***
Харренхолл гудел множеством мужских голосов. Андрик присвистнул, завидев громадину издалека. Поскольку власть железнорождённых в этом районе значительно усилилась, среди мужских голосов различались и женские. Бегущие из захваченных королём Эуроном городов шлюхи, певички, тавернщицы, да и простые крестьянки, которых лишили мужей, нашли здесь пристанище. Плевать они хотели на короля Эйегона, собиравшего возле Риверрана других беженцев. Когда Харрас вошёл в комнату, которую планировал сделать опочивальней лорда, он увидел Грена Гудбразера, у которого на коленях сидела пухлая розовенькая девчушка. Он развязывал на её пышной груди аккуратные шнурки, а она лезла губами вдоль по его раскрытой шее. В помещении царил аромат дешёвого эля, вероятно, привезённого этой барышней, и пота. Андрика-Неулыбу это не смутило. Он деловито приподнял уголок губ, оценивая жадным взором формы девушки. Она была довольно хороша собой: розовые щёчки, пухлые алые губы, золотистые кудри, да и язычок её весело лобызал кожу юноши. Девушка, однако, первая оторвалась от Грена. Почуяв холодок от двери, она обернулась и вскрикнула, прижавшись к Гудбразеру. Грен, сконфузившись, побагровел от лба до подбородка. Этот хоть умел краснеть. Грейдон бы продолжил своё занятие, не позволив девчушке уйти. Пришлось бы конфузиться Рыцарю. — Лорд Харрас… — мальчик сглотнул и толкнул прочь девицу. Андрик проводил взглядом красавицу, но сир Харрас невозмутимо смотрел на Грена. — Что ты делаешь? — спросил Рыцарь. — Кажется, я оставил тебя кастеляном моего замка. — Я помню, — кивнул Грен, запахивая грудь. — И я честно вознаградил себя за службу вам. У меня есть для вас подарки. — Он хищно улыбнулся. Улыбка шла всем Гудбразерам и делала их мгновенно обаятельными. Он слез со стула и прошлёпал босыми ногами мимо них, всего лишь махнув пальцами. Харрас последовал за ним. Они миновали Двор Расплавленного Камня. Железнорождённые активно занимались благоустройством замка. Грен рассказал, что они травили крыс, чистили комнаты, сжигали гниющую мебель. Кроме того велась и подготовка к сражениям. Они разделили двор на несколько тренировочных площадок для лучников, мечников и метателей топоров. В конюшнях появились лошади. В основном крестьянские клячи и оставшиеся от таргариенского отряда добрые жеребцы. Когда Харрас проходил, люди отвлекались от дел, чтобы поприветствовать его, и он невольно махал им в ответ. — Ты проклятия не боишься? — поинтересовался Андрик. — Сотни лет люди здесь мрут, как мухи. — Он внимательно разглядывал каждую башню, зубьями устремлённую в небо. Харрас успел уже с ними породниться. Это место принимало его, и помирать он не собирался. — Мы — железнорождённые, — сказал Рыцарь, коснувшись эфеса Сумрака. — По-твоему призраки Хоаров могут быть к нам немилы? Эти земли — наши. — Когда-то мы удерживали и Арбор, — припомнил Андрик. Хотя за ним ходила слава как о лучшем бойце, Андрик глупцом не выглядел и многое знал, пусть и не из книг, а из уст островитян. — Было бы неплохо вернуть и его. — Арбор принадлежит Простору, — поддержал разговор Грен. — А Простор на нашей стороне. Харрас вспомнил, что Простор принадлежит Талле Тарли, а её сердце отдано Грейдону. Выгодный союз, если он выживет. Мальчишка ввёл их в подвал Вдовьей башни. Помещения вычистили, однако крысы здесь всё ещё норовили пищать. Харрас случайно задавил одну ногой. Она убежала, истошно вереща и хромая, в дальний тёмный угол подвала. При Тайвине Ланнистере здесь обустроили темницы. Харрас подозревал, какие у Грена могут быть подарки. Он увидел двух стражников возле железной решётки. Один из стражников подал ему факел и толкнул дверь. Харрас вошёл. Внутри было сухо и прохладно. На сухой траве сидели двое: один молодой, лет восемнадцати, с копной рыжих волос, другой — постарше, лет двадцати-двадцати трёх, белобрысый и вытянутый. Оба одеты простовато — в чёрные плащи с красными маленькими эмблемами драконов на груди, кольчугу, порядком заржавелую, чёрные бриджи и высокие сапоги. Пленники прищурились на свет. Харрас водрузил факел в подставку и уселся напротив связанных мужей, на маленький пенёк. Он подозвал к себе Грена и Андрика. При дальнейшем рассмотрении Харрас обнаружил синяки на лице сиров. — Меня зовут Харрас Харло, — начал степенно Рыцарь, но рыжий парнишка не преминул перебить его: — Мы вам ничего не скажем, мы служим королю Эйегону и преданы ему до конца. Можете делать с нами всё, что угодно! — у него едва ли пена изо рта не потекла. Однако его соратник не разделял столь горячей верности Таргариенам. — Правда? — усмехнулся Харрас и обратился к Андрику и Грену. Андрик сурово поглядел на рыжеволосого и коснулся кончиком пальца своего топора. Этот жест немного умерил пыл рыжего. — Кто вы такие? — Сир, я и сам рад бы всечь ему, — кивнул белокурый на рыжего. — Он помешался на своём короле и не ведает, что несёт. Меня зовут Робар. — В разведку сговорчивых не посылают, — задумчиво произнёс Андрик. — Король Эйегон так глуп, что не посылает верных людей? Я сомневаюсь. Нам нужно проверить истинность твоих слов. А это может сделать только… Харрас остановил его жестом. — Нет, прошу вас. В пекло короля Эйегона! Он посылает всех. У него армия белых ходоков, зачем ему печалиться о людях? Они с Дейенерис кормят своих дотракийцев и одичалых. Конеложцы ничего не умеют, кроме как орать и гарцевать. Они преданы Дейенерис, но в разведку ходить не умеют, курам на смех. А дикари с севера запугивают поселян. Они крадут дочерей даже у лордов, но король не раз спасал их от казни. Они бы могли разведывать, да дико боятся здешних мест после того, как некоторые обнажили вилы против них. К тому же одичалые с дотракийцами не дружат. — Пока он говорил, пот тёк с его высокого лба, а рыжий парень нервно