика в холодную стену замка, попросил обращаться с леди Сансой хорошо. — Будете пожинать урожай на Восточной дороге. — Заключил Рик, завершая их собрание. Дождь шумел три дня. За это время Рик успел разведать, что когда-то, ещё до Войны Пяти Королей, здесь Кейтилин Старк схватила Тириона Ланнистера и повезла в неизвестном направлении. Предыдущего хозяина гостиничного двора убили люди королевы Серсеи. Его отряд от скуки чинил ветхую крышу. Иногда играли в кости. И никто не смел ослушаться его наказа оставить деревню в покое. На четвёртый день, когда скука достигла своего пика, Рик узрел знаменитый на Железных Островах танец пальцев с топорами. Это привлекло жителей деревушки, и многие мужчины стали участвовать в импровизированном веселье, благо никто из участников не лишился своих пальцев. Деревенская ребетня повторяла за взрослыми, танцуя с палочками. Бабы вечером организовали праздник в честь короля и его людей за то, что те отбились от дотракийцев, и приготовили вкуснейшие пироги. Рик наблюдал издали и поражался, что план короля Эурона сработал. Среди простого населения не было тех, кто бы усомнился в правдивости нападения дотракийцев. По крайней мере, в областях, поддерживающих короля. На Восточной дороге, подымающейся далеко в горы, их ждали недруги. Готовясь ко сну, Рик заметил в окне подъехавших с факелами трёх всадников. Лорхан ворвался в его комнату с мечом в руках. — Кто бы это ни был, милорд, лучше держать оружие наготове, — сказал он. Тем не менее, Рик потянулся к приезжим в ночной рубашке с распахнутой грудью, портках и обутых на босую ногу сапогах. Морозец колол его грудь, но Рик почти не чувствовал. Первый из трёх всадников развернул знамя Грейджоев. Рик ждал секретных слов. — Что продаёте? — спросил он. — Шелка и кальмаров, — усмехнулся всадник, одетый в латы с изображением кракена. Рик улыбнулся ему. — Король Эурон передал послание, лорд Рикард. Дорога ваша лежит к Орлиному Гнезду. — Не дав Рику прийти в себя, всадник повернул коня и рысью поскакал прочь. — На рассвете выступаем. Если кто не проснётся, будить буду лично, — сказал Рик и вернулся в постель.***
Санса предъявила Арье распечатанный пергамент. В комнате находились лишь они вдвоём. Арья развернула свёрток, на котором изображались косы с герба дома Харло, и прочла по диагонали слова, а затем посмотрела на сестру. Санса выглядела замученной и обречённой. Даже в этой обречённости она была прекраснее Арьи. Холодный цвет её глаз сочетался с тёплым голубым оттенком платья. Санса вышила на нём Лунные горы, Орлиное Гнездо и золотистую луну с воющим на неё силуэтом лютоволка. — Ведь это победа, — сказала Арья, откладывая на стол перед сестрой письмо. — Он согласен. Ты согласна… — Ты помнишь, что случилось, когда об этом приказе узнали лорды? — поинтересовалась Санса. Арья помнила это достаточно хорошо. Если они узнают о согласии лорда Харраса, не миновать конфликта. — Я направляюсь в Риверран, — неожиданно резко заявила Санса. — Завтра же. — Зачем? Это приказ Эйегона. Если лорды Долины не подчинятся… — Всё уже решено. Я дала задание лорду Ройсу собирать отряд в поездку. — Санса прошлась вдоль комнаты, заложив руки за сину. — Эйегон не имеет права распоряжаться этими землями, и я хочу отговорить его от этого пути. — Что ж, я отправлюсь с тобой, — безапелляционно провозгласила Арья. Санса помотала головой. — С ума не сходи, там опасно. Горные племена, союзники Эурона. Со мной тебе… — Для тебя, сестрица, у меня есть особое задание. Ты мне нужна здесь. — Санса поманила её к себе и, обняв за плечи, негромко сказала: — Только тебе я могу доверять.