Ты — камера пыток.
И не дай Бог обидеть королеву.
— Завтра я отплываю в Браавос, — сказал Эурон. Голос его звучал ровно, без единой погрешности. Серсея восседала на нём, держась за руки, и благодарно улыбалась. Ей опротивела мысль о том, что супруг её покинет. Он бросает её наедине с Ярой, Линой, Квиберном и Карсом. — Чтобы не привлекать излишнего любопытства, я возьму корабли вассалов, а Эурон пусть остаётся в Королевской Гавани. Серсея затянулась воздухом. — Оставляешь вместо себя корабль, — она язвительно улыбнулась, и Эурон опрокинул её на спину. Их губы потёрлись друг о друга. Серсея пихнула его рукой, и вновь заняла главенствующее положение. Эурон рассмеялся, будто сам позволил ей взобраться на себя, а не она одолела его. — И кто же меня защитит? — Мой племянник, Теон, — ответил Эурон, улыбаясь. — Я не хочу без тебя, Эурон. Что, если Таргариены нападут? Мы отняли у них дракона. — Она заставила его смотреть ей прямо в глаза. Эурон задумался. — Думаешь, я настолько олух, что ничего не спланировал на этот счёт? Теон знает, что делать. Он мальчик сообразительный. — Одеяло сползло с поясницы Серсеи. Эурон ловко переменил положение, став с нею наравне. Она уткнулась ладонью в его грудь, и ощутила, как пылко бьётся его сердце. Из них не мог главенствовать только один. Они — часть целого. Но Серсея, чтобы угодить ему, привлекла его за шею вниз, позволив нависать над собой. — Нет, ты, конечно, не олух, — с придыханием пролепетала Серсея около его губ, скрещивая ноги у него за спиной. Эурон усмехнулся. Он знал, что он не олух. — И я, оставляя тебя здесь, надеюсь, что ты всё же попытаешься выяснить у своего ненаглядного брата, что всё же произошло в Винтерфелле, и каковы планы наших врагов. Серсея остановилась. Боль мгновенно пронзила её меж ног. Она зажмурила глаза. Откуда это? Едко и неприятно. Эурон вдруг слез с неё и бросил на неё одеяло, а сам обернулся к двери. «Десница говорит, это срочно, Ваша милость, прошу прощения», — какой-то стражник отнял у неё короля. Эурон рыкнул ему короткое «убирайся». Стражник ретировался, забыв поклониться. Серсея испугалась нового прикосновения мужа. Он привлёк её к себе, взяв за руку, и отголоски нечаянной боли разошлись по её телу. Она не отозвалась на его властный поцелуй и не взглянула, когда король покинул ложе. — Я выясню это сейчас же, — прошептала Серсея, видя, как он набрасывает на тело, покрытое отметинами её поцелуев, рубаху. Эурон подозрительно посмотрел на неё. — Сейчас я мешаю тебе, — странно улыбаясь, ответил он. Серсею охватил мороз по коже от его тона. — Как ты смеешь сомневаться во мне? — Ладони её в гневе сложились в кулак. Она подобрала лежащую на краю подушку, наблюдая за спешным переодеванием мужа. — Я — твоя. Я подарила тебе всю себя. Своё сердце и своё тело, а ты всё ещё думаешь, что я не твоя, что я могу принадлежать кому-то, кроме своего бога! — Не выдержав, она метнула в него подушку, вкладывая все свои силы. Эурон чудом поймал брошенную ею подушку, и ярость вмиг покинула Серсею. — Я хочу пощадить твоего брата, оставить ему жизнь, Серсея, если он скажет. Но только ты можешь его уговорить. Я знаю, что ты моя королева, и что кроме родственных чувств тебя ничего не связывает с Цареубийцей. — Эурон улыбнулся на выходе. Она немедля вырвалась из плена одеяла и, накинув ночную сорочку и халат, оставила покои пустыми. Эурон, она знала, задержится, если его позвал Квиберн. Тьма коридора приняла её в свои ледяные объятия. Стражники молча провожали её взглядами. Она чувствовала на себе внимание всего замка. Сердце было готово покинуть грудь, так отчаянно оно билось. Серсея несколько раз останавливалась, оглядывалась, затем снова продолжала путь и снова останавливалась, оглядывалась и продолжала ступать к необходимой ей комнате. Перед заветной дверью её задержали. — Именем короля, прошу вас пропустить, — твёрдо сказала она. — Ступайте прочь на несколько минут, я нуждаюсь в уединении. — Они отступили, пусть и нехотя, под её напором, сперва толкнув дверь в нужную ей комнату. Серсея, поблагодарив людей улыбкой, вошла. В отличие от коридора, здесь ей в глаза ударил яркий красный свет очага. Прищуриваясь, она не сразу нашла Джейме. А найдя, замерла на пороге. Он сидел к ней спиной, шурша углями в камине. Его волосы, когда-то золотые, теперь выглядели рыжими. Возле него стоял столик с блюдом, полным еды, но было видно, что мясо остыло, а кубок с вином был полон до краёв. Решительная Серсея растеряла всю свою решимость. Ей хотелось слегка прикоснуться к этому сильному некогда плечу или подойти сзади неслышно, обнять и притянуть к себе, а затем кротко поцеловать в макушку. Но одновременно с этим она чувствовала себя здесь чужой, лишней. И