дёргался, пытаясь высвободиться из тугих узлов. — Я молю, поверьте мне, у меня две маленькие дочери. Я даже не рыцарь. — Я тоже не рыцарь, — пожал плечами Андрик. Грен усмехнулся. — И охотно проверю твои слова. — Нас не интересует, что король Эйегон не в состоянии собрать людей. Нам нужны сведения иного рода. — Харрас оперся на колени и хрустнул кулаками. — Если соврёшь, я кину вас обоих в яму к медведю. Или… — он достал из ножен Сумрак. Все поглядели на меч, ожидая действия. Харрас провёл пальцем вдоль лезвия. Кровь обагрила клинок, и он воспламенился. Разведчики притихли. В коридоре послышались шорохи, не похожие на ветер. — Или призраки Харренхолла явятся за вами. Робар согласился. — Разведчиками занимается не лорд Давос Сиворт, а евнух, Варис. У него хорошая память на лица, — выкладывал Робар. Андрик нервно выдохнул. Это значительно усложняло их дело. — Дракон недавно разродился тремя яйцами, оттого и не взлетал. Вылупился лишь один дракон, остальные были пусты. Люди говорят, это из-за несчастья, что приключилось с сыном короля Эйегона. Дракон не летает, а маленького нам не показывали. Даже если вам не удастся пройти как разведчикам, вы можете слиться со стражниками. Харрас поднялся на ноги после допроса: — Принесите им новой одежды, тёплых одеял, еды и воды, — приказал он стражникам. То не было наградой предателям. Рыцарь не мог убивать людей без причины. Грен и Андрик последовали за ним. Пока Рыцарь и Андрик облачались в кольчугу и плащи, юноша задумался. Его взгляд то и дело касался Сумрака. Как бы Харрас не желал, меч было необходимо оставить в замке. Простые стальные мечи разведчиков могли сослужить им более верную службу. Харрас поправил на себе плащ с едва заметным алым трёхглавым драконом. Когда-то ему могли даровать богатый плащ в этих цветах. Вспомнив об этом, Рыцарь чуть ли не сдёрнул тряпьё, лишь бы не чувствовать никаких сомнений. — Почему же Харрен Хоар за вас? — постукивая пальцами по столу, спросил Грен. Харрас развёл руками. Андрик же таинственно усмехнулся и тронул Грена. — Тебе неизвестно, мальчик, что первого короля из Хоаров звали Харрасом? — Красноречивое замешательство выдало Грена. Андрик прыснул смехом: — А ещё сын лорда. — Он обернулся к Харрасу, ища подтверждения слов, но Харрас тоже красноречиво молчал. — Ты что же, лорд Рыцарь, сам незнаком с этим? Или брат тебя не обучил? — Он добродушно загоготал, хлопнув Рыцаря по спине. — Отрежь мне косу. — Харрас полоснул ножом по туго заплетённым светлым волосам. Коса распустилась, и густые пряди обратились в небрежные лохмы. Андрику дорогого стоило отрезать эти волосы, доходившие у него до середины спины. Бороду он сбрил сам. Они зашили в одежду кинжалы из драконова стекла. — Какой ты милый без бороды, — усмехнулся Рыцарь, пряча собственные волосы под шлем. Разведчик сказал, что среди стражников есть похожий на него. Оба посмотрели на Гудбразера и дали напутствие: — А ты, юноша, не зевай. И Грен не зевал. Спустя пару дней к замку подкатили золотые колесницы.***
Лагерь беженцев тянулся вплоть до города Вендского, расположенного к северу от Риверрана. Округа Риверрана насквозь пропахла дымом костров. Не успевали их потушить, как тут же, вечером, жгли. Создавалось впечатление, будто дым укрывает Эурона Грейджоя. Варис обходил палатки, одевшись точно простолюдин, и невыразимая тоска запечатлелась на его дородном гладком лице. Он морщил губы и хмурил лоб. Тьма народа требовала пропитания, но запасов не хватало на них. Лорд Давос заметил, что большинство лодок приходили либо пустыми, либо гружёнными небольшим количеством еды. Испуганные люди бросали пожитки, дома, семьи, гонимые неведомой опасностью. Именно неведомой. Грейджой не проявлял себя как изощрённый угнетатель. Его люди не отличались особенными изуверствами, если можно было верить пташкам. И страх людей являлся беспочвенным, напрасно раздутым, хотя послать их назад — невозможно. Эйегон дал приказ следить за всеми прибывшими, чтобы найти среди них приверженцев Эурона. За помощью уже было послано в Близнецы и на Север. Дотракийцы нервничали. Их неприязнь к местным возрастала, происходили мелкие стычки с крестьянами. Твердолобые, неотёсанные мужланы клянчили у короля защиту и еду, но не предлагали ничего взамен. Варис опасался грядущего. Король железнорождённых готовил угли и потихоньку раздувал огромный пожар, который захлестнёт Риверран и близлежащие поселения. А Эйегон был его искрой. Она грозилась упасть в стог сена день ото дня. Король и королева внимали советам Миссандеи, зачастую отрекаясь от других предложений. Поэтому Варис искал Давоса Сиворта. Десница завершил свою работу в рядах вольного народа у Атранты. Он въехал с трудом на добром жеребце серого цвета. Брошь с символом десницы горела у него на левой ключице. Но даже этот знак не расчищал ему путь. Давос, не выспавшийся, с поджатыми губами, стиснув поводья одной рукой, гнал скакуна вперёд, а люди сновали около него, будто рой пчёл. Позади лорда Сиворта что-то кричали и махали руками оруженосцы из Блэквудов и Пайперов. Некий кудрявый мужчина едва не облил коня десницы горячей водой из котла. Варис выбил из его рук котелок, и железная посуда укатилась по траве к женщине с детьми. Мужчина на мгновение задержал взор на Варисе. Глаза были ясные, зеленоватые, приправленные некой болью. Он привозил бочонок с мёдом из Солеварен. Мужчина виновато потупился и отошёл к своей палатке, где ютилось ещё несколько человек: два мужчины и несколько ребятишек лет десяти. Варис не заметил их любопытного детского взора. Лорд-десница остановил коня перед Пауком. — Мне нужно с вами поговорить, — с неким сожалением бросил Варис. Давос фыркнул, слезая с коня. Он передал поводья оруженосцам, и те увели лошадь к замку. — Я страсть как боюсь ваших разговоров, лорд Варис, — пробормотал лорд Давос, заложив руки за спину. — Мне безумно вас жаль, — вздохнул мастер над шептунами. — Состояние короля отражается на его деснице. Не все так преданы, как вы. Насколько вы помните, недавно нам доложили, что власть над Королевской Гаванью сосредоточена в руках Теона Грейджоя. — Они вышли к берегу реки и говорили тихо. — Перевёртыш, — ругнулся Давос и сплюнул под ноги. — Перевёртыш, — согласился Варис. — Тем не менее недооценивать его не стоит. Он отнял власть у десницы королевы Серсеи — Квиберна, которого я считал умнейшим человеком. Но теперь у него в руках не только власть над городом, но и Арья Старк, и войско из Долины. — Не слыхано, — буквально прошептал Давос. — Королю вы доложили? — Доложил, но Его милость не видится со мной второй день. Не то, чтобы я напрашивался на «спасибо» за эти плохие вести, но я не заслужил подобного отношения. Король тяжко воспринял это поражение. Есть в том и моя вина. Я не отговаривал его посылать войско Долины к столице. — Он не в обиде на вас, — вымолвил Давос. — Эурон Грейджой внезапно оказался умнее Тириона Ланнистера и вас, затем его соратник убил Джораха Мормонта. Он перевёл на свою сторону Железный банк. Теперь он ссылает сюда людей, будто в насмешку. Но дать ему бой — пойти у него на поводу. — Какое задание у вас, лорд Давос? — Вспомните о письме Брана Старка. Мы предполагаем, что король Эурон уже может быть здесь со своими людьми. — Мы бы сразу их раскрыли, лорд Давос. Десница угрюмо повернулся к сновавшим повсюду людям. — По-вашему, это так легко? Оглянитесь. Их — море. Варис согласился, признав неправоту. Им числа не было, а они всё прибывали и прибывали. — Не глупый ли шаг со стороны Эурона Грейджоя, чью мудрость мы едва не воспеваем? — высказал он негромко. — В чём-то этот план должен дать течь. — Он пожевал губы, размышляя. — В чём-то очевидном и одновременно незаметном при близком рассмотрении. — Лорд Варис, вам известно, я — человек простой. О планах рассуждает мой король. Что касается Эурона Грейджоя, сомневаюсь, что тот, кто именует себя королём, пойдёт на столь рискованный шаг. Гораздо больше меня заботит мысль о кораблях, которым мы не дадим пройти. — Главное, чтобы и Его милость Эйегон не допустил ошибок в столь важный час. Полагаете, казнь Гудбразеров ослабит Грейджоев? Лорд Давос потёр подбородок, словно ему было худо. — Грейдон Гудбразер — один из воевод короля Эурона. Поначалу мы расценивали его как мальчишку, но он заманил в ловушку сира Джораха и нас. Если бы не белые ходоки, бой у Золотого Зуба вышел бы кровавый. Но их казнь только рассердит железнорождённых. Помните, что случилось после Харло? Они не остановились. Лорд Родрик носил прозвище Чтец, а железные люди всё равно поклялись отомстить. — Вы можете одеть человека с островов в бархат и шелка, обучить чтению и письму, дать книги, наставить в рыцарстве и вежливости… но загляните ему в глаза, и море всё ещё будет там — холодное, серое и жестокое. — Варис напряжённо всмотрелся в горизонт. — Архимейстер Хейрег много лет назад определил их точную природу, и она осталась неизменной. Любопытно, что поменялось с тех пор. Отец Эурона Грейджоя насаждал и рыцарство, и чужую веру, и новые порядки, но те не прижились. Они так страстно веруют в Эурона, пускают слухи об ожившем кракене. Мои пташки говорят, что Серсея Ланнистер, прибывшая вместе с мужем в Девичий Пруд, якобы помолодела. Мне кажется, у неё просто отросли волосы. — Вам не хватает Тириона Ланнистера, с кем вы бы могли поделиться философскими мыслями, — слегка отчуждённо сказал Давос. — Философии в этом мало. Тирион Ланнистер поразился бы, узнав, что его сестра ринулась за супругом в гущу битв. Неужели вас нисколько не смущает это? Любовь это или принуждение? Может, Серсея жаждет освобождения от оков? — Стало быть, Серсея приняла имя Грейджой. Принуждай он её, за ним не пошли бы лорды Западных земель, браавосцы, дорнийцы. Варис нашёл в его речах смысл. Река утомила его взор, и Варис отвернулся. — Любовь — самая грозная сила в войне. — Самая грозная сила в войне, лорд Варис… Шорох текучей воды перекрыл оглушительный, громогласный рёв. Варис моментально бросил размышления. Великая тень укрыла Риверран и близлежащие земли. Всеобщее удивление воспарило над полем. Люди подняли головы, чтобы посмотреть на чудо. Дрогон взлетел, впервые за долгое время. Дейенерис сидела на нём с едва заметным синеватым пятном на плече, и её платиновые волосы развевались по ветру, будто плывущие облака. Они переглянулись на миг с Давосом и отправились незамедлительно в Риверран. — Вы это имели ввиду? — насмешливо поинтересовался Варис. Давос не успел ответить. Король Эйегон стоял во дворе перед воротами, словно поджидал их. Поглядев на него, Варис съёжился. Льдистый взор, от короны исходит лёгкое голубоватое свечение. Паук даже забыл поклониться. — Ваша милость, мы рады, что дракон двинулся с места, — тихо проговорил Варис. — Полагаю, для этого была весомая причина… — Лорд Варис, по-вашему, есть причины важнее, чем та, что рыцарей Долины удерживают в Королевской Гавани? Есть причина важнее, чем освободить мою сестру Арью? Есть причина важнее, чем разобраться с изменником Теоном Грейджоем? — Дракон стал бы хорошей помощью в битвах, — вымолвил Давос. — Драконово пламя мне помешает, — ледяным тоном ответил Эйегон. — Скоро подойдут Гудбразеры. Мне нужно подготовить всё в лучшем виде, лорд Давос.***