тишина, сгустившаяся над братом, заставляла нутро холодеть от потаённого страха. Серсея ещё хорошо помнила его слова перед троном о Красной жрице, его бой с Эуроном и то, как сверкал его меч, а вдоль потолка тронного зала разрастались, будто плющи, чёрные руки. Она помнила, как Джейме едва не убил её короля. Он повернулся, и Серсея вздрогнула от неожиданности. Джейме вскочил с кресла. — Серсея, — выдохнул он заворожено. Сначала он шагнул было вперёд, навстречу, и Серсея мысленно увидела, как раскрываются его руки для объятия. Кандалы у него всё же сняли по её просьбе. Теон постарался. Но тут же нечто остановило Джейме. — Зачем ты пришла? Его тон подогрел растущий в ней гнев. Серсея медленно прошлась вдоль комнаты к окну и ответила: — Думаю, тебе это известно. Мой король хочет знать о планах Таргариенов. Если ты расскажешь, он пощадит тебя. — А, — кивнул Джейме. — Твой король. Ты для него кто? — Он улыбнулся едко и широко. — Подстилка? Поверить не могу, что ты променяла меня на спрута. Мою золотую руку на его огрубевшие от корабельного дела, на его грязные пиратские пальцы. — Ты обиделся, мой милый Джейме? — Серсея сверкнула такой же улыбкой. Его обида развеселила её и придала уверенности. Она вальяжно устроилась на его постели, положив одну ногу на колено другой. — Позволь напомнить, что я тоже обижена. Я не забыла, как ты покинул меня и ринулся на Север. — Это злорадство, эта порочная жажда задержать его тогда, отрубив голову, возродилась в ней. — Однако я вернулся! — оборвал он её, ощетиниваясь. Дрожь прошла вдоль его скул. Эти скулы больше не виделись ей по-прежнему родными и желанными. — Тебе следовало явиться раньше. Слишком уж долго ты пробыл у врагов. Где ты был? Он вздохнул и уселся на кресло. Его зелёные глаза пожирали её. — Когда на Винтерфелл напали белые ходоки, я оказался в самой гуще событий. Пока я мчался на Север, мне мерещился твой облик. Когда я добрался до Севера, ты приходила ко мне во снах, и я умолял тебя простить меня, и ты прощала. Когда Винтерфелл атаковали, я шёл в бой, думая только о том, как бы спасти тебя. Но случилось так, что я испугался. Кто-то оторвал мою руку, и я сбежал, бежал так долго, как только мог, скрылся в Белой Гавани и, взяв корабль, направился к тебе сразу же, чтобы убедить тебя выслать подкрепление. Корабль потерпел крушение в пути, и мне пришлось идти через Риверран. Я боялся, что меня убьют, и что я не успею тебя предупредить, но потом мне сказали, что Винтерфелл взорвали и остановили белых ходоков, а ты… а ты вышла за Эурона Грейджоя и сделала его королём. Я не поверил, я пришпорил коня, но чем больше я приближался к Королевской Гавани, тем больше слышал тех, кто чествует нового короля, этого безумца, этого жестокого человека. И что же ты нашла в этом пирате? Не имеющем ни чести, ни совести? Серсея слушала его молча. Она верила ему. Всем его словам. — Я люблю его, — отчеканила Серсея. В её очах вспыхнул дикий огонь. Джейме замотал головой. Он смотрел в упор, пытаясь найти в ней намёк на ложь, думая, что она всего лишь защищается. — Ради него я вытравила ребёнка, ради него убила Тихо Несториса, ради него позволила провести на мне обряд утопления. — Эти слова неприятно поразили Джейме. Он скривился и попятился, как от заражённой чумой. — А что он сделал ради тебя? — срывающимся голосом спросил Джейме. Серсея ухмыльнулась. Тепло растеклось по её телу. Он уже сдавался. И она встала, чтобы напомнить о том, что сделал для неё Эурон: — Привёл ко мне флот, позволил отомстить за мою дочь, уничтожил Безупречных, сжёг свой корабль вместе с людьми, бунтовавшими против меня, выбросил в море тело своего мятежного брата. Эурон — мой король и мой Утонувший бог, а я — его жена. Джейме в одно мгновение оказался рядом. От него веяло незабвенным. Первой любовью, первыми светлыми чувствами и, вместе с тем, горечью потерь. Он глядел на неё, как на сумасшедшую. Как на безумную королеву. — Кто промыл тебе голову этой чепухой? Ты всегда считала себя выше других людей, но богиней? На это не был способен даже Эйерис. Есть только один истинный бог. Тот, что освободил меня. Вам не победить. Дейенерис славят тысячи рабов в Эссосе. — Он взял её запястье. — Серсея, Грейджои всегда всё делали ради себя. Он получит от тебя всё, что необходимо, и убьёт. Давай уплывём в Браавос отсюда, подальше. Я прошу тебя. Этот глупый трон лишает всех головы. Уплывём в Браавос. Браавос. Браавос. Прошу тебя. Фразы отпечатались в её разуме, как клеймо, которое обыкновенно ставят рабам. Его прикосновение жгло запястье, но высвободиться из его пут она не сумела — Джейме держал необычайно крепко. Ей удалось только накрыть его пальцы своими со скрытой мольбой. — Посмотри на меня, — сквозь