Она проснулась среди мрака. Холод бесцветным языком коснулся мелькнувшего из-под одеяла плеча, ущипнул бледные губы. Тело неприязненно съёжилось от его прикосновения. Насколько хорошо бы не отапливали покои, кровать, наполовину пустая, оставалась холодной. И всё же тонкая рука сбросила мягкое покрывало, будто под ним было неимоверно жарко. В синей тьме прорезался белый огонёк ночного платья. Она вышла на свет, исходящий от окна, раздвинула ставни, впустила в стылую комнату уличный ветер, вдохнула его всей грудью, словно воздуха никогда не знала. Насытившись им, Серсея приказала зажечь свечи в горнице. Леди Алиса Мутон, её местная компаньонка, посетила её вместе со служанками. Так было приятно беседовать с кем-то, кроме Карса. Она выглядела взволнованной. Кроме того, в её руках был и кувшинчик с вином. Серсея усадила её за маленький столик. На вино она только посматривала время от времени, но не касалась щедро наполненного кубка. Ей хотелось лишь чувствовать, что она не одна, что её окружают люди, что она — жива и дышит. — Ступайте в опочивальню, леди Алиса, — сжалилась, наконец, Серсея. Она-то и трогала платье. — В вашем положении необходимо спать дольше. — Ваша милость, ежели вам не угодно моё общество, я уйду, но коли вам требуется участие… — пролепетала молодая женщина. — Признаться, я и сама не сплю. — Это из-за смерти вашего мужа? — спросила королева, чтобы отвлечься. Рой мыслей жужжал в голове очень громко. — Нет, — поспешила уверить Алиса. — Нет, я не совсем любила его. Это из-за ребёнка. — Крупные слёзы покатились градом по розовым щекам красавицы. — Он как будто перестал двигаться. — Она всхлипнула. Серсея прониклась её чувствами, поскольку это был единственный способ выйти из пучины собственных. — Что за вздор? — строго выплеснула королева. — Вы молоды и здоровы. Ваш муж был сильным человеком. — Единственное, что никогда бы не перестало трогать Серсею, это тема материнства. Будь у неё возможность, она бы подарила своему королю наследника. — Он ещё не родился, а вы уже опускаете руки и показываете слабость. Есть ли на свете человек, которого вы вправду любили? Алиса забылась и стала рассказывать ей о своих увлечениях. — Был бард Мартин, но он сбежал от меня в Долину, а потом упал с горы. Оруженосец моего мужа Пек, но он стал рыцарем и погиб, сражаясь за Робба Старка. — А сейчас? — улыбнулась Серсея. — Я один раз случайно столкнулась с железнорождённым. Он высок, широкоплеч, у него твёрдые и тёплые руки. Видно, что он — истинный воин, но в его натуре есть что-то притягательное. — Сир Андрик? — догадалась Серсея. — Да и прозвище у него такое, весьма не подходящее. Он часто улыбается, но они зовут его… — Андрик-Неулыба, — вспомнила Серсея. Да, этот человек был красив и могуч. В молодости Серсея бы бросила Джейме, если бы её украл подобный. Морской ветер гулял в её голове. Почему Эурон не наплевал на слова своего отца и не прибыл к ней тогда? Идея показалась королеве заманчивой. Андрик — свой человек. Ему можно было отдать землю, только… наследства у него нет. Для Алисы Мутон он равносилен нищему. Впрочем, король может пожаловать ему титул. — Леди из соседних городов выли от ужаса, что железные люди вновь пытаются отнять власть. Если бы они видели их, Ваша милость, эти слепые курицы. — Разве вы не выли? — От чего выть? Драконы не всем нравятся. По большому счёту, боятся их белых ходоков и дракона. Железнорождённые — свои. Сир Андрик к тому же рассказал мне, что они когда-то удерживали эти земли. Наши люди привыкли к войнам. Ой! — Она вдруг ухватилась за живот. — Он пошевелился. «Не иначе ему нравится упоминание сира Андрика», — подумала королева. Она с улыбкой коснулась живота Алисы. Шевеление младенца привело её в восторг. — За один раз вы тесно общались с Андриком, — проговорила Серсея. Её слова вызвали у Мутон лёгкую стыдливость. Её щёчки покраснели. — Я вечно ненароком выдаю секреты. — Не постыдно выдавать секреты своей королеве. — Серсея сжала её руку. Тонкая, с нежными пальчиками, белая и прохладная. Но это хотя бы что-то. — Две женщины могут выдать друг другу душевные тайны. Я — тот человек, что лучше прочих поймёт вас в любви к железнорождённым. Если вы готовы меня слушать… — Всегда, Ваша милость. — Однажды, пока мать моя не умерла, она всегда помогала мне справиться с дурными снами. Она говорила, что надо поделиться, чтобы это не тревожило. И я делилась с нею. Мужчины не поймут меня так, как вы, а ещё и высмеют, хоть я и королева. — Пальцы Серсеи зарылись в белый шёлк сорочки. — Мне боязно за короля. Я уверена, что это был не просто сон. Я видела его в воде. — Голос Серсеи дрожал. Пальцы стискивали ткань ночного одеяния. Взгляд бегал по комнате. — Он шёл ко дну, а я глядела сверху. Он падал в чёрную бездну, дна которой нет. Сон возник перед её глазами. Мокрый, солоновато-горький, удушливый. Рыбы с серебряной чешуёю метались перед ней, не дать ни взять, живые и настоящие. Эурон обнимал её, одетый в доспех и корону. Она играла пальцами с его отросшими, чуть завитыми волосами. Хотела впитать его, ощутить. В глазах не было зрачков. Любимую ею морскую синеву в них заменила морская вода. Он легко прикоснулся к её губам, даровав спокойствие. Она перестала сопротивляться и вдохнула воду. Однако Эурон стал падать вниз, а она выплыла, и муторный бред завершился. Что-то недолго сковывало её горло, потому сперва Серсея потянулась к окну. Бред же всё витал и витал перед очами. — Я должна сидеть здесь и ждать, пока он совершает отважные глупости у Риверрана. Этот замок не брал никто ни штурмом, ни осадой. У него только драконово стекло да дикий огонь. — Она встала с кресла. — В нашем мире женщина не ходит на битвы. Мы можем только ждать. Ждать и любить. Глаза королевы сверкнули в полутьме. — Женщина, но не королева. Если Эурон погибнет, я весь этот мир спалю дотла, после чего отправлю наш корабль по воде и брошу горящий факел на залитую маслом палубу. — У Алисы не было причин ей не верить. Серсея выглянула из комнаты и тем же тоном обратилась к стражникам: — Карса, лорда Дорэла, Тайбера Сэнда