зубы проговорила Серсея и потянула его руку. — Уверуй в его силу. Разве ты слепец? Посмотри, что он дал мне. Разве я не жена бога? Обычная смертная? Вместе с ним мы победим Штормового бога и воцаримся в этом мире. — Я вижу, сестра, — Джейме откликнулся как-то чересчур тихо. Будто змея прошипела. Он стал ближе к ней, сильнее сдавил запястье. — И это меня заводит. — Он переместил руку ей на талию и дерзко придвинул к себе. Пальцы Джейме ощупали плечи, расчесали отросшие золотые волосы. После смерти Джоффри в септе он также прижал её к своему телу и не отпускал, несмотря на все протесты. Вспышка страсти опьянила их. Одно жалкое прикосновение вернуло ей всё. Будто никогда не было Серсеи Грейджой. — Прошлой Серсеи больше нет, — шепнула она. Джейме против её воли чмокнул подставленную щёку. Ладонь Серсеи моментально ударила щёку Джейме. Так, что остался багровый след, и шлепок ещё эхом звенел в ушах. Она столько дней бежала от прошлой жизни, а теперь эта прошлая жизнь возвышалась над ней красивым, но изменившимся временем, братом, ещё живым, так же страстно желавшем её. Серсея мотнула головой. Быть железнорождённой, когда рядом стоит золотой лев, — тяжело. Хочется нырнуть в его тёплые объятия, как прежде, стать единым целым, прикоснуться к его губам своими, чтобы ощутить идущий из глубины его души порыв, поддаться влекущей к нему похоти. Серсея посмотрела на него мокрыми глазами. — Я дам тебе уйти в Браавос, пока никто не видит. Ты сбежишь и забудешь меня. Ты будешь счастлив там… Обещания и клятвы Эурона были ещё живы в её памяти. И она клялась ему в верности. Джейме поглядел на неё недолго. Взор его заволокло дымкой. Он отпустил её лишь на короткий миг и болезненным толчком в грудь пихнул на кровать. Серсея растеряла весь воздух. Мягкие подушки подхватили её, но в груди саднило. — Нет! — вскрикнула она, понимая, что он делает. — Нет! — Серсея засеменила ногами, и Джейме сжал их меж своих ног. Родной лик в одно мгновение стал чужим, незнакомым. Он побагровел от лба до шеи, а в зеленоватых глазах вспыхнуло пламя ненависти. Она взметнула руку против него, и он отбил её. Она дёрнулась, но Джейме держал так крепко, что ей не хватало духу справиться с ним. — Шлюха! — вскрикнул он, занося кулак. — Я убью этого ублюдка, я убью его! Серсея увернулась из-под удара. — Ты уже пытался! У тебя не вышло, — сцепив зубы, отозвалась она. Ног ей не хватало, но она дралась руками. Она царапала его кожу ногтями, толкала ладонями и всё повторяла, что она больше никогда не будет принадлежать ему. Он не слышал и не внимал её сопротивлению. Он уселся на ней, чтобы остановить её беспорядочные движения, а когда потянулся к её мокрой горячей щеке с поцелуем, Серсея на миг вернула его в мир пощёчиной. Джейме отпрянул, заглянул в её красные напуганные глаза. Серсея дышала часто и неровно. Джейме никогда не смотрел на неё так. Прежний он погиб, и вправду погиб где-то в ледяных руинах Винтерфелла вместе с остатками смелости и своей рукой. И тому, преданному, ласковому не суждено было вернуться. Как и его любви. Теперь его пропитывала ненависть. Он ненавидел её, Эурона за то, что стал её мужем, их стремление быть вместе. — Отпусти меня, — сквозь слёзы прошептала Серсея и чуть дёрнулась. Она зажмурилась, пытаясь вспомнить времена их безграничной любви. В памяти мелькали лишь обрывки. Их затмевали чёрные щупальца из снов. — Отпусти меня! — повторила Серсея. Голос её набрал силу. Она резко шевельнула рукой, пытаясь высвободиться. — Я не твоя, я больше никогда не буду твоей! Не смей так обращаться со мной! — Она хотела вдохнуть, но Джейме прервал её, поцеловав в губы. В ответ Серсея прикусила кончик его языка и отпустила, когда почувствовала железный вкус крови. — Ты и вправду шлюха, — прошипел Джейме. Стерев грубым движением кровь, он размахнулся и ударил её по лицу. Свет исчез. Красные искры носились перед глазами. Серсея обмякла. Голова кружилась, и шум в ушах не давал ей больше противиться. Сквозь этот шум она слышала громкий, оглушающий треск разрывающихся нижних юбок. Её ноги покорно развелись в стороны под нажимом Джейме. Он яростно придвинул её за бёдра к краю постели. «Эурон», — стараясь раскрыть глаза, подумала Серсея. Слёзы градом полились по щекам. Боль усмирила её нрав. Она едва ли не усыпила Серсею, сделав неподвижной, тяжёлой. Сердце стучало не столь проворно. Слабые толчки раздавались в груди. Под действием боли, будто под действием одуряющего дыма, Серсея улыбнулась и прикрыла глаза. Руки Джейме отпустили её обнажённые бёдра, и она не сразу поняла, что это реально. Что это он её отпустил, а не жизнь. Жизнь расцвела в ней. Она сама почувствовала, как дыхание легчает. Обретя вновь способность бороться, Серсея поднялась без усилия и упёрлась руками в постель. Джейме замер. Его глаза округлились. Он дёрнул рукой в воздухе. Серсея застыла вместе с ним. Что-то оттянуло его назад и впечатало резко лицом в стену. Вопль осел в её горле. Пальцы вцепились в покрывало. Эурон, взявшийся из ниоткуда, схватил Джейме за шиворот и бил головой о стену. Она не видела лица своего мужа, но шея его была столь же красной, как и у Джейме, и красные брызги летели во все стороны. С тяжёлым дыханием Эурон нажал на его голову и отпустил, позволяя безжизненному телу упасть. Ничего ей не говоря, он вышел из комнаты и рявкнул: «Уберите это отсюда, живо!» Только после того, как охладевший труп её брата безмолвно унесли из покоев, Эурон подошёл к кровати. Он тронул её за подбородок, провёл большим пальцем вдоль левой скулы. Боль сосредоточилась там. Серсея поникла. Она отвернулась от этого ласкового прикосновения, будучи не в силах видеть забрызганное кровью лицо мужа. Руки её сами потянулись к его запястью. Она поцеловала его в ладонь. Туда, где заметно пульсировали синие линии. Слёзы лились из её глаз безмолвно. Эурон стёр их пальцем и сделал тихое «т-с-с-с-с», прижимая к груди. Он подхватил её на руки и унёс в их покои, оставив такой обездвиженной до утра. Её тиара наслаждалась солнечным светом. Серсея стояла подле Эурона, когда сбросили тело Джейме в море. Она даже не взглянула на скрывшегося в волнах брата. Синяк, оставленный им на скуле, не было возможно закрыть волосами, но Серсея не чувствовала ничего, кроме пустоты, съедающей её сердце. Мелисандра, Красная жрица, стояла на краю обрыва, не шевелясь. — Ты пробудишь великое зло, Эурон Грейджой, — говорила жрица, но её слова для Серсеи не обладали ни вкусом, ни цветом. Бессмысленные и тупые. Эурон тоже промолчал ей в ответ. Мелисандра что-то заговорила на валирийском. Король толкнул её в спину. Его пальцы ловко поддели ожерелье с рубином на её шее. Мелисандра скатилась вниз. Только красные тряпки хлопнули, принимая в себя морской ветер. Толпа набежала к обрыву и проводила жадно любопытными взорами красный комок. Серсея затянулась воздухом. Она чувствовала необычайный подъём в груди, будто само море бурлило в её лёгких. Королева посмотрела на сопровождающих её Яру, Линель, Теона и его наложницу, лорда Дорэла, Карса, Квиберна. Все они стояли с лицами, на которых читалось исполнение долга. Но она чувствовала нечто необычное. Здесь был кто-то, кроме них. И то же самое чувство захватило её мужа. Повернувшись, он нашёл свои чувства в ней. Они смотрели друг на друга. Серсея видела на его лице красные капли крови, хотя Эурон стёр их сразу же, как отнёс её в их опочивальню. Нутро её сжималось. — Что это? — выдохнул рядом Карс, побудив её всё же подобраться к обрыву. Жреца пригвоздило к месту, где он стоял. Оставив его позади, Серсея подошла к Эурону и взяла его руку. В ответ он сдавил её пальцы. Там, под ними, бурлило море. Образовывалась чёрная воронка, и Серсея вспомнила свой сон. Кто-то позади них кликал богов, кто-то пугливо затаил дыхание, и лишь Серсея с Эуроном не боялись того, что должно было последовать за водоворотом. Она, вдыхая морской воздух, прикрыла на мгновение глаза, предвкушая с улыбкой на устах визги женщин и детей. Они раздались сразу. Но они не могли заглушить плеск воды. Будто половина моря вышла из берега, и гигантская волна скрыла от Эурона и Серсеи солнце. Когда земля сотряслась от убегающих прочь людей, королева открыла глаза, и ни капли страха не пробрало её. Она всё так же улыбалась. И улыбалась уже от того, что грудь её наполнилась необычайной лёгкостью. Из воды вылезло гигантское чёрное щупальце с белыми присосками. Оно было настолько огромно, что могло бы обхватить собой Красный замок у основания и разрушить. Оно взмахнуло и ушло под воду. Серсея повернулась к свите. Руки Квиберна тряслись. Карс побледнел. Теон прижал к груди свою девушку. Яра окаменела лицом. Лорд Дорэл бросился в бега. — Он ещё вернётся по нашей нужде, — сказал Эурон и повлёк её к замку.***