и железнорождённых в чертог. Если спят, будить. Иначе повешу их всех. Спустя полчаса она сама сидела в кресле, одетая в золотой нагрудник и чёрное платье. Зелёные глаза гневно светились. Гора дежурил позади. — Мои любезные лорды, рыцари и капитаны, — торжественно прозвучал её голос. — Я намереваюсь отправиться с частью кораблей к Риверрану. — Часть явившихся заранее возражала ей взглядами. Но всё их совместное недовольство было обречено на поражение перед её стремлениями. — Король не приказывал, мне о том известно. Но я не допущу, чтобы он бездумно погубил себя и часть войска. — Но там будут Простор и Браавос. Гора зашевелился позади. — Если мне потребуется, лорд Дорэл, я двину к Риверрану всю армию, чтобы не допустить смерти короля. Я говорю только о части кораблей. Сотни достаточно. Утром они должны быть готовы. Половина браавосских, половина — наших. Лорды дрогнули пред силой её чувств, но возразить не посмели.***
На дворе стояла глубокая ночь. В треугольной палате, где после поджога их с Дейенерис покоев расположился король Эйегон, тускло горели свечи. Разведчики доложили, что делегация Гудбразеров направляется к Риверрану, и было необходимо их встретить. На улице стояла прохлада. Густой сизый туман плыл по течению реки, делая видимость почти нулевой. Стражники бегали по крепости с факелами и лампадами. Но огонь затухал весьма быстро. Словно с уходом Дейенерис пламя покинуло не только Эйегона, но и окружающих его людей. Он облачился в латы, надел сверху тяжёлый меховой плащ с застёжкой в виде бронзовой головы дракона и корону с ледяными кристаллами. От них исходило голубоватое свечение. Эйегон вгляделся в свой образ и подумал: «Ледяной король». Иней ложился на его чёрные волосы, делая те седыми. А глаза тёплого карего оттенка заморозились. Призрак стоял за спиной. Он подошёл к руке и ткнулся в ладонь мокрым носом. Это всегда успокаивало Эйегона. Он провёл пальцами по белой шерсти, наслаждаясь её мягкостью. Сердце волнительно постукивало по грудной клетке. Мыслям в голове не хватало места. Они теснились и старались не разорвать его череп, и тем не менее, виски ныли от боли. Ночи часто выходили бессонными. Он долго ворочался, прежде чем уснуть, а потом, увидев дурной сон, резко открывал глаза и ходил без дела. Письмо Брана Старка лежало на маленьком квадратном столике с острыми углами. Эйегон читал его всего раз, а слова запомнил наизусть. Чтобы избежать внезапного столкновения с Грейджоем, он удвоил караул, повелел Тормунду прочёсывать речной берег, а дотракийцам — Шепчущий лес. Варис доложил ему о неких колесницах, замеченных у Риверрана. Казалось, король железнорождённых и не скрывал своего богатства. Он неосторожно двигал фигуры на игральной доске, коей являлись Речные земли, и как бы напрашивался на ответный удар. Не случайно ли туман пропитался запахом морской соли? Эйегон всеми членами ощущал приближение чего-то великого и ужасного одновременно. Он отправил северян навстречу войску Простора по контролируемому его людьми пути вдоль Камнегонки, выставил лучников и арбалетчиков на стенах, и всё равно не получил полное удовлетворение. Давос уверял его, что всё в порядке. Варис — что от него не ускользнёт ни один шпион Грейджоев. Эйегон не верил им. В гнетущей тишине раздавался мерный скрип открытой золотой драконьей клетки и ставен. Река буйно протекала, ударяясь о камни. Повсюду звучали людские голоса. Он нервно схватил со стола приготовленный Длинный Коготь ещё до того, как свои песни запели рога, возвещая о приближении гостей. Как он и просил, в покои незамедлительно влетел стражник с докладом. — Ваша милость, — он поклонился, — лорд Гудбразер со всей семьёй прибыл к Риверрану. — Опускайте мост, — приказал Эйегон, не глядя на него. — И выведите наружу Грейдона Гудбразера, закованным в кандалы. Человек покорно кивнул и умчался исполнять поручение. Это было лишним — выводить юношу в оковах. Он и без того был истощён, слаб и подавлен. Но Эйегон помнил вкус горечи его обмана. На выходе он встретил лорда Вариса. Тот сопроводил босоногого, одетого в мешковину Гудбразера вместе с сиром Хиллом и сиром Антредом, двумя немыми стражниками. — Благодарю вас, лорд Варис, ступайте к Водяным вратам, — сказал Эйегон. Голодных ртов в лагере прибавилось. Эйегон как король был обязан взять под защиту мирное население, но кормить всех он не мог. Варис нашёл людей из Солеварен, которые могли бы поделиться припасами. Они везли на маленьких лодочках репу, пшено, мясо. Эта их маленькая жертва принесла бы победу. Варис улыбнулся сердечно и забрал с собой сира Хилла и Антреда. Хиллу отрезали язык разбойники в Войне Пяти Королей, а Антред был лишён умения говорить с детства, однако один из местных лордов увидел в маленьком конюшонке силу и направил её в рыцарство. Эйегону Антред раньше казался немного пониже. Он проводил Вариса взором и пихнул Грейдона в спину. Подъёмный мост опустился. Туман уже рассеивался. Серебряная дымка улетала далее по берегу, и на сердце короля стало легче. К нему присоединился лорд Давос Сиворт. Стражники выстроились у Надвратных ворот, по другую сторону моста несли караул. Лучники и арбалетчики заняли свои посты на стене, предупреждая любой замысел врага, хотя гости не выглядели врагами, задумавшими дурное. Лорд Горольд шёл во главе. По его правую руку шествовал второй сын. За ними тринадцать женщин в алых мантиях, точно Ланнистеры. Замыкали процессию оруженосцы, несущие два знамени: белое в честь сдачи и знамя их дома. Эйегон вгляделся вдаль, ища глазами хотя бы намёк на пятитысячное войско Простора. Их остановили у начала моста и забрали оружие. Четыре топора легли под ноги королю. Он сурово переступил их. Давос, немного замешкав, последовал за ним. — Склоните колена перед Эйегоном