Арья сделала всё, что было в её силах, чтобы отворотить от Сансы гнев королевы Дейенерис, но слава лорда Рикарда Харло обогнала их письма с заверениями, что он мёртв. Сначала она вытащила Сансу из темницы, а затем отправила обратно, только уже сковав её руки и ноги железом. Так требовали лорды Долины. Против Арьи они не протестовали, ибо видели, кто привёл людей Харло в цепях. Они требовали сместить только Сансу, если не отрубить ей голову за столь чудовищную оплошность, которая быстро в руках Дейенерис стала изменой, а не просто оплошностью. Арья намеревалась отправить тайно сестру на Север, но у неё и здесь не вышло. Королева Дейенерис и король Эйегон оповестили их о том, что прибудут лично для суда над вероломной родственницей. И люди Долины, теперь не доверяющие Старкам, пристально караулили Сансу. Король и королева явились спустя три дня после оповещения. Арья вышла, чтобы встретить их. Поток дотракийцев и северян ринулся внутрь Орлиного Гнезда. А затем в небе провозгласил о прибытии Эйегона и Дейенерис последний живой дракон. И все слепо восхитились его полётом. Все, кроме Арьи и Бриенны. Он остался во дворе вместе со всеми. Кроме Эйегона и Дейенерис не было никого из совета. Ни Тириона, ни Вариса, ни Давоса Сиворта, ставшем недавно десницей. Дейенерис и Эйегон пришли, одетые в цвета дома Таргариенов — чёрно-алые. Арья затаила дыхание, наблюдая за королевой. На её красивом лице отпечаталась морщинками усталость. Несколько кос её были расплетены. Арья знала, что кос у Дейенерис раньше было больше. А Джон раньше мечтал стать Старком. Как только он появился, хмурый и равнодушный к происходящему, Арья тут же его возненавидела. Он не должен был приходить, чтобы казнить Сансу. Вместе с Сансой они отвоевали Винтерфелл. Она была его родной кровью. Его сестрой. Взгляд Эйегона был холодным, как лезвие валирийского кинжала, что висел у Арьи на поясе. Взгляд Дейенерис палил всё, что задевал. Арья, засмотревшись в эти голубые, искажённые злобой очи, позабыла преклонить колено и единственная встретила короля и королеву стоя. Это ей простили. Дейенерис, не улыбаясь, приказала вывести «преступницу». После этого воцарилось молчание, то ли скорбное, то ли тревожное. Её морозило. Её пробирало до косточек. Она не сдержалась, когда вывели Сансу, одетую в серое простое платье, без перчаток, с растрёпанной косой и кандалами на руках. Арья оттолкнула стоявшего перед ней дотракийца и вышла вперёд. Сестра глядела только на Эйегона. И, Арья ужаснулась, она будто совершенно не боялась своей участи. Лицо Сансы выглядело каменным, неживым. Она сомкнула губы, взяла одну руку в другую и посмотрела на Дейенерис, скорее, с вызовом: «Казни меня, если сможешь». Арья чувствовала, Дейенерис сможет с поддержкой дотракийцев и людей из Долины. Даже Роберт Аррен пугливо озирался. А Арья… Арья бы немедля пала на колени и попросила Дейенерис смилостивиться. Именно Дейенерис. — Леди Санса Старк из Винтерфелла, наместник короля Эйегона в Орлином Гнезде и регент лорда Роберта Аррена, вы стоите перед Эйегоном… — начал рассказывать мейстер Долины, но Санса оборвала его: — Перед королём Эйегоном. Вы можете не перечислять мне титулы, я хорошо их знаю. — Эйегон кивнул мейстеру убираться прочь. — И я знаю, зачем я здесь. Чтобы услышать обвинения. Дейенерис вышла вперёд, в центр двора. Её чёрно-алый плащ впитывал всю весеннюю грязь. Арья только заметила, что королева без огромного живота, с которым она смотрелась нежно и мило. Теперь в ней бушевало пламя. — Леди Санса из дома Старков, вы отпустили ценного пленника, из-за которого наши корабли разгромили, из-за которого убили моего дракона и едва не убили моего мужа и вашего короля! Полагаю, всё это произошло не случайно. Полжизни, леди Санса, вы провели в плену у Серсеи Ланнистер, которой служит человек, отпущенный вами. Вам приходилось подчиняться, любить людей, которых вы ненавидели. Это не могло не повлиять на вас. Вы обвиняетесь также в сговоре с королевой Серсеей против своего брата. Недавно ко мне пришло письмо о том, где говорится, что лорд Рикард в цепях в небесной тюрьме. — Она вытащила пергамент и показала всем. Арья тяжело вздохнула. — И второе письмо, где говорится, что лорд Рикард выбросился из небесной тюрьмы. — Люд застыл, увидев второе письмо. Женщины напомнили, что о смерти Рикарда говорили и им. Повернувшись к Сансе, Дейенерис сказала: — Видимо, лорд Рикард умеет летать. Или он колдун. Такое письмо вы хотели отправить мне третьим? — кто-то захохотал над покрасневшей Сансой. «Не молчи», — просила её Арья. «Скажи ей хоть что-то в свою защиту». Дейенерис отвернулась, и вновь ей взгляд упал на Арью: — Из-за вашего поступка, леди Санса, убили моего дракона. Из-за вас потопили наши корабли. Из-за вас едва не погиб ваш брат! — она осмотрела всех, будто вокруг неё столпились враги: — Я выношу вам смертный приговор. Это измена. А измену нельзя простить даже близким родственникам. Санса дёрнулась в кандалах. — Вы лишились дракона, а человек — дома и своего отца! — её возглас оглушил толпу. Все переглянулись. Их поразила внезапная смелость леди Сансы. — Вы также сожгли семью Тарли. Я признаюсь в своём поступке. Королю Эйегону, — её ледяные очи посмотрели на молчавшего Джона. — Ему следовало договориться с лордом Родриком. В случае отказа — разбить его армию на поле боя, а не сжигать мирный остров, где и солдат не осталось. Я свою вину признаю, но она