Таргариеном, Шестым его имени, Королём Андалов, Ройнаров, Первых Людей, Вольного народа и Дотракийцев, Владыки Семи Королевств и Хранителем Областей, Усмирившем Ужасы Долгой Ночи, — торжественно произнёс лорд Давос, и прибывшие, как один, встали на одно колено. — Его милостью были даны условия вашей семье явиться сюда в полном составе, чтобы дать клятву верности. В обмен на это Его милость предлагал сохранить жизнь вашему наследнику Грейдону. — Можете встать, — разрешил Эйегон. Гудбразеры поднялись. Их плащи не давали ему как следует рассмотреть, надеты ли на мужчинах доспехи. С виду лорд Горольд выглядел худым и невеликим человеком. Его седые волосы лохмами падали на плечи. Он держался гордо, хотя доля немого страха в нём присутствовала. По всему лицу рассыпались морщины, крупные и мелкие. Он был обыкновенным, не выдающимся мужчиной лет шестидесяти. Ни свежести, ни внутреннего огня. Бесцветный человек. — Когда жизнь вашего наследника оказалась в моих руках, вы согласились преклонить колени. — А вот в его сыне был огонь. Эйегон сразу вспомнил его взгляд. Тот самый взгляд парня, который рискнул метнуть топор в подписанный собственной кровью договор. Не Грейдон в кандалах, а его брат-близнец. И это взбесило Эйегона. — Но ваши намерения не честны. Мне поведали о пятитысячной армии Простора, что прячется в стенах Кастерли Рок. — Лорд Давос посматривал то на Эйегона, то на Гудбразеров. — Где она сейчас? — Мы не имеем прав командовать армией Простора, они всего лишь гости, — ответил сын вместо отца. Эйегон схватил Горольда за ворот. Женщины охнули, но Грейдон остался недвижим, словно фарфоровая кукла. — Я знаю обо всём. О крестьянах, о золотых колесницах, о Просторе, о Теоне Грейджое, о том, как вы убили моего сына. — Его рука сама нащупала эфес Длинного Когтя. Вид обгоревшего тела младенца, горький запах чёрного дыма, обугленная мебель восстали живыми и настоящими в памяти. Лорд Горольд не успел сообразить и ретироваться. Клинок бесшумно покинул ножны и впился в брюхо железнорождённого лорда. Мужчина хрипнул, часто заморгал глазами. Его пальцы стиснули плечо Эйегона. Король, сморщив губы, отпихнул его, и тело мешком рухнуло вниз. Женщины вскрикнули и начали рыдать. Эйегон прежде не чувствовал ничего более сладкого. Джон Сноу трепетал, лишая других людей жизни. У Эйегона была драконова власть. — Я приговариваю семью Гудбразеров к смертной казни. — Нет! — выплеснул пленник. Он метнулся на короля. Эйегон отошёл, минуя удар. Юноша поскользнулся на ровной поверхности и упал в руки брата. Стражники подняли мгновенную тревогу. Они не успели дойти до ворот, как в спину пленника, не защищённую чем-либо, впился стальной арбалетный болт, почти до упора. Тело обмякло в руках Грейдона, однако судорожно скрюченные пальцы вцепились в плечи, словно он пытался стать живым щитом для Грейдона. Он растерялся. Тот, в ком на первый взгляд было столько силы, испытал сокрушительное потрясение. Он убил брата ещё на поле боя, когда ускакал, бросив его, но осознание к нему пришло только теперь. Яростные слёзы затуманили взор. — Сделай так, чтобы это было не напрасно, — прошептал брат брату и закрыл очи. Женщины вскричали пуще. Эйегон посмотрел, кто стрелял. Над самыми воротами, прижимая к груди арбалет, точно ребёнка, стояла Миссандея. Она долго боролась с дрожью, пока не выронила оружие и не скрылась за мужскими спинами. — Думаешь, ты всё знаешь, Эйегон Таргариен?! — возопил Грейдон сквозь слёзы. Эхо пролетело вдоль местности. Давос напряжённо схватился за меч. — Пепел — вот, чем ты достоин править! Я требую суда поединком, в котором выступлю сам против тебя. — Этому не бывать, — вклинился меж ними Давос. Грейдон толкнул в его сторону тело брата. — Бывать! — рыкнул юноша. Эйегон замахнулся, но их прервали рога, загудевшие по всему полю от Атранты до Шепчущего леса. Призрак взвыл внутри замка, будто вторя их голосам. Караульные побежали вдоль берега реки к лагерю одичалых, где звуки тревоги возникли первыми. Движение началось со всех сторон. Даже в замке продолжали трубить. Мелодию страха и смерти разрезал тонкий смех Грейдона Гудбразера. Пользуясь замешательством, он выхватил топор и ринулся на Эйегона. Король плашмя отразил атаку. — Проверьте, что там, — велел Эйегон Давосу и поднял руку, останавливая лучников. — Ты получишь свой поединок. — Грейдон улыбнулся. Пока король встречал Гудбразеров, Варис отправился навстречу крестьянским лодочкам. Там уже стояли его люди, готовые принять пропитание, однако нужны были Хилл и Антред. Вместе они спустились по каменной лестнице к внутреннему замковому причалу. — Кто-то плывёт, — сообщил дозорный. Варис оступился на последней ступени, но не подал виду, что боится. Он надеялся, что эта ночь не будет для него роковой. К Риверрану подплывали три маленькие лодочки, гружённые мешками с едой и крестьянами. Среди людей Варис узнал только одного. Это был мужчина из Солеварен, сын крестьянина, у которого Эйегон попросил помощи. Он уже доставлял провизию, поэтому его было легко узнать. Другие люди надели чёрные мантии с капюшоном, и их лиц Варис не разобрал. — Приготовить арбалеты, — холодно приказал Варис и обратил внимание на Хилла и Антреда. — Когда подойдут лодки, убейте их всех, — сказал он, но Хилл и Антред, сурово сдвинув брови, не пошевелились с остальными. Варис, догадавшись в чём дело, улыбнулся: — Я прекрасно знаю, что сир Хилл недавно погиб. Вы похожи на него, однако у Хилла были зелёные глаза, а вы кареглазый. Антред был пониже. Вы чересчур высоки, даже для конюха. — Он кивнул трём стражникам. — Если попытаетесь остановить меня, я подниму весь замок на уши. Наденьте на них кандалы, — спокойным тоном произнёс он. Стражники начали доставать звенящие цепи. Хилл пнул стоявшего подле себя локтём в незащищённое шлемом лицо и молниеносно выхватил меч. Стражник повалился наземь с разрезанным горлом. Антред так же поступил с двумя. — Отдавай ключи от темниц, — прошипел Антред. Он уклонился от арбалетного болта. Двух столкнул к реке, из рук третьего выбил арбалет, а четвёртого настиг меткий удар Хилла. — Отдавай ключи, — просипел Антред, протягивая руку в железной перчатке. — Они не у меня, — мотнул головой Варис. — Вам придётся поискать их по всему замку. Хилл оттолкнул товарища и взял Вариса за воротник. — Я сожгу весь Риверран в память о моём брате. Но сначала, перед тем, как твои кишки вывалятся наружу… — Он ткнул остриём меча в мягкое брюхо Вариса и надавил до крови. — Ты скажешь мне, где ключи от темниц. — Лорд Харрас Харло?.. — изумлённо шепнул Варис. — Я не виноват в гибели вашего брата. — Меч втиснулся дальше, и у Паука захватило дыхание. — Если вы начнёте резать меня, я закричу… Антред заткнул его, вонзив меч в гладкую лысину. Мастер над шептунами обмяк и упал с громким плеском в воду. Харрас снял шлем, являя плывущим к Водяным воротам железнорождённым себя. Эурон поступил так же, сняв капюшон. На губах короля расцвела ядовитая ухмылка, когда он увидел лежащего мёртвым Вариса. Король приказал людям надеть доспехи убитых солдат. Тела они сбросили в воду и отправились к темницам. Сперва никто не поднял тревогу внутри. Стражники выбегали из замка на зов боевых рогов. Если боевой клич прошёл, значит, Грейдону удалось занять короля Эйегона разговором, и их армии уже схлестнулись в первых боях. Харрас, Эурон, Андрик и другие беспрепятственно заглядывали в комнаты, разыскивая человека, который мог бы что-то знать о ключах в темницах. Андрик нашёл её быстро. Темнокожая девушка сидела в комнате на постели, положив рядом арбалет, и плакала, за своим голосом не слыша ни звука. Она настороженно подняла опухшие от слёз глаза, почуяв холод от распахнутой двери. — Я нужна королю? — спросила она тонким, охрипшим голосом. Эурон кивнул, скрытый под маской стражника. Он закрыл дверь, и девушка шелохнулась. Она подобрала незаряженный арбалет, дрожащими руками вставила болт и направила в сторону Эурона. — Выстрелишь, и я запихну этот болт тебе в щель, — пообещал один из железнорождённых. Она выстрелила, но болт упал рядом с королём. Страх настолько сковал её тело, что девушка не смогла более двигаться. — Нам нужны ключи от темниц, — коротко сказал Эурон. — Ты советница Дейенерис, должна знать, куда Варис спрятал ключи. — Я ничего не скажу, — упёрлась девушка. В этот момент она ринулась к окну, очевидно, кликнуть солдат, но огненные вспышки на другом берегу реки, где рос Шепчущий лес, пригвоздили её к подоконнику, и крик поглотила тишина. Харрас стукнул её по затылку. — Обыщите её, — посоветовал Рыцарь. Железнорождённые, опьянев от удачи, полезли было не только обыскивать девушку, но Рыцарь ударил обоих. — Я сказал: «Обыщите». Ублюдки. — Звякнуло нечто металлическое в руках железнорождённых, и они не сдержали ликования. — Девица нам ещё нужна, — изрёк Харрас. — Отнеси её к лодкам, — кивнул Эурон. — А мы поторопимся освободить пленников. Лагерь дотракийцев горел. Туман, окутавший их сторону, помешал разглядеть врага. Они оказались зажаты деревьями и рекой. Отступать пришлось к реке, но там на них буквально налетали маленькие лодочки. Кто успевал, тот взбирался на лошадь и пытался уйти. Это создавало дополнительный хаос на поле. Горящие стрелы попадали в коней, гривы вспыхивали. Кони вставали на дыбы, бросали всадников и неслись к бурному водному потоку. Эйегон слышал это, но был занят Грейдоном. Мальчишка упруго двигался, будто в некоем танце. Его боевой топорик несколько раз сталкивался с Длинным Когтем и все атаки отбивал. Его хозяин не уставал. По лбу скатывались крупные капли пота, и ни тени усталости. Только ярость. Эйегону надоела его пляска. Он сделал отчаянный выпад, грозящий ему ответным ударом, могущим погубить короля, и пробил брешь в обороне мальчишки. Топор вылетел из рук. Эйегон треснул рукоятью по нагруднику Грейдона. Гудбразер свалился на мост, ударившись головой о доски. Длинный Коготь обрушился, но Грейдон миновал его, крутанувшись на мосту, подобрал топорик и шагнул к краю, где лизали мост холодные языки Камнегонки. Эйегон неосознанно коснулся ледяных кристаллов короны, проверяя, есть ли она на голове. Обруч плотно сжал его. Так бывало, если он особенно нервничал. — Зря ваш дракон улетел, он бы помог тебе, — насмешливо произнёс Грейдон. — Но сегодня наш бой. — Он посмотрел на замок. На крепости началась суматоха. Половина лучников была отослана вниз. Дотракийские кони с горящими гривами бежали прочь от Шепчущего леса. — Они в замке! Они в замке! — возопили дозорные. — У дракона три головы, а у кракена восемь щупалец! — торжественно произнёс Грейдон. — Там, где дракон не пролезет… — Эйегон направил кулак к лицу Грейдона. Мальчишка шарахнулся в сторону, пошатнулся, но остался на мосту. Он смеялся громко и весело, будто война для него была сплошной шуткой. Грейдон умолк, вновь взялся за топор и кинулся на Эйегона, ничего не подозревающего. Между ними прорвалось белое громадное пятно. Призрак сбил Грейдона, куснув его за запястье. Не в силах отбить молниеносное нападение зверя, Грейдон протолкнул руку вглубь его пасти. Челюсти раздвинулись, Призрак заскулил. Эйегон воспользовался минутой перерыва и ушёл дальше от моста. Кровь его будто заледенела. Он увидел на стенах горячий бой на правой стороне. Слева на донжоне стояла блеклая мужская тень в чёрном плаще. Она протрубила в рог одним протяжным звоном. Туман окончательно рассеялся, и запах моря покинул Риверран. Призрак боролся с Грейдоном. То отходил, то принимался вновь кусать, но Гудбразер применял ту же тактику. Дотракийцы