лишь заключается в том, что я не отпустила лорда Рикарда сразу. — Она загремела кандалами, призывая всех слушать. — Этот человек спас меня, когда мой отряд атаковали горцы. Когда лорд Джон Ройс не оказал мне помощи из-за боязни, что я выйду замуж за Харраса Харло, и тот завладеет Долиной. Вы говорите, что отличаетесь от королевы Серсеи, но сейчас она выглядит истинной королевой, а не вы, Дейенерис Таргариен. — Лорд Родрик дал нам отказ. Он угрожал нам. Он сказал, что придёт и заберёт всё сам. — Эйегон прервал её спокойным ровным голосом. Арья понадеялась, что он простит Сансу. Он не мог не простить. — И этого человека ты защищаешь? Лорд Рикард спас тебя, но он сделал это из собственной выгоды. Ты прожила столько лет среди Ланнистеров и всё ещё наивна, Санса. «Это не твои слова», — говорила себе Арья. — «Это не твои слова, это не ты. Ты добрый и милосердный король». Но потом осознание пришло к ней вспышкой, дёрнувшей за поясницу. Добрый и милосердный король не отправился бы сжигать остров. Эйегон, будучи Джоном, всегда защищался. Он был в Ночном Дозоре и знал, что такое справедливость, что такое честь. Люди согласились с ним. Они воздели кулаки к небу и требовали расправы. Двое дотракийцев отняли Сансу из рук стражников и повели к дракону, дышащему горячим воздухом. Санса не дрогнула. Лишь в её ледяных глазах вместо привычного льда мелькнуло пламя. Оно бы не сожгло Дейенерис, но король Эйегон, не вынеся её взора, вопреки ожиданиям подошёл, к Сансе, оттолкнул дотракийца и изрёк: — Ты не будешь сожжена. — Он поцеловал её в холодный лоб. — Но ты подставила под угрозу наше войско. Человек, которого ты отпустила, жив и обязательно расскажет о нас Эурону и Серсее. — Эйегон повернулся ко всем. — Я осуждаю Сансу Старк из Винтерфелла за предательство и лишаю её имени Старк, титула леди Долины и возможности наследовать земли её предков. Отныне и до скончания веков она изгнана. А боги станут ей судьями. Дотракийцы возмутились, но Дейенерис приказала им успокоиться. Она осталась довольна решением мужа. Скользкая улыбка на миг вспыхнула на её лице. Санса обвела беспомощным взглядом собравшихся на площади людей. На сказанное она смиренно улыбнулась. Блеклая её улыбка отразилась на лицах Арьи и Бриенны. — Пусть боги помогут тебе, Джон Сноу, теперь ты окончательно потерян, — сказала она. Кандалы отпустили её руки. — Леди Санса, позвольте сопровождать вас! — Бриенна подбежала к ней, набросив свою шубу, склонила колено и протянула меч. — Я клялась вашей матери, что буду защищать вас. Я принесла вам присягу… — Вы клялись моей матери, что будете защищать сестёр Старк. Больше я не Старк. Служите моей сестре Арье и берегите её. Бриенна с мокрыми глазами отвернулась. Однако Арья, несмотря ни на что, побрела вслед за сестрой, как вдруг её остановили шестеро дотракийцев. Обнажив свои аракхи, смотрели они на Арью. — Леди Арья, теперь вы регент при лорде Роберте. Арья повернулась, и горькие слова, которые всегда повторял Пёс, зажали в тисках её горло. «В пекло королей», — сказала сама себе Арья и повернула назад, услышав звонкое: «Поднять ворота!»***
Рик положил руки на подлокотники трона. Унять дрожь не получилось. От запястья до кончиков пальцев чувствовался трепет. В носу ещё стоял запах крови, сожжённой травы и разложения трупов. Островные птицы вдоволь насытились остатками людской распри. Они с наслаждением глотали кишки и раздробленное мясо, выклёвывая самые лакомые и удобные для пережёвывания куски. Морские котики вылезали на берег, радостно улюлюкая, и принимались за всеобщий пир. Только люди, собаки да лошади сторонились мёртвых. Несколько сотен саванов отправились вплавь от острова, но на последующие дни они ожидаемо возвращались, и бедные жители уже травили байки о том, что их погибшие родные и друзья стремятся назад, домой. Два самых богатых савана, укрытые чёрным цветом, не появлялись на горизонте. Рик часто бросал взор, полный нескрываемой боли, на волны, когда-то бывшие зеленоватыми, а теперь казавшиеся ему всё время бурыми. Лорд Родрик отправился к предкам. Должно быть, он и леди Гвинесса пировали в чертогах Утонувшего бога. Рик хотел, чтобы они взяли его к себе. Чтобы бурые волны с белыми гребешками обняли его и смыли бремя хранителя острова Харло с его плеч. За последние дни он буквально валился с ног. Сон не приходил к нему. Царапающий душу гнев не позволял сомкнуть глаз, хотя всё тело пронизала истома. В другое время его съедали кошмары. Он видел огненный дождь, сыплющийся на армию короля Эйегона. В этих снах невыносимо громко ржали кони и вставали на дыбы, а вместо их грив развевался на ветру яркий огонь. Рик просыпался, выпрыгивал из постели и уносился прочь из замка. Лишь бы занять