полыхали. В лагере одичалых шла ожесточённая борьба. Северяне, вероятно, столкнулись с армией Простора. Крестьяне носились с буйными криками и стонами. Тринадцать женщин вызволили из своих плащей луки и выстрелили в его бойцов. Эйегон стоял, чувствуя, как холодит голову корона, как тяжелеет она и обнимает своим железным телом. Наконец, когда Грейдон выхватил из сапога чёрный кинжал и ударил им несколько раз Призрака в горло, он не сдержал гнева. Мёртвые явились отовсюду. Выбежавшие из-за ворот освобождённые солдаты во главе с Эуроном и Андриком-Неулыбой едва ли не затоптали Призрака. Щиты, отобранные у врага, помогли им спастись от стрелков. Навстречу им выступило пока ещё человеческое войско, но из лесов шли, скрежеща зубами, белые ходоки, синие и серые, бледные, с выпавшими зубами, ободранной кожей, лысые и худощавые. В рог затрубили ещё раз. Эйегон почувствовал трепет земли под ногами. Раздался лязг златых повозок, запряжённых двумя лошадьми. Они неслись со стороны Харренхолла и сметали всё, что было на их пути. Одичалые бежали к замку, охваченные ужасом. От Шепчущего леса железнорождённые гнали к Риверрану войско дотракийцев. Кто мог сражаться, давал им отпор, но в большинстве своём это были женщины, дети и мужчины, потерявшие лошадей. Лорд Давос и Тормунд восстановили порядок среди одичалых. Они ушли из-под колесниц, которые тут же свернули в сторону леса. Люди смешались, и он уже не разбирал, где свои, а где чужие. Колесницы вклинивались в ряды бегущих людей и раскидывали горшочки с диким огнём. Ядовито-зелёное пламя взвивалось, шипело и жалило людей. Эурон послал освобождённых к одичалым, но там их остановили мертвецы. Несколько колесниц изжарили врагов, но этого оказалось недостаточно. Люди гибли, Эйегон явственно ощущал это кожей. Ледяные кристаллы больше не отбрасывали белый пар, а зажглись голубоватым огнём. Умершие восставали. Братья бились с братьями. Войско Ночи, которое он приручил, было безумно велико. Враг, недавно выигрывающий, бросился в бега. Найдя Давоса в этом безумии, Эйегон потребовал готовить корабли, что они строили, и десница понёсся выполнять его приказ. Он дал уйти Эурону, чтобы настигнуть с новой силой.***
Город Харровея — это всё, куда они успели добраться за полтора дня беспрерывного шага. За ними гнались мертвецы. Тейра Левентис отбивалась от них диким огнём, но горшочки заканчивались весьма скоро. Эйегон не особо бежал за ними. Ему тоже было необходимо оклематься от потерь. Рик Харло потрепал дотракийский лагерь, Грен расстроил поселение вольного народа. Однако всё оказалось напрасным, когда мёртвые стали подниматься. Грейдон помогал расправляться с преследователями, но и он устал. — Благо мы не взяли корабли, — проговорил Харрас. У него была ценная пленница. С Миссандеей обращались достойно, несмотря на её упорное молчание. Рыцарь не позволял пытать её. Она была слабой девушкой, не могущей себя защитить, и потому ему претила всяческая мысль о её мучениях. Эурон согласился с Харрасом. — Но корабли могли бы нам помочь, — высказался король. — Нам ничего не поможет! — вспыхнул рядом Грейдон. Его отец бился с северянами у Каменной Мельницы. Горольд послал гонца, чтобы сообщить о благополучном исходе сражения, но сам что-то он задерживался. — Он оживляет умерших. — Мы знаем способ быстрого создания дикого огня, но ради этого нам будет нужен пустой город, чтобы не убило ненароком жителей. — Тейра Левентис опустилась на траву около них. Битва утомила её больше всех. Она растеряла блистательную красоту. — Благодарю вас, но это не выход, — мотнул головой Эурон. — Выход! — заверила горячо Тейра. — Они войдут в город. Один брошенный факел — и всё. Рик Харло, чьё лицо было вымазано в саже, неожиданно встал, шатаясь. Его зелёные глаза страстно пылали, точно изумруды. Он сделал то, что ему приходило во снах. Ночь для дотракийцев и вправду выдалась тяжёлой. — Я знаю, вам кажется, это проигрыш, но это победа. Эйегон не высовывался из убежища. Мы растормошили его. У нас есть шанс дать ему бой на наших условиях. В море. В море, где кракен набирает полную силу. Эурон, доселе хмурый, поднял на Рика ясный взгляд. — А ты, раздери меня Утонувший бог, прав, — хрипло отозвался король. — Он повёлся. Клюнул на приманку. Надо написать письмо королеве, чтобы корабли готовились. И у меня ещё есть сюрприз для нашего дракона. Пусть море станет алым. Мы отдадим Утонувшему богу поистине великую жертву. Харрас отпил воды. Им всем хотелось только пить после бега. — Мы можем обороняться, заманивать их в ловушки, сколько угодно, — внезапно сказал он. — Мы должны убить самого Эйегона и уничтожить его корону, тогда и мертвецы остановятся. Хоары дали мне пылающий меч. Сумрак справится с этим заданием. — Нет, — возразил король. — Мы сделаем это вместе. На берегу повставали люди. Что-то отвлекло их от рыбы. — Корабли! — воскликнули они. — Наши! По реке шли ладьи Браавоса и Железных островов. Среди них гордо плыл краснопарусный «Эурон». У его носа, величаво расправив плечи, стояла королева Серсея, в золотой кольчуге поверх чёрного длинного платья, так красиво облегающем её фигуру. Волосы были убраны в высокую причёску. Несколько локонов от ветра выбились. Она улыбалась ликующим железнорождённым. Ладьи причалили к берегу. Королеве помогли спуститься. Завидев Эурона, жена, не стесняясь ничего, подняла подол и тихонького побежала по мокрому песку к королю. Серсея обняла его крепко и поцеловала в обветренные потрескавшиеся губы. — Что на тебе надето? — она презрительно осмотрела его одежду, стащенную с убитых стражников Риверрана. Эурон прижал её к груди. Сердце тюкало неумеренно прытко. Он с нескрываемым довольством вдохнул запах её волос. — Тебе кто-нибудь говорил, что ты — самоё драгоценное сокровище?