себя чем-то полезным, отвлекающим. После смерти лорда Родрика и победы над Драконьим Королём у Рика не было времени даже осознать свою потерю. Весь остров ждал его поддержки, единственного человека, которому островитяне могли довериться. Он участвовал в разборке потопленных кораблей, в похоронах, в отстройке домов. Дракон спалил часть посевов, и Рик в качестве компенсации жителям приказал разделать дракона, отправив голову королю Эурону с подробным рассказом о случившемся и оставив себе лишь зелёную кожу, которую намеревался пустить на костюмы. В первые же дни его окрестили Рикардом Драконоборцем. Это имя тоже лежало на нём бременем. Впервые за то время, что он находился на Харло, Рик сумел найти минуту для уединения и, стиснув подлокотники, разрыдался. Разум затуманился. Слёзы катились за чёрный стоячий воротник его нового одеяния до того, что то становилось мокрым. Одинокий в своём горе, он плакал долго, но боль всё не уходила. Он готов был раздирать на себе одежду, снять одну из кос, висевших над троном, и пронзить себя. Стражник в коридоре пробасил кому-то: «Входите, милорд». Рик очнулся. Он встал с трона, чтобы поприветствовать внезапного гостя, и двинулся ему навстречу. Дверь отворилась, и внутрь вошёл лорд Харрас Харло. Он вошёл на подгибающихся ногах. Его оруженосец поддержал Рыцаря и тот, ощутив под собой поддержку, медленно пришёл в себя. Матово стеклянный взор его карих глаз оббежал полукругом комнату и остановился на Рике. Сир Харрас отпустил плечо оруженосца и направился к Рику. Этот человек, с самого его появления на острове, презирающий Рика, шумно ударяя каблуками сапог, приблизился к нему, вцепился, вымещая злость через пальцы, в его подрагивающие плечи и, осмотрев с ног до головы, прижал к своей сильной груди. Даже сир Харрас уже пропитался не выветривающимся смрадом гари и крови. Однако, обняв Рика, сир Харрас сказал: — Рик, спасибо тебе. — Он хлопнул его по спине, выбив воздух, но Рик устоял на ногах и неуверенно приобнял сира Харраса. Теперь он был не один в своём горе. — Спасибо тебе, Рик. — Он поглядел на Рика и вновь с чувством вспыхнувшей родственной любви стиснул в объятиях. — Я не уберёг их, — шепнул Рик. — Всё из-за меня. — Нет. — Харрас Харло помотал головой. — Нет, это вина Драконьего короля. Это вина мрази, что потопила корабли и выжгла наш остров дотла. А ты, Рик… — он смял плечи Рика пальцами. — Ты убил дракона. Ты герой, и о тебе сложат легенды. Как о Сером Короле, когда он убил Наггу. Покажи мне ту тварь, что ты убил. Покажи. Рик распорядился подать ужин. Прибытие сира Харраса не осталось не замеченным среди жителей острова Харло. Стражники и служанки набежали, желая угодить Рыцарю, и Рик остался не у дел. Он скромно стоял в своём чёрном одеянии, на котором блестела приколотая в области левой ключицы серебряная брошь в виде полумесяца, у ближайшей к выходу стены, и камень холодил его поясницу. Люди окружили сира Харраса как героя сражения. Когда он удивлённый повернулся к Рику, люди смолкли. Все, как один, преклонили колено и произнесли: «Наш лорд». Сир Харрас побледнел. Он вытащил из кармана мантии свёрнутый пергамент с печатью и указал им на Рика: — Вот ваш лорд! — Рика от его голоса точно молния поразила. Он заметил королевскую печать с кракеном. — Лорд Рикард из дома Харло, именуемый Драконоборцем, сын лорда Родрика Харло и его полноправный наследник! Отныне и до конца своих дней он ваш отец, ибо он защитил вас, когда я исполнял поручение короля Эурона. Примите своего лорда и чествуйте его! У Рика подкосились ноги. Его пришлось тащить двум мужчинам в тронный зал, где немедля накрыли пиршественный стол в честь нового лорда. Он не мешал отогревшей людей радости, но и не был един с ними. В душе было пусто. Сир Харрас залпом выпивал кружку за кружкой эля и растирал губы рукавами. Рик не брал ни капли. Его занимал только приказ Эурона, выведенный аккуратным почерком, королевская печать и подпись лорда Родрика, а рядом с нею — алеющий отпечаток пальца. Он заклялся кровью сделать Рика своим наследником. — Долго я здесь не задержусь, Рик. Благодаря тебе остров справится с бедой, — обратился к нему сир Харрас. От него веяло горьковатым хмелем. — Я полагаю, он в надёжных руках, а меня подгоняет желание отомстить. Рик посмотрел в сально блестящие карие глаза, и в животе у него свернулся комом ужин. — Что вы собираетесь делать, сир Харрас? Сир Харрас поднял нож со стола. Рику показалось, что Рыцарь сейчас же зарубит его, но сир Харрас ответил: — Поохочусь на Драконьего Короля, — он вогнал нож в стол по рукоять, будто деревянный стол был горлом Эйегона Таргариена. — Джон Сноу — лучший мечник Севера, — от самого первого имени Эйегона Таргариена стало холодно, — такие слухи ходят. А я — лучший мечник Железных Островов. Я вызову его на поединок, и да скрестятся наши мечи из валирийской стали. — При этих словах хмельной дурман покинул Харраса Харло. — Посмотрим, насколько он храбр в схватке один на один. Лорд Харрас встал из-за стола, но Рик надавил ему на плечо, заставив сесть. И всё же хмель ещё управлял Рыцарем. Он опустился легко. — Лорд Харрас, я должен отказаться от лордства над Харло, — вымолвил Рик. С трудом ему дались слова. — Лорд Рикард, — в его тоне промолвил сир Харрас. — Мой брат и король Эурон даровали вам право наследовать Десять Башен и остров Харло. — Он вдруг резко притащил Рика к своей груди и шепнул на ухо сквозь зубы: — Я тебя терпеть не мог, считал подхалимом и выскочкой. Твои жадно сверкающие зелёные глазёнки я хотел выдрать собственными руками, пока Родрик не видел. — Его рука стиснула загривок Рика, и Рик шаркнул зубами о зубы. — Хотел отрубить твою крохотную ручонку, неизменно цепляющуюся за руку Родрика. Но теперь я вижу, Рик, что всё это было не зря. Ты вернулся и спас Харло. И ты по праву должен принять правление островом на себя. А я… — Сир Харрас отодвинул замершего от страха Рика от себя и принялся вновь за кружку с элем. — Эурон правильно указал нам, что мы без толку сидим на островах и совершаем редкие набеги. Я попытаюсь отобрать Речные земли. Рик широко улыбнулся, глядя на сира Харраса. — Знаешь, Рик, я всегда жаждал быть как зеленоземельные лорды. Быть рыцарем, верить в Семерых, — сказал Рыцарь напоследок. Он достал свой валирийский меч и показал ему навершие. Когда-то его украшал лунный камень. Теперь оно было железным с красными и чёрными вкраплениями. — Я надеюсь искупить вину перед Утонувшим богом. На следующее утро, когда ладья сира Харраса «Серая Ночь» ушла, виляя хвостом, Рикард поклялся не остаться в стороне от того побоища, в которое их медленно втягивали Таргариены и Грейджои. Дракона он убил, но месть совершил не до конца.***
Чаячий город продувал морской ветер. Санса, кутаясь в шаль, наблюдала за кораблями. Всюду сновали люди и не замечали бывшую леди. Холод пробирал её до костей, но она слепо искала лишь один корабль, который увёз бы её куда-нибудь подальше от Орлиного Гнезда, куда-нибудь подальше от Таргариенов и от войны. Сердцем она знала, куда стремилась. Иного пути не было. Санса ждала лишь знака судьбы и сжимала замёрзшей рукой монеты, оставшиеся у неё. Вот корабль с тёмно-синими парусами отчалил в Браавос, другой, его сосед, с пламенно-рыжими — в Дорн, третий зазывал попутчиков в Волантис. Санса думала, что все они спешат убраться из Вестероса. Она ждала судьбу, которая бы сказала ей: «Ступай, туда, на палубу, и плыви в Браавос». Или: «Плыви в Волантис», в Миэрин, в Мир», на Летние острова». Только собственные чувства отворачивали её от кораблей, плывущих прочь отсюда. Она не знала, куда податься. Эйегон поступил с ней не так милосердно. Лучше бы он сжёг её. Один корабль с белыми парусами стоял неподвижно. На нём никого не было. Санса осторожно побрела в его сторону, чтобы разузнать, куда он направляется. Толпы возле кораблей создавали давку. Пока она пробиралась к белопарусному кораблю, кто-то успел стащить с неё шаль и ещё дико посмеялся. Её не знали. Или не хотели знать. Сестра короля Эйегона, бесстыдная изменница. Она принимала удары судьбы стойко. Душа её чувствовала: осталось вынести немного, и она будет свободна. Свободна от прежней жизни, от прошлого. — Миледи! — окликнули её сзади ещё на подступах к этому кораблю. На его носу красовалась пасть дракона из белого золота. Услышав обращение по титулу, она повернулась, хотя шея в тот миг была словно деревянная. Позади неё стоял знакомый человек. — Лорхан? — спросила она и попятилась, слишком уж недоброй была его ухмылка. — Вы человек лорда Рикарда. — Она пугливо оглянулась и заметила ещё троих, подбирающихся к ней. — Я отпустила вашего лорда, Лорхан. — Мы знаем, леди Санса, — ответил спокойно Лорхан и кивнул кому-то. — Даже здесь говорят о сожжении острова Харло и Рикарде Драконоборце, отбившем вероломную атаку Таргариенов. Интересно, почему вы здесь? — Он сам сделал шаг навстречу. Его правая рука держалась за рукоять меча. Его соратники тоже на шаг приблизились, взяв её в кольцо. Санса посмотрела в их глаза и решила, что это и есть тот самый знак судьбы. — Стойте! — приказала она. Мужчины покорно остановились. — Я прошу вас увезти меня на Харло добровольно. Я нужна вашему лорду. Король Эйегон изгнал меня, обвинив в измене, и я теперь свободна от него. Она затаила дыхание, ожидая их реакции. Лорхан кивнул, и его соратники разошлись. Он улыбнулся, показывая Сансе на корабль с белым парусом: — Милости просим на борт, леди Санса.